Странный сон приснился мне сегодня: будто еду я на поезде. Куда - не помню. Общий вагон, народ разномастный. От кондовых сибиряков до переселенцев с тюками. Кажется, они тоже не понимают, куда едут, но оживлены и заняты будничными делами: кто бельё полощет, кто вещи крадёт. Подъезжаем к полустанку. Мне приспичило побриться. Собираю вещи. Чемодан ещё такой старый, фанерный, обтянутый дерматином.... Поезд остановился, я с подножки прыгаю на землю. Высокая подножка оказалась. Замечаю, что я в парадной форме.

    Иду к зданию вокзала. Навстречу мне девочка. Маленькая, лет семь-восемь. В стареньком чёрном пальтишке, кое-где на рукавах мелом измазанном, чулках коричневых (такие ещё при старом режиме были) и в сандаликах. В руках у неё букетик: полувялые астры с надломленными стеблями. Цветы завёрнуты в клочок газетного листа. Она останавливается передо мной и, сбиваясь, говорит:

- Дорогой... дорогой..., - ей мешает договорить фразу то паровозный гудок, то нарочито громкая речь проходящих мимо пассажиров. Я присаживаюсь перед ней на корточки и, улыбаясь, произношу:

- Дорогая...

- Дорогой!

- Ты плохая...

- Ты плохой!

- Я уеду в Ленинград.

- Как я рада!

- Как я рад! - забираю букетик и спрашиваю:"А где же твои родители?"

- Я сама виновата, мне нужно уехать без них. - Я беру её за руку, и теперь мы уже вместе идём к вокзалу.

    На втором этаже нахожу парикмахерскую. Маленькое помещение, битком набитое клиентами. Все почему-то бреются. Даже женщине, что сидит недалеко от того места, где я стою, подбривают неприличную поросль на щеках. Обстановка в заведении та, что запомнил с детства: помазки, цилиндрические флаконы дешёвого одеколона с пульверизаторами, взятыми в сеточку, влажные сероватые простыни. Для полной картины не хватает только портретов Маркса и Энгельса, вполне уместных с их гривами и бородами в заштатной цирюльне.

    Все парикмахеры заняты. Но ждать приходится недолго. Меня жестом приглашают на освободившийся стул. Сажусь на него, стараясь придвинуться поближе к мастеру. Нас разделяет только узкий ломберный столик. Мастер наклоняет мою голову, намереваясь опасным лезвием с костяной ручкой подбрить шею. Стараюсь искоса найти глазами девочку. Не вижу. Зато замечаю, что сам во френче, но без брюк. Из носа капает влага. Неловко. Пробую утереть нос кончиком обмотанной вокруг меня простыни.

Просыпаюсь.