Иногда мой внутренний психолог начинает активно взаимодействовать со становящимся на ноги верующим человеком внутри меня, вместе они разрешают некоторые кажущиеся противоречия. Это мне необходимо, т.к. по опыту жизни и работы знаю, что известные мне вещи в области психологии на практике приводят к благотворному развитию личности и совершенствованию души. Но вот часто звучат такие высказывания, которые вроде бы низводят психологическую практику до уровня чуть ли не ереси. Не могу с этим согласиться, верю, что основа едина, важно только иметь глубину понимания.Поэтому время от времени пишу психолого-православый словарик для себя. Вот и сейчас хочу развить одну такую мысль,речь пойдет о любви к себе. Если эта тема вам не близка, просто не читайте (буковок и зауми будет очень много). А если интересно, жду коментариев.



Картина Кустановича



У многих людей есть свое слабое место, ахиллесова пята, которая не только блокирует развитие, мешает счастью, не дает радоваться жизни. Можно сказать, что именно за такое слабое место "цепляются" потусторонние губительные для человеческой души силы. Можно даже пойти дальше и сказать, что именно эти силы и способствуют созданию таких клейм на человеке, это своеобразные порталы в человеческую душу. Человек создает их в себе, конечно сам, имея возможность другого выбора; но добровольно или под натиском обстоятельств, осознанно или бессознательно выбирает грех. Ибо эти слабости - и есть наши потенциальные грехи. Часто они идут из детства, будучи сформированы родителями, ибо сказано, что грехи отцов падут на головы детей. Механизмы такого формирования широко известны, тут не будем их обсуждать.

Одним из самых важных пунктов в работе психолога является помощь в регуляции самоотношения человека. Низкая самооценка, привычка к самобичеванию не является добродетелью, как считают многие православные, судя по некоторым репликам на форумах и в дневниках, по буквальной трактовке "самобичевания" фанатиками от религии. И наоборот, высокая самооценка на фоне самопринятия и любви к себе сама по себе еще не является гордыней, а напротив - необходимой почвой для работы над собой и своим характером, для приближения к Отцу нашему.

Заниженная самооценка, нелюбовь к себе обычно базируется на неприятии в себе неких негативных черт (вернее оцениваемых как негативные), нежелании их видеть, работать с ними, на страхе их. И поэтому нелюбовь к себе, неспособность принять себя безусловно, порождающая низкую самооценку, - есть аналог непризнания греховной природы человека, обратная сторона гордыни, а вовсе не добродетель. Только после признания своих слабостей (грехов) появляется возможность работать с ними.

В Православии для этого есть покаяние и исповедь. И тут нам тоже встречается враг в виде гордыни, который пугает прихожанина, говоря ему, что грех этот слишком велик, или что грехов слишком много чтобы каяться. Это - страх увидеть и обнажить неприглядные стороны своего существа. Истинно верующий человек, имеющий веру в Божественную любовь, знает, что покаяние благотворно, что Господь Всеблаг, его Любовь всепроникающая. Поэтому он не боится смотреть в глаза своим слабостям. Осутствие же такой веры затрудняет покаяние, ибо покаяние должно быть действенным, меняющим жизнь человека. Нет веры - нет и работы с грехами, нет развития, снова и снова совершаются неверные выборы.

Что означает "полюбить себя"? Некоторые православные, и даже неверующие люди путают это понятие с понятиями "гордости" и "самовлюбленности", и поэтому сразу отворачиваются от такой формулировки (т.к. хотим мы этого или нет, но Христианство сильно изменило самосознание людей, независимо от веры, неверия или полуверия).

Именно неправильная трактовка приводит к недоразумениям. Наротив, полюбить себя безусловно, это - поверить в свои силы изменять себя и духовно расти, делать более правильные выборы, которые не будут блокировать верный путь - путь любви, созидания, развития. Если человек не умеет полюбить себя, он не умеет любить в принципе, ему неведомо на самом деле, что такое безусловная любовь. А ведь это и есть земное проявление любви Божественной. Любящий Отец заботится о своих чадах, понимая и принимая их несовершенство. Значит можно сказать, что человек, не любящий себя (в таком вот понимании), не может иметь и свободного контакта с Богом. Развивая способность человека любить себя, верить в себя, не бояться своих недостатков, не бояться боли и страданий, ибо они могут быть изменены и преодолены, психолог, на мой взгляд, способствует развитию у человека вообще способности любить, доверять миру, Верить.

Конечно, это - недостаточное условие для истинной веры, но как мне кажется, необходимое. Прекрасно, если оно появляется в результате духовно-религиозной практики, или некоего духовного опыта, но неплохо для начала или параллельно и его развитие на базовом уровне в рамках психологической работы. Можно сказать, что грамотная психотерапия - это черный ход к Вере, в то время, как дорога к Храму - парадный подъезд.

Я приведу пример примирения с самим собой (вернее - начала такого примирения) одного клиента из книги В.Стюарта "Работа с образами и символами в психологическом консультировании". Здесь очень наглядно, именно в силу метода работы, представлено, как ужасно осознавание собственной греховности, слабости на фоне нелюбви к себе и низкой самооценки, к каким страхам она ведет, как блокирует рост; и напротив - как благотворно, какие перспективы для развития души представляет способность примириться со своими слабостями через безусловное их принятие как своей неотъемлемой части (то, что мы и называем безусловной любовью к себе).

"Джим ходил ко мне для работы над личным ростом в течение двух лет, и за это время работал со многими различными темами и образами. Одной темой, которая постоянно возвращалась было то, как, с его точки зрения, воспринимают его другие люди. Он был высокий, внешне привлекательный, крайне добродушный человек лет двадцати пяти, выпускник математического факультета, сменивший сферу деятельности — он стал медбратом. Его самовосприятие и самооценка были низкими, и это была область, на которой он часто сосредоточивался.





На одном сеансе, к концу нашего общения, он сказал: “У меня предчувствие, как будто я подошел к решающему моменту, и я знаю, что это как-то связано с интеграцией”. Он был человеком, который много читал и говорил о психологических понятиях с большой точностью и проницательностью. Многие месяцы Джим смотрел на вероятность проявления некоторой части самого себя, с которой он не находился в настоящем контакте, и я инстинктивно чувствовал: мы близки к тому, чтобы противостоять ей, чем бы она ни была. Если клиент чувствует себя в неполном контакте, то полезно дать ему образ зеркала, именно это я и сделал.





“Представьте себе, что вы идете по большому универмагу и вдруг оказываетесь лицом к лицу с самим собой в зеркале в полный рост. Что вы видите?” Его лицо медленно сморщилось, и он зарыдал. Сквозь слезы Джим произнес: “Я вижу этого ужасного человека, всего покрытого гноящимися язвами, как проказой, или нарывами, безобразного, разрушенного болезнью и пренебрежением, и с таким злым выражением ненависти и отвращения. Не может быть, что это я, правда?”





Даже теперь, два года спустя, когда я пишу эти слова, меня опять охватывает горе Джима. Я видел плачущих клиентов и плакал вместе с ними; я видел их разгневанными, испуганными и сломленными, но никогда я не видел человека, настолько потрясенного, каким был Джим, когда он противостоял презираемой части самого себя. Реальность не проникала сюда; и бесполезно было бы говорить что-нибудь вроде: “Но на самом деле вы не такой”. Он-то чувствовал себя именно так. Я спросил: “Вы можете интегрировать этого другого Джима?” “Я попробую”, — ответил он.





Обычно я прошу: “Держите меня в курсе того, что происходит”, — в данном случае прошло много времени, прежде чем Джим заговорил, но в этом не было надобности, потому что его лицо и обычный язык его тела сообщали мне, что происходит, когда он начал расслабляться. Вот что он в конце концов сказал: “Именно тот, другой Джим вышел из зеркала, и это было действительно жутко, он стоял на расстоянии вытянутой руки от меня. Я не был уверен, хочет ли он интегрироваться, но я знал, что он должен. Я вступил в разговор с ним и обнаружил, что, хотя мы говорим на одном языке, он очень груб и много ругается. Я знал, что он — моя тень, знал также, что виню его во многих плохих вещах, которые чувствую, поэтому я сказал ему: “Все в порядке, ты не должен был знать, но что ты намерен с этим делать? Теперь ты не можешь меня игнорировать”. Я подошел к нему поближе и протянул руку, чтобы коснуться его, это потребовало большой смелости, потому я чувствовал, что он заразит меня. Итак, я сумел слегка коснуться его руки, что было не так уж плохо, и когда коснулся, то как будто прикоснулся к миражу, и кожа на его руке начала заживать. Я еще приблизился к нему, обхватил его руками, не зная, чего ожидать, но, конечно, ожидая не того, что произошло. Действительно, странно себя чувствуешь, говоря об этом, как если бы я наблюдал за происходящим, но это действительно происходило со мной. Вы знаете, как это бывает, когда два образа сводятся вместе, чтобы получился один. Это было вполне похоже. Мы сближались, а потом мы больше не были двумя. Мы интегрировались”.





Я не приношу извинений за то, что привел столь подробный рассказ, потому что это один из самых ясных рассказов о примирении, которое я испытал. Я знаю, что для Джима это было поворотным пунктом в его опыте, так как он стал принимать эту другую часть самого себя. Все время, пока второй Джим отделялся, Джим не мог чувствовать себя целостным. Ему мог не нравиться тот, кто противостоял ему в зеркале, но если он хотел добиться успехоа, он должен был принять того, кто ему не нравился, и он мог сделать это только так и только тогда, когда был готов к примирению."

Яркий эпизод, не правда ли? Конечно, это - действительно лишь эпизод. И очень важно, чтобы черным ходом психотерапии не прокрались другие силы, поэтому особенно актуально не только прояснить понятия а отношении любви и самопринятия, но выбрать удачную модель личности. Модель Фрейда мне представляется слишком уязвимой с точки зрения созидания, и при определенной подаче может стать кормушкой для грехов. Она подходит для тяжелых клинических случаев, для которых, собственно, и была разработана.

Модель Юнга, безусловно, позитивнее, но всилу некоторой размытости и туманности я ее пока оставляю в стороне.

Мне нравится модель Р.Ассаджиоли, его подход, называемый психосинтезом. Он предполагает рассматривать отдельно и как бы со стороны те проявления, которые
связаны с телесными импульсами, с эмоциональными проявлениями, с интеллектуальными структурами. При этом в центре всегда остается возможность выбора на фоне безусловного принятия себя, которое, как уже говорилось, не есть гордыня, но есть первый шаг к пониманию любви Божественной, на пути к росту, к изменениям. Конечно, вы можете сказать, что выбор человека спонтанен, и всилу греховной природы часто изменения также будут греховны. Неисповедимы пути. Но знаете, что показывает практика? Человек стоит в духовном тупике именно тогда, когда чувствует греховность своих выборов, но одновременно не чувствует сил к их изменению.

А в ходе терапии, постепенно учась
- любить себя (как создание Божие),
- принимать без страха недостатки (признавать грехи),
- не отвергать их и всилу этого видеть такими, какие они есть, без прикрас,
- лучше осознавать вытесняемые или оцениваемые как невозможные выборы (которые способствуют росту, в том числе - покаяние как осознанный отказ от повторного совершения греха)

человек начинает

- действовать осознанно в выбранном направлении,
- чувствовать, что жизнь меняется, становится более осмысленной, духовной.

Тут есть одна ловушка,обойти которую, необходимо помочь клиенту, Ассаджиоли называет этот феномен кризисом личностного роста. Это связано с ощущением всемошущества на начальном этапе изменений. Безусловно, это есть тот перегиб в трактовке понятия любви к себе, с которого мы и начали. Когда мы понимаем, что в силах изменить греховные привычки, можем больше не чувствовать себя зависимыми, появляется небывалое ощущение свободы и радости, подобное тому, которое появляется у воцерковленного человека при совершении некоторых таинств. Если духовность человека не предполагает христианского стержня, говорящего, что на все - воля Божия, человек не чувствует благодарности к Богу, приписывая продвижение себе и тольео себе, возникает искушение самообожествления. Человека может прямо-таки распирать от чувства собственной значимости. Это искушение очень важно помочь пройти успешно. Очень важен параллельный рост Духа, чтобы успели установиться новые нормы общения с миром. Как правило, люди справляются сами, ибо процесс терапии включает некоторую специальную технику безопасности. Однако, в ряде случаев важно особо подчеркивать возрастание ответственности при освобожении выборов, отличие "свободы от" от "свободы для" и прочие тонкости.

Безусловно, качество и свойства терапевтического процесса кардинально могут измениться, если в центр поместить нечто иное, чем осознанный выбор. Очень часто делаются попытки поместить туда пустоту, именуемую "осознанностью", а на самом деле являющуюся следствием растворения сознания, смещением ВСЕХ критериев, их полным растворением (т.е. по сути - распространение опыта медитативной практики на всю личность). Такая тенденция, несомненно, опасна, т.к. давая человеку иллюзию свободы выбора, она на самом деле лишает его всех ориентиров, превращая, по сути в зомби (речь не идет об истинном буддизме, но о различных течениях, широко привлекающих к сотрудничеству психологов, особенно - молодежь, пребывающую в профессионально-творческом поиске.) Это - отдельная большая тема, которую можно обсуждать, а можно и поставить на этом месте многоточие...

Сегодня для меня важнее всего именно утверждение,что любовь и принятие себя таким, какой ты есть, открывают человеку путь к действенному покаянию, изменению своей жизни, не противоречат Православным канонам.

... ??? ...