Осень, раннее утро…

Она начинается почти незаметно, легкими листьями, падающими с деревьев вниз, под ноги прохожим — золотыми слезинками, валяющимися в грязи — на них наступают, их мнут, они постепенно превращаются лишь в гниющие останки того, что раньше зеленело на вершинах деревьев, славного украшения живого сезона…

Осень, разжигающийся день…

На кронах разгорается огненная седина, и с каждой минутой приближения к старости мир преображается: морщины на казавшимся таким прочным стволе, оголенные, беззащитные ветви… Солнце играет на последних каплях росы, с детской радостью и наивностью глядя на умирающую природу, удивляясь непостижимой, грустной красоте увядания…

Осень, закат…

Самый яркий час дня — перед закатом, когда разжигается весь огонь ее страстей, и неизбежность ночи оставляет единственный выбор разгореться всеми красками дня в последний раз…

Осень, сумерки…

Иду по улице… Холод, мрачный и немного сырой от слез ушедшего лета, пронизывает до костей и плоти, покрывает своим мертвенным дыханием все окружающее… Воздух одновременно и прозрачно-свеж, и полон тумана, окутывающего улицы, словно саван.

Осень, ночь…

Все окутывает сплошная тьма, как будто бог солнца ушел в царство Мертвых сражаться за будущую жизнь, за то, чтобы утром можно было открыть глаза и поблагодарить небо… Чтобы уметь радоваться жизни, чтобы утренняя роса на каждой травинке отплатила за ночную смерть и наступило пробуждение… чтобы заново открыть глаза и чувствовать себя, весь мир чистой доской, чтобы заново изобразить на ней танец летящих листьев… Ушел — но не навеки. Ибо ночь уже несет в себе зачаток будущего рассвета, в смерти остается надежда на воскрешение…