И тут я вышла и даже не поняла, кто из нас изменился.
Я со своими омерзительными замашками современной "телки" или ты с избитыми привычками разбойника и вершителя судеб.
Я всегда любила в тебе эту независимую власть. Твое бесстрашие. Твою силу.
Но тут мне вдруг захотелось увидеть тебя другим. Или увидеть не тебя вовсе.
Уйти от пошлости пробок, шмали, разборок и бесконечных движений вне статей законодательства.
Прийти к жемчугу на строгом пустом черном платье, бабочке из дешевой атласной ленты и двух билетов в шестидесятые.
Странно это все, знаешь....
Человеческая память вроде помнит то,что хочет помнить. В последний момент ей кажется,что помнит очень хорошо, когда оказывается,что мы все забыли.
Забыли наглухо. Забыли Навсегда.
Уже не получается пересказать все кому-то после нескольких бутылок полусладкого, вылить все бешенным потоком взрывающегося шампанского на чьи-то чуть шершавые руки.
Просто уже не помнишь. А видишь то, что видеть привык. Или вообще не видишь.
Тошнит. Тошнит от блеска. Тошнит от пыли.
Тошнит слишком высоко. А в низине просто невозможно.
Где? Где вот эта самая серединная компромиссная ниша с шестидесятыми, Joss Stone или Lauryn Hill по настроению, с тугим дымом, водой негазированной и парой загадочных улыбок.
Я не умею рисовать. Но я умею рассказывать.
Я расскажу тебе обо все этом так, что ты нарисуешь в своих мыслях мои словесные витражи.
Оставь их полупрозрачными, чтобы через них еще можно было увидеть себя.
