ЗАПИСКИ ИЗ БОЛЬНИЦЫ
В утро, когда уходила домой Зинаида, в палате были теплые объятия и поцелуи, и даже слезы. Прямо-таки Стокгольмский синдром (это психологическая привязанность жертв к своему мучителю).
А потом в палате на много часов повисло чувство опустошенности и молчание. И только к вечеру все оживились, начали говорить о Зинке, посмеиваться над ее выходками и облегченно вздыхать. Осуждали ее поведение. Говорили: - В ней было что-то бесовское! Но никто не задумывался, почему у нее была такая власть в нашей палате.
А ведь короля играет свита!

Первые дни после ухода Зинки в палате засыпали с включенным верхним светом: некому приказать выключить.
С коллективной выручкой - тоже никак. Лежит вся палата под капельницами, у одной выскочила игла. Сигнализация - высоко на стене. Пациентка робко кричит: - Сестра, сюда!
В шумном коридоре ничего не слышно.
Я говорю: - Давайте хором! Раз-два-три! Сестра, сюда!
Никто.
Если это - маленькая модель нашего общества, то как же неуютно...
А ведь каждый по отдельности - неплохой человек.

Громогласная старуха Анна Васильевна оказалась очень милой женщиной и интересной рассказчицей. В свои 82 года она оставалась красавицей: хорошая стройная фигура и голубые глаза на пол-лица. Ей звонил сын, ученый в США. Звал к себе, она отказывалась. После ухода Зинки Анна Васильевна ни разу не заводила разговоров о телесериалах и телешоу, не обсуждала политиков, и голос у нее вовсе не был громкий. Она выписывалась через несколько дней, и некому было ее встретить. Я провожала ее до выхода к остановке троллейбуса. Мы обнялись и расцеловались. Она ушла, спокойная и уверенная в себе. Я долго смотрела вслед, желая ей сил и здоровья.
Моя соседка Елена - большая умница, успешный человек, добрый и отзывчивый. Правда, болезнь у нее сложная, и до выписки с ней не справились.
Две тихих женщины у окна восстанавливались после инсульта. Милые, интеллигентные. Держались с достоинством, никогда не жаловались.
Обстоятельная женщина из подмосковной деревни иногда раздражала тем, что располагалась прямо в дверях палаты, подолгу напяливая свои высокие сапоги на молнии. Видимо, так привыкла дома. На замечания, что она не дает нам ни войти, ни выйти, огрызалась. Но в остальном была сердечная и добрая.

Почти каждый день кто-то из прежних обитателей выписывался, и на его место тут же приходил другой. Наш состав почти полностью обновился. Но обстановка в палате мало изменилась. В соседних палатах весело смеялись допоздна, читали вслух, пели хором, праздновали день рождения... В нашей палате в воздухе витали напряжение, подавленность, скука.

У писателя Вересаева есть такая сценка: утром в трамвайной давке поругались две гражданки. Устроили склоку на весь трамвай. Тетки давно вышли, а в трамвае весь день ездит склока...

Моя добрая знакомая, ученый-физик и по второму образованию - психолог сказала про Зинаиду из пивной: "Скорее всего, истерия". Она - профессионал, и с Зинаидой все понятно. Я могла и не писать о Зинаиде, в ней нет ничего интересного, это стандартный типаж. Но присутствие Зинаиды высветило куда более сложные явления в замкнутом сообществе людей, каким является больничная палата. Можно назвать это маленькой моделью общества и признать в этом обществе симптомы неблагополучия. В данном случае, говоря языком математической статистики, которой мне приходилось заниматься, статистическая выборка мала, и достоверность наблюдений низка. Поэтому нельзя делать выводы обо всем обществе. Но тенденции прослеживаются.

На третий день в палату пришла новенькая, которая вечером, когда все задремали, молча выключила свет.
Ее звали Зина...

Серия сообщений "Записки из больницы":
Часть 1 - Записки из больницы
Часть 2 - Звонница. Праздничные звоны
Часть 3 - Зинаида из пивной
Часть 4 - Больничная палата как маленькая модель общества
Часть 5 - Зина-бетонщица
Часть 6 - Даша-Дашенька
...
Часть 9 - И ДРУГИЕ ИСТОРИИ...
Часть 10 - Мой медицинский детектив
Часть 11 - Симпатичное сердечко