Говорят, небезызвестный для старшего поколения россиян Константин Устинович Черненко, успевший перед смертью побывать Генеральным секретарём ЦК КПСС, уходя в мир иной, произнёс: "Отперделся"...

Я его за эту фразу зауважал, а сам задумался: какими же будут мои последние слова? Что я скажу? Скажу ли? Вероятно, перед самой смертью - нет. Возможно, последними словами будут какие-нибудь, ничего не значащие слова предыдущего вечера о том, что завтра рано вставать. Или что-либо раздражённое, в стиле ребёнка, дующегося на невкусный ужин. Может быть, успею сказать что-то дельное, хотя вовсе не надеюсь на такой "правильный" конец.
Впрочем, я не спешу узнать.

- Да идите вы все на хер! – хлопаю дверью. Учить меня вздумали!
В бешенстве выбегаю на улицу.
Запоздалый скрип тормозов, звук удара. Звук такой, как со стороны. Чужой. Будто тело больше не моё.
Больше не моё.

Сердце в бешенстве. Оно в истерике колотится о рёбра, вырывается горлом. Зачем пил? Зачем смешал четыре дня с туманом небытия? Зачем всё?
Что же я сказал тогда? Ну, тогда… перед тем, как уйти в себя? Она что-то говорила, умоляла…. Нет, не помню. Надо бы бросить пить. Надоело. Глупо. Глупо, как и эта кровь, хлынувшая носом. Хочется поднять руку, утереться. Просто поднять руку…
Непросто.

Удар такой, что мир дрогнул и поплыл.
Недоумённо поворачиваюсь, грузно оседая на грязный асфальт. Вижу довольную, незнакомую, глумливо ухмыляющуюся харю.
Подонок, дебил! В карманах – рублей триста мелочью. Столько стоит моя жизнь?
- Суууууууукааа…

Жёсткое дыхание, больничная койка. Время стало тягучим и бессмысленным, окружение – нелепым. Суета… отстаньте!
Босыми ножками по траве, ощущая комочки земли и грязь, забившуюся между пальцами. Из одежды – только белая батистовая ночнушка по колено. Тепло, солнышко. Бездонная синь неба. И паутинки летают.
Я слышал, где-то в лопухах пела птичка. Где же? Раздвигаю стебли, захожу в травяной лес. Тишина. Острый запах земли. Чувство одиночества. Птицы нет.
- Боря, Боря! Куда ты делся, пострелёнок?
Тишина звенит, оглушая. В глазах белеет.
Сказать не успел ничего.