Ещё не было времени года, когда ты придумал себе плащ, и разгуливал в нём, а с тобой гуляла твоя тень и ты касался её ладонью - и она касалась тебя в ответ. Ты видел, где начинает рождаться ветер, приходил туда и встречал первые его несмелые движения. А ведь тот, кого ты видишь при самом рождении своём, каким-то образом навсегда близок. И ты ему близок. Когда ещё не было времени суток, ночь была в твоих карманах, и ты прятал в них руки и ключи, и оттого касания ночью самые личные. Ночь всегда будет ключом; лишь пальцы помнят каждый из них. Не было поцелуев и кошек, были только вечный снег на горе, которую ты никогда не видел, и ты любил этот снег. С годами он покрывает твои волосы, и ты понимаешь, что тоже вечен, а как легко думалось во время прилива - ах, кто бы знал этих морских коньков, подплывавших поластиться - просто морские кошки; и никто же не знал их. Когда ещё никого не появилось - ты знал всех, от кого будет зависеть твоя жизнь, и иногда мечтал о холодной манной каше с вареньем, мечтал о том, какая она будет - эта музыка, и какого она будет цвета, и надо ли её тоже чем-то кормить. Когда ещё ничего не было, ты знал всё, разновидность солипсизма, только представь, ну вспомни - птицы же появлялись из воздуха, а не из гнёзд, не было чая, не было дорог, и самая интрига заключалась в мыслях о том, какой же у тебя самого голос. Ты до сих пор не произнёс ни слова, берёг их для чего-то невероятно большого и главного, и эта встреча, и твой голос - слова - это всё только в тебе, всё, для чего ты есть. Ты ничего не искал, потому что всё случится со временем. Всё уже есть в самом тебе, всё это может быть судьбой, но - сложно объяснить - и не судьба вовсе. Любая мысль существует, и сколько же времени ты берёг те слова, которые стоит только произнести, и вот уже будет, будет это главное и большое.
Твои глаза открываются в первую же ночь. В твоих лёгких зарождается легкий ветер, ты слышишь, как прилив достигает своего предела. Это было легко.
В начале было слово.