Великая Дашкова

 
Книжный ребенок

Екатерина Романовна Воронцова родилась17(28) марта 1743 года в Петербурге. Крестными родителями ее стали императрица Елизавета Петровна и наследник трона, будущий император Петр III. Пронося вокруг купели новорожденную малышку, Петр Федорович даже предположить не мог, какую страшную роль сыграет она в его судьбе.

Кате было два года, когда мать ее скончалась, произведя на свет очередного ребенка. Пятеро детей остались сиротами. Отец был не то чтобы убит горем, но совершенно растерян, он не знал, как справляться с малолетней оравой без жены. На помощь пришли родственники, разобрали сироток. Екатерину взял к себе дядя Михаил Воронцов, у которого была дочь тех же лет.
Канцлер Михаил Илларионович Воронцов был образованный человек, западник, вернее – англофил. «Дядя не жалел денег на учителей, и мы получили превосходное образование: мы говорили на четырех языках, хорошо танцевали, умели рисовать», – вспоминала Екатерина Романовна. Она к тому же еще и читала с четырех лет, прочла всю дядину библиотеку и в старости вспоминала: «…любимыми моими авторами были Бейль, Монтескье, Вольтер и Буало. Никогда драгоценное ожерелье не доставляло мне больше наслаждения, чем книги; все мои карманные деньги уходили на покупку книг». К пятнадцати годам у Кати Воронцовой была собственная библиотека, состоящая из 900 томов. Великая княгиня Екатерина Алексеевна, супруга наследника, узнала про образованную барышню от иностранцев, бывавших в доме канцлера и восхвалявших эту удивительную девочку. Екатерина была очень одинока в России, и если сердечные друзья у нее случались, то друга по уму не было… А ведь она также любила читать!
Екатерина пожелала познакомиться с Воронцовой, и дружба между двумя книгочейками вспыхнула после первой же беседы. Разница в возрасте – а Екатерина была старше своей юной тезки ровно в два раза! – не стала помехой. Как позже писала Екатерина Романовна: «Кроме меня и великой княгини в то время не было женщин, занимавшихся серьезным чтением». Они проводили вместе целые дни, а иногда и ночи: ложились в одну постель и разговаривали до утра.

Барышня с характером

Кате Воронцовой было пятнадцать лет, когда она встретила свою великую любовь. Теплой августовской ночью, возвращаясь с приема во дворце, девушка пожелала отпустить карету и прогуляться пешком. Ее, как и положено, сопровождала почтенная родственница. И вдруг из темноты выступил мужчина, показавшийся Кате почти великаном. Он пошел следом, держась на почтительном расстоянии, завел учтивую беседу… Он очень понравился Кате – и только дома от своей спутницы она узнала его имя: князь Михаил Иванович Дашков. Он слыл одним из самых красивых кавалеров при дворе – и одним из самых беспутных. Князь Дашков был просто неотразим и совращал не только заскучавших жен, но даже невинных девиц, которых после приходилось спешно выдавать замуж. Поскольку к нему благоволил наследник, ему все сходило с рук. Он соблазнил даже одну из многочисленных барышень Воронцовых, дальнюю родственницу Кати…
Разумеется, князя Дашкова не принимали в доме Воронцова. Катя была шокирована всем услышанным – тем более что с первого взгляда влюбилась в Михаила Дашкова. Почти как у Шекспира: «Но победить я чувство не могу: горю любовью к злейшему врагу…» А Дашков между тем принялся искать встреч с ней. Непонятно, откуда происходил интерес тридцатитрехлетнего Михаила Дашкова к пятнадцатилетней Кате Воронцовой. Неужели после одного-единственного разговора он смог оценить сокровища ее ума и души? Вряд ли князя, хоть он и был практически разорен, прельстило богатое приданое Кати: за этим красавцем охотились невесты с куда более серьезным состоянием, да к тому же не из враждебного ему семейства. А уж о том, чтобы Катя понравилась ему внешне, не могло быть и речи: даже в юности она была очень некрасива.
Однажды на балу Михаил и Катя так увлеклись разговором, что не заметили, как к ним приблизился пылающий праведным гневом Михаил Илларионович: канцлер не желал видеть, как Дашков совращает очередную Воронцову, тем более его любимую племянницу, выросшую под его крышей… Дело могло окончиться скверно, даже дуэлью. Ситуацию спасла сама Катя, громко заявившая:
– Дядюшка, князь Дашков делает мне честь просить моей руки!
Влюбленная жена Михаил Дашков увез Екатерину в Москву, к своей родне. Там девушку приняли ласково, матушка Михаила уже и не чаяла его женить и любой невестке обрадовалась бы. А тут – хоть и дурна собой молодая, но зато родовита и какое приданое принесла! К тому же подтвердила свою женскую пригодность, забеременела сразу после свадьбы! В Москве жили по старинке, будто и не прорубал Петр в Европу никакого окна, и родственники Дашкова восприняли Екатерину как иноземку: она по-русски не говорила совсем, а они не понимали поиностранному. Возможно, старомодный домостроевский быт показался бы скучным юной женщине, привыкшей к блеску петербургского высшего света, но Екатерина откровенно наслаждалась своим супружеским счастьем: медовый месяц у них с Михаилом длился и длился, и чем лучше они узнавали друг друга, тем сильнее любили. К тому же в Москву перевезли ее библиотеку, да и занятие важное появилось: Екатерина решила выучить русский язык, а это оказалось непростым делом. Так что соскучиться времени не оставалось. В срок родила она дочку Анастасию. И почти тут же за-еременела снова.
Екатерина боготворила своего красавца мужа. А вот Дашков, хоть и питал к жене искреннюю нежность, все же не смог долго удержаться от измен. Тем более что в частых служебных разъездах у него не раз появлялись возможности для амурных приключений. Неверность Михаила терзала сердце его юной жены. Но не так, как его болезни.
Первый раз он простудился и слег с тяжелейшей ангиной, возвращаясь из очередной поездки. Екатерина была на сносях, уже начались первые схватки, уже подготовили комнату для родов и вызвали немку-повитуху, которая принимала и первую ее дочь: просвещенная Дашкова не доверяла русским «бабкам», предпочитая иностранку, учившуюся у настоящего доктора. Михаил, узнав о положении жены, решил не волновать ее и скрыл и свой приезд, и свою болезнь. Но горничная проговорилась – и встревоженная Екатерина решила во что бы то ни стало повидать мужа. Она солгала свекрови, будто схватки прекратились, однако обмануть повитуху не смогла. Добрая немка сокрушалась: если Екатерина сейчас куда-то пойдет, это может стоить жизни и ей, и младенцу! Но превозмочь упрямство Дашковой не смогла и вынуждена была сопровождать ее к мужу.
Схватки уже вовсю терзали тело молодой женщины, но она все же дошла до флигеля, где лежал Михаил, и даже смогла недолго поговорить с ним, прежде чем муки сделались невыносимы… Обратно ее на руках отнесли слуги, и уже через час после водворения на постель Екатерина родила сына, названного в честь отца Михаилом. Возможно, ее эскапада стоила малышу здоровья: он был слабеньким и умер, не дожив до года. Но юную Дашкову очень мало интересовали дети: центром ее вселенной были два человека – муж и лучшая подруга.

Душа заговора

В 1761 году скончалась императрица Елизавета Петровна. Петр III принял корону. И тут же пошли слухи, что царь желает избавиться от ненавистной ему жены-немки, сослать ее в монастырь или просто отправить назад в Цербст. Он собирался жениться – как раньше, до петровских реформ, русские цари женились – на русской же боярышне хорошего рода, на своей любовнице Елизавете Воронцовой! На родной сестре Екатерины Дашковой…
Услышав об этом, Дашкова немедленно засобиралась в Петербург: быть рядом с подругой, помочь ей, возможно, как-то повлиять на сестру.
При дворе Дашкова стала свидетельницей постоянных унижений, которые молодая императрица претерпевает от мужа и его гольштинской родни. Она поговорила с сестрой – и поняла, что намерение Петра жениться на Елизавете Воронцовой серьезно. Спасти императрицу можно только одним способом – низвергнув Петра. И восемнадцатилетняя княгиня Дашкова со всем своим пылом ввязалась в уже существовавший заговор. О том, что в случае удачи она погубит счастье своей сестры, Екатерина даже и не подумала. И то, что в случае неудачи погибнет сама, ее также мало волновало. Дашкова оказалась неплохим агитатором и привлекла на сторону молодой императрицы немало знатных вельмож.
В ту ночь, когда переворот свершился, Екатерина Дашкова в офицерском мундире скакала рядом с императрицей Екатериной во главе военного отряда.
Петр III и его фаворитка Елизавета Воронцова были арестованы. Дашкова позаботилась о смягчении участи своей сестры. А вот Петра вскоре убили братья Орловы по негласному приказу императрицы. Наивная Дашкова не смогла ни понять, ни простить этого своей царственной подруге. «Эта смерть случилась слишком рано для Вашей славы!» – дерзко сказала она Екатерине.

Жертва двух измен

Императрицу Екатерину возмутила дерзость Дашковой. Ей не нравилась та популярность, которую мятежная княгиня быстро завоевала в высшем свете, и особенно среди иностранных посланников. Иностранцы восхищались Екатериной Дашковой едва ли не больше, чем императрицей Екатериной, и с интересом
слушали ее рассуждения о переустройстве России, а затем и всей Европы. «Ее идеи невыразимо жестоки и дерзки; они могли бы привести с помощью самых ужасных средств к освобождению человечества, а затем превратить всех в ее рабов», – писал английский посланник герцог Бэкингем. Императрица решила указать ослушнице ее место – далеко не первое в государстве! – и проявила, по словам Герцена, «истинно царскую неблагодарность»: сначала открыто пренебрегала подругой и подвергала ее множеству мелких унижений, а потом решила уязвить ее по-женски… И соблазнила ее мужа. Причем сделала так, чтобы Дашкова, в тот момент беременная третьим ребенком, узнала об этом. Потрясение было ужасно. Двойная измена – мужа и лучшей подруги – почти убила ее.
У Дашковой, видимо, случился микроинсульт, потому что некоторое время левая половина тела была парализована. В таком состоянии ее настигли роды: после нескольких суток страданий Екатерина Дашкова родила сына Павла. Крестной матерью которого стала императрица Екатерина. Большая честь! Однако для несчастной Дашковой это было еще одним оскорблением. Позже она с отвращением сожжет все крестильные пелены, к которым прикасались руки императрицы…
Но настоящее горе еще только ожидало княгиню Дашкову: в сентябре 1764 года скончался ее обожаемый муж. Михаил Дашков, однажды сильно простудившись, часто болел ангинами, которые в конце концов подточили его могучий организм. Он умер на руках у жены, которая после на две недели впала в нервическую кому: была словно мертвая, разве что дышала. Придя в сознание, Екатерина Романовна замкнулась в своем горе, не желая видеть даже детей. А императрица тем временем узнала, что Дашкова открыто высказывала осуждение многим ее поступкам и решениям, и особенно ее распутству с братьями Орловыми. Это стало последней каплей: в марте 1765 года Екатерина II отдала приказ о высылке своей недавней наперсницы в подмосковное имение Михалково.

Властительница дум

Замуж Екатерина Романовна больше не вышла. Овдовев в двадцать один год, она на всю жизнь сохранила верность своему неверному, но бесконечно любимому Михаилу. Всю свою энергию она бросила на обустройство дома, хозяйства и воспитание детей. Она хотела дать им все лучшее и сделать из них образцовых граждан новой России. Но что они могли получить в деревне? Надо было увозить их – даже не в столицу, куда Дашковой был путь заказан, а в Европу! В 1768 году княгиня Дашкова отправила к императрице прошение: разрешить ей и детям выехать за границу для поправки здоровья. Разрешение было получено. Так началось ее путешествие по Европе, которую Дашкова объехала всю, обошла все музеи, театры и соборы и пообщалась со всеми виднейшими деятелями своего времени: даже тяжело больной Вольтер принял у себя «северную медведицу» – так за глаза называли Екатерину Романовну.В Европе многие ругали Екатерину II и часто – в присутствии Дашковой, которую справедливо считали пострадавшей от произвола жестокой
императрицы. Но Екатерина Романовна всякий раз яростно защищала бывшую подругу: несмотря на всю боль, которую от нее претерпела, она продолжала считать Екатерину II великой женщиной и великой правительницей.
Слухи об этом дошли до императрицы. Когда в 1782 году Дашкова вернулась в Россию, Екатерина II милостиво пригласила ее в Санкт-Петербург и предложила ей пост президента Академии наук.
Надо сказать, это было скорее не честью, а тяжким бременем: Академия пребывала в разрухе и запустении. Но энергичная Дашкова взялась за дело – и долги учреждения были выплачены, библиотека и коллекция минералов пополнились, средства для научных экспедиций изыскались, заработала типография, было построено новое здание, а главное – Дашкова организовала издание первого энциклопедического словаря русского языка. Она вообще ратовала за русскую науку, за преподавание на родном языке. Княгиня Дашкова вновь сделалась популярна, вновь стала «властительницей дум» – и императрица снова приревновала к ее успеху. Опять началось с холодности и мелких унижений, а кончилось обвинением в антимонархических настроениях…
Типография Академии напечатала пьесу Княжнина «Вадим Новгородский», которая пришлась Екатерине II не по вкусу. Дашкова за пьесу вступилась – и была выслана в калужскую усадьбу Троицкое.

Несчастливая мать

Екатерина Романовна Дашкова окончила свои дни в одиночестве и глубоком разочаровании. Дети стали для нее не отрадой в старости, а сплошным огорчением. Павел Дашков получил прекрасное образование в Эдинбургском университете и вернулся в Россию полный сил и желания послужить на пользу обществу. Но не вышло: Павел был хорош собой, похож на своего покойного отца, а пожилая императрица уже так развратилась, что захотела себе в любовники этого мальчика! Екатерина Романовна не могла этого допустить и поскорее отправила сына прочь из Петербурга…В результате Павел Дашков стал посредственным военным, начал пить, много проигрывал в карты и женился на дочери приказчика.
Еще больше неприятностей доставляла Екатерине Романовне ее дочь Анастасия, некрасивая и вздорная, скандально изменявшая своему супругу и тратившая огромные деньги на наряды и любовников.
Когда на трон взошел Павел I, о Дашковой вспомнили, но только затем, чтобы покарать ее, как и всех, кто злоумышлял против Петра III.
Екатерину Романовну выслали в нижегородское имение, запретили писать и общаться с кем бы то ни было. К счастью, ссылка продлилась недолго, в 1798 году ей позволили вернуться в Троицкое. Екатерина Романовна активно занималась крестьянским хозяйством, и под ее началом оно приносило немалый доход. Также она устроила в имении театр и продолжала скупать все книги, которые ей представлялись интересными. И все еще тосковала по какому-нибудь настоящему, великому делу.
Последние годы княгини Дашковой скрасило присутствие двух молодых англичанок, дочерей ее эдинбургской подруги: Мэри и Кэтрин Вильмонт приехали в Россию погостить и задержались на несколько лет. Они уговорили Дашкову написать воспоминания о своей жизни. Они же вывезли ее рукопись в Европу: в России издать мемуары опальной княгини было невозможно (на русском языке воспоминания Дашковой впервые вышли только в 1906 году). Екатерина Романовна хотела сделать барышень Вильмонт своими наследницами, хотела даже уехать вместе с ними в Эдинбург… Но в последний момент передумала. Решила, что все же не стоит обижать наследством родных детей, какими бы ничтожествами они ни выросли. А поскольку смерти оставалось ждать совсем недолго, то лучше далеко не уезжать, чтобы лечь все-таки в свою родную землю. Она пережила сына, окончательно рассорилась с дочерью и скончалась 4 января 1810 года. Свою огромную библиотеку завещала Московскому университету. Хозяйство к тому времени пришло в упадок, и больше завещать было нечего. ■