Это моё первое творение, которое я написала с таким усердием и с таким вдохновением) Писала в буквальном смысле целыми часами и по нескольку дней) Надеюсь получить отзывы и просто заинтересовать вас своим творением)
Для начала я поведаю о чём он, мой рассказ)
Источником моего вдохновения послужил ролик, он очень тронул меня за душу. Посмотрев его один раз, я уже не могла успокоиться и забыть о нём несколько дней подряд. Как и все, кто любит писать, до этого я страдала недостатком вдохновения, но, посмотрев сие совершенно прекрасное и правдивое видео, я смогла по-другому посмотреть на жизнь и взять в руки карандаш с листком бумаги:)
Ближе к сюжету)
Действие разворачивается в старом поместье, времена где-то в 60-70 гг. главной героиней является молодая девушка, которая была очень счастлива, радовалась жизни и впервые в жизни полюбила юношу, который был её лучшим другом. Но главная мысль рассказа не в этом. Возможно, я когда-нибудь напишу продолжение, но пока выложу то, что есть:)
Приятного вам чтения)
Серия 1
Был дождливый вечер. Папенька работал в своём кабинете. Он был очень занятым человеком, который пытался вывести свою маленькую семью в чистый свет.
Не то, что бы мы жили в бедности, скорее, мы были семьёй среднего достатка, которая стремилась в знатные слои, но нитка держала настойчивого папеньку на привязи, словно голубя, - он был уже стар.
Я не могла ему оказать нужной помощи, разве что заключить брак с каким-нибудь богатым наследником, но как раз этого я боялась не меньше, чем разлуки с пожилым папенькой.
За окном было слышно, как идёт дождь, как еле слышно свистел ветер.
Одно дуновение – и маленькие, ничтожных размеров капельки покрывали прозрачной пеленою стёкла окон тускло освещённой гостиной.
Я читала книгу в свете язычков пламени, исполняющих свой танец за чугунной каминной решёткой.
В тот момент, когда я кружилась в весёлом танце на пару с симпатичным кавалером, кто-то постучал в дверь. Я встала с уютного мягкого кресла и открыла дверь.
Передо мной стоял парень лет семнадцати, весь намокший, видимо, попал под дождь. Это был мой друг с детства – Эрик.
Он устало мне улыбнулся, как всегда, по этой улыбке можно было прочесть всё без слов.
Я впустила друга в дом, закрыв за ним дверь.
Наблюдая, как он стряхивает маленькие капельки со своей густой шевелюры, ко мне в голову закрадывались разные мысли, я наконец-то поняла, кого он мне всё-таки напоминает – лесного эльфа. Густые каштановые волосы с рыжеватым оттенком, зелёные многообещающие глаза и маленькие, едва заметные веснушки… Ну чем не лесной эльф?!
Он закончил сушить свои волосы и снова мне улыбнулся.
- Эрик, что же ты делал на улице в такую погоду? – спросила я, ответив ему на улыбку.
- Я ходил в лавку, но попал под дождь. – Ответил он.
- Хочешь чаю? – он, наверное, замёрз.
- А можно?
- Конечно можно, Эрик! – мы пошли на кухню.
Через минут пятнадцать мы уже забыли про чай. Эрик виртуозно играл на фортепиано, а я сидела в кресле, завороженная столь чудной мелодией и движениями его сильных и чутких рук.
За время детства, я не придавала особого значения старому фортепиано, которое стояло в нашей гостиной скорее как украшение, нежели чем музыкальный инструмент. Папенька советовал мне научиться играть, но музыка меня мало интересовала, и клавиши, год за годом, покрывались слоем пыли, пока не появился парень, которому предстояло изменить всю дальнейшую судьбу этого инструмента. У него явно был талант к музыке, который он не стеснялся показать.
Уже не в первый раз я выслушивала гениальные композиции, которые так виртуозно исполняет Эрик, и за каждое мгновение этих чудных перезвонов клавиш, я, не задумываясь, продала бы душу.
В эти минуты невосполнимой радости я забывала про всё на свете!
Все годы своего детства и юности я была безумно рада и благодарила Бога за то, что он послал мне такого человека, с которым я могла говорить обо всём, который мог выслушивать всё то, что накипело у меня за день. Этот человек – мой кумир и гений.
Год за годом мы становились старше, и блеск в моих глазах стал означать кое-что другое, чуть более прекрасное, чуткое и хрупкое – любовь…
- Эрик, это чудесно! Почему бы тебе не стать музыкантом? – спросила я, прервав соё наслаждение.
- А разве я уже не музыкант? – расхохотался он.
- Ты – маэстро! – сказала я с видом, будто готова вручать ему премию за потрясающее исполнение.
Он мне улыбнулся и продолжил играть, а я – слушать и передаваться мыслям.
Через минуту в гостиную вошёл отец. Он нам устало улыбнулся, взял какие-то бумаги из шкафа и поднялся обратно в свой кабинет.
Я же продолжала сидеть рядом и внимательно слушать музыку, которая перенеслась в самое моё сердце и засела где-то в глубине.
Я стала почти взрослой и полюбила своего самого дорогого человека в мире – Эрика Линкольна.
Серия 2
Прошло несколько месяцев. Нам обоим насупило по восемнадцать лет.
Эрик возмужал и стал ещё прекраснее.
Я же изменилась ещё больше – у меня появилась женственная фигура, в зеркале я теперь видела не скрытную неуверенную девушку, а очень даже красивую и повзрослевшую женщину.
Приближение совершеннолетия означало для меня не только становление и совершенствование себя, как личности, но и приближение замужества.
Папенька тоже старел, что вынуждало его всё больше и больше перейти к более радикальным мерам – выдать свою единственную дочурку замуж.
Вот только за кого?
Но не всё так просто, это мне пришлось понять в ближайшее время.
Это произошло в один из декабрьских вечеров.
К нам должно было приехать одно из знатных семейств городка. Брат и сестра, их отец был компаньоном моего отца, что иной раз пробуждало нотку беспокойства в моём сознании.
Когда гости прибыли, я слушала игру Эрика и внимательно наблюдала за тем, как движется его красивое тело под каждый звук, который раздавался под его трепетными пальцами.
Я почти не заметила, как в гостиную вошла красивая, синеглазая, стройная, с роскошной копной пшеничных волос женщина. Следом за ней в гостиную вошёл мужчина, солидно одетый, но подозрительно спокойный и уверенный.
Особого впечатления они на меня не произвели, но девушка иной раз заставляла меня убеждаться в том, что она гораздо симпатичнее меня и больше моего понимает в светских манерах.
Прошло не так много времени. Я сидела на диване, в то время как Эрик уже вовсю беседовал с этой прекрасной женщиной, которая, наверное, меня одну приводила в ужас.
Другой же гость сидел напротив меня, но я-то чувствовала, как его глаза насквозь пронизывают меня, из-за чего я начинала чувствовать себя беззащитной, и хуже того, нужной в этом доме только ему. От этой мысли меня передёрнуло изнутри, но показать этому любопытному, напоминающему мне цаплю мужчине, мне не хотелось.
К сожаленью, это было только началом. Среди всего я заметила один важный нюанс – эта дивная особа, которую, как, оказалось, звали Сирена, стала касаться его рук, а взгляд, какой у неё хищный взгляд, будто он – смысл её жизни. Это же мой взгляд! Эти синие глаза, с любопытством разглядывающие Эрика, этот блеск, эти огромные зрачки, меня они погружали в омут тревоги, и, кажется, он тоже хочет её поближе узнать, они, словно уже знают друг о друге всё.
У меня появилось желание присоединиться к их разговору, напомнить о том, что я тоже его подруга и не хочу, чтобы он меня забывал. Но это всё мигом улетучилось.
Гости уже собрались уезжать домой.
Папенька провожал своего компаньона, приветливо улыбаясь ему на прощанье.
Мне же очень не хотелось лишний раз чувствовать себя беззащитной в присутствии Джозефа Ирвинга – так звали того подозрительного мужчину. А что касается Сирены, так что я там не видела? Красивая, с хорошими манерами, но Эрика я ей не отдам, хоть он и не мой.
Я зашла в комнату, где как мне показалось на данный момент, был приют моей неспокойной душе. Захотелось плакать, но это не поможет мне. Не тут-то было…
Сирена и Эрик целуются. Мне стало уже безразлично, но, какая между ними была любовь! Словно они искали друг друга всю жизнь, не ели, не спали и нашли свой приют, приют, где их души, наконец, обрели слияние… Увиденное, словно иглами вонзалось мне в глаза, впуская дозу яда в сердце, маленькая мышка выросла в большую крысу, которая изнутри пожирала меня, приводя в больший ужас, когда их объятия становились сильнее. А сердце будто протаскивали под швейной иглой, штопая на нём много швов, которые один за другим тяжёлым грузом ложились мне на душу.
Это их любовь. Они влюблены и я – лишняя. Но как мне быть?
Мне захотелось пойти в ванную комнату и умыться от этого позора и горечи, но вдобавок ко всему, я чуть не наткнулась на допотопного Джозефа, преследовавшего меня весь вечер. Я чувствовала себя одураченной, будто на меня вылили ведро дёгтя и выставили напоказ публике.
«Надоело. Этот вечер когда-нибудь закончится?» – эти мысли вертелись у меня в голове. – «Неужели это правда?» - спрашивала я у тишины. – «Правда», - заливаясь громким смехом, слышалось из бездны пустоты.
Ночь наступила незаметно.
Я лежала в мягкой постели и не хотела больше никогда из неё вылезать.
В голове много чего перемешалось: пустота, страх, непонимание того, за что жизнь со мной так несправедлива, мысль о самоубийстве и осознание того, что нужно как-то жить дальше.
«Зачем?» - этот вопрос засел во мне на долгое время, но перемены, каждая на своей остановке, ждали меня на протяжении долгого будущего времени.
Серия 3
На следующий день папенька представил меня своему компаньону мистеру Ирвингу.
По правде сказать, я догадывалась, зачем папенька пригласил своего компаньона к нам домой.
Тот сначала внимательно меня осмотрел, потом искренне улыбнулся, что немного меня успокоило и вернуло под ноги почву. Я ответила самой, что ни на есть своей искренней улыбкой, и папенька похлопал меня по плечу.
Настроение ненадолго снова заполнило собой пустоту и придало жизни смысл.
Но надолго ли его хватило, чтобы успокоить мою истерзанную душу?
Через минуту папенька сказал:
- Доченька, я понимаю, что это весьма неожиданно, но я хочу объявить тебе важную новость – этот господин – твой будущий свёкор.
В эту секунду я не знала, как на это реагировать: закатить скандал или же смириться со своей судьбой. Успокоить старого и больного отца или бороться за свободную любовь?
- А как скоро свадьба? – это я сумела выдавить из себя минуты три-четыре спустя.
- Завтра. Уже всё готово, - ответил папенька, и я заметила в его лице и голосе нотку жалости.
- Но как? Почему так быстро? – я перешла на крик.
Думаю, что в тот момент я была похожа на ребёнка, который был обижен на своих родителей за то, что они, как всегда, не поставили его в курс дела.
Но заглянув в папенькины глаза, я решила не спорить с ним и не мучить его своими капризами. Если уж так оно и должно быть, пусть будет.
Договор был заключён. Мистер Ирвинг уехал домой.
- Дочка, мистер Ирвинг хороший человек, он мой друг и компаньон. – Ободрял меня папенька.
- А его сын? – спросила я.
- Насчёт его сына я не уверен, - неуверенность так и была очевидна в его словах, словно, тот мужчина был психом, - во всяком случае, ты ему приглянулась, а значит, и ты, возможно, сумеешь его полюбить.
Не знаю, был ли папенька так уверен в том, что я вот так с лёгкостью, через какое-то время полюблю этого, абсолютно незнакомого мне мужчину, но я, лично, была уверена на все сто и один в обратном.
Возможно, он и был прав, ведь только время могло показать все карты и подтвердить верность его суждений.
Вечером, когда я собиралась спать, я случайно увидела, как папенька плачет, прося прощенья у фотографии моей мамы, и говорит, что у него не было другого выхода.
В эти минуты мне стало искренне жаль своего старика-отца, который действительно не знал, что ему делать. Ему было искренне жаль свою дочь-голубку, которую он выдаёт замуж за человека, которого видел всего раза два за свою жизнь. В его стонах и всхлипываниях читалась беспомощность и растерянность, а где-то даже страх за ответственность своего поступка.
Другая бы на моём месте сейчас билась бы в истерике, обвиняя отца в своём хладнокровии и возмутительном обращении со своим пусть даже взрослым, но родным ребёнком.
Я всё понимаю и не злюсь на папеньку. Выход есть всегда, просто он его не смог придумать. Да, он старый маразматик, помешанный на своей цели добиться признания в кругах почётных семей, но я его таким люблю и не брошу погибать одного, без жены и без дочери.
Свадьбу сыграли на следующий день.
Было светло, гостей было много, и почти никого из них я не знала. Папенька старался быть весёлым, шутил. Девушки, приглашённые на банкет, бросали завистливые взгляды в мою сторону, «мол, везёт же всяким скромнягам, отхватила богатого жениха, такой банкет, платье на ней какое!»
Девушки завидовали, но, наивные, явно не тому, чему следовало бы завидовать.
Я не могла не подыграть папеньке, который на самом деле едва сдерживал слёзы, искренности не замечал никто, но значения этому гости не придали.
Жених – Джозеф, был очень доволен мной, он весь светился от счастья. Его глаза то и дело бегали, мигали и вспыхивали, что я чувствовала себя словно под обстрелом.
Надо к этому привыкать, ведь он – мой муж, и мне с ним жить.
Всё было бы ничего, но тут моё сердце ёкнуло. На торжество прибыли Сирена и Эрик. Про себя я повторяла: «не подходи, не подходи…» Но стоило ли? Он всё равно подошёл.
- Веселитесь? – спросил он с серьёзным видом.
- Да, как видишь, - ответил мой супруг с иронической улыбкой.
Я же молчала, как рыба. Скорее, я чувствовала себя пойманной рыбой, на которую смотрело столько надменных рыбаков, по сравнению с которыми она была всего лишь пойманной рыбой.
- С обручением! – сказал Эрик и ушёл.
Мне же было не до веселья. Я была готова провалиться сквозь землю, то ли от стыда, то ли с досады. Вся праздничная обстановка, к которой я уже начала было привыкать, превратилась в ночной кошмар, от которого моя спина покрывалась холодным потом.
Может, стоило было приручить непослушный подол свадебного платья и догнать его? Я уже была готова это сделать, но на горизонте появился папенька, и всё желание куда-то бежать отпало.
Позже к нам подошла и его подруга – Сирена. Она мило улыбнулась нам обоим и обняла своего брата. Меня же она одарила добрым взглядом, в котором читалось: «Надеюсь, тебе понравится жить с моим братом», но после случившегося, я могла лишь разглядеть в этом взгляде сочувствие, но в то же время победу: «Какая жалость, что ты упустила свой шанс. Надеюсь, я смогу подарить ему счастье, о котором он так мечтал…»
Мистер Ирвинг весь вечер мне улыбался и старался быть поблизости, чтобы утереть слёзы, которых вовсе и не было. Он, как я подумала, уже воспринимает меня как собственную дочь, ведь по праву он мог себе это позволить, и я была не против. По крайней мере, из семейства Ирвингов, он доставлял мне чувство комфорта и спокойствия.
Когда банкет закончился, и гости, один за другим, стали расходиться по домам, когда машина для меня и Джозефа была подана, то мы сели и поехали домой.
Серия 4
Прошло девять лет.
Папеньки не стало, он умер от старости, но мне больше казалось, что его больное сердце не выдержало боли, и Бог решил смиловаться над этим беспомощным, измученным старичком.
После мы похоронили мистера Ирвинга. Его смерть сделала меня ещё более одинокой. После смерти папеньки он был единственным человеком, которому было искренне жаль меня, и чьи тёплые слова, сказанные с усталой улыбкой, «Ты справишься», стали моим девизом по жизни.
Эрик и Сирена поженились, но к нам в гости, ни разу не заехали, только Джозеф болтал с сестрой по телефону.
Детей он не хотел, работать – тоже. Трудно было догадаться, что ему надо от жизни. Нельзя сказать, что он был противником азартных игр, выпивки и хорошеньких женщин, готовых отдаться, лишь увидев купюру на горизонте. Об его изменах я знала, но скандалов не закатывала, мне было всё равно, и к тому же он был сильнее меня в скандалах.
В общем, по словам заядлого холостяка, я была идеальной женой.
Не могу сказать, что нежности в наших с ним отношениях не было сразу после того, как мы уехали домой. В первое время, он, приходя с работы, мог чмокнуть меня в щёку и похвалить за прекрасный ужин, мог сделать комплимент или просто напросто подарить какой-нибудь цветочек. Я же не хотела лгать ни себе, ни ему, поэтому принимала его ухаживания, но сама старалась не заводить тем по поводу правильной супружеской жизни и не лезла к нему в объятия.
Похоже, он это замечал, и, со временем, ему это стало надоедать.
А позднее, когда его сократили в должности, а потом и вовсе – уволили, он, будто целиком ушёл в себя и не хотел вылезать из своей раковины.
Вот он и запил. Начал пить несколько дней подряд, потом эти дни превращались в недели. Я хоть и редко попадалась ему на глаза, но каждый раз, когда я его видела, то он был в стельку пьян.
Мне было противно готовить ему, пьяному, ужин, потом убирать за ним, а после, ложиться с ним в одну постель. Но иногда, когда он был чересчур пьян, я дожидалась, когда он заснёт, и ложилась спать в гостиной.
Однажды, когда мой ненаглядный был в загуле, то я решила подремать.
Ночью меня разбудил грохот. Он заявился домой и устроил погром на кухне.
Я встала с постели и тихонько спустилась вниз и увидела перед собою Джозефа, ободранного и пьяного, громившего содержимое каждого ящика и тумбы.
Я стояла и наблюдала за всем этим, тут он обернулся, ухмыльнулся и промямлил что-то вроде: «Где деньги?»
Я ничего ему не ответила.
Тогда он перевернул ящик, вывалив из него содержимое, и снова начал мямлить, но уже лицом ко мне:
- Где деньги, Нэнси?
Денег нет. Ты всё спустил в казино. – Я отвечала спокойно и уже ничего не боялась.
- Я их честно заработал! – он был похож на подростка, у которого отобрали наличные.
- Тебя выгнали с работы. – Равнодушно сказала я.
На минутку он замолчал, будто бы обдумывал что сказать.
- Дааас… Меня выгнали с работы и что? Верно, сударыня, ничего! – он пропищал это и попытался что-то станцевать. Вскоре он потерял равновесие и чуть не упал.
- Ты пьян. – Сказала я.
- Где деньги? – не выдержал Джозеф и решил довести дело до конца.
- Никаких денег у нас нет. – Повторила я.
- Не ври мне, - он уже начал злиться, но мне по-прежнему было всё равно. Отпор я ему дам.
- Где ты их прячешь?
- Нигде.
Тут его терпению пришёл конец. Он повысил голос.
- Отвечай на мои вопросы! Я не отстану, пока ты не скажешь мне, где мои деньги! Дай сюда!
- Я ничего тебе не дам! – твёрдо сказала я.
Он решил применить силу и стал пытаться схватить меня или ударить, по его неловким движениям было трудно понять.
Мне пришлось уворачиваться, когда он набрасывался на меня с криками: «Дай сюда!»
Но вот я не успела увернуться, и он схватил меня за горло.
Не понимаю, с чего вдруг, но мне всерьёз стало страшно за свою жизнь, или, скорее, существование. Я пыталась вырваться, но он только ещё сильнее сжимал моё горло.
Мне начало казаться, что я вот-вот задохнусь, и моё тело, безжизненное и изувеченное, упадёт на голый линолеум.
О, чудо! Мне удалось нашарить рукой что-то похожее на графин, и я сильно ударила им зверя-мужа по голове. Он упал, а я, почувствовав облегчение, обрадованная своим чудесным спасением, выбежала на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
Забравшись в уже остывшую постель, я уже не могла уснуть. Я начала думать и серьёзно задумалась над одним вопросом:
Действительно ли я рада, что чудом спаслась?
А что было бы, если бы я, всё-таки задохнулась от удушья?
- Ты бы избавилась от мучений, а твой муж-садист сел бы в тюрягу за безжалостное убийство, - сказала я в темноте.
Серия 5
Подойдя к зеркалу на следующий день, я ужаснулась своему отражению. Эти шрамы, эти волосы… Сейчас это было бы ни к чему, но доводить себя до такого состояния не стала бы ни одна нормальная женщина.
Через часа три, я взглянула на своё отражение и увидела уже более опрятную женщину, но шрамы всё портили. «Плевать, главное, что хотя бы похожа на женщину!» - подумала я, и впервые за девять лет улыбнулась. А казалось, жизнь кончена…
Месяц спустя, я начала вспоминать, что такое нормальная жизнь. Я сделала уборку в доме, устроилась на работу в кафе официанткой. Зарплата – сущие копейки, но хоть какой-то достаток. Я продолжала следить за собой и своим внешним видом.
Я думала, что только Джозеф сможет всё испортить своими пьянками. Всё это время он был в командировке, которую он получил заслуженно, но не успел истратить в нужное время.
Но меня ждал неожиданный сюрприз, которого я ожидала меньше всего.
Однажды вечером, когда Джозеф должен был приехать домой, я уже систематически приготовилась терпеть оскорбления и побои. На плите варился суп, я сидела за столом и читала газету.
Я услышала шорох в прихожей. «Всё, каникулы закончились». – Подумала я, не отрываясь от газеты.
Но тут, прямо у меня перед носом, возник букет из маргариток.
Я сначала не поняла в чём дело, но потом до меня дошло, что эти цветы для меня, но в честь чего это всё я не могла сообразить.
- Я вернулся! – произнёс бодрый мужской голос у меня за спиной.
На секунду я замерла в непонятках. Голос – не его, повадки – тоже. К нам что, пожаловали воры?! Беспокойство на мгновение охватило меня, и я стала ждать, что будет дальше.
- Чего молчишь? Обижаешься… - его голос перешёл на более спокойный.
- Это ты, Джозеф? – еле выдавила из себя я, всё ещё не решаясь опустить заслонку из газеты.
- А ты ждала кого-то другого? Изменщица, хи-хи, - пошутил он.
Сначала я подумала: «Может, он опять пьян?», но потом подумала, что пьяный Джозеф не способен говорить таким бодрым голосом, даже его попытки повысить на меня голос перерождались в писк.
Я резко обернулась, что стоящий передо мной мужчина чуть не упал от неожиданности.
Да это же совсем другой человек!
Волосы подстрижены, лицо хорошо выбрито, пахнет духами, в белой рубашке и искренне, как мне показалось, улыбается. На него было даже приятно смотреть.
- Ты так изменился, неужели бросил пить? – поинтересовалась я.
Он чуть рассмеялся.
- Решил поменять стереотипы. Ходил к психологу, бросил пить, взялся за ум.
- Что же сподвигло тебя на такой шаг?
- Многое! Я излечился от алкогольной зависимости, устраиваюсь на новую работу, в конце концов, у меня есть отличная жена! – с торжественной нотой заявил он.
- Неужели, - сказала я, не переставая внутри восхищаться такой эксцентричностью этого человека.
- Ты хорошая хозяйка, не дурна собой и не закатываешь скандалов по поводу ревности, не ревнуешь и не ходишь налево. Да ты – золото!
От польщения я, наверное, даже покраснела, но сама по-прежнему не могла понять, что ему надо и стоит ли верить его изменениям?
- Тебе надо сказать спасибо или ты пришёл за деньгами?
- Ну, почему ты так враждебно настроена? Я же не сделал тебе почти ничего плохого! – сказал Джозеф, и в его лице проблеснуло явное недоумение.
Я вскинула бровь. Это, видимо, заставило его чувствовать себя виноватым. Он отвернул голову и замер.
В этот момент я думала над тем, что он сейчас собирается сделать. Вдруг, я увидела необычное зрелище – Джозеф Ирвинг… плачет!
Сама себе удивляюсь, но на секунду я показалась себе такой бессердечной, что раньше бы, когда была совсем юной, чувствовала бы себя неловко и растерянно.
Переборов накопившуюся за безжалостные девять лет гордость, я тихонько встала со стула, подошла к Джозефу и приобняла его за плечи.
Он положил свою приятно пахнущую голову мне на плечо. Так продлилось минут пять.
Вдруг, он схватил меня за талию и чуть не свалил с ног, я неожиданно вскрикнула:
- Отцепись, или я немедленно огрею тебя чем-нибудь тяжёлым по твоей пустой голове, Ирвинг!
На моё удивление, он отпустил меня и уставился как на свою старую подружку из университета.
- Ты удивляешь меня всё больше и больше! – сказал Джозеф.
- Могу сказать о тебе то же самое. – Ответила я на его изумление.
Неожиданно для нас обоих мы дружно рассмеялись.
В эту минуту я успела понять, что мой недавно муж-тиран преобразовался в нормального мужчину.
Суп был сварен, и мы сели за стол. Джозефу он был по вкусу, и я тоже с большим аппетитом уплетала ложку за ложкой, пока тарелка не опустела.
Я, наконец, решила сказать Джозефу о моём предположении:
- Джозеф, ты нашёл себе другую и скоро станешь отцом.
Тут его глаза заметно округлились, он слегка занервничал, а потом собрался и спросил:
- Ты следила за мной? Как ты догадалась?
- Не обижайся, но по твоим повадкам можно понять, что тебе явно что-то нужно или, что тебе есть что сказать. Скажи как есть. – Я сказала это спокойно и завершила мягкой улыбкой.
- Нэнси, - начал он, - это сущая, правда! Но она пригрозила мне судом, я серьёзно испугался! Жизнь дала мне второй шанс, без него я бы сидел в тюрьме, либо проиграл весь дом и стал бомжом… - из его глаз чуть не текли слёзы.
- Но это, же чудесно! – сказала я с искренней верой во что-то, что яркой пеленой показалось на горизонте.
- Видно здорово ты меня тогда шибанула графином! – слегка смеясь, но искренне проливая слезу, сказал Джозеф. Я смеялась.
- Тогда дай мне развод, женись на этой женщине, я уверена, вы будете счастливы, - предложила я.
- А давай, Нэнси! – сказал Джозеф с энтузиазмом и пошёл собирать вещи.
- А дом? – спросила я, когда он уже поднимался по лестнице.
- А что дом? – он явно не понял моего намёка на приличия.
- Переезжайте сюда, ведь вам нужен большой дом.
- Ах, да, спасибо, Нэнси. – Сказал он.
К счастью, я могла вернуться домой.
Серия 6
Один день спустя машина высадила меня напротив особняка, который когда-то имел право называться моим домом. Машина отъехала, и я почувствовала себя наедине с этим заброшенным особняком.
Он почти не изменился, только штукатурка потрескалась, и окна смотрели одиноко и безнадёжно, так и настаивая на том, чтобы я оставалась рядом.
Взяв под руки чемоданы, я, не торопясь, направилась к дому. Я открыла дубовую дверь и очутилась в абсолютной темноте. Лишь окна напротив пропускали немного света в одичавшем доме.
Я по памяти нашарила выключатель. Вмиг зажглись настенные канделябры, и, казалось, дом очнулся ото сна.
Я решилась пройтись по дому, где в последний раз обрела своё истинное счастье.
Та же кухня, гостиная не изменилась, цветы завяли от засухи, шторы накопили в себе тонны пыли – мне всё это предстояло убрать.
На втором этаже я проведала свою старую комнату, где, будучи юной девушкой, мечтала и рассказывала о своих девичьих мыслях тишине…
Войдя в папенькину комнату, я провела там большую часть времени, чем в предыдущих комнатах дома.
Запах, обстановка, вещи – всё напоминало о нём. Я подошла к комоду, где стояло множество фотографий, среди которых выделялась та, на которой у него широкая улыбка счастливого семьянина. Он держал на руках свою маленькую дочку.
Сейчас в моей голове промелькнула мысль: ведь он был по-настоящему счастлив с семьёй, нежели чем в почёте сливок общества.
Наверное, он задумывался об этом раньше, но было уже поздно что-либо сделать.
Отложив фотографии, я огляделась. На секунду я почувствовала себя ребёнком, которого одурачили. Я подумала о том, что, возможно, в этом доме обитает его призрак, но, уверив себя в том, что призраков не существует, я встала и тихонько вышла из комнаты.
Посмотрев на часы, я окончательно, как мне показалось, убедилась в том, что особняк действительно одичал. Часы уже давно потеряли счёт времени.
Я решила немного вздремнуть. Сев в пыльное кресло, я закрыла глаза.
Что-то засветило мне в глаза, и я проснулась, поняв, что уже утро.
Дел предстояло много: чистка, стирка, уборка, починка, закупка продуктов. Я решила начать со стрики.
С большим усердием стащив тяжёлые пыльные занавески, я забросила их в таз. Позже к ним добавились покрывала и постельное бельё.
Залив это всё горячей водой, я поняла, что в доме нет стирального порошка. Придётся идти в магазин, заодно и продукты купить не мешало бы.
Пройдя на кассу, я заплатила за продукты и пошла домой.
Прежде, чем приступить к готовке, я должна была, скорее обязана, убрать весь накопившийся за девять лет хлам, дабы не получить пищевого отравления.
Наконец, исползав (так можно было охарактеризовать мои действия во время уборки) весь особняк, я высушила бельё и занавески.
Казалось, дом снова «дышал жизнью», даже запах в нём стал посвежее, чем был.
Не хватало только вкусного ужина на столе и огня в камине.
Я покопалась в старых книгах с рецептами и нашла один интересный рецепт. Вскоре, аппетитная и ароматная индейка украшала стол.
Сытая, в тепле и уюте, я легла спать. Только сейчас я заметила, насколько тихие ночи бывают в этом доме. Казалось, я слышу даже собственное сердцебиение. Сон нахлынул быстро.
Во сне мне снилось много вещей, связанных с детством, этим домом и Эриком. Боже, я о нём не вспоминала с того самого момента, как моя замужняя жизнь взяла своё начало...
У него наверняка уже есть дети, и он счастлив, как мой, когда-то живший отец.
Я искренне рада, что он счастлив, но его счастье, хочу я этого или нет, не делает мою жизнь лучше.
Однако прошло столько лет. Мне дико повезло, что Джозеф, наконец, одумался, а я снова продолжаю вести спокойную жизнь. Должно быть, я оказалась одной из тех редких счастливиц, которым не приходилось прибегать к таким крайностям, как побег из дома или заявление в милицию, которой, почти всегда, не было особого дела до выяснения чьих-либо семейных отношений.
Теперь, когда всё закончилось, я решила устроить свою жизнь и заняться чем-нибудь полезным. Например, я приступлю к изучению садоводства, буду выращивать красивые цветы, которые смогут поднять мне настроение и украсить мой дом.
Серия 7
Прошёл один год.
Дом окончательно «расцвёл». Я высадила небольшую клумбу, растапливала камин ежедневно, следила за порядком в доме.
Забегаловку, где я раньше работала, разогнали, и я уже как почти год работаю секретарём у одного заслуженного бизнесмена-семьянина.
С деньгами проблем не было. Меня всё больше беспокоила одна вещь – ещё два года и мне будет тридцать лет… Я так и не вышла удачно замуж, у меня всё ещё нет детей и даже нет никого, кто мог бы просто побыть со мной. «Неужели всё так и закончится?!» - твердила я для себя. Ничто не могло ответить на этот вопрос.
Но я явно не ожидала такого поворота событий.
В очередной раз я пошла в магазин за продуктами. Пройдя на кассу, я была шокирована. Неподалёку я увидела того мужчину, которого пришлось забыть на долгое время.
Эрик был тут со своей дочкой. Она была так похожа на свою мать.
Мне жутко не хотелось попадаться ему на глаза, особенно в присутствии его дочки. Но ноги будто не слушались и вели меня не домой, а в ту сторону, где детский голос не переставал кричать и смеяться. Вскоре она куда-то убежала. Эрик обернулся.
Сначала я подумала, что он меня не узнал, но когда его глаза слегка округлились, я поняла, что это далеко не так.
- Нэнси, это ты?
Я кивнула.
- Давно не виделись, как ты?
Он спросил спокойно, искренность слышалась в его голосе, даже глаза начали мне напоминать о его схожести с эльфом. Боже, эльф! Как же я по нему скучала!
- Я отлично, ты как? – я постаралась улыбнуться.
- Я тоже неплохо. Это правда, что Джозеф сам дал тебе развод?
Неужели его это действительно интересовало?
- Да, он снова женился, - говорить остальное о жизни Джозефа было бы бессмысленно, ибо Эрика это не интересовало вовсе.
- А ты? – в его глазах лёгкой дымкой показалась то ли жалость, то ли сострадание за те годы, которые я провела будто в тумане, или, скорее, буре.
- Я… Я отлично! У меня всё хорошо! – улыбка словно примёрзла к моим губам.
Мне очень не хотелось показывать Эрику то, что мне безумно хочется плакать. Его плечо, казалось, могло бы сейчас спасти не только меня от досады, но и мир от Всемирного потопа.
- Ну, ладно, Нэнси, мне пора, Люсия ждёт, - сказал Эрик и ушёл.
- Пока. – Сказала я ему в след.
Я молча стояла и наблюдала за тем, как он берёт свою десятилетнюю дочь за руку, а она, между тем, любопытно расспрашивает его о том, кто эта женщина, с которой он только что разговаривал.
Моё сердце словно ныло от боли. Но почему мне так больно?
Искать ответ на этот вопрос я стала, залившись слезами на диване в гостиной.
Я рыдала и в то же время благодарила судьбу за эту встречу. Главное, что он не злится, и это больше не так гложет моё сердце, как мысль о том, что мы могли быть вместе и создать идеальную семью.
Вдруг, кто-то постучал в дверь. Я быстро вытерла слёзы и поправила одежду.
Открыв дверь, я увидела перед собой Эрика.
Я была так счастлива, что он решил ко мне зайти, особенно в этот момент, когда он был мне так нужен!
- Привет, Нэнси, я решил заскочить, ты не против? - сказал он.
- Конечно нет, заходи! – ответила я, снова натянув улыбку.
Он вошёл. Мы прошли в гостиную.
- То самое фортепиано, интересно, оно ещё живое? – сказал Эрик и провёл рукой по крышке инструмента.
- Наверное, - сказала я, пытаясь поддержать тему разговора.
- Нэнси, давай присядем, - попросил он, слегка взяв меня за запястье.
Мы сели.
Внутри меня всю трясло от волнения. Я была вне себя от радости, но в то же время боялась, что он разглядит мои красные от слёз глаза и поймёт, что мне плохо.
Не то что бы мне не хотелось, наоборот, мне очень хотелось кому-то поплакаться в жилетку, положиться на чьё-нибудь плечо, чтобы не одной нести это бремя. Моя воля, я бы залила ему всю жилетку своими слезами, и вцепилась в его ноги, чтобы он не уходил. Но, я не могла себе этого позволить.
- Тебе плохо, - сказал он.
В его глазах читалась жалость, он искренне хотел помочь!
Это изводило меня ещё больше! Жалость, сострадание – вот чего мне хотелось всё это время! Все десять лет мне ужасно хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, что мне плохо, и просто пожалел…
А это – просто счастье, что тот, от кого я уже и не ожидала, откликнется на мои страдания и поможет выпустить это всё наружу…
- Нэнси, знаешь, почему я тогда ушёл? – спокойно, нежно взяв меня за плечи, начал Эрик. – Я знал, что всё может так сложиться. А ты итак всегда была наивной и никогда не предала бы старого отца, особенно, не позволила бы его пожизненному труду рассыпаться в прах. А эта свадьба, она меня просто всполошила, когда я о ней узнал от Сирены. Я-то полюбил по-настоящему, а вот ты… Ты же обрекала себя на ужасную жизнь! Меня возмутило то, что Нэнси, которую я знал с детства, которая мне как сестра, оптимистка, позволяет так с собой обращаться, и не борется за своё счастье.
Я внимательно слушала всё, что он говорил, каждое слово приводило меня в удивление, будто всю эту историю я слышала в первый раз. Каждое слово, сказанное Эриком, было подобно удару курантов.
- Я женился, - продолжил Эрик, - у нас родилась дочь, а ты была где-то в тумане или другом мире, где стойко переносила нелюбимого мужа-тирана. Какова была твоя жизнь?
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Он ждал ответа.
- Она была ужасной, - ответила я, - он оскорблял, избивал меня, унижал, я его боялась, - я заметила, что плачу.
Эрик положил мою голову к себе на колени.
- Поплачь, - спокойно сказал он мне.
- Мне было очень плохо жить с ним в одном доме, спать с ним в одной постели, есть с ним за одним столом, дышать с ним одним воздухом, - ревела я, - мне пришлось привыкать к такой жизни, да если это можно назвать жизнью! Но хоть кто-нибудь спросил меня, чего я хочу? Может, я хотела семью, хотела стать старушкой, которая вяжет своим детям и внукам свитера и носки на Рождество, может, я хотела любви, которой так и не суждено стать ответной…
Сложно передать, что я чувствовала в тот момент.
Лёжа у Эрика на коленях, я чувствовала себя ребёнком, которого успокаивал родитель. Как будто я разбила коленку, играя с ребятами во дворе, а он, заботливый отец, жалел меня и, с уставшей улыбкой на лице, приободрял. Мне ужасно хотелось его обнять, как старшего брата, который меня любил, и любит, как родного человека и готов помочь.
Высказав всё, что наболело у меня на душе, мне стало легче. Вся боль куда-то исчезла. Старые раны будто затянулись, и я снова начала чувствовать себя счастливой женщиной, которую любят, и о которой заботятся.
Эрик поглаживал меня по голове, я лежала и смотрела на сломанные часы. На минуту мне показалось, что стрелка на циферблате шевельнулась. А это значит, что пришёл мой час!
