Завершаем знакомство с историей Новодевичьего кладбища в Петербурге. Предыдущие части ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ. 

Захоронения известных личностей

Известные архитекторы

Слева от Алтарной дорожки, в дальнем северо-западном углу кладбища, легко обнаружить надгробие архитектора Николая Ефимовича Ефимова (1799-1851), автора проекта ансамбля Воскресенского Новодевичьего монастыря, на территории которого и находится данное кладбище. Среди других известных сооружений зодчего — два дома министерства государственных имуществ на Большой Морской улице.

Могила архитектора Ефимова появилась здесь одной из первых, когда кладбище еще только открылось. Однако ее место быстро затерялось. К счастью, впоследствии могила была найдена, и Санкт-Петербургское общество архитекторов объявило конкурс нового надгробия, в котором приняло участие 13 бесплатных проектов. В результате был выбран проект архитекторов С. П. Галензовского и И. В. Жолтовского.

Спроектированный ими белый мраморный саркофаг на могиле Н. Е. Ефимова установили в 1895 году. Памятник украшен рельефами, символизирующими искусство архитектуры (и не имеющими никакого отношения к масонству, как иногда кажется наивным посетителям). Мы видим здесь обязательные рабочие инструменты зодчего (циркуль, линейку, треугольник), а также дубовую ветвь — символ вечной жизни.

В средней части кладбища находится могила архитектора Владимира Антоновича Косякова (1866-1922) и его жены Юлии Иосифовны. Владимир Антонович был одним из трех братьев Косяковых, сыгравших заметную роль в застройке Петербурга в конце XIX – начале XX века. Наибольшую известность получил старший брат Василий Антонович Косяков (1862-1921), которого мы уже упоминали как автора Казанской церкви Новодевичьего монастыря, Морского собора в Кронштадте и множества других сооружений (его могила, как было сказано, не сохранилась). В творческом наследии Василия, Владимира и Георгия Косяковых есть доходные дома, общественные здания и особенно храмы. Каждый из братьев-зодчих проявил себя как самостоятельный мастер, но нередко они работали над проектами совместно, под руководством Василия Антоновича. Это был уникальный коллектив друзей и единомышленников.

Что касается похороненного здесь Владимира Антоновича, среднего брата, то это был человек энциклопедических знаний, обладавший редким сочетанием качеств блестящего инженера, архитектора и художника-графика. Он участвовал почти во всех церковных постройках своего старшего брата, всегда остававшегося для него высшим авторитетом. Кроме того, Владимир Антонович проявил себя как педагог и воспитал множество прекрасных строителей. Этот обаятельный человек запомнился многим как остроумный собеседник, душа общества. К сожалению, как и старший брат, он скончался в Петрограде от голода.

Место захоронения младшего брата, Георгия Косякова (автора Морской библиотеки в Кронштадте), не известно.

Знаменитые поэты и писатели

Уже на подходе к Новодевичьему кладбищу через ограду виден надгробный памятник классику русской литературы, поэту, руководителю журнала «Современник» Николаю Алексеевичу Некрасову (1821-1877). Это одно из самых известных и наиболее хорошо сохранившихся захоронений на петербургском Новодевичьем кладбище.

В последние годы Н. А. Некрасов тяжело болел. У него был рак кишечника, и лекарства почти не помогали. В это время его часто навещал Ф. М. Достоевский. Когда поэт умер, гроб несли через весь город, и, несмотря на сильный мороз, толпа (преимущественно революционно настроенная молодежь) сопровождала его весь путь. Отпевали Некрасова в Казанском храме, тогда еще деревянном. Пришел проститься с другом и Достоевский. Анна Достоевская (Сниткина) вспоминает: «Постояв с полчаса в жаркой церкви, Федор Михайлович решил выйти на воздух. <...> Тишина кладбища произвела на Федора Михайловича умиротворяющее впечатление, и он сказал мне: "Когда я умру, Аня, похорони меня здесь или где хочешь, но запомни, не хорони меня на Волковом кладбище, на Литераторских мостках. Не хочу я лежать между моими врагами, довольно я натерпелся от них при жизни!"». Анна Григорьевна обещала похоронить его в Александро-Невской Лавре, рядом с Жуковским, которого он так любил. Так и случилось три года спустя.

После того как речи над гробом Некрасова произнесли сотрудники «Отечественных записок», сказал слово и Федор Михайлович, отметив, что талант почившего Некрасова можно поставить в русской поэзии на третье место после Пушкина и Лермонтова. Революционная молодежь прервала его криками: «Некрасов был выше их!» Но любовь писателя к Пушкину была слишком сильна, чтобы с этим согласиться. «Не выше, но и не ниже Пушкина!» — не без раздражения парировал он. «Выше, выше!» — продолжало раздаваться из толпы.

Уникальность надгробия Н. А. Некрасова в его замечательной сохранности. На высоком постаменте, увитом бронзовой лавровой гирляндой, мы видим подлинный бюст поэта работы скульптора М. А. Чижова. Памятник сооружен в 1881 году.

На надгробии выбиты слова из некрасовского стихотворения «Сеятелям» («Сейте разумное, доброе, вечное...»), а также фрагмент из Адреса революционного студенчества H. A. Некрасову (1877) («Из уст в уста передавая дорогие нам имена, не забудем мы и твоего имени и вручим его прозревшему и просветленному народу, чтобы знал он и того, чьих много добрых семян упало на почву народного счастья»).

Рядом с поэтом лежит его сестра — Анна Алексеевна Буткевич (в девичестве Некрасова) (1826-1882), писательница и переводчица. Некрасов был к ней очень привязан. В последние годы жизни поэта Анна Алексеевна, «соперничая с Зиной [его женой] в самоистязании», ухаживала за смертельно больным Некрасовым, а в 1879 году издала его сочинения, причем это издание до сих пор остаётся самым полным и подробным. Именно ей посвящена известная поэма «Мороз, Красный нос».

Анна Алексеевна молодой девушкой была выдана замуж за пожилого военного, героя Крымской кампании Генриха Станиславовича Буткевича и прожила с ним двадцать лет. Впоследствии она стала гувернанткой в доме Александра Николаевича Еракова (1817-1886), а затем и его женой. Инженер путей сообщения, друг Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова-Щедрина, Александр Ераков был известен как тонкий образованный человек, в доме которого собирался весь цвет петербургской интеллигенции. Еракову также было суждено стать главным организатором похорон Некрасова. Сам Александр Николаевич похоронен здесь же, рядом с Некрасовым и его сестрой. Подлинное его надгробие не сохранилось. Нынешняя стела установлена в 1988 году.

На соседнем участке, также в средней части кладбища, находится семейное захоронение Тютчевых.

Как гласит установленная в основании монумента памятная доска, могила Фёдора Ивановича Тютчева (1803-1873) и его близких была восстановлена к 200-летию со дня рождения поэта в 2003 году стараниями Российского детского фонда на средства Администрации Санкт-Петербурга и баварской фирмы «КНАУФ», трудами фирмы «Возрождение». В этот юбилейный день на Новодевичьем кладбище отслужили панихиду и освятили отреставрированный некрополь рода Тютчевых.

«Раб божий Фёдор Иванович Тютчев. 23 ноября 1803 года - 15 июля 1873 года. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Мф., гл. 5, ст. 7», — начертано старинной вязью на гранитном надгробии одного из лучших русских поэтов, автора незабвенного «Умом Россию не понять».

Рядом с Тютчевым похоронена его вторая жена — баронесса Эрнестина фон Пфеффель (1810-1894), богатая и красивая женщина, что, однако, не помешало Тютчеву увлечься Еленой Денисьевой и фактически создать с ней вторую семью. «Незаконный союз» с возлюбленной длился 14 лет. Как и две его официальные жены, Денисьева родила поэту троих детей. Пронзительные лирические произведения Тютчева, посвященные Денисьевой, известны как «денисьевский цикл».

После смерти Денисьевой Федор Иванович примирился с женой и умер у нее на руках. В изголовье плит над могилами Федора Ивановича и Эрнестины стоит испещренный резьбой крест с образом Спасителя. Надгробные плиты выполнены из черного гранита

В этой же ограде погребена дочь Фёдора Ивановича и Эрнестины — Мария Фёдоровна Бирилёва (1840-1873) и ее муж, контр-адмирал Николай Алексеевич Бирилёв (1829-1882), участник Синопского сражения, герой защиты Севастополя во время Крымской войны 1853-1856 годов. Судьба Бирилёва трагична. Родившаяся у них с супругой дочь умерла в младенчестве, после чего он впал в тяжелую душевную болезнь (вероятно, сказалось и севастопольское ранение), от которой так и не смог оправиться. Здесь же за оградой покоится сын Фёдора Ивановича и Эрнестины — Дмитрий Фёдорович Тютчев (1841-1870).

Гранитные надгробные плиты и мраморные кресты с резьбой на семейном захоронении Тютчевых были созданы в мастерской Мадерни и Руджия в 1870-х годах.

Известные врачи, лейб-медики

Новодевичье кладбище почитают и медики, поскольку здесь похоронено несколько известных деятелей отечественной медицины. Так, в средней части кладбища, у 9-й дорожки, находится могила Сергея Петровича Боткина (1832-1889). Выдающийся врач-терапевт происходил из купеческой семьи и в детстве обладал склонностью к математике, однако к тому времени был издан указ Николая I, по которому купеческие дети могли поступать только на медицинские факультеты. После университета Боткин отправился на Крымскую войну, где лечил раненых под руководством Н. И. Пирогова. Сергей Петрович тоже собирался стать хирургом, но из-за плохого зрения от карьеры хирурга пришлось отказаться. Зато мир получил талантливого клинициста, неутомимого общественного деятеля и преподавателя.

О поразительной диагностической интуиции Боткина ходили легенды. И. М. Сеченов писал: «Для Боткина здоровых людей не существовало, и всякий приближавшийся к нему человек интересовал его едва ли не прежде всего как больной. Он присматривался к походке и движениям лица, прислушивался, я думаю, даже к разговору. Тонкая диагностика была его страстью, и в приобретении способов к ней он упражнялся столько же, как артисты вроде Антона Рубинштейна упражняются в своем искусстве перед концертами». Сергей Петрович впервые широко использовал лабораторные исследования, ввел измерение температуры тела термометром, аускультацию, перкуссию, осмотр больного и др. Ему также принадлежит большое число выдающихся открытий в области медицины.

С первых лет существования Александровской барачной больницы С. П. Боткин был ее попечителем (в народе больница имени С. П. Боткина по сей день известна как «Боткинские бараки»). Кроме того, он являлся лейб-медиком императорской семьи (первым в истории этническим русским на этой должности). Не оставлял врач и частную практику, так как не мог отказать в помощи больным, которые видели в нем единственную надежду. Единственным отдыхом, который позволял себе Боткин, была игра на виолончели: он был страстным меломаном. Сын знаменитого доктора, Евгений Боткин (1865-1918), тоже стал лейб-медиком. Он не мог оставить Николая II и был расстрелян большевиками вместе с царской семьей.

Памятник на могиле С. П. Боткина, выполненный в виде бронзового бюста, был открыт в 1896 году. Автор бюста — скульптор И. Я. Гинцбург. В настоящее время на кладбище установлена копия бюста, а оригинал перенесен на территорию больницы имени С. П. Боткина. В одной ограде с Сергеем Петровичем похоронен его брат, Михаил Петрович Боткин (1839-1914) — художник, академик живописи, автор картин на исторические и библейские сюжеты, один из крупнейших коллекционеров и меценатов того периода. В настоящее время произведения из его коллекции украшают залы Русского музея и Эрмитажа. В особняке академика М. П. Боткина на набережной лейтенанта Шмидта сейчас размещается Музей-институт семьи Рерихов.

В непосредственной близости находится могила ученика С. П. Боткина — Александра Афанасьевича Нечаева (1845-1922), главного врача Обуховской больницы. Его надгробие выполнено в виде мраморной урны под покрывалом (скульптор И. В. Крестовский, 1938).

Среди других захоронений известных медиков нельзя не отметить могилу Дмитрия Оскаровича Отта (1855-1929), расположенную на том же участке, между 8-й и 9-й дорожкой. Надгробие оформлено в виде мраморной колонны со скошенным срезом, что символизирует прерванную жизнь.

Д. О. Отт, происходивший из немецкой семьи, был ведущим гинекологом своего времени, создателем научной акушерской школы в России. В 1893 году Отт был назначен директором Императорского клинического повивального института (ныне — НИИ акушерства и гинекологии имени Д. О. Отта), а в 1895 году стал лейб-акушером и принимал роды у императриц и великих княгинь. Одной из главных заслуг Отта стало создание для Института великолепного комплекса новых зданий на Васильевском острове, построенных по проекту Л. Н. Бенуа. По словам самого профессора Отта, в этом родовспомогательном и научно-образовательном центре «каждый гвоздь был вбит не случайно, а по тем или иным соображениям» . В помещениях Института всё сверкало чистотой, имелось специально продуманное освещение, пароводяное отопление, хитроумная система вентиляции.

Институт являлся признанным центром акушерско-гинекологической науки. К услугам больных были любые удобства и блага, включая огромный орган немецкой фирмы Walcker, стоявший в актовом зале. По словам Д. О. Отта, музыкальный инструмент предназначался «для изучения влияния различных сочетаний звуковых волн на отправления человеческого организма, являясь в этом отношении наиболее совершенным физическим аппаратом». Орган мыслился как средство не развлечения, а лечения. Внутри инструмента были размещены микрофоны, от которых шли провода в больничные палаты, где роженицы и лежачие больные могли слушать органную музыку по телефону. Кроме того, в зале Института регулярно проходили публичные концерты. В 1931 году ценный инструмент был перенесен в Большой зал Филармонии. На сегодняшний день это единственный сохранившийся в нашей стране концертный орган фирмы Walcker.

Известные художники

Самый известный художник, похороненный на Новодевичьем кладбище, — это, безусловно, Михаил Александрович Врубель (1856-1910). Его надгробие находится в дальней восточной части кладбища (где располагались участки самого дешевого разряда), почти у самой ограды.

Тут же похоронена его жена — Надежда Ивановна Забела-Врубель (1868-1913), выдающаяся оперная певица, специально для которой были написаны многие партии в операх Николая Римского-Корсакова.

Фамилия Врубель — польского происхождения и переводится как «воробей». Врубель с юности увлекался театром и живописью. Отучившись по настоянию отца на юридическом факультете, Михаил твердо решил посвятить себя искусству и поступил в Академию Художеств, где его учителем был П. П. Чистяков — удивительный педагог, воспитавший целую плеяду самобытных художников. В 1883 году профессор А. В. Прахов по рекомендации Чистякова пригласил Врубеля в Киев для реставрации и росписи древней Кирилловской церкви. Там же Врубель пережил бурную влюблённость в жену патрона, Э. Л. Прахову (именно ее лицо с потрясающими горящими глазами мы видим на иконе «Богоматерь c Младенцем»).

Великий художник Серебряного века, Врубель работал практически во всех видах и жанрах изобразительного искусства: живописи, графике, декоративной скульптуре и театральном искусстве. Особое место в его творчестве занимала поэзия М. Ю. Лермонтова, прежде всего образ Демона. В 1889 году Врубель переезжает в Москву и включается в гущу художественной жизни, знакомится с Саввой Мамонтовым. Начинается его наиболее продуктивный период. Он работает как живописец, иллюстратор, скульптор, дизайнер, декоратор, возглавляет керамическую мастерскую в Абрамцеве. Впрочем, у публики, да и у большей части художественного сообщества, его творчество, наполненное мистическими существами, не находило понимания. В 1896 году Врубель впервые услышал на сцене Надежду Забелу и влюбился — сначала в ее голос, а после знакомства — и в саму певицу. Надежда Ивановна стала его женой, музой и любовью всей жизни. В 1901 года у них родился единственный сын Савва — ребёнок на вид крепкий, но с внешним уродством, «заячьей губой».

 Примерно тогда же у художника появились первые признаки душевной болезни. В. М. Бехтерев диагностировал сифилис. Психическое состояние Врубеля непрерывно ухудшалось, и его пришлось отправить на лечение. Чуть позже умер двухлетний Саввочка, и Врубель превратился в почти постоянного обитателя психиатрических клиник. Некоторое улучшение принесло лишь пребывание в клинике доктора Усольцева. Врубелю удалось восстановиться и вернуться к живописи. В этот период к нему пришло также признание публики и критиков, но было слишком поздно. Болезнь развивалась стремительно. В 1906 году Врубеля как художника не стало: он ослеп. Михаил Александрович окончил свои дни на 5-й линии Васильевского острова, в клинике А. Э. Бари. Перед смертью художник говорил, что устал жить, и, простаивая под открытой форточкой, заработал пневмонию.

Судьба Врубеля в каком-то смысле сходна с участью Винсента ван Гога, почти что его ровесника (хотя художники вряд ли когда-нибудь слышали друг о друге). Оба умерли в расцвете творческих сил. Оба были людьми высочайшей нервной восприимчивости и гениальности, с трудом помещавшейся в рамки реального мира. Оба выработали неповторимую манеру письма, в которой рвется наружу страстность, опровергающая устоявшиеся каноны, из-за чего их стиль не принимался современниками и был признан лишь посмертно.

3 апреля 1910 года состоялись похороны Врубеля на Новодевичьем кладбище. В своей надгробной речи А. Блок сказал о художнике: «Он оставил нам своих Демонов, как заклинателей против лилового зла, против ночи. Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим». Через три года после мужа, в возрасте 45 лет, скончалась и Надежда Ивановна. Похоронили ее рядом с Врубелем.

Могила Врубеля на Новодевичьем кладбище представляет собой ступенчатый постамент, составленный из блоков черного полированного гранита, к которому примыкают с торцевых сторон гранитные площадки со ступенями и тумбами. Спасением этого надгробия мы обязаны известному фотографу Валерию Плотникову, который еще в молодости нашел заброшенную, почти разрушенную могилу Врубеля и решил восстановить ее. В 2000-х годах ему удалось найти средства на то, чтобы отреставрировать захоронение, спилить опасные деревья и расчистить участок. В настоящее время на постаменте планируется установить новый памятник, поскольку надгробие считается незавершенным. Впрочем, предлагаемый вариант поддерживается далеко не всеми, тем более что существует проект Леонида Шервуда, созданный еще в 1917 году.

Еще один живописец Серебряного века, похороненный на Новодевичьем кладбище, — Александр Яковлевич Головин (1863-1930), выдающийся театральный художник, один из крупнейших представителей стиля модерн в России. Его могила находится недалеко от входа на кладбище, у 1-й дорожки. Восстановленное надгробие с надписью «Народный художник» появилось совсем недавно: до последнего времени на этом месте стояла простая раковина.

Музыкально одаренный человек, Головин с детства любил музыку и театр, что нашло отражение и в его творчестве. Большое влияние на него оказало общение с деятелями Абрамцевского кружка, включая Врубеля. Как и Врубель, он участвовал в создании майоликовых панно для московской гостиницы «Метрополь». В 1902 году художника пригласили в Петербург на должность главного декоратора Императорских театров. Он создавал новаторские декорации к спектаклям Мариинского и Александрийского театров, а также участвовал в оформлении постановок «Русских сезонов» С. П. Дягилева. Параллельно с работой в театре Головин много занимался станковой живописью (особенно известны его театрализованные портреты Ф. И. Шаляпина).

К слову сказать, именно Головин в 1914 году придумал уникальный занавес Мариинского театра, сочетающий в себе живопись и аппликацию и повторяющий рисунок шлейфа платья Марии Александровны (супруги Александра II), в честь которой театр и получил свое имя.

В непосредственной близости от Головина похоронен петербургский художник XIX века Пётр Васильевич Басин (1793-1877). Красивое надгробие сохранилось, однако стоявший в нише бюст работы скульптора Ивана Подозерова был в 1930 году снят и перенесен в Русский музей.

П. В. Басин известен как автор полотен на религиозные и исторические сюжеты, а также портретист. После обучения в Академии художеств у профессора В. К. Шебуева он много лет провел в Риме, изучая старых мастеров и оттачивая свое искусство. По возвращении в Петербург Басин продолжал заниматься творчеством и одновременно преподавал, получив звание профессора. Наибольшую известность ему принесли монументальные работы в области религиозной живописи. В числе лучших живописцев академической школы он участвовал в росписи Исаакиевского собора, причем из всех художников, работавших в соборе, выполнил наибольший объем работ. Некоторые композиции Басин дописывал за Карлом Брюлловым, который был вынужден прервать роспись, так как работа в сыром недостроенном храме подорвала его здоровье.

Знаменитые военачальники, мореплаватели и флотоводцы

Помимо деятелей науки и культуры, на Новодевичьем кладбище похоронены знаменитые военачальники и флотоводцы, в том числе герои Отечественной войны 1812 года, Крымской кампании 1854-1855 годов, Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, Русско-японской войны 1904-1905 годов и других войн. К сожалению, не все эти захоронения находятся в надлежащем состоянии.

У северной ограды кладбища, близ надгробия архитектора И. Д. Черника, внутри обветшавшей металлической решетки можно заметить мраморный саркофаг с якорем и цепями. Это могила адмирала Степана Степановича Лесовского (1817-1884). Лесовский (Лесовской), которого моряки называли «Дядька Степан», пользовался репутацией сурового, требовательного и даже жестокого командира. Наиболее известной вехой в его карьере стало командование одной из двух эскадр во время военно-дипломатической экспедиции к берегам Северной Америки в 1863 году. (В скобках заметим, что среди участников экспедиции был молодой мичман, будущий композитор Н. А. Римский-Корсаков).

Экспедиция была предпринята с целью не допустить вмешательства Великобритании и Франции в Гражданскую войну Севера и Юга и продемонстрировать северянам, что они могут рассчитывать на поддержку нашего флота. Появление русских кораблей у берегов Америки произвело в США настоящую сенсацию и привлекло небывалое внимание общественности. На самом же деле прибытие русского флота в Америку было продиктовано не столько желанием скрепить союз с северянами, сколько собственными интересами России в ситуации обострения отношений (и реальной угрозы войны) с Англией и Францией, которые заявили о поддержке освободительного восстания, вспыхнувшего в Польше в начале 1863 года. Выведение русского флота в океан служило гарантией того, что в случае войны русские смогут нарушить морскую торговлю Англии и причинить ущерб ее колониям. Угроза возымела действие. Вероятность вмешательства Англии и Франции в войну США (и в дела Польши) была предотвращена. Польский мятеж был подавлен, и обе эскадры возвратились в родные воды.

Недалеко от Лесовского, на соседнем участке, похоронен адмирал Николай Оттович фон Эссен (1860-1915). Первоначальный памятник на его могиле утрачен. Нынешнее надгробие из красного гранита с фотопортретом на эмали было восстановлено Военно-морской академией в 1960 году, к 100-летию со дня рождения флотоводца. Могила находится на территории семейного захоронения фон Эссенов. Здесь похоронены отец адмирала, Отто фон Эссен, а также его мать Любовь Алексеевна и сестра Юлия Оттовна. Отто Вильгельм фон Эссен (Отто Васильевич) (1828-1876) был статс-секретарем, тайным советником, заместителем министра юстиции. Известный правовед А. Ф. Кони писал о нем: «Со смертью благородного фон Эссена твердого и дельного товарища министра, в министерстве Юстиции не было никого, кто составлял хотя бы некоторый противовес министру Палену в его сумасбродных выходках и мнениях» 

Фамилия фон Эссен в наши дни на слуху у многих благодаря современному фрегату «Адмирал Эссен», который совсем недавно, в 2016 году, был передан ВМФ. Ученик и последователь С. О. Макарова, адмирал Николай фон Эссен, в честь которого назван корабль, происходил из старинного дворянского рода прибалтийских немцев, давшего миру множество военачальников. Николай с детства мечтал о море и в итоге стал выдающимся флотоводцем. Будучи командиром знаменитого крейсера «Новик», он принял активнейшее участие в Русско-японской войне, а в 1904 году был награжден Золотым оружием с надписью «За храбрость» и поставлен командиром броненосца «Севастополь».

Под командой «Гололобого» (так фон Эссена называли из-за его лысины) броненосец неоднократно выходил в море и геройски отбивал атаки японских миноносцев. При капитуляции Порт-Артура Эссен получил приказ о затоплении корабля, что стало для него величайшим потрясением. В 1909 году его назначили начальником Морских сил на Балтике, а в 1911 году — командующим Балтийским флотом. В 1913 году фон Эссен стал самым молодым адмиралом в истории России. Поскольку моральное состояние моряков в то время оставляло желать лучшего, энергичный адмирал сосредоточил внимание на воспитании кадров и обновлении Балтийского флота. В начале Первой мировой войны он руководил постановкой минных заграждений на подступах к Петрограду. Жестоко простудившись, умер от воспаления легких в возрасте 54 лет. Адмирала хоронил весь военный Петербург. На траурной ленте было выведено: «Славному защитнику Андреевского флага, гордости русского флота»

В 2015 году, когда исполнилось 100 лет со дня смерти Н. О. фон Эссена, в Петербург приехала правнучка младшего брата адмирала, которая за свой счет установила крест на могиле Марии Михайловны фон Эссен (1860-1928), жены адмирала фон Эссена, учредительницы Дамского морского общества, помогавшего семьям моряков. Могила находилась в ужасном состоянии, оседала и могла быть утеряна. К счастью, потомки этого не допустили. (Крест стоит чуть поодаль от основного семейного захоронения).

Недалеко от памятника С. П. Боткину расположено захоронение адмирала Геннадия Ивановича Невельского (1813-1876). Он известен в первую очередь как путешественник, мореплаватель, исследователь Дальнего Востока. Рядом с Геннадием Ивановичем похоронена его жена, Екатерина Ивановна Невельская, в девичестве Ельчанинова (1831-1879).

Невельской рос в семье, насквозь пропитанной морскими традициями. Еще во время обучения в Морском кадетском корпусе им овладела жажда географических исследований. После окончания Офицерского класса Невельской служил в эскадре Ф. П. Литке, но не оставлял мечты об исследовании устья Амура. Испросив назначение командиром судна «Байкал» и получив направление на Дальний Восток, Невельской отправился за своей мечтой. В ходе плавания ему удалось доказать, что устье реки Амур доступно для входа морских судов и что Сахалин — остров, а не полуостров.

В 1851 году Невельской возглавил новую Амурскую экспедицию. К тому времени он уже был женат. В выпускницу Смольного института Екатерину Ивановну Ельчанинову он влюбился еще в 1849 году. Сначала щуплый низкорослый офицер с лицом, испорченным оспой, ей не приглянулся, и она ответила отказом. Однако потом девушка переменилась к нему и стала верной женой. Невзирая на опасности пути и перспективу провести лучшие годы жизни в диком захолустье, 20-летняя Катенька верно следовала за супругом. Одно только путешествие к месту службы сильно подорвало ее здоровье и привело к выкидышу. Жизнь на Амуре тоже была крайне тяжелой, но Екатерина Ивановна не сдавалась. Как писал известный мореплаватель Воин Андреевич Римский-Корсаков (старший брат композитора), «надобно иметь сильную любовь к мужу, чтобы с хорошим воспитанием, привыкнув к обществу и развлечениям, не скучать и не унывать в такой унылой безжизненной местности, при лишениях самых существенных». Юная барыня довольно быстро сошлась с аборигенами (нивхами), раньше других научилась понимать их язык, сумела завоевать доверие и даже привить элементарные понятия о культуре быта. Например, именно она приучила местных женщин мыться и расчесываться.

По окончании Амурской эпопеи Невельские переехали в Петербург и все последующие годы прожили в квартире на Сергиевской улице (сейчас ул. Чайковского, 50; на доме установлена мемориальная доска). Геннадий Иванович занимался систематизацией собранных материалов, работал над книгой об Амурской экспедиции, состоял действительным членом Русского географического общества. В 1874 году ему был присвоен чин адмирала. Книга увидела свет уже после его смерти. Сочинение было издано стараниями Екатерины Ивановны, к тому времени тяжело больной. Она ненамного пережила мужа, хотя и была моложе почти на 20 лет.

Надгробия Невельских с выбитыми на них словами из Нагорной проповеди отмечены каменными крестами. Еще недавно мраморные обелиски находились в таком состоянии, что их было трудно найти. К счастью, к 2013 году (когда отмечалось 200-летие со дня рождения Невельского) надгробия привели в порядок, и теперь здесь постоянно лежит трёхцветный флаг.

Рядом с захоронением Н. А. Некрасова, у самой ограды, находится могила вице-адмирала и общественного деятеля Павла Яковлевича Шкота (1815/1816-1880). Надгробие, выполненное в форме волны, сохранилось с утратами. Вместе с мужем покоится его вторая жена Варвара Павловна Шкот (в девичестве Петрова) (1831-1909) — основательница и председательница Морского благотворительного общества

Из деятелей русского флота на Новодевичьем кладбище похоронен также Константин Николаевич Посьет (1819-1899) — генерал-адъютант, адмирал, министр путей сообщения. Его захоронение находится в средней части, близ могилы Направника. Оно было обнаружено и обновлено совсем недавно, усилиями студентов Санкт-Петербургского государственного университета путей сообщения и членов молодежного комитета Октябрьской железной дороги.

С 1874 по 1888 год Посьет занимал должность министра путей сообщения. При нем был утвержден общий устав российских железных дорог, реконструированы старые и устроены новые судоходные каналы, построено более 10 тыс. верст железных дорог (более трети общей протяженности на тот момент). При этом качество дорог оставалось низким. 17 октября 1888 года в Борках произошло крушение императорского поезда, в котором в составе свиты ехал и Посьет. Царская семья не пострадала, однако жертв было много. Будучи скомпрометирован, Посьет трижды подавал в отставку, считая, что не может оставаться министром. Александр III утвердил прошение лишь на четвертый раз. Посьет покоится на Новодевичьем кладбище рядом с супругой и сестрой. Похороны адмирала сопровождала многотысячная процессия. В наше время у могилы ежегодно проходят памятные встречи, организуемые Северо-Западным морским клубом при Комитете ветеранов ВОВ.

Среди недавно восстановленных могил стоит отметить семейное захоронение моряков-первопроходцев Рыковых. Здесь похоронены генерал-лейтенант флота Иван Васильевич Рыков (1797-1869), контр-адмирал Василий Иванович Рыков (1829-1880), генерал-майор Николай Иванович Рыков (1835-1904), генерал-майор флота Павел Иванович Рыков (1839-1895), генерал-майор флота Сергей Иванович Рыков (1841-1911) и генерал-майор флота Александр Николаевич Рыков (1874-1918).

Род Рыковых дал России шесть адмиралов и генералов флота. Особенно известен Александр Николаевич Рыков — генерал-майор флота, участник обороны Порт-Артура, во время которой он потерял ногу. А. Н. Рыков был расстрелян большевиками в 1918 году. А в 2009 году на территории Петропавловской крепости были обнаружены останки жертв красного террора, причем внешние признаки (отсутствие ноги) позволили предположить, что среди них есть и останки А. Н. Рыкова. Изучение архивных документов и генетическая экспертиза, проведенная по инициативе потомков, бесспорно подтвердили этот вывод.

Музы поэтов и композиторов

Недавно было найдено и восстановлено погибшее в советское время надгробие генерала Ираклия Абрамовича Баратынского (1802-1859) и его супруги — фрейлины, переводчицы и просто красавицы Анны Давыдовны Абамелек-Баратынской (1814-1889). Захоронение находится близ могилы архитектора Н. Е. Ефимова.

Возродить памятник удалось благодаря Всемирному клубу петербуржцев и средствам армянской диаспоры Петербурга. Именно армянская община взяла на себя финансирование этой непростой и дорогостоящей процедуры, и это неслучайно: Анна Давыдовна происходила из знаменитого армянского рода Абамелик-Лазаревых.

Княжна Абамелек вошла в историю не только как одна из красивейших женщин своего времени, но и как талантливая переводчица произведений выдающихся поэтов. Внешностью и умом «черноокой дочери Востока» восхищались многие художники и поэты, в том числе А. С. Пушкин, вписавший в ее альбом стихи, которые теперь можно прочитать на могиле («Когда-то (помню с умиленьем) || Я смел вас нянчить с восхищеньем...»). Благодаря Абамелек-Баратынской Европа познакомилась с произведениями Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Козлова и других, а русский читатель смог прикоснуться к поэзии Байрона, Гейне, Гёте.

Мужем княжны был Ираклий Абрамович Баратынский, брат знаменитого поэта. Ираклий Абрамович известен как военный и государственный деятель, генерал-лейтенант, сенатор, участник Русско-турецкой войны 1828-1829 годов, а также губернатор Ярославский (1842-1846) и Казанский (1846-1857). После его смерти княжна 30 лет прожила вдовой. Детей у пары не было, и она активно занималась благотворительностью.

Восстановленные надгробия на могиле четы Баратынских на Новодевичьем кладбище были торжественно открыты в 2014 году.

Рядом с Баратынскими, в левой части кладбища, покоится графиня София (Софья) Ивановна Борх, урожденная Лаваль (1809-1871). Ее матери, миллионерше Александре Григорьевне Лаваль (Козицкой), принадлежал знаменитый дом Лаваль на Английской набережной — тот самый «высокий дом на берегу Невы», о котором писал Н. А. Некрасов в поэме «Русские женщины». Дом Лаваль был известнейшим литературным салоном Петербурга. В этом особняке, а также на даче Лавалей собирались декабристы и деятели культуры того времени, в том числе А. С. Пушкин [69]. Старшая дочь Лавалей Екатерина (сестра Софии Ивановны) была замужем за С. П. Трубецким. Она первой из жен декабристов последовала за сосланным мужем в Сибирь.

Сама София Ивановна Лаваль была не так известна, как ее сестра, однако это тоже была женщина «с превосходным сердцем и благородным характером». София Ивановна была фрейлиной, меценатом, жертвовала на храмы и приюты, входила в состав различных благотворительных организаций. После смерти матери (1850) София стала попечительницей Лавальского детского приюта, а также хозяйкой литературного салона (она унаследовала вышеупомянутый дом на Английской набережной и дачу Лавалей на Аптекарском острове). Несколько летних сезонов у нее провела Н. Н. Пушкина с детьми. В салоне Софии Борх бывали М. Ю. Лермонтов, Ф. И. Тютчев, И. С. Тургенев, А. С. Хомяков. Ей посвящено стихотворение Ивана Козлова «Разбитый корабль»

Рядом с С. И. Борх покоится ее племянница художница Александра Сергеевна Ребиндер (1830-1860) — дочь Екатерины Лаваль и декабриста С. П. Трубецкого.

Александра Сергеевна родилась в Сибири и с детства обладала слабым здоровьем. Она тяжело болела и умерла в возрасте 30 лет. Мужем Александры был Николай Романович Ребиндер (он, как и С. П. Трубецкой, похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве).

В другой части кладбища, к югу от могилы Врубеля, находится невзрачный постамент из черного гранита с утраченным крестом. Это могила Екатерины Ермолаевны Шокальской (урожденной Керн) (1818-1904). Воспитанница, а затем классная дама Смольного института, Екатерина Ермолаевна была дочерью небезызвестной Анны Петровны Керн (вдохновившей А. С. Пушкина на стихотворение «Я помню чудное мгновенье…») и Ермолая Керна, генерала, коменданта Риги и Смоленска.

Актеры и музыканты

Одно из самых красивых надгробий на Новодевичьем кладбище принадлежит великому актеру, «царю русского смеха» Константину Александровичу Варламову (1848-1915) — сыну известного композитора.

Константин с юности участвовал в любительских спектаклях, а позднее служил в провинциальных театрах. Поступив затем в столичный Александринский театр, Варламов стал одним из самых ярких и популярных комедийных актеров труппы. К 1900 году в его репертуаре насчитывалось уже 800 ролей. Варламов выступал в самых разных спектаклях, но истинные шедевры сценического творчества создал в пьесах Островского, своего любимого писателя.

Взглянем также на могилу композитора и дирижера Эдуарда Францевича Направника (1839-1916).

Выходец из Богемии, он рано лишился отца и добывал средства к существованию музыкой. В 1861 году по приглашению князя Юсупова молодой чех переехал в Россию и стал капельмейстером домашнего оркестра мецената. Затем работал в Мариинском театре, причем за пультом главного дирижера простоял почти полвека (с 1869 года до самой смерти). Под управлением Направника состоялись премьеры практически всех русских опер, появлявшихся в то время. Вместе с капельмейстером похоронена его жена — оперная певица Ольга Направник-Шредер (1844-1902), а также сын Константин (1874-1911). После революции члены семьи Направника эмигрировали в Бельгию. В России оставалась только дочь Варвара, которая предположительно была в дальнейшем похоронена в этой же семейной могиле. К сожалению, сейчас надгробие находится в плачевном состоянии. Утрачен крест и скульптурный портрет композитора.

Источник