«Князь и Ангел»

сказка

Посвящается всем,

кого я любил и

 буду любить.

Было это, когда Я еще не родился, но уже разменял третий десяток, когда беден был, но звенела монета за пазухой уверенно; в год, у которого одно ухо коровье было, а в другом кольцо на хвостике висело, и два глаза пустых посередине хлопали.

Приехал на землю новгородскую князь с Запада. Предки его пыль подымали по обоим берегам реки Збруч, но волей Божьей оказались заброшены в края хвойные. Князь уже не мал был, но оставался мальчишкой. Песни пел, внимал скандинавам и немцам, переливал из пустого в порожнее, грешил и каялся, да врал родным, чтоб те спали спокойнее. Долго ходил он без дела, пытаясь найти себе товарищей, но не находил понимания. Овладел ездой верховой, но коня у него не было, как не было и желания купить его. Умел играть на камузе да складывать мысли в слова, а слова в песни. Но и этим даром не пользовался. Жил как щепка, в воду брошенная, и повиновался течению времени. Спал, ел и коротал вечера в башне своего старшего брата.

Жаркое лето пересохло в осень. Осень отплакалась в зиму. Зима, поначалу мягкая, ударила людей морозным обухом, разогнав всех по хатам от одного океана до другого. И князь дома отсиживался. Ждал, когда смягчится зима, ослабит стужу и колючую хватку.

В ту пору, когда дружина  соплеменников князя билась за золото в Альпах, встретил он на постоялом дворе девушку с глазами зелеными, как хвоя корабельных сосен, и лучистыми, как солнце утреннее, с голосом звонким, как песня родниковая. И в тот же день перед сном возжелал он тело ее и просил у Бога ее ценою всех побед ледовых. А спустя две недели дышал ради нее и глаза открывал ради нее, и сердце просил стучать быстрее и тело свое греть жарче, чтобы ей было радостнее, чтобы знала она, что не травой в поле растет, а кустом розовым в руках трепетного садовника.

Так и обрел князь счастье неожиданно. Зима уже не морозила его, а серые дни, по облака заваленные сугробами, стали яркими и свежими. Она шептала ему слова, хмельнее которых не было в ту минуту на всей земле, и они пеной морской остужали раскаленные камни его души. И не было ничего, что могло бы сломить дух его и омрачить его радость, пока в небе кружились звезды, пока ветры опоясывали землю, пока текли реки в моря.

В один из дней, ярких даже зимним вечером, познал он тело ее. Было оно сладким, как живая вода, легким, как облака на небе, и чистым, как лист бумаги. Она пела песню, что поют от радости, и была прозрачной как слеза. Тут и увидел князь за спиной ее крылья и нарек ее в тот день Ангелом.

День за днем, ночь за ночью время шло. Пока светло было, князь по долгу своему суетился, а Ангел своим делом была занята. Вечера же проводили они вместе, втаптывая подошвы свои в белую твердь снега или свидетельствуя забавам приятелей княжеских, что повырастали той зимой как грибы. Наполняя легкие холодным воздухом, они грели своим дыханием мир вокруг себя и говорили ни о чем и обо всем сразу, чтоб не молчать, чтоб не дать друг другу уцепиться за мысль печальную:

- Будем ли мы в городах когда-нибудь, где ел ты жизнь большой ложкой?

- Не знаю. Знаю лишь, когда придет час решать тебе, куда плыть, к какому берегу причалить, не думай обо мне, делай все во благо себе, ибо время твое, и жизнь твоя, и мир твой… И только тебе всем этим править.

И всякий раз после, проникало в душу князя смятение… и страх.

Зима закончилась. Пока весна баловалась суицидами, царило бессезонье. Лютые ветры в ясную погоду и полный штиль под небом, прогнувшимся над городом так низко, что, казалось, оно лопнет и рассыплется на головы людей потоком звезд, комет и космической пыли. Но это не страшило князя… Он так погрузился в свое счастье, так накрепко привязал свой мир к Ангелу, что уже и не думал ни о чем, а просто жил и радовался всему что видел.

Как-то ночью, единственной ночью, в которой они пережили закат под ватным одеялом облаков и встретили рассвет, влезавший в окно солнечным светом, пока князь спал, Ангел вплела ему в волосы, по числу букв своего истинного имени, 8 седых змей.

Последний раз он вкушал и пил ее тело, видел ее и внимал ее голосу в светлый день Воскресения Христова. Уже один он слушал песни предков, сожалея, что не с ним она в этот вечер. А в восьмой день узнал князь, что нет у него более Ангела, что ушла она, повинуясь чужому голосу. И в тот самый миг впились в княжескую голову те самые седые змеи. Потерял князь душевный покой и равновесие и лишился рассудка.

С той поры стал он спать в прошлогодней листве, гулять под дождем из песка, рифмовать слезы, ни одну из которых он так и не пролил, просыпаться в страхе среди ночи от приснившихся ему глаз зеленых, как хвоя корабельных сосен, и лучистых, как солнце утреннее, и голоса звонкого, как песня родниковая. Так началась в душе князя битва ангелов с бесами. И длилась она 8 дней, пока не остались в живых лишь один бес и один ангел. Сели они за круглый стол, выпили мятного чая и решили, что нечего им более делить в душе хозяина.

И пока бились ангелы с демонами, князь все 8 дней боролся с часовой стрелкой, ползал по кругу, осквернял образ любимой, молился ему и видел сон. Ему казалось, истекает он слезами, потом и кровью, что текут они из глаз, рта, носа, ушей, из пор его кожи, что капли дождя прошивают его насквозь как пули, что кто-то равномерно между ударами его сердца вбивает гвозди в это самое сердце, что рвет его тараканами и желудочным соком, что стоят вокруг него недруги и бросают в него камни. Проснувшись же, нашел князь себя в крови, в поту, в раздавленных насекомых, в груде гнутых и ломаных гвоздей и с синяками на душе.

В те смутные дни нашла рука князя ниточку, с небом связанную. Как падет князь в печаль, так ниточка натягивается и из неба сыпется густой как перья снег. И как скользнет по лицу князя улыбка, так ниточка сворачивается и выходит на небо солнце. Радовался князь печали своей и писал строчки без устали.

Но встретил он девушку одним днем, но лица ее не видел, и сказала она ему слова Святого Павла:

«Любовь долготерпит, милосердствует,
любовь не завидует,
любовь не превозносится, не гордится,
любовь не бесчинствует,
не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
не радуется неправде, а сорадуется истине;
любовь все покрывает, всему верит,
всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не исчезнет с лица земли,
хотя и пророчества прекратятся,
и языки умолкнут, и знание упразднится...
А теперь пребывают сии три:
вера, надежда, любовь;
но любовь из них больше.»

И добавила после, – Если слова эти близки тебе, то перенеси свою любовь достойно и радуйся, ведь не каждому дано любить по настоящему. Но если чуждо тебе чувство светлое значит, мучает тебя лишь ревность, зависть, злость и обида. И если так, то иди прочь от самого себя, ибо сам себе ты враг и мучитель, – развернувшись, пошла дорогой своей. Обернулась и сказала с улыбкой, – Телефоны есть, свяжемся.

Задумался князь над словами мудрыми, и посветлело у него на душе. Выпустил он из рук нить небесную, – Не нужна ты мне более – снял свой плащ княжеский да бросил в огонь, что пожирал траву желтую. Сунул пальцы меж ребер, вытянул бабочку оттуда с крыльями белыми и выкинул ее в небо синее:

- Лети! Ищи МОЕГО Ангела, да скажи ей, чтоб не приходила по зиме!!! А той, что не стала моей, передай, что любовь не умирает! Она лишь отслаивается от сердца, будто кожа от змеи да опадает как листва осенью.

Вытащил князь из глаза слезой коровку божью, спрятал ее под сердцем и сказал себе:

- Нет у меня больше недругов. Вся радость – моя, и печаль – моя. Верить в людей буду, но доверять не каждому. Зла держать не буду, но прощу. И мстить не буду, каждый и так пред Судом предстанет. И не князь я более.

Надел рубаху льняную, раздал друзьям песни и струны и лег спать. И спал так 8 дней, пока не выспался. Проснувшись же, с лучами солнца пошел на кузницу и стал сам ковать свое счастье.