О нем уже написано несколько книг и посмертно снято несколько фильмов. И написано, и снято будет еще немало. Михаил Евдокимов на постсоветском пространстве — личность знаковая. Последний из могикан, который не вписывался и не вписался бы никогда ни в один формат, идет ли речь о культуре или политике. Все ипостаси, в которых он представал перед современниками — с большой буквы. Артист. Певец. Губернатор. Мужик.

Крестный отец
Однажды к одному уже знаменитому артисту пришел молодой человек плотного телосложения и сказал, что хочет работать на эстраде. Известный артист сообщил юноше, что к эстраде никакого отношения не имеет, тем более к такому жанру, как пародия. Да и потом, этому надо долго учиться, — сказал он. Молодой человек посмотрел на него грустными глазами и сказал замечательную фразу: “Мне учиться не надо. Я и так все умею”. Совершенно обалдевший от такого нахальства артист, вспомнил вдруг, что в соседнем подъезде живет другой не менее известный артист Роман Карцев. “Сейчас я приду к тебе с одним парнем”, — предупредил он по телефону. И, взяв парня за руку, отвел к Мастеру... “Когда мы выходили из подъезда, — вспоминает Валерий Золотухин, — молодой человек уверенно сказал мне: “Вы увидите – я стану знаменитым”. И свое обещание он выполнил.

Ровно через двенадцать лет Валерий Сергеевич узнал, что на первом месте в рейтинге популярности Михаил Евдокимов — тот самый паренек с Алтая. “В день рождения театра на Таганке, в апреле 2004 года, Михаил Сергеевич крестил моего младшего сына Ваню, — с гордостью говорит Золотухин. — А всего пару дней назад среди многочисленных фотографий, заполнивших стены студии, мой Ваня узнал своего крестного отца”.

С девятью рублями в кармане
Родился Михаил Евдокимов в Новокузнецке, вырос в селе Верх-Обское Алтайского края. В их семье было семеро детей. И жили они не так, чтобы в достатке.
С малых лет он пел. В седьмом классе создал свой ансамбль, играл на гитаре, был поющим барабанщиком. Потом Барнаульское культпросветучилище и работа шлифовщиком на Барнаульском моторном заводе. Армию отслужил в Нижнем Тагиле. В институте играл в КВН, был капитаном команды. А в 26 лет с девятью рублями в кармане приехал в первопрестольную.

Столица поначалу вроде бы его и не заметила. В 1981 году неудачно поступал в Московское эстрадно-цирковое училище. Но уже через два года был приглашен артистом разговорного жанра в Московскую областную филармонию, затем — в Москонцерт. Участие в творческих конкурсах не прошло незамеченным, и еще через год состоялся его дебют на телевидении — в праздничной программе “Огонек”.
Настоящая известность пришла к Евдокимову после участия в “Аншлаге”. Простой человек из народа покорил сердца миллионов, став бесспорным мастером своего жанра. Он был единственным артистом, способным молча, лишь переминаясь с ноги на ногу, заставить публику падать с кресел от смеха. Это был человек-праздник. У многих людей он вызывал родственные чувства: зрители просто принимали его за своего — настолько сердечными, простыми и мудрыми были его герои, так похожие на персонажей Василия Шукшина. А сам Евдокимов с детства был очарован творчеством Василия Макаровича и боготворил его. Кстати, они были земляками: каких-нибудь километров сорок разделяли их деревни между собой. Правда, сближала их не столько география, сколько родство душ.

Сибирские пельмени
Звонок. “Слушаю вас”, — поглаживая усы, спрашивает Панкратов-Черный. “Здравствуйте Александр Васильевич!” – сухо приветствуют его на том конце провода голосом Брежнева. “Я аж весь позеленел, — вспоминает актер. — Неужто, думаю, сам Леонид Ильич сподобился лично позвонить!”. Тем временем генсек продолжал сообщать ему что-то крайне важное и безотлагательное. Панкратова прошил холодный пот. Вдруг затянувшаяся пауза… и раскатистый хохот: “Это я, Миша Евдокимов, ваш земляк!”. “Можно себе представить, каков был мой последующий текст — понятно, что на русский язык он не переводился. А Миша мне в ответ: “Приезжай на пельмени. Мы с Галиной Николаевной тебя ждем”. Приезжаю. А где пельмени? — говорю. — “Будем делать”. И мы лепили эти пельмени, Мишка раскатывал тесто бутылкой. “А давай споем!” – неожиданно предложил он. Я не пою, говорю. У меня и слуха нет. Я вообще человек не музыкальный. Вот тут он мне и выдал: “А на хрена ж ты тогда на Алтае родился!?”. Мы потом вместе долго-долго смеялись”.
”Матушка за сына на коленях молится.
Огонек лампады теплится и белеет лик Богородицы...”
Евдокимов очень любил эту песню. Александр Маршал и сейчас ее исполняет на своих концертах. А случилась эта история, когда Михаил Сергеевич был уже губернатором. Тогда, после тяжелейшей полостной операции Александр лежал в реанимации госпиталя Вишневского. Никого из посетителей, конечно, не пускали. Вдруг двери распахиваются и, набрасывая халат на плечи, в палату входит Сергеич со своим заместителем. И первые его слова такие: “Ну что, братка? Давай, что ли… за твое здоровье. У меня все с собой”. Сдвигает со столика пузырьки с лекарствами, ставит пакет, кусок сала… Они, конечно, пригубили. “А мне было настолько приятно! — вспоминает Александр. — На душе как-то посветлело. И боль поутихла. К изумлению врачей я быстро пошел на поправку...

А в прошлом году на Алтае, на концерте памяти Евдокимова, когда я запел его любимую песню “Степной орел”, в небе над стадионом закружила эта гордая птица. Публика ахнула. Я замер на мгновение. А орел не улетал, пока я не допел. Это Миша, наверное, прилетел побыть с нами… и благословил нас всех с небес”.
Все души сотканы для любви и тепла
Кто-то звал его Мишей, другие — Сергеичем, для кого-то он был Мишенька, Мишаня. Но для каждого был человеком широкой души, с открытым и чутким сердцем.
Говорят, дружба – понятие круглосуточное. И здесь ему равных не было. Миша умел дружить. На него можно было положиться во всем. А друзья отвечали ему тем же. Его всегда окружали честные, искренние и бескорыстные люди. Он умел собирать друзей и делал это талантливо. А приезжали к нему со всей уголков страны. Это немыслимо, но у него на всех находилось время.
"И все же души сотканы для любви и тепла", – говорил сам Евдокимов. И тот, кто хоть раз попадал под обаяние Михаила Сергеевича, знает, что после общения с ним человек становился светлее душой, а в помышлениях добрее. Такой была его энергетика: очищала душу, успокаивала сердце, делала человека лучше.
Каким образом он умел заглядывать в душу к человеку? Это навсегда останется тайной. Но его душа всегда болела за близких, друзей, за своих земляков. Про доброту и щедрость Евдокимова ходили легенды. Многим он бескорыстно помогал, но не афишировал это никогда. Для друга-сокурстника мог снять с себя последний костюм. Другому — отдать пальто. При этом сам ходил в каком-то синтетическом полушубке. Отдавал, а потом уже думал о себе. В сельском Доме культуры заново перекрыл крышу, а на улице положил асфальт. И все — за свои деньги. Будучи губернатором края, одному сельчанину подарил мотоцикл, другому – комбайн. Чувство хозяина у Евдокимова было развито еще с детских лет.
“Мой край для меня – это Родина, а родина – это Алтай”
Вот он — в наскоро наброшенном на плечи овчинном тулупе. Здесь — обнимает прекрасного белого скакуна. А там, на слегка выцветших снимках – он в простой деревенской косоворотке обнимается с односельчанами… у старой церкви, на речке с удочкой или с друзьями после финального матча со сборной командой звезд советского футбола и хоккея. Фотография за фотографией – калейдоскоп мгновений жизни. И везде – доброе, открытое, улыбающееся лицо с веселыми и светящимися любовью глазами. Любовью в жизни, к людям.
А с каким благоговением, с какой искренней нежностью он относился к природе, к красоте родного края. И как пронзительно звучат сегодня слова его песни:
Мама, отец и родня там окрестили меня.
Даже молитва слышней там — среди русских полей.
“Мы были очень дружны с Мишей. Да и корни у нас общие – мы оба сибиряки: он — с Алтая, я – из Забайкалья, — вспоминает его близкий друг, народный артист России Александр Михайлов. — Было в нем что-то былинное, какая-то мощь богатырская, он был сильный, спортивный человек. Но, одновременно, он был тонкий и ранимый. И вот это сочетание в нем меня всегда потрясало. В жизни не забуду один эпизод. Село Верх-Обское — уникальное, божественное, невероятной красоты место — вся деревня в березовых рощах. Едем в аэропорт. Вдруг останавливаемся. Он подходит к березе, обнимает ее. А уже опаздываем — самолет, надо лететь в Москву. А он: “Господи! Как я не хочу туда!”. Хотя знал, там работа, там семья, там все. И, конечно, часто срывался сюда, в родные места”.

Как-то Евдокимов сказал: "Душе моей – тысяча лет". Вот в этом он весь. Он очень хотел сделать мир лучше. Ему было крайне важно, чтобы все вокруг было красиво, и чтобы хорошо было всем. “Эх, Россия, окажись, на мечту похожая!” – и песней своей стремился воплотить свою мечту. Пятнадцать лет назад в своем родном селе он построил стадион, организовал уникальный культурно-спортивный фестиваль, который односельчане назвали “Кубком Евдокимова”. Эта стало традицией. Дело Евдокимова продолжает фонд, созданный его близкими и друзьями.

Ежегодно более 20000 человек по зову и велению сердца съезжаются в это уникальное место. Народный артист и народный губернатор вновь объединил людей — так, как он умел это при жизни. Вот такие они, верх-обские.
“Его любят и помнят, потому что он — в сердцах и душах людских, — убежден президент фонда Александр Михайлов. — Для меня он — живой. Живой, потому что… настоящий!”.
Судоходная река свои воды не замедлит.
И пропажи мужика государство не заметит.
В государстве мужиков полегло уже немало.
Ну и что теперь с того — одного еще не стало…
Строчки эти написаны композитором и певцом Олегом Митяевым. Эту песню он посвятил своему другу Михаилу Евдокимову, с которым они вместе учились еще в ГИТИСе. “Я очень рассчитывал, что Миша приедет ко мне на 50-летие, — вспоминает Олег. — Ждал его очень. Но – увы... Подвел меня Евдокимов”...

В некотором царстве, в некотором государстве жил да был хороший человек. Сегодня его нет с нами. Но в это до сих пор не может поверить никто.