После терактов в Париже постепенно оседает пыль, и начинают проступать очертания выгод, которые можно извлечь из этих атак. Во главе заинтересованных шествует Россия, которая, несмотря на конфликт по поводу поставки кораблей типа «Мистраль», полностью солидарна с французами. Если Москва умело поведет эту игру, она сможет через голову поляков завоевать в Евросоюзе политический плацдарм и добиться смягчения европейской политики в отношении агрессии на Украине.

На первый взгляд, теракты не имеют ничего общего с войной в Донбассе, но фактически они тесно с ней связаны, поскольку меняют расстановку на европейской шахматной доске безопасности. В итоге в долгосрочной перспективе главной жертвой атаки может оказаться вовсе не Франция, а Украина и государства восточного фланга ЕС и НАТО, в том числе Польша.

В плане борьбы с терроризмом Россия может предложить Западу многое. Прежде всего, опыт. Ведь она ведет войну с джихадистами на Северном Кавказе и помогает бороться с радикальным исламизмом среднеазиатским странам. Она также сотрудничала с американцами, предоставляя им для военных поставок в Афганистан воздушные и даже сухопутные коридоры, когда в 2013 году талибы заблокировали дороги из Пакистана.

В Сирии и Ираке, как в Афганистане и Пакистане, воюют в том числе добровольцы из самой России и стран Средней Азии, а Москва следит за этой активностью. Даже свою поддержку режиму Асада в Дамаске Кремль преподносит как борьбу с терроризмом. И не без оснований, так как сирийский режим (будучи сам крайне жестоким) ведет бои с Исламским государством и подчиняющейся Аль-Каиде группировкой Фронт ан-Нусра. Наконец – что самое важное в этой конструкции – исламский терроризм угрожает самой России, в чем она уже не раз болезненно убеждалась. Так что Кремль может говорить об общей с Западом угрозе, а ничто так не объединяет, как совместный враг.

Москва может выложить на стол конкретные карты. После парижских терактов ЕС хочет внедрить более жесткий мониторинг для удаления из сети пропагандирующего джихадизм контента, слежку за пассажирскими потоками за пределами Шенгенской зоны, а, возможно, и внутри нее. В обоих случаях Россия может предложить свое присоединение к системе контроля, а это была бы огромная помощь в поиске экстремистов.

Это не просто предположения: в ходе визита в Париж глава российского МИД прощупывал настроения Франции по этому вопросу. Подключение Москвы к коалиции приняли бы как западные политики, так и российское общество, и для нее это был бы очень удачный поворот, позволяющий вывести российско-европейские отношения из заколдованного круга войны на Украине и экономических санкций.

Если бы такое сотрудничество было начато без предварительных условий, а Россия оказалась в его рамках надежным партнером, что очень вероятно, таким государствам, как Франция или даже Германия, было бы гораздо сложнее сохранить твердую политику по украинскому вопросу. В июле этого года подойдет к концу срок действия санкций, а в общем фронте экономической войны с Россией уже появились трещины, и он развалится окончательно, когда Кремль откроет в борьбе с терроризмом перед Западом сердце и файлы ФСБ с данными террористов.

Ни Украина, ни Польша не смогли бы тогда противопоставить новой активности Кремля ничего конкретного. Наши аргументы о том, что Россия представляет угрозу миру и суверенитету восточных государств ЕС, утратили бы убедительность: перед лицом войны с терроризмом в странах, которым реально угрожают удары джихадистов (Франции, Германии, Испании и даже Великобритании) они бы звучали неприятным диссонансом.

Вопрос заключается в том, хватит ли России ловкости, чтобы поставить на лошадку антитерроризма. Ведь для этого нужно еще смягчение политики в отношении Украины. Если Кремль объединит два эти элемента, желаемый результат будет обеспечен. Доходящие из Москвы слухи и толки свидетельствуют о том, что все движется к такому варианту.

Так что у Польши возникает проблема: мы окажемся в одной антитеррористической коалиции с террористом и мало что сможем сделать, чтобы выйти из такого неприятного положения.

Источник