Спецкоры «КП» съездили в деревню, находящуюся меж двух огней, на нейтральной территории

«Никаких гуманитарных коридоров нет. Украинские власти считают нас смертниками» 

«Киевские гестаповцы», — так жители Славянска называют власти Украины, придавая земле своих погибших родственников. Силы нацгвардии продолжают бить по жилым домам и больницам. По – Порошенко, это не кровавое побоище, а «восстановление мира и порядка». Местные горько усмехаются: «Символ милосердия – установки «Град».

Городу не перечисляют пенсий и пособий на детей. Предприятия стоят. Старики начали тратить деньги, отложенные «на смерть». Многие голодают и выходят на улицы попрошайничать. За водой, хлебом, на газозаправках стоят большие очереди.

В осажденном Славянске жители различают на слух калибр орудий и укладывают детей спать в ванны фото: Светлана Самоделова
ххх

-Каждый из нас – мишень. Славянск продолжают расстреливать. Чуть ли не каждый день в городе хоронят погибших. Вчера снаряд попал в больницу, была убита медсестра. Жара, морги переполнены, надо придать ее земле, а некому. Ее муж сам лежит с тяжелым ранением, — говорит житель Славянска Алексей. – Порошенко в городе уже прозвали «Петром – кровавым».

-Во всех украинских СМИ говорят, что в Славянске нет больше мирных жителей, — говорит Ксения, живущая около блок – поста на Рыбхозе. – На самом деле в городе осталась ровно половина населения – около 60 тысяч человек, из них – 3, 5 тысячи детей. Из стариков почти никто не тронулся с места. Вчера вышла в город, встретила семью: муж, жена беременная и маленький ребенок в коляске. Спрашиваю: «Почему не уезжаете?» Они в отчаянии выдыхают: «Куда? Денег нет, не на что купить даже продуктов в дорогу». Я созвонилась с фондом «Развитие Украины» Рината Ахметова, который помогает вывозить детей из Славянска. Сотрудница Анжела, дай Бог ей здоровья, записала фамилию этой семьи и сказала, чтобы завтра приходили на автобус. Дала маме немного денег.

Фонд будет работать в Славянске только три дня. Что будет с оставшимися детьми – никто не знает.

-Создан гуманитарный коридор для беженцев?

-Никаких коридоров нет. Украинские власти считают нас смертниками. Люди выезжают, кто, как может, зачастую, во время обстрела и бомбежек.

Ксения пока не решается на эвакуацию. Не может бросить дом и живность. У нее с мужем — детский дом семейного типа, 5 – кровных детей, 7 – приемных. Двое уже взрослых. Сейчас дети в лагере в соседнем Святогорске.

-Связи в городе долго не было. Вчера дозвонились, чуть не плачут: «Над Славянском постоянно стоит зарево и дым. Вы, мамочка, только живите!..»

-В городе хватает бомбоубежищ и подвалов?

-Мы живем в частном доме, у нас свой подвал. А в многоэтажках людям спрятаться негде. Там подвалы все затоплены. У нас грунтовые воды проходят очень близко. Подруги рассказывают, что многие детей кладут спать в ванну. Сами располагаются в коридоре, у порога, сейчас это самые безопасные места в квартире.

В городе сейчас нет воды. Ее привозят в бочках на машинах. На сигнал из квартир выходят люди с бутылками и ведрами. Очередь иногда растягивается на десятки метров.

В отдельных районах стал появляться свет.

-Знаю, что дали электричество в микрорайоне Артема и в районе железнодорожного вокзала.

У кого есть генераторы, включают их ненадолго, чтобы подзарядить телефоны. А потом прячут, опасаясь, что шумно работающая установка привлечет внимание, и ее заберут на военные нужды, как это уже было на автозаправке.

Бензина в городе нет никакого. На газовой заправке машины в очереди стоят по несколько часов. Самый популярный транспорт сейчас в городе — это велосипед.

-Есть проблемы с продуктами?

-У нас на Рыбхозе магазины полупустые. В супермаркетах в центре города еще остаются продукты только потому, что у людей нет денег. Вода, например, осталась только дорогая, та, что — по шесть грн. за полтора литра. Последние крохи люди берегут на хлеб. Хлебозавод работает три дня в неделю. За хлебом тоже выстраиваются длинные очереди.

Ксения рассказывает, что в городе появилось много стариков, которые просят подать на хлеб.

-Очень печально, но от безысходности люди начали попрошайничать. К нам, например, теперь постоянно ходит одинокий дедушка. Пенсию старикам не перечисляют. Он, Христа ради, просит налить тарелку супа или дать каши из перловки, которую тут раньше все варили только для скотины.

-Гуманитарная помощь доходит до вас?

-Кто живет в центре города, еще ходят что – то получать. Это надо самим отслеживать. Объявлений никаких нет. Мы, например, часто только на следующий день узнаем, что в городе давали продуктовые наборы. В первую очередь их распространяют среди одиноких мам и пенсионеров.

У меня 47 – летняя сестра погибла, когда пошла узнать, будут ли давать «гуманитарку». На обратном пути ее убило осколком. А через два часа ей принесли эту сумочку с продуктами… У нее под опекой была внучка, дочь умерла еще в январе этого года. Теперь с девочкой – калекой 80 – летняя бабушка. Как им выживать в осажденном Славянске?

-Предприятия в городе работают?

-Вся промышленность стоит. Многим людям выдали на руки трудовые книжки, чтобы при бомбежках не потерялись документы.

Как хочется просто лечь и спокойно уснуть. А еще бы проснуться не от взрывов. Вы не представляете, какое это счастье…

Из сетевого дневника жителя Славянска:

«Слышны продолжительные автоматные очереди, периодические взрывы от миномётов. В городе уже не включают сирену, и в церкви не бьют набат. Я не служил, но уже на слух различаю калибр орудий, ведущих огонь. Самое безопасное, это автоматные очереди. Люди уже знают, где у них в квартирах несущие стены и залегают там на пол. Когда начинают работать 120-миллиметровые миномёты — это нужно слушать внимательно. Если стёкла от взрывов лишь немного позвякивают — можно сидеть дома, это бьют далеко. Если рамы начинают постукивать — надо быстренько спускаться в подвал. С миномётов стреляют в основном осколочными фугасами. Эта штука разрывается над землёй, почти не делая воронок, но всё что рядом — хана. Стёкла разбиваются осколками с 1 до 7 этаж. 8-14 этажи остаются нетронутыми. Но это, если нет прямого попадания. Беда — когда начинает работать 240 мм артиллерия — только от взрывной волны ноги холодеют».

«Друг остался без квартиры — прямое попадание, 5 этаж. У соседа была повреждённая крыша. Они силой вытянули его и увезли. Когда сегодня вернулись — вся крыша лежала уже на полу. Спасли человеку жизнь. Еще один друг остался без бизнеса — попадание рядом с торговой точкой, магазин в хлам. У знакомого погиб водитель — просто попал в районе Семеновки под случайный бой. У друга погиб родной дядя. Прямое попадание в частный дом. У знакомого не осталось в квартире ни одного окна, ни у него, ни у родителей. Они даже не стали убирать в квартирах, просто собрали вещи и уехали».

«Знакомая из Киева позвонила: «Славянск — это разменная монета…» Я прекрасно понимаю — плюс-минус 115 тысяч человек в масштабах большой политики — это не цифра. Но мы-то живые люди…»

«Где – то гремит. Это — гром! Я стою на балконе и улыбаюсь. Теперь я люблю молнии и гром. Это природа, это естественно, это прекрасно. Пошел ливень… Это же вода! Пойду, подставлю ведро. Дождь — это просто чудо. Два ведра воды! Люди веселятся. Ребята просто вышли с мылом и шампунем, и купаются под дождем. Около всех подъездов стоят люди с ведрами. Я шокирован. В городе осталось еще очень много людей. Волнистый шифер — это чудесное изобретение, с него текут собранные струи воды. Хочешь – набирай, хочешь — купайся. Надо запомнить эти ощущения. Словно нет войны».

«Многие из местных просто не верят, что их кто-то, где-то ждет. Надеются только на свои средства. Родители начали доставать те деньги, что откладывали «на смерть». Очень печально».

«В Славянске разное отношения к происходящему. Часто по вечерам ходят подпитые коллективы. При бомбежке куда-то деваются, потом опять появляются. Много местных в ополчении. Они тоже со своими убеждениями. Всё тут очень запутанно. Семьи расходятся из-за разных убеждений. Друзья друг на друга с кулаками кидаются из-за разных убеждений. Однозначно много полярных мнений. Но я понимаю одно — когда все закончится, здесь останутся только те, кто и будет восстанавливать город. Кому, как и для меня, Славянск — Родина».