Он сидит на полу, около окна, как обычно на его губах замерла язвительная улыбка. Весь его вид говорит о глубочайшей скуке – он вообще умеет выглядеть бесконечно скучающим. Сегодня он одет в черное, в прочем он всегда одевается только в черное и лишь в особенные для него дни одевает красное. Просто черная тень под окном. Странно, но лунный свет огибает его, словно боится прикоснуться – но это тоже обычно… Обычный день или вечер, или ночь – тут никогда не знаешь, что увидишь за окном, а в комнате всегда сумерки…
Она плачет, тихо всхлипывает, закрыв лицо руками. Слез так много, что они просачиваются сквозь пальцы и падают на пол серебряными искорками. Когда смотришь на нее сердце замирает так много в ней света. И этот чистый свет сегодня плачет в углу, прижавшись спиной к стене. И это причиняет боль - это страшно, когда плачет свет, почти также страшно как плачущая тьма. Они сидят так близко, что могли бы дотянуться друг до друга, если бы захотели. Я же сижу напротив и в очередной раз пытаюсь понять, почему у нас все так… Он поднимает на меня глаза, его взгляд пронзителен, кажется, что если потерять бдительность они выпьют душу. Его хриплый голос звучит резко, это потому что он зол, если он доволен, тогда голос завораживает, а сейчас голос царапает по стеклу, пробегает мурашками страха по коже:
– Ну, и что нам теперь делать?
– Нам, я удивленно поднимаю глаза, что значит нам?
– Естественно нам (в его голос скользнуло раздражение) не строй из себя дуру, больше чем ты есть на самом деле.
– Ладно, ты прав (мне не хочется спорить и потом он действительно прав, просто мне не хотелось в очередной раз обсуждать эту тему). Что ты предлагаешь? (теперь уже в моем голосе звучит раздражение и усталость). Мы перепробовали много вариантов, только все это бесполезно. И ты это отлично знаешь. Ты знаешь, что она не может по-другому, она так живет (тут я повышаю голос, всегда повышаю голос на этих словах), не может она иначе и сделать тут ничего нельзя. Не может она жить без любви. Не может она жить без этих чувств, чтобы жить ей нужна любовь… Сколько раз я уже это говорила? Замкнутый круг – одни и те же слова, одни и те же ситуации, только декорации разные…Ты понимаешь? (я вкладываю в это «понимаешь» все мольбу, на которую способна, я умоляю его не начинать вечный спор, молю о снисхождении – теперь все зависит от того какое у него настроение, если мне повезет он сразу согласится – эту сцену мы столько раз проигрывали, что все возможные ходы известны заранее).
– Понимаю, знаю, было уже… И ты тоже знаешь, что будет потом: она будет любить, отдавать себя целиком, без остатка, она будет гореть, она бросит к его ногам вселенную, но он не сможет это принять, или не сможет поверить, или испугается – не важно что будет на этот раз, важно одно, что потом ей будет больно. Потом она будет страдать, она будет умирать на наших руках, она будет разрываться, раскалываться – а я ничего не смогу сделать (вот тут я понимаю в чем причина его злости – не в том, что ей будет больно, и не в том, что мы ничего не можем, а в том что он не сможет ей помочь, в том что он будет переживать ее боль – он ненавидит быть слабым, его злит беспомощность). Ты слышишь? (его голос срывается, в нем отзвуки боли) – она плачет, ей уже больно…
Он подходит ко мне и обнимая зарывается лицом на моей груди. Он шепчет настойчиво: «Сделай что-нибудь, пожалуйста, сделай… меня давят ее слезы, я не могу слышать ее плач… сделай что-нибудь….» Его шепот настойчив, его руки сжимают мои, оставляя следы на коже, он уже теряет контроль и скоро он сломает мне запястья – так уже было… Осторожно вытаскиваю левую руку из тисков его пальцев, нежно провожу рукой по его волосам, сжимаю плечо – «я постараюсь, для тебя я сделаю невозможное». Он поднимает голову и я тону в его глазах, на дне его зрачков отражается надежда (как ни странно, но мне он всегда верит и всегда надеется на чудо). Мягко отстраняю его и иду к нашей девочке, опускаюсь рядом с ней на пол, прижимаю ее к себе и тут, чудо – я вспомнила правильные слова, на этот раз нам всем повезло… Нашептываю ей сказку, вытираю слезы с ее щек, взяв ее ладони в свои прижимаю их к губам. Она продолжает всхлипывать, но уже успокаивается, постепенно усталость берет свое и ее глаза закрываются сами собой. Я оборачиваюсь и он подходит к нам. Он нежно, очень осторожно берет ее на руки, почти трепетно прижимает к груди и относит в спальню. Она доверчиво улыбается нам в последний раз и засыпает. Он еще долго сидит рядом с ней, сторожа ее сон, и только убедившись, что она улыбается во сне, плотно закрыв дверь, возвращается в нашу комнату. Я стою у окна, глядя в темноту с багровыми всполохами, подойдя ко мне он обнимает меня, тесно прижавшись грудью к моей спине, его руки сжимают мою талию, голову он кладет подбородком мне на плечо, его дыхание щекотит мою кожу, слова пронизывают до костей: «ты лучшая, ты самое дорогое, что есть у меня… только ты можешь почувствовать момент… я люблю вас обеих, не забывай об этом». Интересно он столько раз говорил эти слова, но я так и не привыкла к ним, впрочем я вообще не умею привыкать к чувствам, да и забываю я очень быстро. – Я тоже, тоже люблю вас обоих, по-разному, но люблю, ты помнишь об этом… я не говорю этих слов, почти никогда не говорю, но он всегда отвечает: «Знаю, верю, чувствую»… Багровый за окном становится алым, на нашем небе всходит вторая луна – черная… Алое небо и две луны: ослепительно белая и антрацитово черная, смешное у нас небо за окном. Закончился еще один день в нашем совместном заточенье. Еще один обычный день утонул в алом небе. Сколько еще мы будем ждать свободы, хотим ли мы освободится друг от друга… Вечные вопросы без ответов……