Настроение сейчас - kreativnoe

Зачем еще раз мне жизнь возвращает крылья?
И мой черно-белый мир стал снова цветным кино?
Зачем я хочу стать радугой в твоих ливнях,
Стать музыкой в ленте твоих самых сладких снов?

Как странно вдыхать воздух, покоем полный
И видеть рассвет, не открывая глаз.
И грудью встречать Эти Большие Волны,
Что приходят всегда нежданно - и уносят нас

На гребне волны воздух всегда разрежен,
И трудно дышать, и в сердце - восторг и страх!
Но - я удержусь! Лишь ты был со мною нежен.
Лишь бы ты был со мной в Этих Больших Волнах.

Зачем в моем небе сияет звезда Надежда,
Когда я, казалось, легко прожить без нее могу?
Зачем я бегу к океану по имени Нежность
И жду тебя, жду тебя, жду тебя на берегу?

Знаю - ночь вновь нам сыграет соло.
И ей покорясь, смиренно глаза закрыв,
Мы будем встречать Эти Большие Волны.
Вот он шумит вдали, вновь к нам идет прилив!

На гребне волны воздух всегда разрежен,
И трудно дышать, и в сердце - восторг и страх!
Но я удержусь! Лишь ты был со мною нежен, нежен, нежен.
Лишь бы ты был со мной в Этих Больших Волнах.

На гребне волны видно, как мир безбрежен.
И страшно упасть, взмывая в твоих руках.
Но я удержусь! Лишь бы ты был со мною нежен.
Лишь бы ты был со мной в Этих Больших Волнах.

Это было как электрический удар. Уже давно она не ощущала такого любопытства, что же произойдет дальше. Должна ли она позволять ему прикасаться губами к своим волосам? Имеет ли она право испытывать подобное любопытство? Что бы ей хотелось, чтобы произошло дальше? У нее есть красивый муж, объект зависти всех ее сотрудниц. Как далеко она может пойти, чтобы ощутить нечто большее, нежели этот давно забытый трепет, когда мужчина вновь и вновь целует твои волосы и закрывает при этом глаза? Муж давно уже не целовал ее волосы и вообще он… такой чудовищно предсказуемый.
Последнее время она очень часто думала об этом. И обычно с тревогой. Нет, не то чтобы все стало обыденным. Вовсе не так. Но исчезла та движущая сила. Развеялась где то в будничности. Все остыло. Разогревалось только иногда, на минутку. В первую ночь по возвращении его или ее из дальней поездки, после слез и ссоры, которую они решали закончить в постели, после выпитого или каких нибудь благовонных листьев, которые жгли на приемах, в отпуске на чужих кроватях, на чужом полу, в чужих стенах или в чужих машинах.
Это было постоянно. Лучше сказать, бывало. Но без былого неистовства. Без той мистической тантры, что была вначале. Без той ненасытности. Того голода, который приводил к тому, что стоило только подумать об этом, и кровь тут же, как ошалелая, с шумом отливала вниз, и мгновенно ты уже мокренькая. Нет! Такого не было уже давно. Ни после вина, ни после листьев, ни на паркинге у автострады, куда он свернул, потому что, когда они возвращались с какого то приема, она, несмотря на то что вел он очень быстро, вдруг нырнула головой под его руки, державшие руль – почему то так подействовала на нее музыка, передававшаяся по радио, – и стала расстегивать ремень у него на брюках.
Наверное, причина в доступности. Все было на расстоянии вытянутой руки. Ни ради чего не надо было стараться. Они уже знали друг у друга каждый волосок, каждый возможный запах, каждый возможный вкус кожи, и влажной, и сухой. Знали все тайные уголки тел, слышали все вздохи, предвидели все реакции и давно уже поверили всем признаниям. Некоторые из них время от времени повторялись. Однако уже не производили впечатления. Они просто входили в сценарий.
Последнее время ей казалось, что секс с нею для мужа был чем то вроде – как ей вообще могло прийти такое в голову? – католической мессы. Достаточно прийти в костел, ни о чем не думая, а потом неделю можно жить спокойно.
Может, так у всех? Возможно ли неутолимо желать того, кого знаешь уже несколько лет, кого видел, когда он кричит, блюет, храпит, мочится, не смывает после себя в клозете.
А может, это не так уж и важно? Может, необходимо только вначале? Может, хотеть лечь с кем то в постель не самое важное, может, куда важней проснуться вместе утром и приготовить друг другу чай?