В колонках играет - In My Rosary - Inner Man


Настроение сейчас - клетчатый костюм и раздвоенная шляпа




"Пьяццо" - по-итальянски площадь


Всё, что присутствует в этом полупотоке сознания, некоторое время назад было придумано мной от первой до последней буквы. Посвящается всем и вся, и в особенности тем, кто свалился с Луны.


* * *

Твоя боль так чиста
Сквозь всевечный апрель.
По раскрытым зонтам
Пробегай, Исмирель.

Ты – кристальней всего,
Будто имя твоё.
Не узнавший Его,
Не узнавший Её.


Пьяццо запестрила масками. Все они хлынули на площадь, примыкающую к собору, мгновенно наполняя её. Арлекин двигался впереди карнавальной толпы и волочил по камням плащ в белую и чёрную клетку. Лицо Арлекина полностью покрывала маска, но ему хотелось спрятать ещё и глаза. Глаза, зеркало арлекиньей души… Глаза, озеро арлекиньей души… От незнакомых и чуждых, пусть, они в масках, хотелось спрятать это таинственное Озеро. Когда Арлекину смотрели в глаза, он казался себе голым посреди многотысячной Пьяццо, но без Пьяццо он тоже существовать не мог, ведь Пьяццо – его дом родной с открытыми стенами.

Демон, парящий над толпой, инок, слоняющийся в толпе.
Принц голубой крови, хотя простолюдины почти всегда кривлялись ему в лицо, строили страшные рожи и предпочитали видеть в нём простолюдина.

Он – карнавальная маска с ядовитыми прорезями на месте глаз. Он – бродячее клеймо позора для маленького и бездуховного существования. Он прячет за спиной изящные руки в белых накрахмаленных перчатках, и у него много личин, но Вы никогда не догадаетесь о его подлинной сути!
Читать далее...

В колонках играет - Holygram - Hideaway
Настроение сейчас - в заглавии




Арлекин прислонился к плотной ткани и отодвинул её, впуская на секунды мягкое внезапное свечение, похожее на вспышки молний.

Занавес извивался и скрипел, словно он состоял из резины. Коричнево-серое полотно пасмурного неба освещал стареющий месяц, а в руке Арлекина таяли леденцы, по вкусу напоминающие миндаль. Занавес скрипнул – Арлекин скривился от этого неприятного звука, переключая внимание на лёгкие и невесомые, шуршащие шаги Осени.

Осень брела по тротуарам, улыбалась и пела, а в руках таяли леденцы со вкусом миндаля. Арлекин вдохнул запах миндаля и окунул руку в прохладный пруд, на дне которого затаились серебряные рыбы. Осень шагала по степям и лесам, по рощам и полям, по ветру и облакам, исчезая за дымным горизонтом. Ничто не напоминало скрипучий занавес, и есть ли тяжесть земная в лёгкости облаков? Гладкие морские камни хранят спокойствие и тишину, и лишь когда нагрянет шторм, они бьются друг о друга, корчась от боли.

Арлекин улыбнулся собственным мыслям, поднял под ногами коричнево-рыжий лист и задумчиво вертел его в руке. Осень летела по небу на верёвочной лестнице, исчезая за дымным горизонтом.


Valkoinen, некоторое время назад

В колонках играет - Fields of the Nephilim - Shine
Настроение сейчас - полёт





Он словно разбирает вселенную на атомы в мигании вспышек восковых метеоритов.
Жрец Земли, бог дождевых струй, фавн морского прибоя. Любые слова, даже самые прекрасные, разбиваются о его молодую жреческую грудь, словно о броню.

Серафим летел над пастбищем с короткой росистой травкой, всматриваясь в изгибы холмов, ища кого-то на земле. Ибо каждый раз, ища кого-то другого – мы ищем себя в ком-то другом. Но чаще всего не находим. А если находим – тотчас же теряем из виду, порой навсегда. Ветер шевелил листья зелёных аспарагусов, заботливо вынесенных кем-то во двор ради Тепла и Лета, Серафим летел и летел… Неторопливо покачивались из стороны в сторону кусты лаванды и шалфея.

В любые дни, когда дороги усыпаны хрустящими сухими листьями, или изгороди увиты ампельным зелёным плющом, мы не можем постичь тайну из тайн, истину из истин, прикоснуться к человеку, созданию или сущности, которые живут по обратную сторону зеркала. Мы ищем, но не находим дороги к Себе. Раздвигались облака, феи поднимались из раскрывающихся цветов и держались за воздух, Серафим летел и летел. Вселенная качалась на утренних облаках, словно в тёплом коконе.

Имя твоё начертано стёклышком на песке, исторгнуто сотнями громов, выбито камнями на скалах.

Солнце уходило на ночлег по скользкой лунной дороге, на прощание просияв золотыми лучами земле и небу, лосям с ветвистыми рогами и маленьким букашкам, как жар-птица оперением. На облака ложилась луна, пастбища покрывались слоем серого прохладного тумана, словно вулканическим пеплом. Серафим летел и летел.



Valkoinen, некоторое время назад

В колонках играет - Triangle Sun - Seed Becomes a Tree
Настроение сейчас - я тебя знаю




Человек Будущего - это тот, кто способен вызвать самый широкий спектр чувств за короткое время: от ненависти и негодования - до обожания и любви. Или тот, к которому этот ядерный смесовый коктейль можно испытывать на постоянной основе, придирчиво рассматривая данного персонажа как неживой объект:

- Что в тебе не так? Почему в тебе что-то не так? Ведь в тебе кроется тайный потенциал быть Идеалом.

Это тот, кто водит пальцами по стеклу.
Это тот, кто ходит по подоконнику босыми ногами - и мечтательно смотрит на пламенеющие внизу вечерние города.

Это тот, в ком целая пропасть личного обаяния.
Этот тот, чей взгляд часто бывает пытлив и смел.

Это тот, кто иногда позволяет себе быть примитивным, кто вполне на добровольных началах встраивается в какую-нибудь конъюнктуру. Это тот, чья Внутренняя Вселенная гораздо шире, чем осколки внутренней вселенной, которые он довольно скупо, сухо и флегматично транслирует в мир.

Это тот, кто находится в вечном поиске, как хаттифнат из книжек Туве Янссон.
Это тот, кто ещё не раскопал до конца глубины своих глубин, но на пути к самому себе постиг истинные клады.

Это тот, кто неизменно близок к природе, особенно, к Морю; одинокий странник, который в морских волнах и расщеплённом облике скал черпает вдохновение.

Это тот, кто всегда взглядом способен выразить даже больше, чем словом. Это фавн, оживший на балетных подмостках. Это лунатик, слоняющийся по крышам, это небрежный денди, выстраивающий свои мыслеформы в архитектуре арт-нуво.

Это тот, которого знаешь как облупленного, и одновременно не знаешь о нём ничего.

Кто ты, Человек Будущего?
Кажется, я видела твоё лицо.

В колонках играет - Danse Macabre - Jester's Farewell
Настроение сейчас - почти влюблённость




Я знаю, кого ты ищешь в этой снежной пустыне среди метели, льда и холодов.

Дрогнет снег на ресницах, звякнет бубенчик тяжёлой сосульки - а следом весна и капель.

Твоё горячее сердце, вспарывающее ледяную чешуйчатую кожу.
Бездна поля, жар потрескавшихся губ, колодец перевёрнутых звёзд.

А пока иди вперёд - в дымящуюся белую неизвестность; бросайся грудью на камни, словно на скалы скорби и отчаяния. Мёрзлые вишни стынут на снегу, метельное облако повисает на трубе спящего дома, золото лунной сферы окоченевает в трупном яде фонарей.

Я знаю, что так манит тебя в снежной пустыне среди метели, льда и холодов:
белое полотно зимы без начала и конца, серые руки-ветки неприветливого леса.

В колонках играет - The 69 Eyes - Stolen Season
Настроение сейчас - как в танке



(о том, к чему он иногда мысленно возвращался)

Персонаж здесь весьма условен, не надо его принимать как-то буквально





- Если с человеком подерёшься, можно через какое-то время пожать ему руку. - прокрутил в мыслях он. - А если в человека несколько раз плюнешь - и пожать руку?.. Совсем некомильфо, не тот уровень конфликта. Такой уровень конфликта чётко предполагает сожжённые за собой мосты.

С самого начала это заложено в основу события. И это сознательный мотив, а значит - и выбор.

Так думал Ян, когда гулял по площадке перед высотным домом и ловил в свои ладони снег, где-то вдали, опутанная мерцанием и блеском, серебрилась мишура стекленеющих витрин. Снег падал и кружился, стирая во времени серые дороги и голые изогнутые деревья, границу между асфальтом и ступеньками домов, пешеходные тропинки и чьи-то следы. И вот уже собственный след Яна тает, а если в то место по памяти встать сапогом - он захрустит, на миг обретёт материальную звуковую оболочку.

Растаяли его следы, но не Ян остановился - словно само Время остановилось, так было несколько секунд или даже минут. Ян ощупывал взглядом теряющийся силуэт окна на высоком этаже, его сковывало летящим снегом.

В колонках играет - Diary of Dreams - MenschFeind
Настроение сейчас - детскость


короткая детская сказочка маленькому Дане
________________________________





- Полетать бы в облаках. - ни с того, ни с сего сказал Медвежонок.

Ежик посмотрел на него совсем странно - и ничего не ответил. Погоды стояли предноябрьские и холодные, но это не мешало Медвежонку мечтать о тёплом солнце, о лете, о хороводах стрекоз над цветочной поляной. Медвежонок мечтал, а Ёжик заметно печалился.

- Да какие уж осенью полёты? - вздыхая, спросил Ёжик.

Мимо проплыли тяжкие серые тучи, в воздухе закружились вороны, и Ёжик стал ещё грустней. Медвежонку показалось, ещё совсем немного - и горячие капли слёз выкатятся из его глаз и осядут на мёртвую траву.

- Солнце - есть. - нахмурившись и тряхнув головой, продолжил Медвежонок - Просто его сейчас не видно. А это многое меняет. Ты знаешь, что где-то есть солнце, я знаю, что где-то есть солнце. Мы не имеем права грустить.

Последние слова Медвежонка застыли в утомляющей тишине осени, природа словно о чём-то думала. Наконец, хмурые облака рассеялись в воздухе, небо очистилось и засияло изнутри, хотя по-прежнему не было видно солнца. Почти в мгновение ока встал лёд на реке, лесной народец, весело толкаясь и падая, выкатился на гладкую сверкающую поверхность, а тропинки и холмы покрыли хрустящие снежинки.

- Если мы взлетим - снова заговорил Медвежонок - могут подмёрзнуть наши невидимые крылья.

- Крылья... крылья... крылья - вторило ему эхо.

- Но всё равно - добавил он почти строго - полетать бы в облаках.

В колонках играет - Porcupine Tree - Time Flies
Настроение сейчас - так много Луны вокруг




Когда темнело в делёком лесу, Лунный Лель взбирался на высокое дерево, обхватывал губами тростниковую флейту – и тогда звуки зачарованной мелодии заполняли пространство. Поначалу они изливались медленным ручьём, звенящим по камням межгорий в летнюю пору, но потом этим звукам начинали вторить грозовые литавры. Зыбучие облака собирались, накликая бурю и дождь, но Бог разгонял их. И тогда ни один звук не мог помешать сумеречной песне Лунного Леля.

Скалы нагибались чуть ниже к земле, чтобы слышать эту пленительную песню. Лель сидел на ветвях дерева и болтал босыми ногами, ветер шевелил светлые вьющиеся волосы Лунного Леля.

Когда он играл на своей тростниковой флейте, он закрывал глаза – и не видел ни тёмных расщелин на пергаменте гор, ни усыпанных сверчками трав, ни дремучего леса, но когда ненадолго открывал – словно невидящим взором следил за плывущими в небе облаками. В лабиринтах сумеречных рос открывались и закрывались ночные цветы, прохладное озеро серебрилось в кольце берегов, отдавая свои цвета небу.

- Долго будешь петь? Как много дней твоя полузнакомая песня будет раздаваться над лесными долинами? – мечтательно спрашивал Звездочёт, опускаясь на облаке.

- Пока меня не заберут на облака.

- Что умеешь ещё, Лунный Лель? Чем отличаешься от других жителей этого сказочного леса?

Звездочёт бросил взгляд на светлые вьющиеся волосы Лунного Леля, на его молчаливые в тот момент губы, на тростниковую флейту. Лунный Лель лениво обнял колени и безразлично посмотрел в сторону прохладных сверкающих водопадов, словно ему было привычно любое обожание. В тот момент утреннее солнце первыми лучами вовсю выглядывало из-за горы, а в глубоком омуте, ещё немного замерзая, дрожали озёрные лилии.


- Я могу уменьшаться до размера цветочной феи. Могу стать невесомым, как опадающий лист, - и опуститься в твою ладонь.

В колонках играет - The Beauty of Gemina - Stairs
Настроение сейчас - не в этом мире





Ты где-то за невидимой стеной, в своих пепельных туманах, инертных, медленно расползающихся, скользящих по ободку круглых крыш как лунный кот. Впрочем, в одной со мной комнате, но всегда - в моих снах, которые я не могу отрезать от яви. Даже спящим ты приходишь за мной, забираешь меня у себя, стискиваешь виски.

Лунная радуга двоилась, троилась, разбивалась на тысячи спектров, пока ты спал у стены.

Лунные призраки (или это были обычные тени) плавно скользили по каменным фундаментам старого дома, их было видно с балкона. Мне всегда хотелось поговорить с ними, потому что ничто так не вызывало чувство спокойствия и доверия, как молчание теней, бестелесных сущностей, мало кому интересных в этом мире. Ты спал у своей стены, скользкий ветер, забредший в форточку, ворошил твои тёмные волосы. Невесомый сон-явь был похож на танец тысячи призраков - словно умоляющих, тянущих свои бессильные длинные руки, танцующих по фундаментам.

С восточной стороны ещё не веяло рассветом, город ещё спал в рукавах у ночи, а медленный ветер поколачивал в свой шаманский бубен, заставляя листья звенеть. Всё это чудилось-виделось с балкона, а совсем вдали дым широких труб перпендикулярно чертил небо, нарушая моё чувство отлучённости от этого мира, моё добровольное уединение. Ты спал то ли у стены, то ли у окна, а возможно, у окна и стены сразу. Повторяю в мыслях сходные конструкции, словно впечатываю в память то, что должно застрять в ней навсегда. Закрытая дверь, открытый балкон, человек-призрак у стены с серебристой кожей. И в те моменты, когда горели свечи в тройном канделябре, озаряя комнату мягким и подвижным светом-теплом, твоя кожа отливала серебром.

Когда опускаются ангелы на детскую площадку, бродят там, полупрозрачны, их вижу только я. Мне кажется, что ты пока не видишь, но способен когда-нибудь разглядеть их. Или в скользких тенях, танцующих по фундаментам - бестелесные сущности. А это так и есть.

Пламя свечи только дрогнуло, ненадолго наклонилось вбок, потом снова распрямилось. Мне хотелось огня на моих ладонях, губах и бёдрах, но ты неподвижно спал у стены, сладко растворяясь в своих лунных туманах, и казалось, над тобой рассыпается серебристое свечение.


Золото лунной сферы, как много светишь ты над городами и парками, как много рождаешь ты серебра.




Valkoinen, некоторое время назад

В колонках играет - Myriads - Miserere Mei
Настроение сейчас - hidden place



Помню по детству метро, это как нутро большого хищного зверя; Вселенная - то же нутро, иногда она стискивает со всех сторон, давит. Она и хочет быть просторной, но иногда её пределы сужаются до маленькой узкой комнаты, в которой играет песня Карла Готта о пчеле Майе.

Что знают о Вселенной рыбы, зоркие пчёлы или отряхивающийся от пыльцы диковинных растений Карл Готт? Вселенная деликатно молчит, а Карл Готт - слишком грубое имя для детства.

Мы построим город Мизантрополис, а Карл поднимет с песка коралл, в завитках которого будут звенеть хоры облаков. Дымным утром, извергающим клубы тумана на тающий горизонт. Ранним утром, когда ветер заиграет на эоловой арфе техногенных труб, коптящих в небо.

В колонках играет - Eivør Palsdottir - Wall of Silence
Настроение сейчас - театральное


В качестве потока сознания





Когда Леди Лейя смотрела на тебя или меня - казалось, что она смотрела сквозь нас и видела что-то неопределённое, что стоит за нами.

Каждый раз, когда Леди Лейя появлялась в тронной зале тысячи королей, звучал её заливистый смех, аккуратно лежали воланы платья на её плечах, переходящего в шутовские шальвары, мелькали серебристые туфельки.

Тяжёлые люстры свисали с потолков, мерцали медью - и возможно, в них разбивались тысячи солнц. Часто Леди Лейя взбиралась с ногами на широкий подоконник, смотрела куда-то поверх крыш, словно в туманное марево бездонных колодцев - в синюю даль неведомых городов. И никто не мог достучаться до её сердца, никто не мог понять её призрачную душу, которая плыла по волнам небесного океана, подобно ладье, хотя все любили её. Просто не мешали жить в своей капсуле, время от времени дёргая за разные верёвочки, чтобы возвратить в мир.

- Опять я с вами - отшучивалась Леди Лейя, и весь тронный зал улыбался ей в ответ. В такие моменты любимый король задавал Леди Лейе один и тот же, странноватый вопрос:

- Леди Лейя, что в твоих руках, веер, кисть сумасбродного художника, театральный монокль?

Леди Лейя на минуту становилась предельно серьёзной, сбрасывала серебристые туфельки, спрыгивала с подоконника и смотрела антрацитовыми глазами куда-то поверх людей:


- Чечевица, чечевичное зёрнышко. Я хочу посеять его, чтобы по осени собрать урожай.

В колонках играет - Fields of the Nephilim - For Her Light
Настроение сейчас - театральное; мир моих фантазий


Неожиданно закралось в сознание, сочинился небольшой текст из разряда «арлекин в миниатюре».
Настроенческое, наверное. Просьба обратить внимание на курсивы.






Пиноккино сидел в углу и наматывал вокруг шеи шарф. Грустный пёс Шарль начал выхватывать у него шарф, но Пиноккино сопротивлялся. Нет, он не делал ничего предосудительного, эка невидаль, ещё одна деталь одежды, небрежно наброшенная на плечи, но вот выражение глаз Пиноккино вызывало тревогу у кукол: вдруг он воспользуется им не по назначению?

- Брось эту удавку, Пиноккино, – тихо сказал Арлекин, но Пиноккино не слышал их голосов. Он брёл по какому-то рыхлому серому оврагу почти наяву и хотел выбраться наверх, - хотя, ноги его спокойно лежали вытянутыми на полу комнаты.

По комнате плыл запах холодной ноябрьской осени, запах заржавленного лиственного гнилья – все окна были закрыты, и, вероятно, он врывался в одну из вытяжек. Водооттоки время от времени громыхали на улице, дождь был неправдоподобным и непостоянным, но старухи у подъездов домов ворчали даже на него.

- Пиноккино! – лениво позвал куклу рождественский Гусь, и ущипнул за ботинок. Вальсируя, приблизилась танцовщица Мария, щёлкнула Пиноккино по носу, моргнула нарисованными глазами - и едва разжала клюв Гуся, который свело, как пасть у собаки бойцовской породы.

Дождь опять припустил, картонное серое небо начало понемногу растрескиваться, и дворовые голуби улетели на голубятню. И только перья, оброненные голубиные перья, изредка кружили по ноябрьскому венецианскому воздуху.

- Пиноккино! – окликнула его Коломбина.
Все куклы видели пугающее холодное спокойствие на его лице, но никто не хотел вникать в причины.


И чем эти куклы – не люди?




© copyright valkoinen

В колонках играет - Tiamat - Too far gone
Настроение сейчас - hidden place



Когда я была маленькой, у нас был настоящий аккордеон, который звучал низко, жалобно и печально. Он издавал хриплые, минорные звуки, когда его вытаскивали из коробки и в разные стороны растягивали меха - словно он был чем-то расстроен.


Играть на нём никто не умел, только терзали напрасно обиженный инструмент, перебирая кнопки и щёлкая по клавишам, затем его убирали в огромный чемодан - и он дальше грустил в своём углу.


Даже не знаю, куда он потом делся.

В колонках играет - Autumn Angels - Lied Der Traume
Настроение сейчас - авангардное




Помарка на полях - просьба читать миниатюру, как поток сознания, и по возможности разгадать этот ребус, смысл я озвучу позже =) Просто интересно услышать, как другие будут воспринимать.


Вацлав упрямо падал на румяную мостовую. Крупные камушки тут и там подрумянил рыжий лист: Вацлаву хотелось упасть на это магическое покрывало, и чертить на нём графики прилёта и отлёта серебристых астероидов. То тут, то там пробегали фальшивомонетчики, и в воспалённом мозгу Вацлава занимались названия газетных рубрик. Красный чемодан, который он случайно оставил у входа в дряной вокзал, уже кто-то унёс, а в нём всего-то были пара туфель, пиджак, двое брюк и четыре галстука. Ноги Вацлава подкашивались. Вацлав упрямо падал на румяную мостовую, но его заставляли идти.


Конвоиры упрямо поднимали Вацлава с мостовой — то ли потому, что жалок путь без него, то ли потому, что осень ожидается холодная.

В колонках играет - Fields of the Nephilim - Deeper
Настроение сейчас - смущение =)

из недавнего



Фростин Аурелиос был чудаком и мечтателем, поэтому, когда по городу начинал бродить Ветер, ему казалось - не ветер обычный поднимается, а осеннее небо качает фонарные столбы и фанерные заборы. Само Н е б о, которое раскинулось над домами и кварталами сероватым шатром.


Он любил свой микромир, свои фигурки на столе и икебаны, свою гладкую жабу, которая висела на оконном стекле в форме термометра, а в макромире ему нравилось за всем наблюдать, чуть прищуривая свои насмешливые зелёные глаза. Сегодня вот, например, он бродил по осеннему городу, подбрасывая в руках длинный зонтик-трость, и ни о чём серьёзном не думал. Крыши домов постепенно заволакивали паутины; бабье лето блестело в этих подвижных нитях тысячами золотых солнц, и это единственное, что на тот момент занимало Фростина.


Таким был этот странный Фростин Аурелиос, не совсем человек, но и не существо из внеземных цивилизаций.

В колонках играет - Mylene Farmer - Light Me Up
Настроение сейчас - не Алиса



[некоторое время назад]




Второе сентября было настоящим днём осени, первые серебряные туманы упали на траву - и окружили тяжёлой росой. Вдали туман лёг на зелёные вершины, и весь утренний мир вокруг напомнил сказку про Алису. Он ещё спал, прикрываясь серыми облаками, и капли будущих дождей осели на железнодорожное полотно.

Верно, я провалилась в Кроличью Нору, а под ногами, будто материализованные осколки памяти, валялись мои стрелянные гильзы.

В этом непроглядном тумане, кажется, нет места любым эмоциям и прежним страхам, но остались вещи, которые Утомляют, на которые смотришь лениво, флегматично и сквозь пальцы.


Как хорошо вдруг очутиться в Кроличьей Норе.

В колонках играет - Entwine - Safe in a Dream
Настроение сейчас - пробел






Как всегда пишу тебе мои лунные письма, мои звёздно-бездонные письма, которые ты не прочитаешь никогда, разве только догадаешься о них, что где-то они есть. Это мои шрамы сентября, россыпь розоватых паутин на теле хищного зверя.

Мой лунный сентябрь, месяц отчаянной рыжести, когда мои геральдические львы окончательно сомкнули свои яростные зубы, лёжа строго по периметру вокруг моего вымышленного воздушного замка. Они только лениво поднимали головы, наблюдая за происходящим, и степенно заворачивали в кольца кончики хвостов. Арлекины лежали в шезлонгах, подставляя юркие, тонкие бока жадным лучам иссякающего солнца. Всё ещё шелестели фонтаны; бабье лето дирижировало грозовыми тучами - разгоняя их, не давая исколоть землю иголочками холодных дождей.

Когда ты сейчас бродишь по моим далёким садам, печально-осенним, демонически-зимним, счастливо-весенним и сверкающе-летним, мои геральдические львы неторопливо поднимаются, и трутся о твои ноги, как большие кошки.


Не читай моих лунных писем.




Valkoinen, август 2011

В колонках играет - Crazy Juliet - Котёнок Полумесяца
Настроение сейчас - silence



© copyright valkoinen


То ли лето было, то ли весна.
Тропинка, ведущая к Морю, утопала в мелкой душистой зелени, - то были травы и цветы, а где-то в обозримой дали качались невысокие одноногие деревья. Место было одиноким и заброшенным, и редкий путник пробегал по этой тропинке к Морю. В середине Море представлялось уснувшим и благоговейным, а ближе к берегу с невидимыми врагами бился суматошный прибой.

Арлекину на миг показалось, что он видит мир таким, каким он предстал в его первый день, покинув сверкающую и рокочущую утробу Вселенной: на север раскидывались мёртвые снежные заносы и фьорды, на восток простирались гладкие безволосые долины, кое-где пересыпанные пустынями, на западе дышали земляничные леса, а ближе к югу цветь пестрела всем головокружением радуг, и серьёзной грядой, тупоугольными вершинами к небу взлетали горы.


Первый день,
вечный день.


Перед глазами Арлекина плыли сцены крушения камней и образования морей, сцены нарождения разных существ, сцены их ранних разочарований и утомительных поисков, сцены упоительных идиллий и кровавых сражений, потом вдруг всё оборвалось и смолкло. Арлекин улыбнулся собственным мыслям, и растянулся на песке. А когда приблизился Мим, Арлекин у него спросил:

- Как я сейчас выгляжу?

- Как человек, который только что увидел Мир ранним и голым.

- А что это мне даёт? - проникновенно улыбаясь, продолжил Арлекин.

- Ничего и всё одновременно. Ты станешь понимать язык камней и цветов, но твой язык почти никто не поймёт из ныне сущих.

В колонках играет - Amorphis - God of Deception
Настроение сейчас - грустный клоун :)




Зима выдалась холодная, скользкая и снежная - с воющими ветрами.
Розы на окне мёрзли, и Карамболь переставил их на письменный стол. Запахи дождей и майских громов тревожили память Карамболя неотступными полувидениями-полуощущениями, теребили подвижные черты его лица - и Карамболю нравилось плавать по морям своей памяти, рассекая медленные волны, словно в серебристом каноэ.

Одним из таких воспоминаний был странный высокий человек, которого он встретил когда-то в парке.
Расслабленная толпа сидела на лавочках, торговки мороженым бойко переговаривались друг с другом под широкими зонтиками, и только он казался отринутым, непричастным к летней болтовне и беззаботности, выброшенным на берег из этого общего океана. Он не сидел, не болтал, не ел мороженое, не говорил о волшебной погоде и о билетах в кино, как это делали другие, только бродил по парку в своём тёмно-синем колпаке чудака, и вот ведь странно, черты его лица были такими же мечтательными, подвижными и рассеянными, как у Карамболя.

- Мы ведь сможем с тобой дружить? - давясь словами и слезами, спросил у него Карамболь - Такие смешные, такие чудаковатые, такие нелепые.

- Двух одинаковых людей не бывает - холодно ответил ему незнакомец.

Это и все воспоминания, которые у Карамболя сохранились о нём.

В колонках играет - Lake of Tears - Raven Land
Настроение сейчас - размеренность





Пусть меня придавит одиночество, тогда снова пойдут стихи, не абстрактные, не о стихиях и безднах, а обо мне, говорящей голосом этих стихий.

Больше не могу из себя выдавить ни строки, внутри всё затаилось и молчит. Это первый год, в который я люблю тебя, моя снежная и холодная зима. Через лето, мне кажется, со мной разговаривает Бог, через зиму... мы разговариваем друг с другом, я и Зима, две похожих, две равных.

Такие бесчувственные и холодные.

Мысли давно стали льдом, словно всё, что происходит в этом мире, - вовсе не происходит в этом мире, а вот к сердцу иногда и следует приложить немного льда, оно такое глупое, такое горячее. Оно всегда любит неправильно и неправильных.

Я знаю, в моих глазах навсегда залегли осколки Снежной Королевы, я вижу этот мир искажённым, призрачным, холодным и колким, которому и вовсе нет дела до моих льдов, до моих арктических пустынь, которые воцарились внутри.

В колонках играет - Blazing Eternity - Cover Me with Your Eyes
Настроение сейчас - делириум


Отрывок из моей книги, название которой я вам ни за что не скажу, это большущий секрет =)

Ударение в имени Анфери ставится на последний слог - на манер французского языка, ударение в имени Ирнанд - на первый. Ударения в моём творчестве нигде нельзя переставлять, это разрушит органику текста.

Это мой новогодний подарок вам, с наступившим Новым Годом. Почему пишу тексты такого образца - не спрашивайте, это слишком болезненное и личное.)




* * *


Анфери разрывал руками туман в незнакомом мире.
Дорога, засыпанная бликами фонарей и расчерченная белыми линиями, петляла как горный серпантин и вела неизвестно куда. Она была шаткой и скользкой – как любая дорога после недавнего дождя. Анфери кого-то разыскивал и разрывал руками туман. Никаких родных теней не мелькало, месяц был летним, и поэтому по дороге мельтешили только кривые неровные ленты – отражения веток деревьев. Туман серебрил воздух, серебрил исполосованную белыми линиями дорогу и даже серебрил удлинённые тёмные волосы юноши, на которые осел пепел вечерних рос и утяжелил кончики. Анфери кого-то искал, хмурил тёмные брови и всматривался в непроглядную глушь холодных и невысоких деревьев.

Неожиданно вышла луна и осветила детскую площадку перед каким-то многоэтажным домом – на площадке стояла детская «карусель» и Ирнанд качался на ней. Анфери хотел броситься к нему навстречу, но передумал и неслышно подкрался к фавориту императора Бронтинии – а он всё качался, качался, качался, и до побеления в пальцах сжимал железные прутья. Наверное, он сидит на холодном, и, возможно, он изрядно промок, но Анфери в тот момент не подумал об этом.

- Ты сбежал? – низким голосом спросил Анфери, и его вопрос прозвучал почти как утверждение.

Ирнанд ничего не ответил, он только неслышно кивнул и прижал чудную черноволосую голову к железному пруту. Туман начинал густеть, фонари засветили глуше, а огромные капли утяжелили исполосованную белыми лентами дорогу.

- Если не можешь говорить, я буду говорить за двоих, если не можешь идти, я возьму тебя на руки, если не можешь лететь, я подниму тебя на какое-нибудь дерево, мы оттолкнёмся и полетим.

Ирнанд по-прежнему ничего не говорил и попеременно смотрел куда-то вниз – то на свои ноги, то на мокрую от тумана перевёрнутую ладонь, по которой бездумно водил пальцем. Неожиданно в лицо ему подул ветер, разметал его чёрные волосы, едва касающиеся плеч, и ему вдруг показалось, что это южная Трамонтана.

- Если ты не понимаешь, что должен вернуться в Бронтинию, я это понимаю за двоих, если ты не видел, как печалится божественный Зиждитель и Вседержатель, ты красив ровно настолько, насколько жесток… - афоризмами заговорил Анфери и отвёл с его дрожащих от холода губ длинные мокрые пряди. Ирнанд метнулся от его руки и сильнее прижался к железному пруту детской качели. Туман плыл над детской каруселью, медленно леденел и заворачивался в спирали, вызолоченный выплывающей луной. Рука Анфери, - рука демиурга, которого он должен был ненавидеть всем своим капризным сердцем, оказалась тёплой и надёжной, а жар его тела дотягивался к Ирнанду сквозь холодные росы и ледяной туман.

- Пойдём, Ирнанд, ты слишком закачался на этой карусели.

Анфери обнял тонкие плечи прекрасного черноволосого юноши, укутал его в какую-то ткань, и они скрылись в неизвестном направлении. А потом провалились все звуки, только замелькали искрящиеся внизу точки, загудели звёзды и засвистела пустота.


____________

В колонках играет - Feiled - Lost
Настроение сейчас - hidden place






Мы бежали навстречу Мечте и вдыхали ароматы Леса, ароматы Луга, ароматы неизвестных планете растений. Пахло грозой и дождём, которые отгремели ещё утром, пахло разнотравьем, полноводными реками и мокрыми цветами.

Голоса птиц из-за сумрачных болот сливались в неловкую музыку, а в фиолетовой дали голубело лежбище вздыхающего вулкана.

Реальность разбивалась на мириады цветных стёклышек и осыпалась вниз, от неба до самого мрачного дна, вихрем острых снежинок. Она была стеной, если ты хочешь летать, шагнём в другой мир.


Он выше и прекраснее, и если придётся, я буду идти к нему одна и на сломанных ногах.

В колонках играет - Autumn Angels - Niemals Mehr
Настроение сейчас - авангардное



Паулин любил Розу, совсем уж необычный цветок.



То ли орхидея она была, то ли весенний подснежник, то ли колючий шиповник, а на быстрой её обтекаемой шляпе развевался плюмаж.

Жадные ветра и терпеливые дожди прибивали его, а Роза всё неслась вдаль, подхватываемая ветром, подальше от Паулина.

Паулина подхватывал тот же ветер и нёс вдаль – вслед за Розой, и вот они уже оба, подхваченные единым ветром, болтались в прохладном ветренном воздухе.

Когда ветер стихал, первой на землю опускалась обычно Роза, а Паулину снова приходилось её догонять.

- Сможешь ли ты? – смеялась ему издали Роза.

- Догнать? – отшучивался Паулин – Но у меня же есть Ветер…

Вот так и длилась эта картонная игра в убегалки-догонялки.

Паулин хотел насыпать Розе благородной земли и заточить её в горшок, но Роза снова Улетала, и переворачивала эту грубую посудину каблуком.



У Паулина есть Роза – у Розы есть шмайссер.

В колонках играет - Mishere - Roses to Sleep
Настроение сейчас - туманное и аморфное
...





Тинокор бродил вдоль кромки моря и смотрел на зарождающуюся Грозу.
Небо хмурило лоб, а накануне изменило цвет, поэтому, начиная с самого утра, напоминало тугой серый брезент, натянутый над какой-то концертной площадкой. Тинoкор присел на корточки, расправил тело по камням и заснул. Во сне ему не мерещились молнии, во сне он видел летний тёплый фонтан, и поэтому улыбался. Сон был недолгим, двадцати или пятнадцатиминутным, без кошмаров и другого зла, которые бросили бы камень в чистое зеркало Сна.

Первые дождевые капли упали с небес, намочили кончики волос Тинoкора, дотронулись губ, и струйками стекли по уголкам, - но, увидев его неподвижную улыбку, на время стихли.

Кто-то проходит мимо, беспокойно всматривается в черты Тинокора, ложится рядом и засыпает. И странным было, что ему привиделось то же чистое Зеркало и тот же фонтан. Поднялась волна, ударила Тинокору в лицо и Тинoкор проснулся, за ним вслед подскочил незнакомец – и они сидели напротив, согнув ноги в коленях, смотрели удивлённо, словно встретились неведомые близнецы.

- Кто ты? И почему мне кажется, что ты здесь не просто так?

- Я – Ветер – улыбнулся незнакомец.

- Ты не похож на Ветер… – задумчиво ответил Тинoкор.

- Я – белое кружевное облако – шире улыбнулся незнакомец.

- Ты не похож на облако – в той же тональности ответил Тинокор.

Незнакомец некоторое время медлил с ответом, всматриваясь в его увлажнённые непогодой черты, и казалось, делал мучительный выбор. Потом его брови задрожали, и он вытер пальцем струйку дождя, которая стекла из уголка его губ:



- Я сын царя морей. Скоро будет шторм. Уходи.

В колонках играет - Mortemia - The Eye of the Storm
Настроение сейчас - светлая грусть


...




Иногда совсем не знаешь, как уложить в голове все образы, и выковать из них кольцо, – чтобы притягивало и блестело оно.

Неуживчивое – не хрупкое, не ломкое; иногда стадом белых лошадей, иногда стаей чёрных ворон.

По глубоким балкам, по гладким долинам, по мокрым криницам, неприуроченные ни к чему, кружат мои белые кони и чёрные вороны.


Степь начинает сохнуть, ещё такая зелёная и нежная.
Я чувствую по ней.

В колонках играет - Blazing Eternity - Monument
Настроение сейчас - фантасмагория

...





Весенние паводки давно закончились, мокрый апрель уступил дорогу улыбчивому маю.
В местах, где лес редел, поднималась темная восковая трава, а вверху подтаивало солнце. Где-то в далёких северных водоёмах подпрыгивала нерпа и блестела на солнце, как начищенный кусок серебра, а Вольдемар с Аделаидой по сумрачному югу совершали короткую прогулку. Солнышко припекало. Единственное облако висело над невысокой горой.

В предельной точке горизонталь и вертикаль смыкались, небо наползало на влажную лесную землю, а эта граница терялась меж длинных гибких стволов. Вольдемар и Аделаида медленно побрели в сторону фантомной границы, но она разбегалась всё дальше, а лес только темнел и густел.

На чёрно-рыжей лесной почве лежал волк, который когда-то напугал Аделаиду, вид у него был безжизненный и слабый. Волк бредил и смотрел полумёртвыми глазами в темнеющую даль леса. Долгое время его речь было невозможно разобрать, потом она стала отчётливее, судороги в районе усов время от времени расчерчивали его узкую морду.

- Я люблю Аделаиду, и хочу захлебнуться в её сладковатой крови… – наиболее отчётливо произнёс волк. Вольдемар и Аделаида недолгое время смотрели на него с сожалением, и пожимали плечами, первым заговорил Вольдемар:

- Ты видишь только один вариант развития событий, это говорит о том, что ты только Зверь и его Инстинкт – и никогда не шагнёшь дальше зверя. В мире миллионы разных дорог и вариантов развития событий, и только волк, чтобы продемонстрировать свою любовь, начнёт кусать за ноги, и если этого не достигнет, будет лежать на траве умирающим, – а любой другой сознательный зверь подарит Аделаиде цветы.


- Но это только один вариант развития событий – едва слышно заметила Аделаида, и они убежали к речке, в которой некоторое время назад растаяла купель.



____________________

В колонках играет - Scream Silence - Aphelia
Настроение сейчас - меланхолия


...

Не знаю, что и откуда :) Откуда-то пришло.





Полдень застиг маленькую деревушку и укутал в облако оранжевого зноя.
По тонким тропинкам, по небольшой пыли разбегались красноватые следы.
А море за горой с берега было лазурно-голубым, а дальше таинственным и фиолетовым. В саду засыпал тёмно-зелёный орешник, а под его корень бил белёсый фонтан воды. И только голова бегающего по грядкам мальчика с босыми ножками была ослепительной и тициановой.

После полудня общий цвет куда-то поплыл,
и каждый предмет, существо или явление показались ещё светлей.

Но за соседским забором по-прежнему пламенел кармин такой печальной, колючей и одноногой розы. Рыжий мальчик потянул к ней розовую ручонку – и накололся на шип.

А далеко-далеко, за пределами маленькой деревушки, неизвестное рыжему мальчику, стояло неведомое королевство; похожий рыжий мальчик бегал по чисто-выметенным аллеям и злил фрейлин. В середине его сада бил натуральный фонтан, а в одной из обдуваемых поверху крон запуталась иволга.


__________

В колонках играет - Amorphis - Silver Bride
Настроение сейчас - B полный рост

(одно слово в тексте - донской диалектный вариант)



Привезу тебе кедровых орешков, меня угостили.
Они растут в таёжной шишке цвета тёмный беж, они спрятаны внутри как гирлянды под мягкими отгинающимися почками, и каждый орешек надо разгрызать… Похоже на фундук, только вкус мягче, а на почках кедровые смолки. Знать бы тебе, как они пахнут – они пахнут высокими деревьями, которые вытянулись на клейкой желтоватой почве, и в морозной воздушной дали целуются вершинами. Они просто пахнут лесом, которому никто не мешает расти.


Я привезу тебе кедровых орешков – как слабый привет из тех краёв, где растёт северная, несговорчивая тайга.

В колонках играет - The Mission - Evangeline
Настроение сейчас - в сиреневую даль...


I

Анжелик любил ходить по городу в осенние сумерки.
Осенние сумерки были особенными и пахли мокрым пожелтевшим листом.
Город знал несколько тайн про Анжелика, и эти тайны не нравились ему – уличные коты меняли шерсть на глазах, превращяя её в чёрную, деревья отворачивались от тротуаров, а дорожный столб и вовсе пытался исчезнуть с дороги.

Анжелик приходил домой,
садился на подоконник и заедал свою грусть печеньем. Первый вечерний листопад размёл по городу пылающие канделябры, песчинки печенья осыпались на пол, – и быстро исчезали в нутре маленькой серой мыши. Серая мышь облизывалась, смотрела в глаза Анжелика маленькими мокрыми глазками – и куда-то убегала.

Потом сумерки густели, сильнее пахли влажным листом и выманивали на улицу Анжелика. Анжелик доставал плащ, одевал высокополую шляпу и летел навстречу лунному, всё понимающему городу.


А город раскрывал ему своё нутро.



II

В лавке бакалейщика стоял сильный винный запах, в лавке старика-меховика висели шкурки нутрии. Перевернуть ли белый гранёный стакан или перебросить нутрию через плечо? Такие заботы не тревожили Анжелика, и только роились в голове бакалейщика и старика-меховика, как лесные муравьи.

Винный запах всё сильнее напоминал кислый муравьиный запах.

Анжелик затосковал, и ушёл под бестревожную, лунную сень фонарей. Город усыплял медленный хрусталь фонтанов, фонари качали лунные мысли Анжелика, и каждый пожелтевший лист в их мягком мареве становился призрачным и лунным.

Анжелик вспомнил что в этот вечер, для особой важности, ему нужна трость, поцеловал дверь своей домашней пещеры, и убежал в сиреневую даль.

В колонках играет - Garden of Delight - Vast
Настроение сейчас - осенняя меланхолия


В тишине безгранично и пусто, все громы замолкают в такой тишине.
По потолку бегут крупные дождевые капли, или только снятся мне.
Снятся как останки оранжевого лета, переспелого и нахмурившего бровь.
Такая тишина отливает прохладой, и, по большому счёту, ничего не несёт.
Кто ещё потерялся в этой незаметной мерзлоте?



Тишина и пустота,
ломота и маета, едкие и квадрациновые шевеления Духа.