Ш: Как ты думаешь, дети могут научить нас любви?

 

М: Да, и разными способами, потому что они очень ласковые. Они могут научить нас любви, и это любовь в самой её сути и невинность в чистом виде. Вот почему я люблю их так сильно. Я как-то сказал Фрэнку: «Фрэнк, я влюблен в невинность, вот что я люблю. Поэтому я так сильно люблю детей». Невинность – это Бог. Быть таким чистым и смотреть на жизнь таким милым взглядом, по-настоящему милым…Ребенок может бродить по дому, и ты спросишь его: «Что ты делаешь?», он ответит: «Не знаю, я играю». Это так очаровательно. Я обожаю это. Вот для чего эти картины [висящие в доме Майкла и изображающие сотни детей, играющих в Неверленде]…Один ребенок просто кричит, потому что у него отличное настроение. Он кричит просто чтобы кричать. Я обожаю это. Романтика. Романтика.

 

Ш: Кажется, что они верят в любовь, не боятся, что им сделают больно. Сегодня люди боятся любить.

 

М: Любовь и романтика – это разные вещи? Вот почему я сбиваюсь с толку. Я вижу романтику как нечто, что человек желает и ищет. Ты стремишься к ней вне зависимости от возраста.

 

Ш: Ты видишь романтику как выдумку голливудских фильмов?

 

М: Да, именно так.

 

Ш: Дети немного романтичны. У них бывают романы в детском саду.

 

М: Ты имеешь в виду их увлечения другими детьми?

 

Ш: Да

 

М: Да, дети романтичны. Они могут научить тебя быть любящим и милым, и они учат нас таким образом, что, возможно…Они каждому дают шанс. И я учу Пэрис и Принса любить всех.