...
ШЛЯПКИ - ШИК ПАРИЖА - (0)Ссылка: Источник здесь 1911 год ...
Французский художник-иллюстратор Jules David - (0)РЕТРО-МОДА Ссылка: Источник здесь Французский художник-иллюстратор Jules David (1808-1892)...
Дамские шляпки 1889-1890 - (0)ИСТОРИЯ ДАМСКОГО КОСТЮМА ... Дамские шляпки 1889-1890 Иллюстрации раскр...
дамские шляпки 1891-1894 - (0)ИСТОРИЯ ДАМСКОГО КОСТЮМА ... Дамские шляпки 1891-1894 Модные образцы шляп...
Жизнь-мираж.Тем не менее-радостным будь.В страсти и опьянении- радостным будь.Ты мгновение жил- и тебя уже нетНо хотя бы мгновение- радостным будь!
венецианские сны часть2 |
Художник Roger Suraud
Лишь здесь душой могу согреться я,
Здесь пристань жизни кочевой:
Приветствую тебя, Венеция,
Опять я твой, надолго твой!
Забыть услады края жаркого
Душе признательной легко ль?
Но ты, о колокольня Маркова,
Залечишь скоро злую боль!
Пройдут, как тени, дни страдания,
Взлетит, как сокол, новый день!
Целую вас, родные здания,
Простор лагун, каналов тень.
Михаил Кузмин, 1910
Восемь лет в Венеции я не был...
Всякий раз, когда вокзал минуешь
И на пристань выйдешь, удивляет
Тишина Венеции, пьянеешь
От морского воздуха каналов.
Эти лодки, барки, маслянистый
Блеск воды, огнями озаренной,
А за нею низкий ряд фасадов
Как бы из слоновой грязной кости,
А над ними синий южный вечер,
Мокрый и ненастный, но налитый
Синевою мягкою, лиловой, -
Радостно все это было видеть!
Иван Бунин,1913
Истерично забилось паровозово сердце
Приближалась Венеция. Воскресал Веронэз.
К легендарному городу в легендарных инерциях
Лихорадочно ринулся вдохновенный экспресс.
Перепутались в памяти Тинторетты с Лоренцами,
Закружились под музыку кружевные дворцы.
Все обычные кажутся вдохновенными Денцами,
А душа так и мечется в голубые концы.
Гондольеры с гондолами... мандольеры с мандолами...
Базилики с пьяцеттами... Монументы... мосты...
Все звенит канцонеттами, все поет баркаролами,
Все полно изумляющей голубой красоты.
Хорошо после бешеных утомительных Лондонов
Приласкаться к Венеции, заглядеться в простор!
Сколько слышится музыки, когда плещется «гондола»!
Сколько прелести в шелесте шаловливых синьор!
Почему-то все веселы, почему-то все молоды,
Почему-то все ласковы, ничего не тая,
Все синьоры изморфлены, все сердца их исколоты,
Все мошенники – милые, все мальчишки – друзья!
Побывал в академии утонченной поэции,
Зафиксировал кодаком разновидность красот;
Под Риальто красавицу целовал для коллекции
И прощался с Венецией с кампанильских высот.
Истерично забилось паровозово сердце...
Изменил я Венеции. Оскорблен Веронэз.
И с мечтами о будущем в голубую Флоренцию
Уносил меня пламенно вдохновенный экспресс...
Вадим Баян, 1920
Ну вот, мы и дома –
В Венеции нашей сырой,
От римского солнца
Ныряем в душевный покой.
Не там, где оркестры
Да фрески в толпе голубей,
А в темных и тесных
Проулках, где ветер грубей.
У Рыбного Рынка,
Где серый гранит в чешуях,
Мелькнет серебринка
В ленивых волнах – не волнах...
У столбиков пёстрых,
Где зыбью – то вверх, то вниз –
Гондолы, как сестры,
Посплетничать собрались.
Василий Бетаки
Художник Sanjuan Chelin Piquero
Мавританский стиль хорош в Европе,
Где–нибудь в Венеции сырой,
Эти дуги, круглые надбровья,
Розоватый камень кружевной.
Вплоть до кресла гнутого и стула:
В тесной спинке дырочка сквозит,
Словно вдруг из Африки подуло,
Намело весь этот реквизит.
Весь декор прищурено–стрелковый,
Весь гаремно–сводчатый уют,
Сердцевидный и трёхлепестковый,
Будто пики с трефами сдают.
Александр Кушнер
Знаешь, лучшая в мире дорога
Это, может быть, скользкая та,
Что к чертогу ведёт от чертога,
Под которыми плещет вода
И торчат деревянные сваи,
И на привязи, чёрные в ряд
Катафалкоподобные стаи
Так нарядно и праздно стоят.
Мы по ней, златокудрой, проплыли
Мимо скалоподобных руин,
В мавританском построенных стиле,
Но с подсказкою Альп, Апеннин,
И казалось, что эти ступени,
Бархатистый зелёный подбой
Нам мурановский сумрачный гений
Афродитой назвал гробовой.
Александр Кушнер
художник Евгений Демаков
День. Невесомая масса взятой в квадрат лазури,
оставляя весь мир – всю синеву! – в тылу,
припадает к стеклу всей грудью, как к амбразуре,
и сдается стеклу.
Кучерявая свора тщится настигнуть вора
в разгоревшейся шапке, норд-ост суля.
Город выглядит как толчея фарфора
и битого хрусталя.
Шлюпки, моторные лодки, баркасы, барки,
как непарная обувь с ноги Творца,
ревностно топчут шпили, пилястры, арки,
выраженье лица.
Все помножено на два, кроме судьбы и кроме
самоей Н2О. Но, как всякое в мире "за",
в меньшинстве оставляет ее и кровли
праздная бирюза.
Иосиф Бродский, 1982
И снова приснится мне город крылатого льва,
и я затеряюсь в его мавританских узорах.
Аквариум сна вдруг бредовые вспенят слова:
«Смотри, он не съеден, с ума не сошел и не взорван...»
Плывет он, качаясь, оглохший от тысячи ног,
по синей волне, по зацветшей воде, что досадно.
Он к вам, кто измыслить успел по нему некролог,
течет, улыбаясь веселым барочным фасадом.
Над главным каналом по стертым ступеням иду,
зрачок ненасытно хватает сюжет маловажный:
синклит азиатов, что пчелы в эдемском саду,
гудит деликатно над картой Венеции влажной.
Влад Васюхин, 1999
Нет ничего прекрасней и привольней,
Чем навсегда с возлюбленной расстаться
И выйти из вокзала одному.
По-новому тогда перед тобою
Дворцы венецианские предстанут.
Помедли на ступенях, а потом
Сядь в гОндолу. К Риальто подплывая,
Вдохни свободно запах рыбы, масла
Прогорклого и овощей лежалых
И вспомни без раскаянья, что поезд
Уж Мэстре, вероятно, миновал.
Потом зайди в лавчонку banco lotto,
Поставь на семь, четырнадцать и сорок,
Пройдись по Мерчерии, пообедай
С бутылкою "Вальполичелла". В девять
Переоденься, и явись на Пьяцце,
И под финал волшебной увертюры
"Тангейзера" - подумай: "Уж теперь
Она проехала Понтеббу". Как привольно!
На сердце и свежо и горьковато.
Владислав Ходасевич, 1925-1926
Продаются лукавые маски.
А листвы в этом городе мало.
Сыплет ветер аккорды неясной
Мандолины с Большого Канала.
Лёгкий вечер. Тонкие струны.
Холодней дыханье асфальта.
Крики чаек слышны от лагуны.
Толчея на базарном Риальто.
Расшумелись в каменной раме
Волны, взбитые катерами.
Не хочу их пенного гула —
Наугад сверну в переулок,
В ту стеснённую стенами высь,
Где двум лодочкам не разойтись.
В тёмных лавочках прячутся сказки,
Только этих сказок концы —
В воду… И никакой огласки…
Продаются лукавые маски,
И лукаво молчат продавцы.
Василий Бетаки
Я был разбужен спозаранку
Щелчком оконного стекла.
Размокшей каменной баранкой
В воде Венеция плыла.
Всё было тихо, и, однако,
Во сне я слышал крик, и он
Подобьем смолкнувшего знака
Ещё тревожил небосклон.
Он вис трезубцем Скорпиона
Над гладью стихших мандолин
И женщиною оскорблённой,
Быть может, издан был вдали.
Теперь он стих и чёрной вилкой
Торчал по черенок во мгле.
Большой канал с косой ухмылкой
Оглядывался, как беглец.
Туда, голодные, противясь,
Шли волны, шлёндая с тоски,
И гóндолы рубили привязь,
Точа о пристань тесаки.
Вдали за лодочной стоянкой
В остатках сна рождалась явь.
Венеция венециянкой
Бросалась с набережных вплавь.
Борис Пастернак, 1913, переработано в 1928.
Венеция - это вода и стекло,
Изгиб голубых изолиний,
И время, которое не утекло,
Поскольку осталось в заливе,
У скал Сен-Микеле, близ мраморных плит
Великих убийц и убитых,
Где надписи русские вечность хранит
Среди ландгобардского быта,
Которые раз затесавшись сюда,
Не могут с лагуной расстаться.
Венеция - это стекло и вода,
Сплетённые в медленном танце,
На люстре, в палаццо, над круглым столом
Последней из патрицианок,
Что стала сама веницейским стеклом,
Сойдя с полотна Тициана.
В нечаянный этот вступив карнавал,
Над узким ущельем канала,
Ты всех позабудешь, кого волновал,
И все, что тебя волновало.
И радостно думать, что гибель близка,
Под небом пунцовой окраски,
Где тускло мерцает свинцовый оскал
Печальной ромбической маски.
Александр Городницкий,1999
Художник Комарова Елена
Иосифу Бродскому
Темно, и розных вод смешались имена.
Окраиной басов исторгнут всплеск короткий
То розу шлет тебе, Венеция моя,
в Куоккале моей рояль высокородный.
Насупился — дал знать, что он здесь ни при чем.
Затылка моего соведатель настойчив.
Его: «Не лги!» — стоит, как Ангел за плечом,
с оскомою в чертах. Я — хаос, он — настройщик.
Канала вид... — Не лги!— в окне не водворен
и выдворен помин о виденном когда-то.
Есть под окном моим невзрачный водоем,
застой бесславных влаг. Есть, признаюсь, канава.
Правдивый за плечом, мой Ангел, такова
протечка труб — струи источие реально.
И розу я беру с роялева крыла.
Рояль, твое крыло в родстве с мостом Риальто.
Не так? Но роза — вот, и с твоего крыла
(застенчиво рука его изгиб ласкала).
Не лжет моя строка, но все ж не такова,
чтоб точно обвести уклончивость лекала.
В исходе час восьмой. Возрождено окно.
И темнота окна — не вырожденье света.
Цвет — не скажу какой, не знаю. Знаю, кто
содеял этот цвет, что вижу,— Тинторетто.
Мы дожили, рояль, мы — дожи, наш дворец
расписан той рукой, что не приемлет розы.
И с нами Марк Святой, и золотой отверст
зев льва на синеве, мы вместе, все не взрослы.
— Не лги!— Но мой зубок изгрыз другой букварь.
Мне ведом звук черней диеза и бемоля.
Не лгу — за что запрет и каркает бекар?
Усладу обрету вдали тебя, близ моря.
Труп розы возлежит на гущине воды,
которую зову как знаю, как умею.
Лев сник и спит. Вот так я коротаю дни
в Куоккале моей, с Венецией моею.
Обосенел простор. Снег в ноябре пришел
и устоял. Луна была зрачком искома
и найдена. Но что с ревнивцем за плечом?
Неужто и на час нельзя уйти из дома?
Чем занят ум? Ничем. Он пуст, как небосклон.
— Не лги!— и впрямь я лгун, не слыть же недолыгой.
Не верь, рояль, что я съезжаю на поклон
к Венеции — твоей сопернице великой.
Белла Ахмадулина,1988
Все равно о чем писать придется:
Например, Венеция, в которой
Я ни разу не бывал. – Как блещет солнце
Над водою и гондол носатых сворой!
Это Гварди, это Гварди, это Гварди:
Все в плащах, как птицы, кавалеры,
На шарнирах в кукольном азарте
Кланяются – синий, красный, серый.
Это дамы – облачком белила.
Затрепещет бронзовая птичка!
Нино Рота… Боже, соблазнила
Музычка твоя, твоя певичка!
И кресты Сан-Марко, как игрушки,
Как снежинки вафельной салфетки,
Золотые блики, блестки, стружки,
Лев крылатый, свет в ажурной клетке…
Алексей Машевский
Венеция похожа на Венецию,
и только на Венецию она
похожа. И не спутаешь, как специю
одну с другой, так и она одна.
Кто может повторить ее сверкание
и гаснущую жизнь? К тому же с ней -
повторов не имевшее свыкание
небес и волн, туманов и камней...
Влад Васюхин, 1999
Колоколов средневековый
Певучий зов, печаль времен,
И счастье жизни вечно новой,
И о былом счастливый сон.
И чья-то кротость, всепрощенье
И утешенье: все пройдет!
И золотые отраженья
Дворцов в лазурном глянце вод.
И дымка млечного опала,
И солнце, смешанное с ним,
И встречный взор, и опахало,
И ожерелье из коралла
Под катафалком водяным.
Максимилиан Волошин, 1922
Мятая точно деньги,
волна облизывает ступеньки
дворца своей голубой купюрой,
получая в качестве сдачи бурый
кирпич, подверженный дерматиту,
и ненадежную кариатиду,
водрузившую орган речи
с его сигаретой себе на плечи
и погруженную в лицезренье птичьей,
освободившейся от приличий,
вывернутой наизнанку спальни,
выглядящей то как слепок с пальмы,
то - обезумевшей римской
цифрой, то - рукописной строчкой с рифмой.
Иосиф Бродский, 1995
Небо бирюзовое над лагуной.
Многовесельной галерой – арфой многострунной,
Кистеперой рыбой золотой –
Завороженный, прохожий люд толпится…
Это мне Венеция все снится:
Отблеск, блик на башенке крутой.
Бреют воздух бритвочкой гондолы,
В дворике висит слепой фонарь.
Дай накину плащик твой лиловый,
Кавалер мой, сударь, государь!
Далеко до Рима и до папы.
Мавританский, варварский почти
Город. Лев протягивает лапы,
Крылья расправляет – ну, лети –
Бабочкой, глазастым махаоном!
Этих стекол ярких и зеркал –
По соборам, окнам, по балконам,
По каналам – сколько насчитал?
Так, что даже не пошевелиться,
Осторожней трогай – не разбей!
Спи, морская, хрупкая столица,
В известковой ракушке своей.
Алексей Машевский
Морское марево,
Золотое зарево,
Крась жарко
Узор глыб!
Святой Марко,
Святой Марко
Пошли рыб!
Михаил Кузмин, 1919
Пестрая, но неяркая –
Даже в сказке Сан Марко.
Дымка голубоватая,
Розовые палаты.
Незабвенное, нищее
Вычурное кладбище.
Море – бледно-зеленое
До вечернего звона.
Золотисто-волшебное
Меркнет медленно небо.
Меркнем и мы, кончаемся,
В люльке-гробу качаясь.
И, откинувшись на спину,
Мы вспоминаем наспех:
Льва и коней, мозаики,
Музыку и музеи.
Юрий Иваск, 1961
По каналам
Бледно-алым
Я движением усталым
Направляю лодку в море
К лиловатым островам…
Замок Дожей
Непохожий
На дворцы, что знал прохожий,
Промелькнул подобный тонким
И воздушным кружевам.
Желто-синий
Город линий –
Храм Джиовани Беллини,
Храм великого Беллини
Серебристого творца.
По каналам
Бледно-алым
Я с желанием усталым,
Наслаждаясь ровным бегом,
Плыл и плыл бы без конца.
Оскар Лещинский, 1914
Только и может мечтою быть,
Чтобы, доставшись, игрушкой стать…
Сон: по Большому каналу плыть,
Плыть бесконечно – и не устать.
Где и колонны качают-ся
В такт невысокой, ручной волне,
Где небеса не кончают-ся,
Как и цветы на стене.
Ты – и утопленница давно
И повелительница морей.
Гондолы веслами щупают дно
От дверей до дверей.
Так я все это и представлял,
Даже чуть разочарован был:
Ветер на Пьяцце, влажен и вял,
Голубей теребил.
Впрочем, конечно, когда б тебе
Я посвятил бы дней пять иль шесть!..
Смысл в любопытствующей ходьбе
Есть.
Или же лучше оставим так:
Хрестоматийней, чем ад и рай,
Словно сусальной мечты маяк,
Издалека сияй!
Алексей Машевский
Как будто кот за мышкой алой
Бросается из темноты,
Над тихою водой канала
Подскакивают вверх мосты.
Их выгибы бросают тени
Горбатой каменной резьбы
На затонувшие ступени
И на причальные мосты.
Кормою лодки вдоль балкона
Проскальзывает гондольер
И пропадает, озаренный,
Под аркой, как во тьме пещер.
Кому назначено свиданье?
Но утаит их имена
Аккорда звук под аркой зданья,
И отзвук волн, и тишина.
Ондра Лысогорский,
Так меркнут люстры в опере; так на убыль
к ночи идут в объеме медузами купола.
Так сужается улица, вьющаяся как угорь,
и площадь - как камбала.
Так подбирает гребни, выпавшие из женских
взбитых причесок, для дочерей Нерей,
оставляя нетронутым желтый бесплатный жемчуг
уличных фонарей.
Иосиф Бродский, 1982
художник Marco Ortolan
Тонущий город, где твердый разум
внезапно становится мокрым глазом,
где сфинксов северных южный брат,
знающий грамоте лев крылатый,
книгу захлопнув, не крикнет "ратуй!",
в плеске зеркал захлебнуться рад. /.../
Шпили, колонны, резьба, лепнина
арок, мостов и дворцов; взгляни на-
верх: увидишь улыбку льва
на охваченной ветром, как платьем, башне,
несокрушимой, как злак вне пашни,
с поясом времени вместо рва.
Иосиф Бродский, 1983
Гудит Пьяцетта,
Людскую груду
Переправляя
На вапоретто.
Ах, вечно буду
Я видеть это.
На колокольне
Колотят мавры,
Везде привольно
Стоят кентавры,
Где Византия
Сроднилась с Римом
В одном созданье
Неукротимом.
Евгений Рейн
Прощай, Венеция! Твой Ангел блещет ярко
На башне городской, и отдаленный звон
Колоколов Святого Марка
Несется по воде, как чей-то тихий стон.
Люблю твой золотой, твой мраморный собор,
На сон, на волшебство, на вымысел похожий,
Народной площади величье и простор
И сумрак галерей в палаццо древних Дожей,
Каналы узкие под арками мостов
И ночью в улице порою звук несмелый
Ускоренных шагов;
Люблю я мрамор почернелый
Твоих покинутых дворцов,
Мадонны образок с лампадой одинокой
Над сваями, в немых лагунах Маломокко,
Где легче воздуха прозрачная вода:
Она живет, горит, и дышит, и синеет,
И, словно птица, в ней гондола, без следа,
Без звука, — черная, таинственная реет.
Дмитрий Мережковский, 1891
Сведения о некоторых авторах
Ондра (Ундра) Лысогорский (настоящее имя Эрвин Гой, 1905, Фридек-Мистек — 1989, Братислава)— писатель,
поэт, литературный переводчик, филолог, создатель ляшского языка.
Оскар Лещинский (1892 - 1919) — революционный деятель, поэт-декадент.
Вадим Баян (настоящее имя Владимир Сидоров, 1880—1966) — поэт-футурист, писатель, драматург.
Василий Бета́ки (1930, Ростов-на-Дону — 2013, Осер, Франция) — русский поэт и переводчик, литературный критик,
сотрудничал с "Радио Свобода" и журналом "Континент".
Юрий Иваск (Джордж Иваск, 1910, Москва - 1986, Амхёрст) - русский поэт, литературный критик,
американский историк русской литературы.
Алексей Машевский - (род. 1960, Ленинград) — поэт, эссеист, литературный критик.
Влад Васюхин, род. 1967, Электросталь - поэт. эссеист, переводчик.
Метки: венеция живопись и поэзия |
венецианские сны часть1 |
И Венецию полюбишь
Без ума и всей душой...
художник Marco Ortolan
Город чудный, чресполосный –
Суша, море по клочкам, -
Безлошадный, бесколёсный,
Город - рознь всем городам!
Пешеходу для прогулки
Сотни мостиков сочтёшь;
Переулки, закоулки, -
В их мытáрствах пропадёшь.
Вместо улиц - коридоры,
Где народ валит гуськом,
Зданья - мраморные горы,
ИзваЯнные резцом.
Здесь - прозрачные дороги
И в их почве голубой
Отражаются чертоги,
Строя город - под водой.
Экипажи - точно гробы,
Кучера - одни гребцы.
Рядом - грязные трущобы
И роскошные дворцы.
Нищеты, великолепья
Изумительная смесь;
Злато, мрамор и отрепья:
Падшей славы скорбь и спесь!..
Торжествуя над веками
И над злобною враждой,
Он цветёт ещё пред нами
Всемогущей красотой...
Петр Вяземский, 1853
Золотая голубятня у воды,
Ласковой и млеюще-зеленой;
Заметает ветерок соленый
Черных лодок узкие следы.
Сколько нежных, странных лиц в толпе.
В каждой лавке яркие игрушки:
С книгой лев на вышитой подушке,
С книгой лев на мраморном столбе.
Как на древнем, выцветшем холсте,
Стынет небо тускло-голубое…
Но не тесно в этой тесноте
И не душно в сырости и зное.
Анна Ахматова,1912
На молу и ветрено и ярко,
Пеной стынет моря влажный пыл.
В давний день здесь лев святого Марка
Омочил концы державных крыл.
С той поры плывут волнами годы,
Трепет волн всё так же чист и синь,
Так же о дарах святой свободы
Возвещает стройная латынь.
Этот звон — и этот камень серый...
Если ж взгляд на Локрум подниму —
Вижу в дымке царственной галеры
Плавно уходящую корму.
Лидия Алексеева
Художник Михаил Заграничный
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь — больной и юный —
Простерт у львиного столба.
На башне, с песнию чугунной,
Гиганты бьют полночный час.
Марк утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
В тени дворцовой галереи,
Чуть озаренная луной,
Таясь, проходит Саломея
С моей кровавой головой.
Всё спит — дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
Александр Блок, 1909
Pax tibi, Marce, evangelista meus.3
(Надпись на книге, которую держит
в лапах лев святого Марка)
Кем открыт в куске металла
Ты, святого Марка лев?
Чье желанье оковало
На века — державный гнев?
«Мир тебе, о Марк, глашатай
Вечной истины моей».
И на книгу лев крылатый
Наступил, как страж морей.
Полузверь и полуптица!
Охраняема тобой,
Пять веков морей царица
Насмехалась над судьбой.
В топи илистой лагуны
Встали белые дворцы,
Пели кисти, пели струны,
Мир судили мудрецы.
Сколько гордых, сколько славных,
Провожая в море день,
Созерцали крыл державных
Возрастающую тень.
И в святые дни Беллини
Ты над жизнью мировой
Так же горд стоял, как ныне
Над развенчанной страной.
Я — неведомый прохожий
В суете других бродяг.
Пред дворцом, где жили дожи,
Генуэзский вьется флаг;
Не услышишь ты с канала
Тасса медленный напев;
Но, открыт в куске металла,
Ты хранишь державный гнев.
Над толпами, над веками,
Равен миру и судьбе,
Лев с раскрытыми крылами
На торжественном столбе.
Валерий Брюсов, 1902
Художник Михаил Сартов
Поздно. Гиганты на башне
Гулко ударили три.
Сердце ночами бесстрашней,
Путник, молчи и смотри.
Город, как голос наяды,
В призрачно-светлом былом,
Кружев узорней аркады,
Воды застыли стеклом.
Верно, скрывают колдуний
Завесы черных гондол
Там, где огни на лагуне
— Тысячи огненных пчёл.
Лев на колонне, и ярко
Львиные очи горят,
Держит Евангелье Марка,
Как серафимы крылат.
А на высотах собора,
Где от мозаики блеск,
Чу, голубиного хора
Вздох, воркованье и плеск.
Может быть, это лишь шутка,
Скал и воды колдовство,
Марево? Путнику жутко,
Вдруг… никого, ничего?
Крикнул. Его не слыхали,
Он, оборвавшись, упал
В зыбкие, бледные дали
Венецианских зеркал.
Николай Гумилев, 1913
Подозреваю, что в раю
есть указатели "К Сан-Марко",
и дождь, и шар, парящий ярко,
и винт, вплетающий струю
в блаженство, налитое всклянь, -
и там не поздно и не рано,
как в стеклодувне на Мурано,
сушить лирическую ткань.
Алексей Пурин
Адриатика плачет... Из дальней страны
Донеслась ко мне жалоба бледной волны
«Умерла, умерла Кампанила!»
И я вижу, как город тоскою объят,
Как печальны каналы и мрамор палат,
Как волшебница моря уныла. –
И гондолы грустнее, чем прежде, скользят
По каналам немым, как могила,
Словно черные лебеди горя и зол...
Отуманены образы мрачных гондол…
Все твердит: «Умерла Кампанила!»
Головачевский С., 1902
На разрушение колокольни Св. Марка в Венеции
В 1902 году колокольня неожиданно рухнула. Она была восстановлена на том же месте в 1912г
.И далёко,
За каналы, за лежавший плоско
И сиявший в тусклом блеске город,
За лагуны Адрии зеленой,
В голубой простор глядел крылатый
Лев с колонны. В ясную погоду
Он на юге видит Апеннины,
А на сизом севере - тройные
Волны Альп, мерцающих над синью
Платиной горбов своих ледЯных...
Иван Бунин, 1913
ХудожникСергей Зеленко
И вот другой собор... Был смуглый
Закат и желтоват и ал,
Когда впервые очерк круглый
Мне куполов твоих предстал.
Как упоительно неярко
На плавном небе, плавный, ты
Блеснул мне, благостный Сан-Марко,
Подъемля тонкие кресты!
Ложился, как налет загара,
На мрамор твой — закатный свет...
Мне думалось: какою чарой
Одушевлен ты и согрет?
Что есть в тебе, что инокиней
Готова я пред Богом пасть? —
Господней воли плавность линий
Святую знаменует власть.
Пять куполов твоих — как волны...
Их плавной силой поднята,
Душа моя, как кубок полный,
До края Богом налита.
София Парнок, 1914
Змеино-зелено и львино-золотисто,
И по фазаньему, павлиньему пестро,
Но все притушено и лиловато-мглисто,
И вдруг из сумрака колонное ребро.
Юрий Иваск, 1960
Картинки, знакомые с детства,
тебе показали в Венеции –
и кремовый торт Сан Марко,
и сонмы сбежавших из зоопарка
крылатых львов, туристов и голубей,
И небо, воды голубей...
И воду, глубже неба, с опрокинутыми мостами.
И предчувствие цунами.Евгений Рейн
Свет разжимает ваш глаз, как раковину; ушную
раковину заполняет дребезг колоколов.
То бредут к водопою глотнуть речную
рябь стада куполов.
Из распахнутых ставней в ноздри вам бьет цикорий,
крепкий кофе, скомканное тряпье.
И макает в горло дракона златой Егорий,
как в чернила, копье.
Иосиф Бродский,1982
Художник Алекс Левин(Alex Levin)
Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,
Для меня значение светло.
Вот она глядит с улыбкою холодной
В голубое дряхлое стекло.
Тонкий воздух кожи, синие прожилки,
Белый снег, зеленая парча.
Всех кладут на кипарисные носилки,
Сонных, теплых вынимают из плаща.
И горят, горят в корзинах свечи,
Словно голубь залетел в ковчег.
На театре и на праздном вече
Умирает человек.
Ибо нет спасенья от любви и страха,
Тяжелее платины Сатурново кольцо,
Черным бархатом завешенная плаха
И прекрасное лицо.
Тяжелы твои, Венеция, уборы,
В кипарисных рамах зеркала.
Воздух твой граненый. В спальнях тают горы
Голубого дряхлого стекла.
Только в пальцах — роза или склянка,
Адриатика зеленая, прости!
Что же ты молчишь, скажи, венецианка,
Как от этой смерти праздничной уйти?
Черный Веспер в зеркале мерцает,
Все проходит, истина темна.
Человек родится, жемчуг умирает,
И Сусанна старцев ждать должна.
Осип Мандельштам. 1920
Как мрачен в кровавом закате
Тяжелый тюремный карниз!
Мост вздохов, молитв и проклятий
Над черным каналом повис.
Налево – дворец лучезарный,
Ряды раззолоченных зал, -
В них где-то таился коварный
Всесильный паук – Трибунал;
Под крышей свинцовой направо –
Ряд каменных узких мешков...
От блеска, почета и славы
До гибели – двадцать шагов.
Василий Сумбатов
Мокрая кОновязь пристани. Понурая ездовая
машет в сумерках гривой, сопротивляясь сну.
Скрипичные грифы гОндол покачиваются, издавая
вразнобой тишину.
Чем доверчивей мавр, тем чернее от слов бумага,
и рука, дотянуться до горлышка коротка,
прижимает к лицу кружева смятого в пальцах Яго
каменного платка.
Иосиф Бродский, 1982
Ленивый плеск, серебряная тишь,
дома – как сны. И отражают воды
повисшие над ними переходы
и вырезы остроконечных ниш.
И кажется, что это длится годы...
То мгла, то свет, - блеснет железо крыш,
и где-то песнь. И водяная мышь
шмыгнет в нору под мраморные своды.
У пристани заветной, не спеша,
в кольцо я продеваю цепь. Гондола,
покачиваясь, дремлет, - чуть дыша
прислушиваюсь: вот, как вздох Эола,
прошелестит ко мне ее виола....
И в ожиданье падает душа.
Сергей Маковский, 1926
Той Венеции невозвратимой
Не забыть! Струится вода
И одеты серебряным дымом
Купола, кампанила, суда.
Плещут волны в изножья ступеней,
И навек в колдовство вплетены
Кружевной беломраморный гений
И белье вдоль кирпичной стены.
В узких улочках дремлют преданья
И царит кондотьер над землей
Завороженное мирозданье,
Адриатики сон золотой!
Здесь мосты упоенно-горбаты,
И старик-гондольер все поет,
Здесь резные палаццо-палаты
Переполнили сердце мое!
А в витринах старинные смальты
О купеческих "гатах" рассказ...
Мне бы, в сумерках, к Pоnte Rialto
Перед смертью пройти еще раз!
Дмитрий Балашов
Художник Joel Rougie
В Венеции, где голуби давно
Теснят к воде собор Святого Марка.
В Венеции, где пристаней полно,
Но нет зато троллейбусного парка.
В Венеции, которая сама
Похожа на одну большую пристань.
В Венеции, где море все дома
Подчеркивает линией волнистой.
В Венеции, где ты на пару дней
Поселишься в каком-нибудь палаццо,
Заметить вдруг, что здесь у них сильней
От сырости обои пузырятся.
Дмитрий Смагин
Ты снилась мне, Венеция, по Джеймсу,
Завернутая в летнюю жару,
С клочком земли, засаженным цветами,
И полуразвалившимся жильем,
Каналами изрезанная сплошь.
Ты снилась мне, Венеция, по Манну,
С мертвеющим на пляже Ашенбахом
И смертью, образ мальчика принявшей.
С каналами? С каналами, мой друг.
Александр Кушнер, 1974
Резные фасады, узорные зданья
На алом пожаре закатного стана
Печальны и строги, как фрески Орканья, —
Горят перламутром в отливах тумана...
Устало мерцают в отливах тумана
Далеких лагун огневые сверканья...
Вечернее солнце, как алая рана...
На всем бесконечная грусть увяданья.
О пышность паденья, о грусть увяданья!
Шелков Веронеза закатная Кана,
Парчи Тинторетто... и в тучах мерцанья
Осенних и медных тонов Тициана...
Как осенью листья с картин Тициана
Цветы облетают... Последнюю дань я
Несу облетевшим страницам романа,
В каналах следя отраженные зданья...
Венеции скорбной узорные зданья
Горят перламутром в отливах тумана.
На всем бесконечная грусть увяданья
Осенних и медных тонов Тициана.
Максимилиан Волошин, 1910
О некоторых авторах
Лидия Алексеева (1919, Двинск — 1989. Нью-Йорк) - русская поэтесса, родственница Анны Ахматовой.
Алексей Пурин, род. 1955 в Ленинграде - поэт, эссеист, переводчик
Юрий Иваск (Джордж Иваск, 1910, Москва - 1986, Амхёрст) - русский поэт, литературный критик, американский историк русской литературы.
Василий Сумбатов (1893, Санкт-Петербург, —1977, Ливорно) - русский поэт, переводчик и художник «первой волны» эмиграции.
Дмитрий Смагин, род. 1970,Смоленск. Поэт, филолог.
Метки: венеция живопись и поэзия |
кто вы из древних философов |
Отец науки, учитель самого Александра Македонского. Вы склонны к аналитическому мышлению, последовательны в действиях, настойчивы и упорны. Круг Ваших интересов чрезвычайно разнообразен; но чем бы Вы не увлеклись, Вы стараетесь разобраться в теме досконально. Вас уважают и к Вам нередко обращаются за помощью, Вы же, обладая от природы добрым сердцем, обычно не отказываете. Вы знаете, что не всё в этом мире поддаётся логике, но не позволяете себе "витать в облаках" - Вы живёте земной жизнью, Вы любите её и чувствуете себя в ней уверенно.
Метки: тесты |
вот так из ничего , что то все же получилось. |
Вот мои последние работы, получились спонтанно и даже не хотя ,
давно делала что то без особого удовольствия. Это все относится к шкатулке,
баночку делала с большим энтузиазмом.
Ну и о шкатулке в подробностях, Еще перед новым годом принесла мне одна заказчица шкатулку ,из материала, даже не знаю как его назвать,
то ли токая фанера , толь не очень плотная бумага, мерзость в общем. При малейшем намокании деформируется , теряет форму и даже трескается., я ей заказ сделала из своего материала , а этот коробок остался у меня до лучших времен, крутила я его и перекидывала до последнего времени, а тут своим ученицам надо было показать как можно работать с фольгой что можно сделать и что из этого получится, как раз для такого случая и коробок, если испорчу то и ладно, плакать не буду.
Ну что получилось вы увидите. чуть ниже, одним словом могло быть и хуже.
Ну и теперь о баночке для сыпучих продуктов, есть у меня две баночки для всяких разных макрошек, дизайн не затейливый, зато очень плотно закрываются и не страшны им жучки -паучки всякие.Стояли они себе я на них смотрела , они на меня, а тут прислала одна девочка вместе с лаками две салфетки с мухоморами , + решила со шпаклевкой поработать , объем сделать . ну и еще пару новых материалов попробовать...., Вот так и получился "пенек " с грибами.
1.
Серия сообщений "похвастушки":
Часть 1 - похвастушки ,мои бутылки
Часть 2 - похвастушки часть2
...
Часть 19 - Работы моих учениц.
Часть 20 - Мое декупажное хулиганство
Часть 21 - вот так из ничего , что то все же получилось.
Метки: похвастушки |
Волшеные сны Светланы Аристовой |
Метки: фэнтези |
Добрые картинки Анстасии Столбова |
В Старый новый год хочу подарить моим читателям немного волшебства от художницы Анастасия Столбова,
добрые светлые образы от которых исходит волшебство и тепло
1.
Метки: детское |
Мое первое утро нового года |
Мое первое утро этого года, вот такое оно морозное и снежное. Проснулась рано, около 7 ,хотя как все спать улеглись скорее утром чем ночью, но из-за жары а комнате .спать не смогла .что б не мешать тем кто не такой чувствительный решила уйти на прогулку.
1.
Метки: моё |
Всех с Наступающим! |
Вот и уходит 2014 , для меня он был не из легких .
Желаю в следующем году здоровья и Мира (две вещи которых нельзя купить)
Желаю творческих успехов и побольше идей и поменьше застоев...
Ну и конечно побольше настоящих друзей как тут так и в реальной жизни.
и чуть чуть волшебства хотя бы в эти зимние дни.
С НАСТУПАЮЩИМ 2015 И ПУСТЬ МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ!!!
1.
Метки: поздравления гномы |
вышивка Белый лебедь |
Метки: схемы вышивка |
забавные новогодние вышивки |
Метки: вышивка схемы |
Пусть в Ваш дом прийдет волшебный праздник. |
Сегодня католическое Рождество и начало всех зимних праздников.
Поздравляю всех с наступившим и наступающими праздниками.
Желаю пусть в Ваш дом заглянет Санта или дед Мороз и не важно как их зовут
и как мы к ним относимся, пусть принесут чуть- чуть волшебства , много радости и МИР Вашему дому!
1.
Метки: рождество |
Мое декупажное хулиганство |
Иногда я занимаюсь декупажным хулиганством , обычно это от нечего делать или когда застой с идеями, вот и декорирую что не попадя, обычно баночки под кисточки , но сейчас вот получились подсвечники . Я эти работы не фотографирую и не выставляю , но сегодня хулиганю до конца.
1.
Серия сообщений "похвастушки":
Часть 1 - похвастушки ,мои бутылки
Часть 2 - похвастушки часть2
...
Часть 18 - Мои самые последние работы
Часть 19 - Работы моих учениц.
Часть 20 - Мое декупажное хулиганство
Часть 21 - вот так из ничего , что то все же получилось.
Метки: похвастушки |
Работы моих учениц. |
Вот как и обещала , работы моих учениц
1.
Серия сообщений "похвастушки":
Часть 1 - похвастушки ,мои бутылки
Часть 2 - похвастушки часть2
...
Часть 17 - Кое- что из новенького.
Часть 18 - Мои самые последние работы
Часть 19 - Работы моих учениц.
Часть 20 - Мое декупажное хулиганство
Часть 21 - вот так из ничего , что то все же получилось.
Метки: похвастушки |
Спокойной ночи и всем волшебных снов |
Сегодня ночь желаний и подарков , ночь Святого Николая. Помню в детстве просыпалась утром 19 и шарила под подушкой в поисках долгожданных сладостей...Хотя не всегда их находила, семья .этот праздник не признавала, но очень редко все таки нас радовали и эти сладости помню лучше чем те которые приносил традиционный Дед Мороз.
для моих читателей дарю волшебные картинки , которые нарыла в интернете
1.
Метки: ночь |
Мои самые последние работы |
Вот я и закончила , еще одну серию работ к Рождеству.Сказать честно , настроение нулевое и как то очень тяжело все давалось, но я как то собралась и сделала. помимо моих работ завтра постараюсь выставить работы моих пятничных учеников, надеюсь завтра мы их закончим.
1.
Серия сообщений "похвастушки":
Часть 1 - похвастушки ,мои бутылки
Часть 2 - похвастушки часть2
...
Часть 16 - Моя вышивка спящий гном + схема
Часть 17 - Кое- что из новенького.
Часть 18 - Мои самые последние работы
Часть 19 - Работы моих учениц.
Часть 20 - Мое декупажное хулиганство
Часть 21 - вот так из ничего , что то все же получилось.
Метки: похвастушки моё |