Все началось достаточно прозаично.
На одном из участков строительного предприятия начала выходить из строя дробилка, которая готовила щебень. Сначала у этой дробилки остановился электродвигатель из-за попадания очень твердого камня. Когда «загрубили» защиту и включили – сломался предохранительный механический элемент, и она вышла из строя. Один из слесарей обратил внимание, что каждый раз в дробилке оказывался один и тот же булыжник, когда дробилка останавливалась. Он без особого предчувствия, в третий раз, кинул в дробилку этот булыжник и электродвигатель из-за перегрузки задымил.
Механик участка начал «шерстить» слесарей и тогда «наш» слесарь заявил, что есть булыжник, который дробилка «разгрызть» не может. Механик оказался сообразительным человеком и сам занялся этим таинственным булыжником; самым обычным с виду, размером с футбольный мяч, слегка сплюснутым с боков, темного цвета. Сначала молотобоец попробовал разбить его кувалдой с зубилом - безуспешно. Потом пробовали сверлить, но даже победитовым сверлом от булыжника не удалось отколоть ни кусочка.
С мыслями, что здесь кроется какой-то секрет, который он сам не сможет разгадать, механик обратился к своему «однокашнику» по институту, который работал в каком-то НИИ и передал ему этот булыжник. Там за него взялись серьезно: но ни многотонные нагрузки пресса, ни удары различной интенсивности и амплитуды, ни нагрев до очень высокой температуры не разрушили этот булыжник. Химики попытались воздействовать на него серной кислотой и даже «царской водкой» - безрезультатно. Просвечивали его рентгеном и действовали ультразвуком – «черное тело». Электрики определили, что булыжник абсолютно электроинертное тело, на магнитные поля никакого влияния не оказывает.
После многих напрасных усилий убедились, что не поддается этот булыжник никаким воздействиям и созвали научно-техническую конференцию, на которой была принята резолюция: во-первых – науке пока не под силу разгадать это феномен; во-вторых – ввиду его исключительности дать ему имя – Инобул (инопланетный булыжник); в-третьих – учредить премию (не ниже Нобелевской), которая будет присуждаться тому исследователю, который определит происхождение и природу этого Инобула.
Постепенно об Инобуле стали забывать.
Но однажды к директору НИИ пришел взволнованный руководитель группы, которая была занята изучением нашего загадочного предмета и с порога заявил:
- Петр Акимович, мне кажется, что я уже становлюсь не совсем нормальным с этим Инобулом, вам не кажется?
- Вроде нет. А в чем дело?
- Тогда я расскажу все по порядку, а вы уж решайте.
Примерно месяц тому назад я задержался допоздна в лаборатории, надо было составить акт о списании двух алмазных дисков, которые сломаны были об этот Инобул.
В соседней комнате слышу голоса. Прислушался – это наша уборщица тетя Маша ласково разговаривает с нашим «объектом». Мне стало интересно. Заглядываю и вижу - тетя Маша гладит наш булыжник, и приговаривает: «Ничего, мой маленький, потерпи, ты же крепкий. Эти изверги тебя мучают, а ты за ночь отдохни, наберись сил». И еще всякие ласковые и нежные слова. Вообще-то тетя Маша очень старательная уборщица, но довольно суровая и замкнутая женщина.
Стал я наблюдать и оказалось, что тетя Маша, когда заканчивает уборку, ставит себе чайник, нальет чашечку чая, сядет рядом с Инобулом, погладит его и начинает с ним беседовать. Я несколько раз специально задерживался, набивался к ним в собеседники. Сначала она не шла на контакт, но со временем мне удалось ее разговорить. Оказалось, что тете Маше стало жалко нашего подопытного. Сначала она даже боялась к нему подходить, но, увидев, что от него не исходит никакой угрозы, она погладила его по «головке» и сказала ему ласково: «Мой страдалец». И вроде, как она пояснила, он ей ответил не голосом, «а как-то в моей голове». Дальше – больше. Начала она с Инобулом каждый вечер разговаривать.
Он рассказал ей, что боль он не воспринимает, но ему не нравится, когда его пилят, давят, бьют или еще как-то «терзают». Он считает себя крепким и снисходительно называет обычные булыжники «слабаками». Оказалось, что он еще совсем ребенок, но мечтает вырасти. После этих слов тетя Маша стала испытывать к этому «камешку» нежные материнские чувства и взяла над ним шефство.
- Кстати, я узнал, что горные породы того карьера, из которого к нам попал Инобул, имеют возраст более миллиона лет,- продолжил руководитель научной группы. – Тетя Маша не имеет научной степени и поэтому разговор с Инобулом ведется на самые простые бытовые темы. Она ему – о своих заботах о детях, о внуках, а Инобул – когда же его перестанут «терзать». И как хорошо и спокойно было ему, когда он лежал в пласте глубоко под землей. Считаю, что нам надо было не силовыми методами изучать Инобул, а лаской и добром.
Директор не выдержал:
- Бред какой-то! Чушь!
- Я тоже так думал. Но только что у себя в лаборатории я подошел к нему, погладил его и сказал: «Ничего, малыш, все будет хорошо». И у меня в голове возник ответ: «Ну вот, давно бы так!». И что делать дальше – не представляю. Это что же выходит – эволюция в неорганической природе? Какая-то мыслящая молекулярно-кристаллическая решетка? Куда там Дарвину! А какие перспективы, какие возможности для изучения! А премия может быть и повыше Нобелевской!
Директор задумался надолго. Наконец сказал: «Насчет премии – не знаю. А пока ограничимся малиновым вареньем, печеньем и чашечкой чая. И еще, хватит ли у нас, людей, доброты на те миллионы лет, пока этот малыш подрастет и «заговорит» с нами на серьезные темы.
Борис Ильяшенко.
Этот рассказ написал мой отец (ему сейчас уже 80 лет). Неделю назад отдал его мне - и я обалдела. Никогда раньше ничего похожего не писал. Хотя нет. Два года назад написал три притчи. Постараюсь найти и опубликовать здесь. Вот ведь как! А его отец (мой дед), выйдя на пенсию, купил мольберт и масляные краски и стал рисовать. Его работа заняла второе место на какой-то выставке.
