В колонках играет - Chopin Frederic - Nocturnes Op. 72 - 09 - No. 1 in E Minor

Тоска, брат.
Развалившись в кресле, как последний жлоб потягиваю шампанское под ноктюрны Шопена в неизвестном исполнении. А хочется вешаться. Или морозное утро и прозрачная изморось на золоте под ногами и обязательно запах сгорающих листьев дрожащий в воздухе. И револьвер и высокое прозрачное небо с намеком на синеву. Без причин и вопреки поводам. Меланхолия-с. Или писать длинные звенящие на одной ноте, в верхнем регистре и обязательно с глубокой вибрацией, письма. Или стихи похожие на разводы первого тонкого льда. Настроение цвета дымчатого топаза. Сегодня весь день думаю о том, что любой восторг наказуем. И чем всеобъемлющим он выходит, тем быстрее приходит рикошет. Наказание на самом деле во все не кара, это ответный удар. Рикошет. Чем сильнее запущен бумеранг, тем сильнее он ударит вернувшись обратно. Так или иначе. Равновесие. Закон сохранения энергии, чем бы эта энергия не была. А время отпущенное на ответ – это обратная сторона вложенного. Безрадостным всё выходит, даже будучи самой радостью. Классика жанра – мажор всегда заканчивается в миноре, а минор в мажоре. Закон гармонии. Даже в музыке. Впрочем готов признать это настроение данью характера, печатью дурного нрава и склонностью к театральности. Или пусть даже обострением хронического воспаления вне телесной природы. Если пытаться описывать, как если бы заполняя опросный лист или анкету на приеме у психоаналитика, то всё упирается в ощущение чужого места. Изнутри чувствуешь, что занимаешь чужое место, чужое время и чужую жизнь. Почему то себя только в лучшем случае мошенником и видишь. Назовем это разочарованностью, только в себе. С утра не по себе, а к ночи прочно не в себе, а в ком-то другом. И весь мир через призму этой чужеродности и с прочным подозрением, что скоро обман раскроется и незваного выставят за дверь. И хорошо если тихо без лишнего шума. И прочный привкус усталости. Остановить бы дыхание – оно требует слишком много усилий. Мысль столь же ленива как и настроение. Меланхолия – вне истерическое, вне экзальтированное. Так – осень заблудившаяся в крови… За окнами август и мир умирает перед глазами. А где-то когда-то весна с пронзительным шепотом ветра. А здесь ускользает из пальцев дыхание времени. И растворяется радость пеплом на дне бокала. Там – пронзительный смех юной листвы и снег, сорванный с тополей, теплый на ощупь. А здесь озябшие плечи, тоска и хрипы в прокуренных легких. Там – это снимок повешенный в рамку осколочных мыслей, с размытыми акварельными красками дней. Здесь – это пыльные улицы комнат и паутина на окнах сознания… Лениво, от усталости лениво набираешь декоративный рисунок вытравляя предощущение скуки то ли с подушечек пальцев как отпечатки, то ли со дна души. А знаешь это ужасно славно, что у нас похожий по текстуре запах – можно притворится, что мои ладони пахнут тобой, как если бы только что прикасались. Легкий налет отзвука никотина в букете только усиливает иллюзию восприятия и я почти верю в эту странную идентичность, не объяснимую логикой фактов….
И знаешь, я чертовски ценю твое умение быть прозаичным наигранно в диссонанс к моей наигранной мелодраме. У тебя чуткий слух на нюансы в добавок к изяществу пальцев, а это уже сочетание смертельное даже для нашей «бронированной»-) избалованности предпочтений. В общем и целом на этом я отправлюсь за кордон сновидений и если письмо останется не дописанным, то известно заранее кто сбил настроение своими извращенными (жаль, что мимика письменно не передаваема-)) фантазиями.