Кто-то наверху считает меня бабочкой – пытается наколоть меня булавками на стену. Чтобы висела, проткнутая булавками. Очнувшись от второго сна была проткнута под правой грудью. Смешно – по ощущениям проткнули сердце, но ведь оно слева должно быть. Сердце долбило в ребра, пытаясь прогрызть путь наружу. Это не сердце – это крыса жрет меня изнутри. Оно долбило молотком кости, отзываясь спазмами в голове. В ушах стоял шум – это звенела тишина. Тишина оглушала звоном. На голову надели черный платок – не понятно они что там наверху считают меня еще и попугаем. Раз – клетка накрыта платком… чтобы тихо… чтобы не мешала. Как-то не понятно – или бабочкой на стену, в коллекцию или попугаем в клетку, на декоративный столик в углу. После третьего сна нашла место, где платок чуть сдвигается и можно увидеть хоть что-то. Теперь заглядываю в щель и смотрю одним глазом на мир вокруг. Видно плохо, но зато вижу отражение свечи в зеркале. Это не сны – это бредовый сериал. Или один большой сон, который сниться по кусочкам. Крыса внутри успокоилась и дрожит мелкой дрожью. Видимо она не рассчитала усилий и не смогла прогрызть дверь, а теперь ее бьет дрожь от усталости. Булавки мешают писать, боли уже нет, но двигаться не удобно. Хочется рассмеяться – новая ассоциация пошла, сил только нет, да и желания сдвигать лицевые мышцы нет, все равно только гримаса получилась бы. По пробовала улыбнуться, но не получилось – видимо усилие было слабым, даже гримасы не вышло. Уголки губ стоически не двигаются. Так что смеюсь молча и не меняя выражения лица. Гроб – я мертва и лежу в гробу: звон в ушах, изнутри кто-то жрет, перед глазами чернота, а сердце бьется с другой стороны – правильно с другой, потому что оно вообще не бьется, это просто воспоминания тела. Вот, а теперь слышу отдаленный звон. Он раздается на грани сознания – я не столько слышу его, сколько чувствую. Точно – это все происходит в гробу. *фыркнула лениво в новой попытке рассмеяться* как обычно мое воображение очень пафосно, банально и пошло, гроб – это слишком избито и слишком театрально. За окном абсолютно черная ночь, она похожа на бархат… да…опять – бархат на крышке гроба… ну и что, что принят сатин, у меня будет бархат. Только на моих горах видны огни, они оттеняют бархатность ночи золотом огней. На звезды похожи. Звезды, разделяющие границы ночи и границы горы. «Ты знаешь, что бывает со звездами, которые гаснут?» - теперь знаю, они становятся фонарями в ночи, когда темнота абсолютна. Фонари, без которых черный был бы абсолютным. Только они напоминают, что это только ночь, и она пройдет. Фонарные звезды – они несут память о жизни своим светом и плачут о потерянных душах. Ведь погасшие звезды потеряли душу, когда стали фонарями. Звезда без души – это фонарь. Если они будут настойчиво светить и смогут спасти тысячу проданных душ, тогда снова родятся звездами.