Сегодня играли... веселая была игра. Нужно было сочинить четверостишье, начинающееся на последнюю строчку предыдущего. Итого, два часа мозгового штурма и стремительных поломок в разуме дали свой результат.
Начало игры – 23:36:40
Конец 01:30:53
Ночь окутала сонный город
В теплой тиши распустилась зима.
В снега душе проснулся порох
Шумом страшащий большие дома.
Шумом страшащий большие дома,
И наводящий страх на людей,
По тротуару полз пьяный Фома,
Пытаясь догнать своих глючных чертей.
Пытаясь догнать своих глючных чертей,
Пытаясь проснуться от сна серых дней.
Пытаясь пробиться цветком сквозь бетон.
Забудь ты о том, что вся жизнь - это сон!
Забудь ты о том, что вся жизнь - это сон!
Причём, непременно с летальным концом,
Проснуться не выйдет, себе ты не ври,
Так лучше не мучайся, сразу умри.
Так лучше не мучайся, сразу умри.
Завять в этой жизни цветы (в оригинале – «они») не успели.
Быть пылью уж лучше, чем быть на цепи
Быть тенью уж лучше, чем жить без цели.
Быть тенью уж лучше, чем жить без цели,
Жить с болью уж лучше, чем жить без любви,
Ой! Мы ж о Фоме написать вам хотели,
Он, кстати, который уж день на мели...
Он, кстати, который уж день на мели...
Сидит на пороге несобственной жизни.
Его так жестоко, как пешку вели.
А он так хотел отдать долг свой Отчизне.
А он так хотел отдать долг свой Отчизне.
За тех, кто пред ней в неоплатном долгу,
Но вышло, как часто, увы в этой жизни,
Ночь, холод и алая кровь на снегу.
Ночь, холод и алая кровь на снегу.
Как будто все это в дешевом кино.
Но, кровь - лишь пьянящее душу вино.
А холод - снежинка играет в пуху.
А холод - снежинка играет в пуху.
Хотя это странно, что пух в декабре,
Наверное, всё это козни Ктулху,
Он нервно покуривает во дворе.
Он нервно покуривает во дворе
Стряхнув пепел жизни к веселым снежинкам.
Он верит, что солнце встает лишь во мгле.
Доверил он счастье далеким тропинкам.
Доверил он счастье далёким тропинкам,
Тем самым, куда без травы входа нет,
Теперь собирает себя по крупинкам,
Как в свете свечи призрачный силуэт
Как в свете свечи призрачный силуэт
Горит вдалеке предрассветное море.
Оно передаст нам горячий привет.
Как только в пучине потонет все горе.
Как только в пучине потонет всё горе,
Так сразу научится плавать тоска,
И будет мерцать предрассветное море,
И будет нацелен курок у виска.
И будет нацелен курок у виска
И будет отсчет стуком сердца вестись.
Но, мысль о вечном - лишь сердца тоска,
Тоска о привычке как овцы пастись.
Тоска о привычке как овцы пастись.
Тоска – бесполезная, в сущности, вещь,
Но как от неё нам порою спастись,
И как от неё нам себя уберечь?
И как от нее нам себя уберечь?
Какая, блин, разница - о чем вообще речь?
Пошли ка лучше гулять под дождем.
А о тоске потрендим мы потом.
А о тоске потрендим мы потом,
Когда, нагулявшись вдвоём под дождём,
Сляжем с ангиной на месяц в кровать,
Вот и время найдём тосковать!
Вот и время найдем тосковать,
Откопав его в синей заре под подушкой.
Как жаль, что тоску эту вечностью звать,
Как здорово, что... она спит в раскладушке.
Как здорово, что... она спит в раскладушке.
Свернувшись комочком, на левом боку,
Что только не глючится людям попьяни:
Вечность, тоска, пух зимой и Ктулху.
Вечность, тоска, пух зимой и Ктулху
Синее небо надо головой.
Вот, над собою заметил я муху,
Даже она не найдет в ночь покой.
Даже она не найдёт в ночь покой,
Будет над ухом противно жужжать,
Странно... ведь всё же зима за окном,
Ей же положено вроде бы спать?
Ей же положено вроде бы спать?
Так отчего же, противно жужжит.
Думаю, просто, ей сложно понять
Мысль, которая в небе парит.
Мысль, которая в небе парит.
Только как мозгу её воспринять?
Мозг на неё мой со страхом глядит,
Хочется бедному броситься вспять.
Мысль, которая в небе парит.
Только как мозгу её воспринять?
Мозг на неё мой со страхом глядит,
Хочется бедному броситься вспять.
Хочется бедному броситься вспять.
Думаешь - какой бы исполнить прием?
Как это нам удалось написать
Всей жизни картину сегодня вдвоем?