Сегодня 28 июня, мы помним о...
Княжна Нино́ или Ни́на Алекса́ндровна Чавчава́дзе-Грибое́дова (груз. ნინო ჭავჭავაძე; 4 ноября 1812 — 28 июня 1857) — грузинская аристократка, дочь поэта и общественного деятеля, князя Александра Гарсевановича Чавчавадзе (1786—1846), жена русского драматурга и дипломата Александра Сергеевича Грибоедова (1795 — 1829).
«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?..»
Нина Александровна Чавчавадзе-Грибоедова.
Нина Александровна Чавчавадзе родилась 04 сентября 1812 года в усадьбе Цинандали (Кахетия, Грузия) в семье грузинского поэта и общественного деятеля, князя Александра Гарсевановича Чавчавадзе (1786—1846). Ещё в ранней юности Нина отличалась необыкновенной красотой, изысканностью манер и душевной добротой. С 1822 года по 1826 год Александр Грибоедов служил в Тифлисе, часто посещал дом князя Чавчавадзе и давал его дочери уроки музыки. По возвращении из Персии в 1828 году он провёл несколько месяцев в Тифлисе. Снова посетив дом Чавчавадзе, он был поражён красотой выросшей Нины. 16 июня он решился признаться ей в любви, затем получил согласие отца.
«В тот день, – писал Грибоедов, – я обедал у старинной моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзевой, всё на неё глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял её за руку и сказал ей по-французски: “Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам”. Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу её за фортепиано, мы взошли в комнату, щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её, потом к матушке её, к бабушке, к её второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили”. ...Когда позже Сонечка Орбелиани, давняя подруга, пыталась выведать у неё подробности того вечера, Нино смущённо опускала ресницы, теребила кончик газового шарфа и говорила тихо: «Не знаю, право же, не знаю! Как во сне!” Потом, спохватившись, найдя слова, добавляла: «Как солнечным лучом обожгло!»
Далее
