Генрих Тюдор, дальний родственник Ланкастеров, вступил на английский престол после битвы при Босуорте, когда разбил войска короля Ричарда III. Ричард в сражении погиб, и Генрих был провозглашён новым королём Англии Генрихом VII. В ходе конфликта погибли оба правивших ранее страной рода — Ланкастеры и Йорки, а той битвой завершилась длившаяся 30 лет война Алой и Белой розы.
King Henry VII
В короле Генрихе VII скупость заменила все человеческие и родительские чувства. При помощи своих министров, Эмпсона и Дадли, он грабил народ под предлогом всяких податей, прямых и косвенных налогов. Народ беднел, королевская казна обогащалась, и, несмотря на последнее, Двор и королевское семейство были не только далеки от роскоши, но явно терпели недостатки от непомерной экономии и расчетливости скупого короля. Эта жизнь была особенно несносна наследнику престола — Генриху, принцу Уэльскому, одаренному умом, склонному ко всякого рода развлечениям и — как оно всегда бывает с сыновьями скупцов — к расточительности. 22 апреля 1509 года умер Генрих VII, завещав 18-летнему принцу Уэльскому престол, казну в 1800 тысяч фунтов и вместе с короной руку своей невестки, Екатерины Арагонской, вдовы принца Артура, бывшего наследника, скончавшегося за шесть дет до того.
Hans Holbein the Younger - Henry VIII and the Barber Surgeons
Тот Генрих, за которого Екатерина Арагонская вышла замуж погожим июньским днем 1509 года, был миловиден, обаятелен и полон энергии. Екатерина и не догадывалась, к чему в один прекрасный день приведет его своенравная привычка преследовать лишь собственные цели. Если сама их свадьба прошла тихо и скромно, то о короновании можно сказать обратное. Екатерина появилась из лондонского Тауэра в платье из белого атласа с золотым шитьём: белый цвет символизировал невинность. Густые каштановые волосы, сдерживаемые усыпанной каменьями диадемой, струились по спине. Фрейлины тоже нарядились в белое. Её носилки, обитые золотисто-белой тканью, влекли две белых лошадки. Генрих, ехавший впереди, был одет по контрасту в малиновый бархат и золотую парчу. На нём тоже щедрым блеском сияли драгоценности. Народ, высыпавший на улицу, приветствовал их с тем же воодушевлением, с каким впервые приветствовал испанскую принцессу. В середине 1509 года Екатерина забеременела. На рождественские праздники Генрих перенёс двор в Ричмонд и праздновал там Рождество Спасителя, радостно ожидая рождения сына. 31 января младенец появился на свет. Это оказалась мёртворожденная девочка. Генрих и Екатерина вместе оплакивали эту первую трагедию в их супружеской жизни. Конечно, они знали, что дети ещё появятся. Самое главное, чтобы Екатерина поправила своё здоровье после этих телесных и душевных мук. Горе Екатерины усугублялось и сознанием неудачи. То, что деторождение ясно осознавалось ею как политическая задача. В письме отцу она говорила, что рождение мёртвого ребёнка "считается в этой стране великой бедой". Предвидя гнев Фердинанда, она просила: "Умоляю Ваше Высочество не обрушиваться на Меня с упреками! Не моя это вина, но воля Господня". Новогоднее празднество 1511 года совпало с рождением второго ребенка - на сей раз живого, к тому же сына, — и вся страна принялась с бурной радостью отмечать это событие. Вновь последовали турниры, маскарады и пиршества, которые так по душе были Генриху. И вдруг, посреди всех этих празднеств, малютка принц заболел. 22 февраля — не прошло и двух месяцев после его рождения — он умер. По словам одного современника, Генрих "с виду не выказывал своего траура, зато королева, как то и свойственно женщине, исходила стенаниями". 22 января 1516 года скончался Фердинанд Арагонский. Сначала Генрих хотел утаить от неё известие о смерти отца, так как она снова была беременна, и он боялся, что такой удар приведёт ещё к одному выкидышу. 18 февраля королева разрешилась от бремени крепким и здоровым младенцем, у которого был единственный недостаток: это оказалась девочка. На людях Генрих выказывал оптимизм. "Мы оба всё ещё молоды, — сказал он венецианскому послу. — Если на сей раз Бог послал нам дочь, то, Его милостью, у нас будут и сыновья".
Catherine of Aragon as a young widow, by Henry VII's court painter, Michael Sittow, c.1502
Что являлось не менее важным для Генриха, переменилась и сама Екатерина. Она уже миновала рубеж тридцатилетия, и время не пощадило её. Со дня её замужества с Генрихом не прошло ещё и семи лет, но эти годы оказались тяжёлыми и физически, и морально. После нескольких выкидышей и неудачных родов она пополнела, а цвет лица желтизной стал напоминать пергамент. Екатерина Арагонская, честнейшая жена и прекрасная мать, была старше Генриха VIII на пять лет. Эта разница, неприметная в первые годы супружества, стала обнаруживаться позже, когда королева приблизилась к пожилому возрасту, а король был во всём цвете мужества, при полном развитии "страстей неукротимых". Восемнадцать лет прожил он с женою в добром согласии, заменив страсть уважением, дружбой, привычкой. Бывали в течение этого времени случаи неверности со стороны мужа, но все эти мимолётные страстишки так же скоро гасли, как скоро вспыхивали, и Генрих ими не довольствовался.
Anne Boleyn
И вот, у короля появилась другая женщина... Анна Болейн была женщиной, безусловно, привлекательной. Её редко называли писаной красавицей, но даже самые заклятые недруги признавали её непревзойдённой чаровницей. Смуглость и чёрные волосы придавали ей "экзотический" облик в окружении, привыкшем усматривать красоту в молочно-белой бледности. Особенно поражали глаза — "чёрные и прекрасные", как писал один современник, а другой признавал, что они "почти всегда притягивают", и добавлял: "Она большая мастерица ими завлекать". Её женский шарм просвечивает на страницах не только слащавых любовных посланий Генриха, но и досужих памфлетов. Им насыщены все рассказы о семилетнем помешательстве короля на этой женщине, упорно отказывающейся стать его любовницей, но сохранявшей безграничную власть над его вожделением.
Love letter written by Henry VIII to Anne Boleyn
Если вначале Анна как могла сопротивлялась домогательствам короля, то затем, поняв, что от его похоти всёравно не уйти, обратила её в орудие собственной власти. И всё-таки не Анна Болейн была причиной того, что Генрих VIII решил разорвать брак с Екатериной Арагонской, хотя, безусловно, его любовь к Анне ускорила развод. Ему давно хотелось сына, а близости с Екатериной настал конец. Рождение в 1519 году его незаконного сына Генри убедило короля в том, что не он сам, а Екатерина повинна в неспособности родить здорового наследника. К 1525 году, когда Генрих прекратил близкие отношения с Екатериной, мысль о том, как избавиться от постылого союза, уже неоднократно посещала его. В начале Генрих уже предлагал сделать Анну своей официальной любовницей. Такой обычай существовал при других европейских дворах, но в Англии был неслыханным делом. Она упрямилась. По всей вероятности, ей хотелось такого брака, к которому её всегда и готовили, — добропорядочного, респектабельного брака с достойным дворянином. Ясно одно: она не хотела Генриха Тюдора. Могла ли Анна в лицо королю объявить, что ей нет до него дела? Она могла вновь сослаться на желание сохранить целомудрие и честь, но король явно не чтил сии добродетели. Она была вольна не отвечать на его письма или покидать двор, но он отказывался понимать намёк. Нанести же ему открыто то оскорбление, на которое он сам напрашивался, означало поставить на карту не только собственную придворную карьеру, но и карьеру отца и брата. Наверное, она надеялась, что король рано или поздно устанет охотиться за ней и обратит внимание на новую фрейлину. Но этого не произошло, и Анна Болейн поняла, что мышеловка захлопнулась: у неё не было ни малейшего шанса удачно выйти замуж, так как любой достойный избрания дворянин знал, что ею увлечён король.
William Powell Frith - Henry VIII and Anne Boleyn
Тем временем кардинал оч. тонко повёл речь о браке с точки зрения богословия и постепенно довёл короля до сознания, что брак с женой родного брата и сожительство с нею есть дело противозаконное. Слова Анны Болейн: "Я Ваша верноподданная, государь, но не более..." или "Любить я могу и буду любить только мужа..." — вскружили ему голову окончательно, и тогда он решил дать развод Екатерине Арагонской и купить любовь Анны Болейн ценою короны. Два года длилась эта интрига — безукоризненная, пока совершенно платоническая, и в это же время подготовлялись Генрихом необходимые документы для развода с супругой. Первый шаг по пути к позорному процессу сделали кардиналы Уольси и Комшджио, предложившие королеве удалиться в монастырь, так как брак её и сожительство с мужем были делом противозаконным... Королева отвечала отказом, а папа римский медлил с решительным ответом. 21 июня 1529 года происходило 1-е заседание суда над королевой. Ложные свидетели в числе 37 человек (почти все родные или клевреты Анны Болейн) обвинили Екатерину в нарушении супружеской верности, духовные лица упоминали о кровосмешении, так как она, будучи вдовой одного брата, вышла за другого, король и гражданские судьи ссылались на него; протест 1505 года и общий настрой двора вынуждал королеву, сложив с себя свой сан, удалиться в монастырь. Екатерина Арагонская сказала со всем величием правоты: "...я в течение двадцатилетнего супружества была верна супругу и государю, это он может подтвердить и сам. Брак наш был разрешён святым отцом - папою именно потому, что я и не разделяла ложа со старшим братом короля, но чистой девственницей, со спокойной совестью пошла с ним к алтарю. Отвечать согласием на предложение поступить в монастырь я не могу до тех пор, пока не получу ответа от родных моих из Испании и от его святейшества из Рима". Заседание было прервано. Большинство судей, поняли, что суд неправый, противоречит законам и Божию, и гражданскому. Решительный ответ папы Климента VII не изменил намерения Генриха развестись с супругою, и он, по советам Кранмера, передал своё дело на рассмотрение суда гражданского, или, правильнее, учёного. Вопрос о законности брака передан был Кренмером на рассмотрение всех европейских универсиетов. Положение короля было весьма щекотливое: с женою он расстался без формального развода, с Анною Болейн, пожалованной в маркизы Пемброк, сожительствовал без брака. В 1532 году, при свидании в Булони с Франциском I, Генрих VIII представил ему Анну как невесту. Король французский как нельзя любезнее обошёлся с бывшей фрейлиной своей жены и сестры (говорили даже — бывшей своей любовницей) - будущей королевой; подарил ей драгоценный бриллиант и обещал своё ходатайства у папы римского о разрешении Генриху вступить с нею в брак. По возвращении в Англию Генрих, не дожидаясь папского разрешения, тайно обвенчался с Анной Болейн (14 ноября), бывшей тогда уже в "интересном положении". 23 мая 1533 года Кренмер, архиепископ Кентенберийский, объявил брак короля с Екатериной Арагонской недействительным и расторгнутым, а через пять дней Анна Болейн признана законной супругой и коронована. Екатерине был оставлен титул герцогини Уэльской; дочь, её Мария (родившаяся в 1510 году) могла быть наследницей только в том случае, если у отца её не было бы детей мужского пола от второго брака. Коронование Анны стало одним из самых ослепительных зрелищ при дворе, в целом всё больше приобретавшем черты театра. 26 августа Анна "удалилась в свои покои". Отгородившись от мужского мира, королева возлежала на царственной кровати, а все обязанности, обычно выполнявшиеся её слугами, взяли на себя её дамы до тех пор, пока не родится дитя. Дитя родилось одиннадцать дней спустя. Изможденная многочасовыми родовыми муками королева ещё лежала без сил, а неутешительная новость уже достигла ушей Генриха. Он вновь сделался отцом крепенькой девочки. 24 марта 1543 года папа Климент наконец вынес вердикт по делу Генриха и Анны: их брак не был признан законным перед лицом Бога и церкви. Решение явилось слишком поздно, чтобы хоть чем-то помочь Екатерине, но подлило масла в огонь тех, кто и так пылал враждой к Анне.
Cornelis Anthonisz - Henry VIII of England on horseback
Преемником папы Климента VII был Павел III (13 сентября 1534 года), союзник короля английского, который вполне мог примириться с Римом; но Генрих VIII уже осуществлял великую идею отделения от папы, присвоив себе окончательно духовную власть, именуя в документах папу римского "епископом", упраздняя монастыри и конфискуя их имущество в государственную казну. В это время Екатерина Арагонская написала королю письмо. "Я приближаюсь к смертному часу, - писала она, - и любовь, которую я все ещё чувствую к Вам, государь, побуждает меня умолять Вас позаботиться о спасении души Вашей и предать забвению все плотские и житейские попечения. Повинуясь побуждениям страстей Ваших, Вы ввергли меня в пучину великих бедствий и сами на себя навлекли не меньше тревоги и работы... Я всё забываю, государь, и молю Господа: да предаст он забвению всё, что было! Поручаю Вам дочь нашу Марию и заклинаю Вас: будьте ей добрым отцом — в этом единственное моё желание. Не оставьте также моих фрейлин, которые не будут Вам в тягость — их только три. Прикажите выдать годовой оклад жалованья всем лицам, бывшим при мне в услужении, иначе они останутся без куска хлеба..." Далее умирающая выразила желание увидеть своего короля и мужа и в подписи назвалась его женою. Генрих, читая письмо, плакал... Раскаяние и жалость его были, м.б., тем искреннее, что Екатерина на следующий день (6 января 1535 года) скончалась. Львиное сердце короля было тронуто; о королеве сожалели все, даже её недоброжелатели. Но кроме Анны Болейн. На другой же день по его распоряжению были арестованы королева, брат её и все её любимчики. Анна от ужаса впала в помешательство: то смеясь, то заливаясь слезами, она проклинала Норриса, предрекая гибель ему и себе самой; умоляла стражу, охранявшую её в Тауэре, допустить её к королю. Обвинительный акт гласил, что королева Анна с сообщниками готовила покушение на жизнь короля-супруга, что поведение её было всегда более чем предосудительно не только до замужества, но и после; что, наконец, между её сообщниками находятся лица, с которыми она состоит в преступной связи. Начались пытки и допросы. Музыкант Смиттон сознался в том, что пользовался неограниченной благосклонностью Анны Болейн и трижды бывал у неё на тайном свидании; прочие упорно молчали.
Защита Кренмера не дала результата; судопроизводство шло своим ходом, и 17 мая 1536 года следственная комиссия из двадцати пэров королевства, признав бывшую королеву Анну Болейн виновной, как и её сообщников, постановила: преступницу казнить смертью, по усмотрению короля, сожжением на костре или четвертованием; брату её с тремя сообщниками — отрубить головы; музыканта Смиттона — повесить; тела пятерых казненных разрубить на части и выставить на обозрение народа в назидание злоумышленникам. Брак короля, по определению архиепископа Кренмера, объявить недействительным; дочь, рождённую Анною Болейн, признать незаконной... И вот итог: 4 друга королевы были обезглавлены, горло музыканта Смиттона, издававшее когда-то нежные, мелодичные звуки под аккомпанемент лютни, было затянуто петлёй на виселице. Церемониал мрачной процессии на казнь был начертан собственной рукой Генриха VIII; палач был специально выписан им из Кале... Кстати, в Ричмондском парке доныне показывают пригорок, на котором король стоял, ожидая вести о совершении казни своей второй, незаконной супруги... Потеря не рожденного сына явилась для Генриха неизмеримо большей трагедией, чем смерть женщины, которая двадцать лет была его женой. Она доказала, что Анна не способна подарить ему сыновей, а значит, как и Екатерина, не настоящая жена ему. Ходили слухи, будто Генрих заявил одному из приближённых, что Анна завлекла его в сети супружества с помощью "волшбы и приворотов". Для непомерно эгоистичного человека, каким и был Генрих, второго выкидыша жены после рождения дочери оказалось вполне довольно, чтобы начать кидаться словами вроде "колдовства" и решить избавиться от второй жены, как избавился от первой. Мда...
Но, как говорится, "свято место пусто не бывает". И вот в жизни короля появилась следующая пассия... Всё это время Генрих, должно быть, пробавлялся невинными заигрываниями с Джейн Сеймур, чей девический облик притягивал его, а быть может, он надеялся её вскоре завоевать, как до неё — вереницу других. Но до тех пор, пока Анна не разрешится от бремени, ни о какой новой женитьбе и речи быть не могло. Неудачная беременность королевы неожиданно и решила всё. Отныне Генрих хотел избавиться от Анны и жениться на Джейн. Чего хотела сама Джейн — если она вообще чего-нибудь хотела, — сказать весьма сложно... Из всей череды женщин, побывавших в жёнах у Генриха, из всех главных фигур той драматичной эпохи - Джейн, пожалуй, единственная, чей лик лишь едва проступает смутными очертаниями. В народной мифологии она является чуть ли не святой — полная противоположность "искусительнице" Анне Болейн. В этом-то вся и ирония, ибо она в точности повторила роль, ранее сыгранную Анной. Возбудив интерес короля, она не поощрила его симпатий, но и не лишила своего присутствия. Затем, когда намерения короля отделаться от надоевшей жены стали более чем ясны, она спокойно заняла место этой жены. Однако есть два существенных расхождения с судьбой Анны, причём ни одно не говорит в пользу Джейн. Во-первых, когда Генрих решил бросить Анну, она, в отличие от Екатерины, была всё ещё молода и способна снова зачать. И, во-вторых, Джейн прекрасно понимала, что речь пойдёт не просто об "отставке", а о физическом уничтожении Анны.
Jane Seymour
На другой же день после казни он обвенчался с Иоанною Сеймур. Эта личность, подобно Анне Болейн, большинству образованного мира представляется в весьма ложном свете, и в этом случае опять виноваты романисты, авторы мелодрам и композиторы. Анну они изображают обыкновенно угнетённой невинностью, тогда как на деле было совсем наоборот; Иоанну Сеймур — злой интриганкой, клеветницей и лукавой кокеткой, происками своими погубившей свою жертву — что чистейший вздор. Красавица Сеймур была девушка тихая, кроткая, покорная воле тирана и менее всего домогавшаяся короны, снятой с обезглавленной Анны Болейн. Надо предполагать в этой женщине неестественное мужество и геройскую смелость, чтобы допустить с её стороны возможность домогательства короны, когда перед её глазами только что разыгралась кровавая катастрофа, закончившая жизнь другой женщины, путём интриг достигшей престола и свергнутой с него, чтобы взойти на эшафот. Дрожа от ужаса, Иоанна Сеймур шла к алтарю со своим державным женихом, и не на радость ей был сан королевы, а который он возводил её; не ослепляли её ни блеск короны, ни багрянец порфиры, служивший гробовым покровом первой жены короля и обрызганной кровью второй. Иоанна Сеймур не могла любить Генриха как человека (в это время он был обрюзглым, чудовищной толщины субъектом, страдавшим одышкой), но настолько боялась его, чтобы не осмеливаться и думать об измене. Во всё кратковременное её замужество Иоанну не покидала мысль, что супружеское её ложе воздвигнуто на гробнице Екатерины Арагонской и на плахе Анны Болейн. Эта мрачная обстановка хуже всякого Дамоклова меча могла отравить и, вероятно, отравила существование третьей жены Генриха VIII, которая не успела надоесть ему и унесла за собою в гроб (24 октября 1537 года) его искреннее сожаление, подарив ему наследника — Эдуарда.
King Henry VIII playing a harp in the company of the royal jester Will Somers - from the King's Psalter, 16th century, British Museum, London
Четвёртый брак короля английского, в который он вступил чуть более чем через два года после смерти Иоанны Сеймур, можно было назвать смешным фарсом, разыгранным Генрихом VIII после трагедии. На этот раз король решился взять себе в супруги не свою подданную, а принцессу одного из владетельных домов Европы. Политические соображения почти не руководили им; он искал жену себе по вкусу и для этого окружил себя портретами разных принцесс, заочно сравнивая и выбирая. Хотя живопись и называют художеством "свободным", тем не менее, она имела тогда, как имеет и теперь, два существенных недостатка: или рабски подражает подлиннику, или рабски ему льстит, особенно если подлинник — особа женского пола. Художник, изобразивший на холсте черты принцессы Анны Клевской, на которую пал выбор Генриха VIII, долгом себе поставил польстить ей и вместо дебелой девы, ростом и дородностью способной поспорить со своим массивным женихом, изобразил чуть ли не Юнону — волоокую, с выражением на лице томной неги, едва ли когда оживлявшей круглое, как полнолуние, лицо принцессы. Пленённый портретом, Генрих послал формальное посольство сватов за оригиналом, и Анна прибыла в будущие свои владения в январе 1540 года.
Что это за фламандская кобыла? Она мне не нравится! — сказал король окружающим после первого же своего свидания с новой королевой. — Бог с ней; я её видеть не могу!.." Неизвестно, дошёл ли этот отзыв до ушей флегматичной Анны, но, если бы и дошёл, едва ли она была способна обидеться. Полгода Генрих, однако, сожительствовал с нею и, наконец, решил развестись. На оскорбительное предложение короля о расторжении брака и замене титула королевы титулом приёмной сестры с приличной пенсией Анна отвечала самым простодушным... согласием. Брак был расторгнут 12 июля 1540 года. Генрих VIII забраковал её не как "кобылу", но как кормилицу, нанятую в господский дом и отпущенную с вознаграждением.
Anne of Cleves, painted by Hans Holbein the Younger
Жажда любви или просто животное сластолюбие, которое он желал облечь в законную форму, побудило короля немедленно вступить в пятый брак, по примеру второго и третьего — морганатический, с племянницей герцога Норфолка, Катериной Говард. Странности характера Генриха VIII и частые смены жён невольно заставляют сказать о нём: с женщинами истинно честными и по происхождению своему достойными быть его супругами он обходился как с потерянными, а содержанок своих возводил в достоинство королевское, уважая их как равных себе. Мда... А ещё в те времена на великого английского короля напала и религиозная мания, осложнённая помешательством эротическим. Через три недели после развода с Анной Клевской Генрих VIII торжественно объявил своей супругой Катерину Говард, с которой ещё до развода повенчался тайно.
Catherine Howard
Вполне довольный своей пятой супругой, Генрих VIII приказал читать по церквям особые молитвы о ниспослании ему супружеского счастья. Но, - увы! - непродолжительного. Королю представили донос на Катерину Говард, обвиняя её в распутстве ещё до брака с королём и после брака. Ссылаясь на свою сестру, горничную герцогини Норфолк, в семействе которой воспитывалась Катерина, доносчик счастливыми её обожателями называл Диргема и Менибка, с которыми она была в преступной связи до брака. Кренмер сообщил королю эти нерадостные вести, и хотя в первую минуту Генрих усомнился в их правдивости, тем не менее, поручил канцлеру навести справки, собрать сведения. Донос оказался истиною от слова до слова: Екатерина Говард за брачный свой венец и за корону увенчала голову своего супруга весьма неприлично... Сообщницей и помощницей Катерины в её любовных похождениях была невестка Анны Болейн, сестра её брата, леди Рошфорт — существо гнусное и развращённое. Суд был недолог: и Катерину, и её сводницу казнили в Тауэре (12 февраля 1542 года). Желая впредь застраховать себя от неприятных ошибок при выборе супруги, Генрих VIII обнародовал неблагопристойный указ, повелевавший всем и каждому в случае знания каких-либо грешков за королевской супругой до её брака немедленно доносить королю. Второй пункт обязывал каждую девицу, в случае избрания её в супруги его величества короля английского, заблаговременно исповедоваться ему в своих минувших погрешностях; ежели таковые за нею водились. "Теперь нашему королю остаётся жениться на вдове!" — пошла шутливая молва в народе. Перед отбытием в армию, в феврале 1543 года, английский король изволил жениться в шестой раз, на Екатерине Парр, вдове лорда Летимера, женщине, пользовавшейся репутацией безукоризненной.
Catherine Parr
В общем,- народная молва, шуточно предрекая королю женитьбу на вдове, сбылась! К этому можно прибавить слово о странной судьбе Генриха при его многочисленных браках. Первая его супруга, вдова его брата, была чистой и непорочной девственницей; Анна Болейн и Катерина Говард, выдавая себя за честных девиц, не были ими, а будучи замужем за ним, не умели быть даже честными жёнами; отзывы Генриха о целомудрии Анны Клевской до её брака были также не совсем, благосклонны; Катерина Парр была вдова... Таким образом, за исключением Екатерины Арагонской и Иоанны Сеймур, король английский не обрёл в своих жёнах того высокого идеала чистоты, женственной прелести и кротости, которой он так упрямо добивался. Добрая, истинно любящая женщина могла бы исправить этого человека, но такой он не нашел. Женщина умная, Екатерина Парр втайне благоволила лютеранам и была дружна с Анной Эскью — запытанной королём за её отзывы о религии. На престол шестая жена Генриха VIII не выказывала никаких умыслов, так как, женясь на ней, король дал права законных дочерей Марии и Елизавете, объявив наследником своим принца Эдуарда. Екатерина Парр надеялась образумить короля касательно вопроса религиозного и душевно желала, чтобы вместо безналичия в делах церковных Генрих VIII остановился на учении Лютера. Оплакав казнь своего друга, Анны Эскью, Катерина Парр приступила к делу обращения короля в лютеранизм, дерзая вступать с супругом в богословские диспуты. В одну из подобных бесед Катерина уже слишком явно высказалась за аугсбургское исповедание, на что король с адской иронией заметил ей: "Да вы доктор, милая Китти!.." И немедленно по уходу супруги Генрих вместе с канцлером составил против неё обвинительный акт в ереси. Друзья предупредили Катерину о готовящейся грозе и королева своей находчивостью спасла голову от плахи. На другой же день она, придя к мужу опять, затеяла с ним диспут и, постепенно уступая, сказала, наконец: "Мне ли спорить с Вашим Величеством, первым богословом нашего, времени? Делая возражения, я только желаю просветиться от вас светом истины!". Генрих, нежно обняв её, отвечал, что он всегда готов быть её наставником и защитником от злых людей. Будто в подтверждение этих слов на пороге показался канцлер, пришедший за тем, чтобы арестовать королеву. "Вон! — крикнул король. — И как ты смел прийти? Кто тебя звал? Мошенник!"
Великий король вообще был неразборчив в выражениях. Жизнь Екатерины Парр была спасена, хотя, нет сомнения, что над головой её висела секира палача, до времени припрятанная, но Бог сжалился над нею и над всеми подданными Генриха VIII: 28 января 1547 года неистовый король испустил последний вздох на руках своего клеврета Кренмера, завещав похоронить его в Вестминстерском аббатстве рядом с Иоанной Сеймур. Воспоминание о своей единственной любви, было искрою человеческого чувства в умирающем. Кстати, существует убеждение, что все внешне полные люди добры, так как жир будто бы поглощает излишнюю желчь. Генрих VIII лет за пять до смерти был до того тучен, что не был в состоянии сдвинуться с места; его возили в креслах на колесах. Его тяжкая болезнь была следствием этой чудовищной тучности. Видно, нет правил без исключения. Анна Клевская пережила его десятью годами и умерла в Англии же, пользуясь своей пожизненной пенсией. Екатерина Парр, через тридцать четыре дня после смерти Генриха VIII, вышла за Фому Сеймура, адмирала королевского флота, и через полгода, 7 сентября 1547 года, внезапно скончалась. Существует предание, будто она была отравлена мужем, имевшим виды на руку принцессы Елизаветы, будущей королевы английской. Вот такая история...
