А еще я вот к примеру считаю, что абсолют проявления силы духа – это когда можешь оторвать от своей ладони детские пальцы, которые вцепились отчаянно безнадежно, а потом этому самому ребенку перерезать горло. И всё с любовью. Нет, не будем о теории и практике, я говорю об абсолюте, о принципах идеального. Разумеется дело не в ребенке или пальцах. И отрезать было бы точнее. Оторвать – это может каждый, но вот взять на себя ответственность и груз отрезания – это весомей. Детские пальцы и обязательно глаза полные любви и беззаветной трепетности. Пальцы детские – с нежностью, дикой потребностью, оставляющей следы отпечатков на моей коже и открытость от которой страшно и что-то щемит внутри. Не любой ребенок и дело не в детстве как таковом. Концептуальное. Идея. Моя рука за которую держится немыслимая не моя любовь и моя способность подобное оторвать. Вырвать из себя. И естественно, и я тоже. Если бы в моих глазах, когда я опустившись на колени заглядываю в бездну зрачков, одновременно прижимая к губам тонкие пальчики, не было любви, где-то безумной, поразительной для меня самой своей безмятежностью и безграничностью, в этом не было бы никакого смысла. Именно что и я тоже. С любовью. И вот отрезать от себя, тем самым вырезая из себя – взять на себя подобную смелость и подобны груз – вот это мне и кажется верхом силы. Не единственной вершиной, но одной из. Умение отказаться даже от того, что сам для себя определяешь как идеальное. Сюжет о том как быть сильнее себя. И вопрос «зачем?» - не уместен. Именно что не зачем, наличие объяснений убило бы ауру и смысл стал бы иным. Просто. Ради идеи (разве я не говорила, что по сути фанатик не религиозного толка?). И опять же самое важное не в словах, но ощущении которое сопровождает картинку. Сначала создать что-то великое, а потом сжечь. Два случая божества в человеке – умение создать и умение уничтожить. И, опять же само собой разумеется, своё. Уничтожить чужое – каждый может, точнее это может любой дурак и любое ничтожество, но уничтожить своё – это совсем другое дело. Вот. Это сцена первая.
Сцена вторая – я упрямо хмурюсь, хмурюсь упрямством и требую в никуда дать мне знак. Что-то символическое, но определенное и четкое, без вторых смыслов и подтекстов. Однозначно недвусмысленное. Напиши мне что-нибудь вдохновляющее, чтобы чаши весов вышли из равновесия, которое всегда тупик. Я проговариваю это мысленно, не делая никаких попыток донести весть до адресата. Скажи мне что-нибудь, что выведет меня из тупика, который создан моим же собственным мозгом. Дай мне знак и я сложу из деталей новое решение. А я просто тебя люблю. Не цитата, личное – в личном. Абстракцией, идеей. Требовала знак – возьми и подавись. Насмешливо – легче? Угрюмо отвечаю – не особенно. И на сегодня даю тебе новое имя – проклятие. Не столько ты, сколько оно во мне, на меня и мной. И это новая тема для сюжета третьего. Вот не знаю как там кто, а у меня почему то всегда всё складывается каким-то невообразимым образом. Нет, разумеется дело во мне, и это я так себя проявляю миру, что из казалось бы простых и понятных ситуаций рождается если не греческая трагедия, то шекспировская драма. И не надо на меня снисходительно косится. Вот кто-то мечтает о великой любви, а у нас (будем честными в ущерб скромности, хотя какая к дьяволу скромность вообще может быть, если я даже с собой буду оправдываться за выбор определений, так то не ад получится, а прям тартар в худшей из разновидностей) она если не каждый год, так где-то рядом. Нет, всё это конечно было бы замечательно если бы я был сносным писателем и всё это в конечном итоге выплескивалось на холст – рождались бы, пусть не шедевры, но всё же творения, всё смысл и назначение. Писатель любого рода – от живописи до музыки, главное с последующим воплощением. А получается, что я разыгрываю сюжеты в реальности и с каждым разом даже мне это уже кажется чем-то нездоровым. Нет, дело не только в том что я их для себя разыгрываю. Я их ставлю, во многом воссоздаю. Это и есть тот самый акт творения. Только как все происходящее оно мимолетно и исчезает мгновенно. Я творец песочных замков. Странный такой талант, и почему то с возрастом все больше видится не даром, но скорее болезнью – ущербностью психики. Есть в этом что-то не здоровое. Театральность ставшая жизнью без подмостков сцены – это уже диагноз. Не смешно. Хоть оглядывайся назад, хоть не оглядывайся, а – не смешно. И совершенно не понятно чему в подобной ситуации можно научится. Нет, конечно чему-то там учимся, но какие-то знания выходят ограниченные одной плоскостью. Вот я и думаю – может завязать? Может всё предназначение, то о котором стыдно говорить и в котором стыдно признаваться, и кроется в этом отказе? Уже ведь не мальчик, но муж, не девочка… впрочем ладно. Не важно как все эти рубежи определять, но ведь уже.. Проклятие – создавать невероятное из почти невозможного. При чем не ставя такой цели, не стремясь и вообще как бы даже и не стараясь. Выходит само собой. А последнее и есть главное определение проклятий вообще и в частности. То что случается только потому что ты вообще в сюжете оказался. Эдакий шлейф тянущийся за шагами. Тень – куда ты, туда и она. И я часто сетую, что ничего нормального в моей жизни не было изначально. Как-то вот не случилось. Только сфера странного (и подобное определение самое деликатное из возможных). А нормальное не получалось, не складывалось, да и честно признаться вообще мне никогда не удавалось. Именно это – «выше моих сил». По ассоциации – запутать. Как нитями. Как перетасованные карты так и не собранные в колоду. Пазлы. Перепутанные смыслы и перепутанные желания. И чем глубже погружаешься тем меньше помнишь, а кто в этом собственно ты сам. Где начинается иллюзия, магия, а где начинаешься ты. И я думаю – а оно мне надо? Вот в целом, для роста, развития и прочих штампов скрывающих главное утверждение – жизнь это поиск себя в себе – вот оно мне надо? Или быть может нужно что-то совсем иное? Это сюжет о полезном и желательном – хочется мороженного, но больное ангиной горло нуждается в горячем молоке. И ответа разумеется нет. Когда ответ будет задавать вопрос будет не кому, тот другой, который будет знать ответ в подобных глупостях нуждаться не будет. Сцена четвертая – да пошло оно всё. Первый принцип НЛП – то как к нам относятся окружающие, это то какие сигналы мы им подаем. Так что удивляться результатам всегда как минимум не искренне. Что послал, на то ответ и получил. Не нравится – измени настройку сигналов. А не можешь – так нечего притворяться что тебя обидел кто-то, а не ты сам. Не можешь всегда равно не хочешь. Не хочешь на самом деле. Притворяешься перед собой, но это себя можно обмануть, а вот мир – никогда. Ему дела нет до твоих фальшивых стонов. И это правда, в этом больше смысла и откровенности, чем во всех других утверждениях на сходную тему – то что ты получаешь, это то что ты сам попросил. И не знание, не осознанность не снимает ответственности. Собственно все техники и методы, все книги только об этом – как быть честным с самим собой. Сюжет шестой – неотвратимость. Случается только то, что должно случится. И в отличие от оценок человека, случающееся всегда позитивно по отношению к его месту. Повод сбросить балласт нематериальной природы, а иногда даже и материальной. Одно другому не мешает. Отбросить всё лишнее и откопать среди мусора жемчужину, которая и есть ты сам. Ты всегда тот который, в каждую единицу времени, но всегда закутан в кокон из иллюзий о себе. Рассказ о гусенице ставшей бабочкой в корне не верный, гусеница никогда ни кем кроме гусеницы не будет, а бабочка даже завернутая в саван лицемерия всё та же. Убрать лишнее и увидеть что же там на самом деле скрывалось. Сюжет седьмой – абсолют силы и значит к духовному. Проблема выбора между самоограничением, отказом и напротив полной открытостью принятия, то есть созданием в себе нового. Что в конечном счете значимей? Где большая свобода – принять или отказаться и может ли она вообще быть, если любой выбор это всё равно отказ от выбора иного? Ответ не найден и система зависла в ожидании новых данных.