Бррр.. Кто здесь жил? Она оставила такой бардак.)

Фотографии virginia_wolf : The show

Потрясающее представление. Съемка производилась с приличного расстояния, половина прекраснейших кадров была успешно изгажена вот этими же руками. То, что удалось как-то причесать - здесь.

* * *

Мне нравится ваш полуоборот
изящный и надменный. Тем не менее,
испытывая ваш предел терпенья,
вас пробую на кончике острот.

Я позабыл давно, с которых пор
прошу у встречных искреннего слова.
И перед вами весь растрачен снова, —
как сладок беспредметный разговор!

Легко и просто в образы входя,
забудем, кто мы есть на самом деле.
Вам странно, что сегодня нет дождя?
Мне странно, что сегодня понедельник.

Вам горло перевязано платком,
как при заболеваниях простудных.
Лишь горестными пятнами проступит
соблазн сиюминутности знакомств.

И где, когда, кому благодаря
мы раздадим последние остатки
тщеславия, невежества заплатки,
взамен несуетности, мудрости беря?

Игорь Варламов

В колонках играет - A. Vivaldi - L'inverno: Allegro
http://www.youtube.com/watch?v=ezfUOixGuVE

Ганс говорит, что его новый шкаф.. возмутительно новый! Никак не могу его успокоить. Он мечется между кухней и душевой кабинкой и съел половину моих любимых конфет.
...

Снаружи - ледяной ветер и Ганс немного пришел в себя. Думаю, всему виной его каникулы у родственников в Эстонии. Теперь Ганс с энтузиазмом принялся за сочинение своей новой арии. Впору забеспокоиться мне..

В колонках играет - Vivaldi - Little symphony: Andante
В Греции есть далеко не все.
Во-первых, здесь нет жареных семечек. Во-вторых, - снега.
Самым же безрадостным открытием последних месяцев стало отсутствие осени. Весны наверняка тоже не бывает. Я невыносимо тоскую по холодным ветренным вечерам в желто-коричневой гамме с нотами туманной, щекочущей грудь печали. Я тоскую по неизменному ритуалу увядания, долгожданному празднику после невыносимого лета с его бушующей, утомительной суетой. И, конечно, не удержусь от банальности, не хватает шуршания.)
Здесь, стоит лишь выглянуть солнцу, лето восстанавливается в своих правах. Солнце заправляет здесь всем, как бессмертный тиран... Сентиментальные вступления оставим до поры.
...Кругом, pardon, сплошные чертовы пальмы, словно толстые бочки с ирокезами. Елки вполне сносны, но они тоже зелены круглый год. Нормальных лиственных деревьев, подчиняющихся законам природы - одно на сто елок, остальные - мутанты. Скорее всего, скрещены с пальмами. Море голубое и ужасно соленое, наверняка давно дохлую рыбу можно есть без опаски, если не хватит терпения ловить живую.
Многие греки думают, что русские мужчины - все сплошь пьяницы, а женщины - доступны. Конечно, в обоих заблуждениях виноваты мы сами.. Впрочем, даже не берусь сказать, насколько это ошибочно и ошибочно ли вовсе. Пакистанцы, которых здесь тьмы-тьмущая, солидарны с греками. Посему при виде славянок теряют голову, приличия, а иногда даже часть гардероба. Я не была тому свидетелем, но слушателем - неоднократно.)
Большинство наших соотечественниц говорят только о двух вещах - деньгах и о том, где найти грека, который солгасился бы содержать ее, жениться и отписать половину иммущества (в зависимости от размера иммущества, претензия может возрастать вдвое).
Улицы, даже центральные, по странной этой южной традиции, очень узкие и оттого безумно уютные. Церкви тоже маленькие с ужасно забавными фресками иногда. Должно быть, активных верующих на душу населения здесь не пример больше нашего, ведь в церквях есть скамьи. Все-таки западные люди давно доказали непреходящую практичность своего мышления.
Афины выросли на холмах. Нет, именно на Холмах и горах, эти наши среднеполосовые неровности не в счет. Довольно препятствующая пешим прогулкам особенность ландшафта. Греки ужасно ленивые. Наверное, поэтому на улицах редко встретишь гуляющих. Все покупают машины, а по вечерам пропадают в кафетериях.
И все же никогда не понимала, чем притягивает юг. Это любовь на один раз. Я бы подалась во Францию или, на худой конец, в Швейцарию. Греческий язык страшно груб для моего музыкального слуха. Однако же, прилежность по отношению к языкам - школьный багаж, я никогда не блистала по остальным дисциплинам - не оставляет мне выбора. Кроме того, я успела возненавидить эти неловкости, когда кто-то ошибается номером или в магазине говорят еще не пройденные по самоучителю слова.
Тех светловолосых утонченных эллинов, воспетых в древних мифах, больше не существует в природе. А всё турки. Греки - как итальянцы, крикливые и темпераментные. Женщины бывают красивыми, все непременно награждены роскошными локонами. Но в большинстве своем, грубоватые черты опять-таки отсылают к чему-то итальянскому. В любом случае, как только они открывают рот, все очарование юга испаряется под лавиной этих каркающих звуков на высоких тонах. В итальянском, по крайней мере, есть мелодия.
...И вообще, колбаса здесь не вкусная.
Не могу сказать, что конкретно выводит меня из равновесия. Но обратно пока не тянет. Мне нравится мое вынужденное одиночество, здесь много простора для мыслей. Хотя и они, по-прежнему, неконкретны. Это тоже раздражает.

Слава или кто там ты сейчас, привет тебе и спасибо за поздравление.)

http://www.221b.ru
Это забавно, по меньшей мере. И большей - познавательно. Особо - для поклонников Артура Конан-Дойля.

"Этих снов дороже ничего и нет."

Вот интересная закономерность: при виде словосочетания "русский писатель" я думаю о Достоевском. Разве остальные были не такими русскими, непонятно мне? Притворялись они, что ли. И все равно - Достоевский, а уж затем Пушкин. Возможно.
Меня огорчает то, что словосочетание, допустим, "корейский писатель" отзывается гулким эхом в моей голове. А вслед за этим почему-то - "Паоло Коэльо". Хотя я его не люблю. Все, что чересчур модно, вызывает стойкое отвращение. Только со временем, когда все забудут, станет возможным определить его настоящую ценность. И даже тогда это будет не более чем доморощенная философия для начинающих. А ведь мне почти понравился его "Алхимик", если бы не вся эта манная каша.
Сегодня на работе только и разговоров, что о Дмиме Шмилане и Сусанне Жморак.
А потом я предложила заняться статистикой и путем этого священнодействия мы выяснили: а)сколько раз в неделю в своей жизни Виталик занимался любовью, б)среднее количество наших с Сашей вдохов и выдохов за двадцать с лишним лет в) среднее количество потребления зубной пасты на душу населения. А потом они стали высчитывать всякие гадости. Так всегда с мужчинами.
Помнится, в один из особо скучных дней Саша сакраментально изрек: "А что, если бы вдруг у вас объявился дядя-мультимиллиардер и завещал всем все-все-все, а тебе - какого-то пса?!" Я сказала, что иные псы тоже на дорогах не валяются. Теперь будет валяться у тебя, сказал Саша.
- А вот и условие - заботишься о нем десять лет и получаешь сто тысяч долларов. Ну, что?
Вадим сказал, что мало. Я сказала, что это прекрасные алименты.
- Ага. А за день до назначенного срока он у тебя сдыхает!
Собаконенавистник, сказала я с придыханием.

Я давно и хронически нуждаюсь в диалоге. Хотя, кажется, самостоятельно и специально сузила свой мир до нескольких лиц, знакомых и понятных, от этого не менее интересных. И все время я вела беседы сама с собой, потому что делиться таким с понятными и знакомыми опасно. Они наверняка решат, что мы друг друга не знаем. И, пожалуй, будут правы.
Интересно, что подразумевает незнакомый субъект, изрекая "Девушки, я сегодня занят", если нас трое и далеко не все отдаленно походят на девушек?
Мы шагали неспешно и весело. По-другому, я думаю, не стоит и шагать. Настя, возникшая намедни боевая подруга тревожной юности, Макс, бессменный ее оруженосец (хотя сложно четко идентифицировать, кто из них Дон Кихот, а кто - Санчо) и я. Макс все больше молчал. Мне всегда кажется, что тот, кто со мной молчит - непременно плохо ко мне относится. Я слишком свыклась с ролью слушателя, в другом качестве реализоваться не удалось, молчание способна немногим простить. Позже все-таки обсудили кино и книжки всякие - значит, буду спокойно спать. Видимо, я латентный неврастеник.

На двадцать третьем году жизни я все еще себя не узнаю. Мне только кажется.

Я обязательно хотела бы посвятить что-то Катюше. Катюша того стоит. Только, какая досада, пока нечего. Перепосвящать не хочется, право, это моветон.
Она - первый и единственный человек, с которым мы пережили настоящее приключение. После такого мы почти что сестры по крови, хотя дело не зашло так далеко. С тех пор раз в полгода или, может быть, чаще, мы приходим друг на друга посмотреть. Нам не удалось друг в друге разочароваться и раз в полгода мы верим, что так будет всегда.
Мы десять лет учились парта к парте, но каждая была занята своими делами. Изредка мы сталкивались лбами и вдруг выясняли, что нам есть, о чем поговорить. Позже выяснилось, что нам удобно вдвоем молчать. А это, поверьте, такая редкость! Какая редкость..
Теперь она скоро замужем и говорит, что больше никогда не отправилась бы за три девять земель, чтобы там ждать расставания с жизнью и честью, притаившись в высокой траве. Вот досада, но я почти что верю.
С Катюшей мы ходили в заснеженный зоопарк и там до слез жалели волка. Он был очень одиноким, а мы чувствовали себя виноватыми, будучи вдвоем. С Катюшей освоили мы раз и навсегда верховую езду. Катюша усвоила, что это утомительный для ног вид спорта. С Катюшей мы любили петь. Мы могли и не петь и это, несомненно, получалось у нас гораздо талантливее. Мы смотрели всякое кино и беседовали о нем несколько скучно, ведь имели одинаковую точку зрения. Мы разве только не читали вдвоем. Мы обе считаем, что читать нужно порознь. И все это происходило раз в шесть месяцев. Я, кажется, считала специально. Я звонила Катюше от силы пять раз в жизни. Я знала, что осталась еще неделя и она позвонит сама. Ведь она мой друг. К тому же, во всех отношениях порядочнее меня.)

Мне часто снится метро. Там нет знакомых мне станций, там поезда не останавливаются на станциях, но я всегда оказываюсь внутри вагона каким-то непостижимым образом. Иногда, правда, они делают остановку прямо в тоннеле. Там темно и стены из земли, а не из бетона. Стены увиты корнями, как свидетельство того, что надо мной есть еще мир, есть еще что-то, кроме метро. Я никогда не бываю там одна, но не помню лиц. Однажды мы шли и шли прямо по рельсам, а потом попали в какой-то грот. Там сидел врач и делал всем прививки. Более странное место для прививки невозможно и вообразить. А казенный стол и белый халат вообще приводили в ужас своей нелепостью.
Я хочу попасть куда-то, но нет, я всегда опаздываю. Меня смущает турникет. Кажется, он там совсем уж без надобности.
А недавно мне не удалось спуститься по лестнице. С каждым шагом она становилась все более отвесной, а ступени сужались. Наконец, когда она стала почти такой же прямой, как стена и угрожала перевернуться вместе со мной, я проснулась. Все утро меня преследовали два ощущения - я боялась, что будет больно, и я помню, как кто-то пытался удержать меня за руку.

...А Ганс и говорит: "Ты знаешь, кому идет дождь?" Я, изумленная, подпрыгнула от возмущения: "Кому?.. Кому может идти дождь?!"
Тогда он задумчиво словил пальцем каплю. Он всегда, с тех пор как впервые появился в моем шкафу, любил ставить в тупик мой годами упорядоченный манер мышления. И замолкать на две недели. Таким образом он пытался отомстить мне за то, что я еще жива. И еще за то, что я редко вытираю пыль, хотя мне всегда казалось, что это наименьшее, за что мне стоит платить презрением.
Теперь он не молчал. Он сказал: "Ты взрослеешь.."
"А ты.. стареешь, мой Ганс."

У меня была веселая, совершенно неупорядоченная, разудалая, страдательная, познавательно-несозидательная юность. Я вдруг поняла, насколько веселее она могла бы быть, не будь моих вечных самокопаний. А еще кучи ныне заброшенных пъедесталов и лавровых венков, и вечных гимнов неоперившейся Любви. Почему заносит тебя в "Любовь", как в черную дыру, а потом безжалостно выносит с тем, чтобы ты никогда не вспомнила его имени? И даже этой любви - никогда не вспомнила. Что воспитали во мне эти онегины, воспетые в нетленном банальными рифмами? Нет, это бесцельно вырванные годы. Какое счастье, что были другие. Совсем другие люди.
Ксюша. Ксюха. Милая, оторванная, совершенно издевательски противоречивая, настолько другая, насколько может случиться. Не знаю, все ли было правдой - наркотики, побеги из дому (впрочем, было, даже при мне), случайные мужчины, что-то нежелательное, а потом побег в религию (или, скорее, увеселительная прогулка, это тоже чистейшая правда). Она - все то, что не состоялось, не оформилось, не заключилось в скучный отфлифованный образ. Теперь, я знаю, Ксюша перекрасилась в воронье крыло, пересмотрела взгляды, переехала в Питер и перестала мне писать. И звонить. И перестала быть. Но сначала - должно быть, перестала я. Странно, я не жалею. Уверена, она тоже. Я страшная коллекционерка, я непоправимая эгоистка. Я коллекционирую людей, я складываю людей на полочки своего музея, развешиваю их портреты по стенам своей галереи. Они молчат. Они живут в немых кадрах моего синематографа. Они иногда меня тоже помнят.
Ксюша.. Мы обе были на первом курсе. Я - снова, она - однажды. Ей нужна была зажигалка, мне - точка опоры. И мы остались вполне довольны друг другом в этом отношении.
Я придумала искусственный снег и мы, словно ненормальные, изорвали две пачки тетрадей, а потом у нас был снег. В клеточку. Это был ноябрь. Мы участвовали в политических трениях и считали, что делаем историю. Мы ездили в метро, обвешанные оранжевыми ленточками и стойко выдерживали атаку пенсионеров. Мы почти заночевали в палатке на самой большой площади Европы. Я не помню, чья голова издавала идеи, у нас была одна голова, хотя это были такие разные головы. Ксюша была несостоявшейся пианисткой и актрисой. Она выразительно читала мне Пушкина. Я выразительно аплодировала. Мы сочиняли пародии на Гитлера, мы много курили и посещали баптистскую церковь. Мы делали много чего. Наверное, когда мы сделали все, на что только были способны, пошли титры. И это хорошо, ведь неизвестно, до чего еще додумались бы наши пресыщенные фантазиями умы. И вдвоем додумавшись, мы бы совершенно наверняка воплотили все. Ксюша, я посвящаю тебе свои навеки неизданные стихи. Попроси у меня зажигалку в следующей жизни.

Напишу ли я мемуары когда-нибудь? И будут ли они кому-то интересны? Как изобразить свою жизнь, не солгав?
"Жила-была девочка. Продолжение следует."