Досеребрю, до мысли снов додумаю:
Любовь мою, мечту мою, беду мою,
Отчеканю серебро монеты кругом.
Пусть застилает небо радуг дугами
Воскресший добротой парад избранности,
Где место есть понятности и странности.

Я ноты знаю дилетантом,
И звуков ряд ко мне приставлен
Далёкой памятью атлантов.
Луны видением представлен

Разбросанный по небу звук,
Что без касанья губ и рук
Стекает светлым одиночием…
И звуки мглеют многоточием

Для смысла жизни – откровением –
Одним сверхпамятным мгновением.

 

Я не впишу в свои желанья серый дождь -
Слезой дроблённой старости попутчика...
Для счастья глупостью придуманный делёж –
Быть радостным от случая до случая...

Я не впишу в свои желания мечты,
Пропахшие, как ядом, нафталином.
И не впишу без смысла горькие версты,
Которые казались очень длинной

Невероятностью, включённой в образа,
Как святости исконною причиной;
Когда не понимала слепо — Бог-то «за»
Иль «против»? Смех и грех рождал морщины,

А я крепчала – хоть и поздно, но поняв,
Что жизнь в моих желаньях переменна.
Что жизнь не заключалась больше в малых в днях,
Она в себя включала всю Вселенную.

Огорченье меркнет лёгкой дымкой…
Затаив дыханье, взглядом в сторону,
Становлюсь как-будто невидимкой:
«Да» и «нет» сегодня уже поровну…

Грустная надежда – «соль» безумья –
Шаг мой не торопит за следами,
Странная улыбка полнолунья
Нынче не к веселью, ни к страданью…

Солнце не рождает тени прошлого,
Жалость, истощившись кодом таинства,
Больше не влечёт в быльём поросшее.
Между «да» и «нет» сегодня равенство…

Кружила синяя планета,
Незлобный Мир растил людей,
Уж «тыква вызрела каретой»…
Вот только сроки «соблюде»,

Кощунством Света не пораня,
Привыкший верить, как дитя –
Рождённый люд (беззлобный, ранний)
И жизнь, от правил отойдя,

С причинной ветви грянет в зрелость…
Но сорван плод ещё до Веры.
Кому-то очень захотелось
Из первых быть особо-первым.

Мысли слиплись вязким комом,
Будто нынче наугад
С собеседником знакомы.
Наметала слов стога,

Не вписав их в афоризмы -
Заслужили след в песке…
Звёздной памяти харизма
Ищет жилу на виске,

Ритмом правя рассужденья
До стирания запретов.
Истин сложное рожденье –
Назначение поэтов.

В каком рождении известно,
Чему назначен жизни срок? -
Не прозвучало б сердце пресно;
Лавровой пышности венок

Не обрамил бы лба, пугая;
Не раздробил в колоколах,
Как пересмешье попугая,
Чужую жизнь в чужих стихах...

Приветствуй – царствуя на троне
Своих неведений – любовь.
И воздух станет – не зловонен,
Не почернев безумьем, кровь

Пронзит беспечный алгоритм
Чреды закрученных наследий.
Судьба ж тебя благодарит
За жизнь, прожитую намедни.

Не унывай... Печаль – она безмерна
Лишь если без конца надрывно повторять,
Что жизнь желаньем счастья эфемерна.
Пускай же синим пламенем горят

Уже нагромождённые обломки
Разрушенных, истерзанных потерь,
Чтоб где-то наши кровные потомки
Не ведали, как плохо нам теперь.

Нас много… Поколения плодили
Вмещение итогов в Бытие.
Прошли по бездорожью – наследили…
И нынче – по глубокой колее
Упрямо тянем возы вереницей
Со скарбом неучтённого и «в счёт»,
И череда бессменных колесниц
Неутомимо всё течёт, течёт…

***

Вас тоже много… Вы – разумно зрячи.
Для пробы – об-народовав успех,
Вы познаёте нынче, что же значимо:
Для этих – мудрых Вас; для нас – для тех.

Вот кто-то вновь уходит без печали,
А я опять корю себя ночами:
Я не успела, будто в чудо верила,
Что жизнь нам вечность на дела отмерила.
И, расставаясь в сотый раз, ещё намедни,
Мы разве думали, что время нить теряло?!
Вот так и проживаем жизнь в неведении,
О том, что жизни не бывает: много, мало...
А остающимся в разумном зря перечится -
Не размыкаются пути холмом погостным,
Ведь жизнь, бывает, только смертью лечится,
А расстаёмся мы на время снова, просто.

Как подписать себя на строк молчание?...
Глаголит тишина незнанием "приличия" -
как-будто плещется волна причальная
(в движении реки явление обычное)...

Как окунуться в дел суетность и пропасть
в тревоге мыслей о сведении концов с концами?...
Ты пьёшь из родника... - к нему не всем дано припасть,
твой разговор безмолвный ведётся с мудрецами,
признавшими твой дар исканием для слова
в котором ты - пророк и ты - своя основа...

Не упрощай… Прозрачным будет мир безгрешный,
А мы ещё в раю греховно не проснулись…
Не упрощай, чтобы во Времени замешкав,
Ушедшие вперёд на нас не оглянулись.

Они изведали доступное прощенье,
Они уже в пути к совсем, для нас, другому,
А мы ещё живём в сердечном учащеньи,
Стремясь приблизиться к желанию благому.

Не упрощай, оно уже и так простое.
Ты, просто, звуки перепутал, свет умерил,
Ты, просто, нынче только этого достоин,
Но ты придёшь к тому, во что ты раньше верил.

Мы перекрещены мгновеньем сложной мысли,
расписаны по линиям судьбы условно,
играем роли: актёрами, актрисами...
шутами коронованы и клоунами...

И водевиль, и трагедийные надломы
мы достоверно облачаем в правил меры...
Подробно знать хотим, верстая жизни - кто мы,
И где впечатан шаг - тот самый, бывший первым...

А, кроме правила игры в теченье рек,
преданьем оглашён закон, увы, печальный -
рождён был без свободы первый человек,
не ведая о крыльях ждущих за плечами...

И достиженьем наших дней с тех пор по ныне
Крещён распятья след в судьбы предназначеньи
Как непременность встречи с первою гордыней,
Как из стигматов рваных кровное соченье…

На сценах прошлого театров
Сыграли роли чудаки,
Чтоб не стремиться многократно
В одни и те ж судьбы силки.
Из роли в роль играя "самых" –
Лихих на сделку подлецов;
Курились дымно фимиамы
Для вознесенья мудрецов
В Нирваны светлые покои…
И исчезала суета…
Но чудакам прожить легко ли,
Когда эпоха ещё та?!..
Мы стелем прошлого скандалы
Под стопы мягких тюфяков,
Чтоб Мельпомена не рыдала
От сознавания грехов.

Какое счастье всё же переживанье хрупкое...
Едва ль мы понимаем нынче оправдание
Тому, что мы на Времени оставили зарубку
Участием своим в строеньи  Мироздания.
С колен мы круто вверх стремимся по ступеням,
А Время обнажает наши корни: «Зело зри!
И будь, пожалуйста, терпимей и степенней,
Не распыляйся поспешив, а искренне дари!».
В своих желаньях здравость Веры не утратив,
Мы смысл древнейший пробуждаем означания –
Забытые слова в злой час нашли в Сократе
Раскрытым Смысла корень, конечно, не случайно.
Зачем стремиться Время подневольным обретать,
В рождении имея Время первым Словом.
Живём, врачуя странное желание летать
Желанием уйти. Но всё же верим снова –
Мы в этом Мире должны подобны птицам стать.

 

Успокоится честь, до нутра истязанием вспоротой,
Вечность, изгнанной, примет всё ж «осторожность» в Сознания Свет…
Кто, как-будто удавку, рванёт, осмелев, душность ворота,
кто к нелепым вопросам не станет искать нелепый ответ…
И не Богом развенчаны муки последних рыданий,
Только здравость рассудка отповедала мыслям подробность –
кто-то будет читать в новой жизни свои же предания,
кто-то – вечно скитаться, страхом пестуя жалкую робость.

Проклятье
в судорожно сжатой ладони.
Мир,
словно сгусток – от боли – агонии.
Люди как загнаны в жаркое пекло.
И так век от века… Так век от века…

Делит планету на малые страны
Мир, опрокинутый жаждой к войне.
Правят народом всё те же тираны
В каждой стране. В каждой стране

Кто-то глумится, а кто-то растерзан.
Солнце сжигает на западе пламя –
Это не бездна провал свой разверзла –
Утро рождается солнцем над нами.

Жизнь назначеньем причин постоянна,
Что же мы ищем причину конца,
И называем себя, как не странно,
Верхом Творенья Творца?

В лесной, безмолвной тишине
Колышут ветви сны земные,
Что оживают по весне.
Но посещаю часто сны я

Ещё в незрелости поры,
Когда слова пока не в силе.
Но боги истинно добры:
«Зачем пришла?» – не испросили,

А растворив в тиши нехоженой,
Лишь сном завета тень оставив,
Мне предложили, что положено,
Узнать – себя не излукавив.

Что пафос? – спорная забава…
Почтен ли седостью старик,
Так и не ставший жизнью правым?
А всяк ли честностью велик?

Мне пафос – след в моей печали,
Когда не мыслю слов сердечных –
Не усмиряющих в отчаяньи,
А предложеньем тверди плечной.

О, пафос – цветом любование,
Когда для Света нет надежды.
И золотинок отмывание
В речах «весомого» невежды.

Пространны лики забывания,
Величьем часто коронованы
Лишь те, кто чтит чины и звания
И пафос властности сановной.