Для того времени Энштейн смотрел под углом своего мировозрения и исторического времени. Аналогию случившихся перемен в нашей стране я никогда не буду рассматривать в призму этого мировозрения. Может быть не в тему, но - в 1918 году Патриарх Тихон очень конкретно (хотя и тоже без имен) сказал, кто под-падает под отлучение: разрушители храмов и святынь. Это не было анафемой специально советской власти или большевикам. Под нее подпали и бандиты, и всевозможные анархо-зеленые. В 1991 г. Патриарх Алексий в ночь, когда ожидался войсковой штурм тогда беззащитного Белого дома, сказал тоже достаточно однозначно: поднимающий оружие на безоружного совершает грех, отлучающий его от Церкви. В 1993 году "анафема" оказалась слишком безадресной - и потому не столько сдерживающей, сколько развязывающей руки. Солдаты любой стороны думают, что первым начал противник... А это значит, что политруки обеих сторон получили возможность использовать церковную анафему как сильнодействующее средство политработы. Ведь основная задача пропагандиста на войне - дегуманизировать образ противника. Убедить солдата, что по ту сторону окопов не люди, а звери, и потому их убийство не стоит воспринимать слишком всерьез - как нарушение человеческих заповедей. "Здесь люди, а там фашисты". Здесь - мы, которые "живем по совести", а там - те, за кого даже Церковь не велит молиться. Так стали возможны аплодисменты на набережной у Белого дома во время штурма...
Если ход истории не вполне чужд нравственности - эти аплодисменты расстрелу еще отзовутся в нашей жизни. Оставить их в прошлом и не дать отравить собою наше будущее можно только одним способом - покаянием. Не публичным и организованным, а тихим и сердечным. Лишь один публичный жест здесь не был бы слишком бестактен: отказ военных от ношения наград, полученных на гражданской войне...
Воистину прав диакон Андрей Кураев, однако особенно поражают откровенные и нестеснительные, неоднократные заявления Московской Патриархии, самого Патриарха Алексия II о том, что 90-е годы являются светлыми годами для страны, периодом расцвета России, восстановления нравственности и справедливости. А советский период русской истории вдруг стал для священнослужителей Русской Православной Церкви теперь обозначаться как “безбожное время”. Для иллюстрации можно привести цитату из типового обращения одного алтайского священника: “Беспокоит Вас православный священник с просьбой оказать посильную помощь в восстановлении нашего сельского храма. Дело в том, что из-за ветхости (ему почти 100 лет) деревянный, изувеченный в безбожное время храм сейчас находится в аварийном состоянии и требует скорейшего к себе внимания. Скудный приходской бюджет выдерживает только поддержание внутреннего убранства, тогда как требуется наём строительной бригады и покупка необходимых стройматериалов”.
Слушать такие речи крайне удивительно, поскольку священник состоит в Русской православной Церкви Московского Патриархата, а не в Русской православной церкви за рубежом, в которой самому Сталину пропели, когда он умер, вечную память и в которой московские же Патриархи называли Сталина богоданным вождем. Удивительна, эта какая-то чудовищная глухота и нечуткость к трагедиям родной страны и истории даже со стороны неглупых и неординарных представителей РПЦ. Впрочем, наблюдая за “счастливым безгрешным сознанием” этих чистых, вспоминаешь историю 1917-го года, тогда большинство сделало выбор в пользу своего очередного ведомственного расцвета и восстановления – пусть и за счёт уничтожения монархии и монарха. И вспоминается страшный, но честный вопрос русского мистика Евгения Шифферса: а тогда, в ночь на 18 июля 1918 года, когда зверски расстреливали Царскую Семью и верных ей Людей – где и с кем был Христос: с убиваемыми и добиваемыми штыками – или с, наконец-то, собранным через 200 лет Собором церковных иерархов в Москве?..
И можно ли вообще радоваться открытию и строительству храмов в то время, когда закрываются школы и унижен тот же учитель? Следует отметить, что за прошедшие годы нашлось совсем немного людей, кто в своё время критиковал СССР и коммунизм, и кто нашёл в себе мужество публично покаяться и честно заявить: “Метили в коммунизм, а попали в Россию” (В.Максимов и А.Зиновьев) или “В одной революции 1990- 92 годов, когда мы очень последовательно, очень осознанно разрушали Советский Союз, я принял активное участие. С меня хватит, больше не хочу” (М. Делягин). Это горькое-горькое раскаяние писателя Владимира Максимова действительно кажется действом религиозным, а замазывание трагедии происходящего сегодня, на наших глазах многими религиозными деятелями - действием профанным, обывательским и попросту некрасивым.
Я - внук грамотных кубанских казаков, сын служащих с высшим образованием, сам уже с высшим образованием, вдруг стал такой случайный для страны человек - ведь в нашем роду не было ни одного пострадавшего от России. Да, один дед – казачий полковник был четвертован латышскими стрелками. Второй дед вместе с семьей был административно выслан в 30-х годах ХХ века из Кубани Кропоткинской станицы в Пермскую область поселок Губаха. Как рассказывала моя мать, пострадал за то, что конкретную бесхозяйственность своего родственника в руководстве колхоза перевёл в “политическое суждение”: “У Советской власти и гвоздей-то нет”. Этот же родственник, не обеспечивший строительство деревенской школы, и посодействовал его высылке.
Но никогда ни мои отец и мать, ни их отцы и матери, никогда плохого слова, про Россию - СССР и про её собирателей не говорили, а честно работали и жили в своей стране, честно воевали за свою страну (родной брат матери в 1943 году сгорел в самолете, направив горящий истребитель в последние секунды жизни на вражескую колонну – он полный кавалер орденов Славы). И, несмотря на все тяготы, которые переносили, в отличие от меня, старшие в моём роду (голод, войны, крайне низкий уровень жизни и др.), критерий праведности жизни и совести был один: если не за страх, а за совесть работает власть, если на твоих глазах происходят безусловные преобразования в лучшую сторону (если хотите, “прогрессивные перемены”), - значит, страна живёт в полную силу и, в целом, всё хорошо.
Если же страна разрушается, заводы закрываются, фронт с границами оголяются, чужие штыки, танки и самолёты на границе размещаются. Если профессиональным военным не дают бить врага, если хоронят чаще, чем крестят. Если тебе выдают ваучеры и, таким образом, пытаются тебя “замазать”, сделать соучастником разграбления страны, если душа болит и стыдно за положение множества людей вокруг тебя (тех же наших дорогих стариков, тех же наших учителей, врачей и офицеров) – значит, крепко ударили по стране. Значит, нужно спасать нам себя и Россию.