Модильяни, Лежащая обнаженная

Тон всем последующим откликам задала статья в газете "The Inquirer": "В течение долгого времени доктор Барнс был поклонником экстремальных тенденций в современном искусстве и стойким защитником всех, чьи взгляды совпадали с его вкусами. Практически эта выставка своего рода протест против обвинений высказанный группой известных психиатров, утверждавших, что большинство современных кубистов и футуристов явлаются жертвами душевных расстройств". Вообще-то, к тому времени в коллекции Барнса не было ни кубистов, ни футуристов, но кто вникал в подобные детали. На эту статью незамедлительно отклинулся один из "известных психиатров", доктор William H. Wadsworth. "Рисунки моих пациентов гораздо талантливее по сравнению с так называемыми произведениями искусства показанными на выставке. Картины представленные на выставке являются аморальными, деструктивными и опасными. Власти должны принять неотложные меры, чтобы оградить публику от подобного рода работ". Другой известный психиатр, доктор Francis X. Dercum тут же присовокупил свой диагноз: "Жуткие порождения разума и тела, нарисованные людьми, которые были либо "сумасшедшими либо моральными дегенератами". Выставки современного искусства проходили и до этого, но картины Хаима Сутина оказались чересчур "продвинутыми" для консервативной филадельфийской публики. Впрочем, судите сами.

Хаим Сутин, Девочка в красной блузке

Букет с цветами

Женщина в синем

Пейзаж с домами

Эстафету от психиатров приняли художественные критики, самым нейтральным было описание выставки, как собрания "неописуемых курьезов". Уважаемый в Филадельфии критик, Франсис Циглер, высказался более определенно: "Трудно понять, почему академия должна спонсировать показ этого мусора. Картины настолько отвратительны, что их невозможно созерцать. Это упадочное искусство, которое в попытке выразить себя в новой форме привело к полной деградации." По иронии судьбы, таких же взглядов придерживался и его однофамилец из Германии, Адольф Циглер, организатор печально знаменитой выставки дегенеративного искусства. Сказать, что Барнс был разгневан, это значит не сказать ничего. Отзывы критиков вывели его из себя и он разослал им в ответ эмоциональные письма, в которых он не стеснялся в выражениях. Особенно огорчила Барнса реакция Edith Powell, которую он считал своим другом. Барнс неоднократно показывал ей свою коллекцию, но к знакомству с "новыми поступлениями" она явно оказалась не готова. Сутин, разделанный кролик К разделанным тушам у Хаима была особая страсть. Уверен, что именно эта картина оказала такое впечатление на бедную Эдит.

В своей статье она попыталсь описать воображаемую реакцию старых мастеров на картины Хаима Сутина. "Они бы сказали, что портреты Сутина это портреты отбросов человечества. Все картины Сутина это продукт распадающегося сознания. Сутин русский, именно поэтому он такой болезненный, односторонний и эмоциональный" (спасибо Эдит, приятно читать такое о себе - Virginian).

Женщина в кресле

Один из критиков даже сослался на "Алису в стране чудес", характеризуя образование полученное художниками: "There is the 'reeling writhing and fainting in coils' which was described in Alice in Wonderland as an education." "Мы учились Чихать и Пихать, а раз в неделю приходила старая Мурена. Считалось, что она нас учит Рисковать Угрем и прочей муре – ну, там, Лживопись, Натюр-Морды, Верчение Тушею…" (перевод, точнее пересказ Бориса Заходера, но может у кого-то получится лучше).

Украшение коллекции, Кондитер (Le Pâtissier)

Судьба Хаима Сутина была трагичной. С началом Второй мировой войны Сутин оказался в оккупированной Франции. Он отказался эмигрировать в США, хотя у него была эта возможность, в помощи доктора Барнса можно было не сомневаться.

Подробнее о жизни и творчестве Сутина можно узнать прочитав прекрасное эссе ,

Хаим Сутин, Натюрморт с рыбой, перцем и луком (Poissons, poivres et oignons)

Барнс конечно предвидел неоднозначную реакцию, но не до такой же степени. Слишком смелый модерн пытались уравновесить относительно пристойными картинами Кирико и Матисса, но это не помогло, 19 полотен Хаима Сутина сделали свое дело.

Изначально Барнс собирался также экспонировать свою коллекцию примитивной африканской скульптуры, но тут уже прогрессивные профессора испугались и отговорили Барнса от этого, на их взгляд, безрассудного поступка.

Оглядываясь назад, можно сравнить отзывы на выставку Барнса с реакцией на первые картины импрессионистов, выставленых в "Салоне Отверженных". К чести французских психиатров, они в той волне критики участия не принимали, несомненно сказалась несравненно большая широта взглядов.

Морис Утрилло, Улица с винными лавками

Анри Матисс, Портрет Amélie Noellie, жены художника в головном уборе в стиле "Красный Мадрас".

Этот же портрет на стене в музее

Кирико, Прибытие

Кирико, Башня

Кирико, Пират

Анри Матисс, Обнаженная с голубыми глазами

Анри Матисс, Прилив

Анри Матисс, Натюрморт в голубых тонах

Волна критики сделала свое дело, Альберт Барнс перестал выставлять свои картины, запрещал их фотографировать, иногда делая исключения для серьезных исследователей, и резко ограничил доступ к коллекции. Газета "The Inquirer" стала личным врагом Барнса, борьба и взаимные упреки продолжались в течение всей его жизни, незадолго до его смерти газета подала в суд, требуя открыть коллекцию для широкой публики. После смерти Барнса руководители фонда как могли отбивали все атаки, но в конечном итоге им пришлось открыть коллекцию для посетителей, хотя и с существенными ограничениями. По настоящему коллекция стала доступна только в 2012-ом году, после переезда в новое здание.