Я бы не дал ни цента художнику,
Который изобразил тебя на холсте.
Не дал бы сухарь, не-то что пирожное
Со сливочным кремом Брюле.
Но люди искусства обычно пьющие,
Рассола хватает не всем.
Поэтому, бог с ним, давай-ка лучше
Ненадолго присядь на постель.
Послушай, давай выбросим твою корону,
Ведь ржавая всё равно.
Тебе - покорять, захватывать, сминать оборону,
А мне - выносить ведро.
У тебя кучи советников, шуты, охрана
И седовласые мудрецы.
Тебе - демонстрировать наряды на поле брани,
А мне – поливать огурцы.
Нет, я, конечно, мог бы произвести впечатление,
Покормить белку или бомжа,
Поплыть что есть силы против течения,
Или побить пажа.
Или вальс танцевать ногами босыми
На раскаленных углях,
Породниться с ветрами и вместе с ними
Развеять свой собственный прах.
Я мог бы, но для кого, и зачем, главное,
Показывать фокусы здесь?
Зачем, всеми правдами и неправдами,
Лишь бы в лужу не сесть.
И ни одна овчина не стоит выделки,
Коли все овцы с паршой,
Овцы все в стаде, словно на митинге,
Я же один, но живой.
Я бы не дал ни цента художнику,
Который изобразил тебя.
Конечно, работа тонкая, сложная,
Но результат – хуйня.

И даже путы - для кого-то воля,
За ширмой коль не виден кукловод.
И мнительность, и даже паранойя
Для кукол разных - самый сладкий плод.
Разыскивая в них одно и то же
Читают то псалтырь, то гороскоп
И соблюдая пост как можно строже
Заходят в церковь, будто на пит-стоп.
В поту холодном просыпаясь ночью
Пред сонниками припадают ниц,
Засовывая страхи между строчками,
Как в картонные коробки для яиц.
Ругаясь кровью лишь на власть мирскую,
Поют хвалы для высшего звена.
Растрачены свои грехи впустую,
А вот чужие - не его вина.
Повиснуть на кресте во время боя?
Нашел же время... Бой у нас один.
Рядовой Христос! Выйдите из строя.
Наряд вне очереди. Вольно, божий сын.

...по мотивам бессмертного Свифта и бездарного Лукьяненко

Старый лилипут, кряхтя, вылез из часового механизма.
- Вроде теперь не должны отставать. Но для профилактики - приносите мне их раз в год, почистить шестеренки, масло заменить.
- Спасибо Вам огромное! - поблагодарила мастера за работу молодая дамочка, лет 30-ти. - Эти часы дороги мне, как семейная реликвия. Сколько я вам должна?
- Расценки у нас стандартные - 200 лилипуторублей.

Женщина порылась в кошельке, достала оттуда маленький мешочек и положила рядом с мастером.
- Вот, возьмите 500. Вы даже не представляете, скольких часовщиков я оббегала, прежде чем подруга посоветовала обратиться к лилипутам.

Лицо маленького старичка, ростом в два дюйма, засветилось гордостью.

Девушка вышла из мастерской и тщательно посматривая себе под ноги направилась к тратуару.
С тех пор, как лилипуты стали неотъемлемой частью общества, жизнь в городе изменилась. Как оказалось, эти трудолюбивые и честные люди способны гораздо быстрее и качественнее выполнять многие работы, с которыми ранее люди испытывали серьёзные затруднения. Часовые мастера, трубочисты, декораторы, визажисты... Там, куда не дотягивались грубые человеческие пальцы, лилипуты работали вовсю.
Пятнадцать лет назад в стране произошла так называемая "революция в штанишках". С тех пор лилипуты получили определенные социальные права, возможность работать и зарабатывать. Для них была создана целая инфраструктура по выпуску не только одежды и обуви, но и некоторых предметов комфорта. Маленькие кроватки и стульчики, ванные с наперсток, посуда и домашняя утварь. Однако действительно серьёзным шагом вперёд стало введение особой валюты лилипутов - лилипуторубли. Появились зажиточные лилипуты, живущие в огромных (1-2 метра в высоту), дворцах, состоянию которых, в переводе на человеческие рубли, могли позавидовать и некоторые люди.

Читать дальше про лилипутов

Когда индейский постой огласился звуками горна, Толстый Змей спал и видел седьмой сон, потому что накануне они с соседским вождём выкурили по паре Трубок Мира и шлифанули всё это Огненной Водой.
Социально-архитектурное устройство племени Толстого Змея было просто и гениально, как и всё индейское. В центре поляны стоял просторный вигвам вождя и его сыновей. Вождь, ввиду своей несостоятельности и возраста, целыми днями курил Трубки Мира, с кем ни попадя, и пил Огненную Воду. Половозрелые сыновья его, Кирилл и Георгий, тоже не вели слишком активный образ жизни: играли в карты, пили Огненную воду тайком за вигвамом, трахали племенных индеек. Каждая девушка в племени мечтала выйти за кого-нибудь из них замуж. Так как, несмотря на непроходимую тупость и моральное разложение Кирилла и Георгия, жене любого из них предстояло жить в вигваме вождя, а житьё там представлялось безбедное. Например, от мамонта, убиенного сообщими усилиями всего племени, вождь неизменно отрезал себе филейную часть и хобот, на холодец.
Вокруг вигвама вождя кучковались вигвамы всевозможных шаманов и их семей. Эдакая наркоманско-религиозная элита племени. Простые соплеменники старались обходить их стороной, поскольку обычно (особенно ближе к вечеру) шаманы не вязали и лыка, и запросто могли проклясть тамагавком по жопе или ниспослать пенделя.
Дальше шёл круг вигвамов разнообразных художников и музыкантов. Творческая элита. Их все любили, поскольку художники и музыканты – народ неунывающий, хотя и слабый. Шаманы угощали их Трубками Мира, после чего весь центр племенной поляны заходился в безумном регги-перфомансе.
Всё остальное пространство занимали вигвамы обычных мужчин-охотников и женщин-рожательниц. На самой окраине жили индейцы-юродивые и индейцы-пидоры (которых не любили, ввиду невозможности продолжения рода).

Толстый змей потянулся, хлебнул рассола из банки и вышел на свежий воздух. Племя работало вовсю. Охотники тренировались в метании копья, музыканты бренчали на струнных инструментах из жил оленей, шаманы давали всем желающим консультации о судьбе и будущем. Кирилл блевал в кадку, Георгий носился за какой-то полуголой простушкой.

- Да что же это, блядь!? – заорал Чингачгук Толстый Змей.

Племя оглянулось было, пожало плечами и продолжило заниматься своим делом. Всерьёз вождя явно никто не воспринимал. Вынув за шкирку Кирилла из кадки и ловко подставив подножку Георгию, Толстый Змей впихнул их в родной вигвам.

-Да что же это такое делается? – возмутился вождь. – Над вами уже откровенно смеются! Вы сыны вождя, или где вообще? Скоро я возьму свою последнюю Трубку Мира и уйду в Долину Смерти. Кто же останется после меня? Вы, блять? Алкоголики и блядуны?

- Э-э-э… Ну а хули?… - возразил Кирилл.
- Бля… - поддержал брата брат.

- Что «бля»? У вас даже нормальных прозвищ индейских нет. Как вот вас называть? Кирилл «Утренний Сортир»? Или Георгий «Мягкий Ствол»? Вообщем так, дети мои. Пора из вас делать настоящих мужиков-индейцев. Чтоб могли не только отцовскую Огненную воду вёдрами глушить, да по девкам шастать, но и управление племенем на себя взять. Я подготовил для вас два задания. Сами распределите их между собой…Тот, кто пойдёт один в лес, убьёт мамонта и принесёт племени, будет Вождём-Войном, олицетворением силы и мощи племени. А тот, кто пойдёт в соседнее племя которым правит мой друг, славный вождь Иннокентий «Меткий плевок» и добьётся руки его прекрасной дочери, Брунгильды «Упругий зад», тот будет Вождём-Дипломатом, олицетворением мудрости и ума племени. Хау, я всё сказал.

Пригорюнились братья, сели на траву и стали думать, как же задание отца выполнить.

- Ты когда-нибудь мамонта видел? – спросил Кирилл.
- Нет, не видел. Но судя по его заднице, которую мы едим каждый обед, зверь это большой и страшный, всяко хуже Брунгильды «Упругий Зад».
- Это точно. Ну чтоже, давай тогда жребий бросим.

Бросили братья жребий. Взял Кирилл ржавое отцовское копьё и пошёл в лес, мамонта искать. Шёл он много дней и ночей, заплутал, обессилел. Сел на бревно, рядом с ручьём, воды напиться… Вдруг видит, а в отражении на воде, через плечо огромная физиономия так нагло ему улыбается, ушами машет. «Вот он, мамонт, сцуко!» - подумал Кирилл и стремительно вонзил копьё в чудовище. Взвалил он тушу на себя и потащил…

А в это время, добрёл Георгий до соседнего племени, выходит к нему на встречу славный вождь Кеша «Меткий плевок», слезами обливается. Говорит, пошла наша доченька ненаглядная, на лужайку поиграть, венков сплести, да так и не вернулась, видно в ручье глубоком утонула, или зверь какой страшный растерзал. «Чтож делать?» - подумал Жора. «Коли пропала невеста моя, так могу и вовсе без статуса вождя остаться. Пойду-ка я в лес, мамонтов валить, вдруг первым успею.»
Шёл Жора по тропинке, вдруг из чащи зверь диковинный выходит, и добрыми-добрыми глазами так, на него смотрит. Подошёл индеец к зверю, погладил его по шорстке.
- Брунгильда? Невеста моя, ты ли это? Видно заколдовал тебя какой-шаман проклятый! Пойдём, отведу я тебя в племя, у нас шаманы мигом тебя Трубкой Мира расколдуют.
Взял зверя за хобот и к отцу повёл.

Заходят братья в вигвам вождя, мол вот мы, герои, давайте нам почести, корону из перьев, полномочия вождя и всю хуйню. А Толстый Змей взглянул на них, как пил огненную воду из бочонка, так и поперхнулся. Откашлялся немного, да как начал братьев клюкой Вождя пиздить, да приговаривать:

- Что же вы за ослы тупые, а не дети? Не умеете девушек от мамонтов отличать?! Один Брунгильду, крестницу мою, копьём заколол насмерть, второй мамонта живого в племя привёл, чтоб он нам все порушил, да вас, идиотов сожрал! Пиздуйте вон из племени, да чтоб я вас больше не видел!

А сам ёбнул клюкой доброго мамонта по башке, что тот как стоял, так и упал замертво, а всё племя потом полгода проблем с провиантом не знало. Ушли братья в лес и курили Трубку Мира до скончания лет своих, а Вождь написал на дощечке три логические заповеди, которыми и по сей день пользуются все самые продвинутые индейцы во всех странах мира:

1. Не так страшен мамонт, как его малюют.
2. Не всякий добрый зверь – заколдованная девушка.
3. Умей отличать добрых мамонтов от страшных девушек, а ежели не отличаешь, не пытайся кого-то из них трахнуть или съесть.

Ладонями поглаживая сферу,
Что за неделю удалось создать,
Подумал Бог, как здорово наверно
В осеннем парке под дождём гулять.
Как замечательно, когда кричит ребёнок
И просыпаешься от этого с утра,
И женский смех разительный так тонок,
Натянутая словно тетива.
Как здорово открыть в квартире окна,
Когда гроза, и в ярости сам Бог,
Сдержав восторг, дышать… Упрямо, ровно,
И чувствовать всем сердцем каждый вдох.
Пером касаться девственной бумаги,
Как пальцами касаются щеки,
И безошибочно, средь шума магистрали
Услышать лёгкие, знакомые шаги.
Осокой до крови порезать руки,
Чтоб губы любящие дули на порез,
И плакать так, в мгновения разлуки,
Чтоб сам Создатель глянул вниз с небес.
Так думал он, и гладил жизнь рукою,
И светлой грустью этот мир питал,
Надеясь в будущем, чтоб кто-то за собою
В столь странный мир бы и его позвал.

Пока будущий прах в уютных церквушках
Выпрашивает каждому Робинзону по «Пятнице»,
Кто-то протирает мозгами подушки,
Кто в пропасть летит, а кто и назад пятиться.

Можно вырыть и сотню могильников
Или вскопать сотню грядок с картофелем.
Можно в хижине жить нищим лириком
Или на монетах блистать своим профилем.

И от кого же здесь закрывать душу на засовы,
Если любой может того и гляди на атомы распасться.
Хвостом прохожим вилять – это не ново,
Так стоит хоть раз оскалиться хищной пастью?

Стоит ли глотки рвать за каждую кость сочную?
Ведь как все зарычат, получим Содом и Гоморру...
Или руки с едой лизать, чтоб к Нашему Отче
Войти, как в гости... Неловко сняв сапоги в коридоре.

Когда Муза позвонила, Кот ещё спал. Спал и видел сны. Серые и бесхозные, как сельскохозяйственный инвентарь. Потому что когда Муза постучалась, Кот уже спал.
- Милейший, вы свободны сегодня вечером? – спросила Муза и это было удивительно. Потому что незваный гость, как известно, хуже татарина. А Муза всяко превосходила любых татар по всем параметрам именно тогда, когда её никто не ждал.
Кот привычно зевнул и ответил:
- Для Вас, моя любимая Муза, я готов освободить целиком даже одну из своих семи жизней. К примеру, третью.
- А первые две? – обиделась Муза. Она не привыкла приходить со звонком и тем более довольствоваться какой-то там одной жалкой жизнью.
Но Кот в свою очередь не привык разбрасываться жизнями на поле боя, и сказал:
- Первая под завязку занята подвальными Мурками, а вторая – сметаной и валерьянкой.
И это было на него похоже.
Ревновать к Муркам, к тому же из прошлых жизней, для Музы было неестественно и смешно. А Муза редко смеялась над людьми, и почти никогда – над Котами.
И поэтому уже этим вечером она шла вперёд по Лавровому бульвару, сжимая в руке пушистую лапу со спрятанными когтями. Кот откровенно не поспевал за Музой, волоча по пыльной мостовой задние ноги и хвост, хотя старался изо всех сил.
- Хочешь, я расскажу тебе сказку? – спросил Кот, вовремя не сообразив, что морозит глупость.
Муза удивленно приподняла брови. Музе? Сказку? Да ты шутник, Кот.
- Про распитие корня валерианы с полуподвальными Мурками? – захихикала она.
- Нет. Про нас с тобой.
Так странно. Я рисую в воображении гениев картины, переплетенные безумством и страстью. Придумываю для каждого его собственную, индивидуальную любовь. Рву в клочья апатию и безысходность. А простой, серый Кот с серыми глазами предлагает мне сказку «про нас». И мне нечего ему возразить. Я не слышала такой сказки. Но очень хочу услышать.
А Кот, не дожидаясь ответа начал своё повествование. Муза сначала с интересом слушала описательные части, лирические отступления, витиеватые обороты. Потом посмотрела на вдохновленные серые глаза Кота и нахмурилась. А сказочник продолжал, упоенно, воодушевлено, приближаясь к развязке.
Черт бы побрал этих сказочников с этими сказками. Как красиво, как «про меня». Такие сказки придумываются лишь в присутствии Муз. Но я не знаю этой сказки. Не знаю, чем она закончится, эта сказка «про нас». Значит где-то рядом другая Муза? Это уже посерьёзнее подвальных Мурок.
Когда Кот закончил, Муза от неожиданности остановилась, как вкопанная. Ещё сильнее сжав пушистую лапу.
- Ты сделал мне неприятно. – прошептала она.
- Тебе не понравилась сказка? – недоумевал Кот.
Да нет, как раз наоборот. Сказка была отличная, даже слишком. Слишком с головой, невидящая ничего кроме… И от этого хотелось петь и плакать. Кричать и смеяться. Когда ты сама – воплощение вдохновения, выступаешь в роли слушателя некой пространной и таинственной сказки про себя в главной роли. Сказки, которую ты только что узнала.
- Мне нужно только успеть взлететь. – сказала Муза. – И выдрать волосы этой гениальной суке. Такие шедевры не остаются безнаказанными.

Кот смотрел на небо, в котором сиявшая Муза удалялась куда-то, гармонично вписываясь в окружение звёзд из созвездия Кассиопеи.
«Она обязательно вернётся», - подумал Кот. –«Ведь она знала эту Сказку. Знала, сама того не ведая».

Вкус вина для Моцарта был не из самых терпких?
        Теперь нам не узнать,
Ведь гробовщик снимает мерку.
Дневник - отдушина. Или отрава?
Нет повода для радости: шестое «заебало».
Выскочки, беглецы от бога!
Закройте клетки, за сталью спрячьте
                Единорога.
Блять, заебало…
Когда трут тряпками, где всё кристально чисто,
Мне нахуй не нужны такие альтруисты.
Когда топор не точат,
                               целуя голову на плахе…
Ударь о палец пальцем – забудь о жертвы страхе.
Блять, заебало… снимать с друзей маски.
Мы, нахуй, не в театре. И даже, бля, не в сказке.
Пусть я мудак… Об этом говорил не раз.
Зачем из этого сюжета выдумывать рассказ?!
Блять, заебало.. чинить дверные ручки,
Когда носами рвут холсты
                                 без золотого ключика.
Когда при мне «можно не есть рыбу»,
Когда одной спичкой растапливают ледяную глыбу.
Рыцари! Дон Кихоты в смешных попонах!
Разбираться научились в чужой души кордонах?
Ответственны, пиздец… Мусор весь кладут в пакет
Не загрязняя пустой тарой железный парапет.
Я подарю вам веник. Ведро и швабру.
Меня помойте.
                              Скажите правду…
Откуда взялся вдруг этот пустой город
С рекламными щитами, что я кому-то дорог?
Реально заебали «тройные поцелуи»,
Медали, ордена… за «прошлые заслуги».
Пидорская кофточка, в ушах «Рабы лампы».
Бессмертный Грюндик… Надеюсь там ты,
Куда меня сослали, веру прихватив…
А жёны Декабристов – это всего лишь миф.
Блять заебало… доказывать кому-то,
А не себе, что в принципе всё круто.
Что тучи никогда не висят на одном месте,
Что ветер перемен… Блять, заебали, честно.
И повернувшись лицом к ветру, наверх кричу:
- Есть смысл дуть на угли! 
                                             …но никак не на свечу.

Илюх, можно просьбу? Напиши что-то такое, чтоб стать на минуту очень счастливой. Хотя б на минуту просто счастливой от того, что кому-то хорошо :)

Так в чём же счастье? Ну давай прикинем…
Быть может счастье в денежных мешках?
Это навряд ли. В наши дни такие
Кончают плохо. С лезвием в кишках.
Быть может счастье – прыгать с парашютом?
Эмоции от жизни получать?
Один разочек не раскрылся купол…
Прощайте все, друзья, отец и мать.
Быть может счастье – быть тут самым умным,
И продвигать технический прогресс?
Иметь очки, похожие на лупы
Подагру, геморрой и диатез.
Вот, кстати! Может быть здоровье
На счастья роль мы можем утвердить?
Один ведь хуй – одну заразу словим,
Которую всю жизнь потом лечить…
Быть может счастье – это верить в бога?
Молиться часто и любить людей?
На самом деле – нагрешили много,
Теперь вот лоб разбить бы поскорей…
Уже слышны мне ваши крики в спину:
-Илья! Мы знаем счастье в чём!
Любить! Любить и быть любимым!
Быть для любви опорой и плечом!
Пожалуй так. Любил, а хули толку?
Одна была тупая, как овца…
Вторая трахалась с друзьями втихомолку,
И водку вёдрами до блевоты пила…
Четвёртая и третья – лесбиянки,
Курила пятая траву, как паровоз.
Шестая просто - встала спозаранку
И усвистала, прихватив полтос.
Сейчас люблю, люблю на самом деле,
Как никогда, быть может, не любил,
Но быть собой, обоим, без истерик
Порою просто не хватает сил.
Пойду домой, запрусь один в сортире
И на плакат Мадонны подрочу…
Я самый, блять, счастливый в этом мире!
...
Да ладно... Всё нормально. Я шучу.

Настроение сейчас - когда я пойму конечность вселенной, мне останется только стать ей

Конечно, щекотно, когда человек тебя издали ранит,
Представляя себя Давидом из библейской легенды,
И чтобы понять, что имел ввиду дядюшка Паланик
Выписывает в особый блокнот цитаты из «RENT»’а.
И что толку вообще для человека: «понимать»,
Что уссурийских тигров на свете осталось - всего ничего,
И при этом продолжать точно в зрачок стрелять,
Чтобы не повредить ценную шкуру для будущего пальто.
Можно конечно взвешивать, что нашли, а что потеряли,
Без устали размахивать шершавым своим языком,
Пронизывать запахи дымные ослепительными зубами,
А когда грустно, читать Vero4k’у c livejournal.com
Сделай хоть попытку! Сказано же: «Веселится!»
Можно конечно улыбнуться, услышав несмешной анекдот.
Можно попробовать водки с соком напиться
И можно попытаться даже море перейти вброд.
Можно просить подаяние, ввиду душевной бедности:
Хлопушки, шарики, конфетки и прочая мишура.
А вееры дам светских разгоняют воздух ревностно,
Хотя не воздух, скорее пыль гоняют. Туда-сюда.
Почему-то связки вместо слов выдают килогерцы,
Когда солнце греет, но оно же не твоё личное.
И чтобы среди лжи и ледяных взглядов согреться
Можно конечно облить себя бензином и чиркнуть спичкой.
Можно с обрыва, конечно, прыгнуть, уходя от погони
И как написано в старых книгах, ещё с буквой «ъ»
Если на плечи твои опустились нежно ладони
Это совсем не значит, что сейчас будут тебя обнимать.

Все великие переходы совершаются как правило под воздействием каких-нибудь побуждений, жизненно важных или экономических причин.
Захотел Колумб возить слоновую кость на кораблях из Индии – открыл, дурак, Америку.
Монголы очень любили трахаться, а презервативы у них были из оленьих шкур, наскоро сшитые вересковыми нитями, посему основную функцию выполняли плохо. Появилось много детей на ограниченном степном пространстве. Пошли – и захватили Русь-матушку. А заодно и данью покрыли. Хорошо, что не матом. Чтоб монгольчики маленькие не бедствовали.
Захотел папа в Ватикане искупаться в море Мёртвом, здоровье поправить – организовал крестовый поход. Да не один.
Про Гитлера я уж вообще молчу.
Пустынные жители переходили от одного оазиса к другому по вполне понятной и очевидной причине – хотелось есть и пить. Собрались пустынные жители как-то, навьючили своих верных верблюдов и пошли искать лучшей жизни. Весёлым путешествием это назвать было никак нельзя. Днём – жара, песок в глазах, носу и жопе. Ночью - холодно.
Сначала кончилась еда. Пустынные жители с завистью смотрели на верблюдов, уплетающих за обе щёки колючки.
Потом кончилась вода. Когда один из пустынных жителей на почве солнечного удара немного свихнулся головой, воткнул в песок какую-то косточку, вылил на неё весь запас питьевой воды и стал утверждать, что скоро тут вырастет кокосовая пальма. Тогда пустынные жители стали пускать верблюдам кровь и пить её. Помните, как герои из Жюля Верна? Верблюдам такой поворот событий совсем не понравился, и горбатые твари начали умирать один за другим. Падёж верблюжьего поголовья пустынным жителям пришёлся по душе, так как мяса теперь было навалом. Вот только невдомёк было им, что есть мясо животного, умершего своей смертью есть негигиенично. Сейчас вот даже продвинутые европейские фермеры, перед тем, как порося заколоть, целый час в свинарнике устраивают симфонические концерты классической музыки. Чтобы животное перед смертью как следует насладилось и расслабилось.
Но у пустынных жителей инструментов не было, посему верблюдов жрали в тишине. Помыть руки перед едой было нечем, поэтому очень скоро «дружественная микрофлора кишечников» превратилась во «враждебную микрофауну»
Одним жарким днём, последние, оставшиеся в живых два верблюда, с самыми большими горбами, набитыми жиром и водой, жевали вкусные колючки и беседовали.

- Верблюд Пётр, скажи мне вот… Почему такая несправедливость? Мало того, что эти сраные бедуины ездят на нас верхом и трутся меж горбов своими гениталиями, так ещё и жрать нас вздумали, пить кровушку. Негодяи! Сволочи! Кровопийцы!
- И не говори, верблюд Слава. Но мы же сильные верблюды, настоящие мужики. Нужно ответить этим безумцам тем же. Око за око. Зуб за зуб. Горб за горб.

Этой ночью два верблюда пробрались в одну из палаток, убили одного из пустынных жителей и знатно подкрепились. Труп (а точнее его отсутствие) обнаружили лишь утром. С тех пор каждую ночь стали пропадать люди. Один, а иногда и парочкой. По каравану поползли слухи о «пустынных духах» живущих в зыбучих песках и забирающих по ночам своих жертв. Зато на своих двух верблюдов прямо нарадоваться не могли.

* * *

Два верблюда отдыхали под тенью пальмы и изредка протяжно поцеживали воду из озерца. Рядом валялись обглоданные останки последнего пустынного жителя.

- Знаешь, Пётр… Пиздатая всё-таки вещь – оазис!
- И не говори, Слава… Хорошо.
- Скажи мне вот, верблюд Пётр, почему люди – такие ослы? Ну поголодали бы недельку другую, помучались… Зато сейчас бы напились, отдохнули… Набрались бы сил. И почему чтобы выжить в этом мире ослов, даже верблюды вынуждены вести себя, как волки? Что за сраный зоопарк?
- Все претензии к директору зоопарка.
- Не богохульствуй, Пётр.

И они пошли вдаль, размеренно покачивая мохнатыми горбами…

Под грохотом вокзального перрона
В усохших зарослях от пыли камыша
Лежала ветхая коробка из картона:
Приют для привокзального бомжа.

Лишь только утро наполнялось гулом,
Машинами и криками детей,
Шёл бомж в пустой, но тихий переулок,
Просить на хлеб. И миску тухлых щей.

Сидел старик, ссутулив свои плечи,
И каждому вдогонку: - Бог с тобой.
Воздастся всем. А под холодный вечер
Усталый, шёл в коробку, как домой.

Коробка та, под дождиком и снегом,
Ветшала и рвалась день ото дня.
Тогда старик принёс еловых веток,
Жилища стены укрепил любя.

Однажды буря разразилась ночью,
Едва коробку ветром не снесло.
Тогда старик вбил в землю сваи прочно,
Обил доской, и вырезал окно.

Развёл костёр старик, чтобы согреться,
Как спичка вспыхнул деревянный дом.
И лишь коробку, обжигая сердце
Из пламени он вытащил с трудом.

На утро бомж, забывши о простуде,
Рукав рубашки старой засучил,
Пошёл на стройку и принёс оттуда
Ведро цемента, кровлю, кирпичи.

Воздвиг старик вокруг коробки кладку,
Под кровлей её спрятал от дождя,
Закончил дело, глянул и заплакал:
Коробка вся рассыпалась, сгнила.

Разрушив стены, проклиная бога,
Собрал старик свою ручную кладь,
На землю сел, и отдохнув немного,
Коробку новую отправился искать.

Читать на фрирайте

Настя зашла в квартиру и сразу почувствовала что-то неладное. В воздухе стоял резкий запах подгоревшей картошки. Бегом ринувшись на кухню, девушка споткнулась о что-то мягкое, маленькое и волосатое.

- Бля-я-я-ять! – заверещал домовой.
- Блядь. – подтвердила Настасья.

Встав с грязного пола, на котором были отчётливо видно следы маленьких босых ног, поправив чулки и мини-юбку, девушка уставилась на незваного гостя. Ну вылитый Кузя из детского мультфильма. Такой же лохматый, непричесанный, с буханкой «Бородинского» в руке.

- Я тут это… Картошки пожарил. – сказал лохматый Кузя, покачнув ушами.
- Я не ем картошку после шести. Сплошной крахмал и углеводы. – устало ответила Настя, бросив взгляд на гору углей в сковороде. – Ты вообще, откуда тут? Объект между прочим под охраной. И сейчас клиент должен подъехать. Скройся в ужасе. Спрячься… к примеру в холодильнике.
- Не нужно никакой охраны! Не по-людски это! У кого дверь на засов, у того и вилки сребряны пиздят! Кто от людей воротится, тому и застолье не в радость! – начал бросаться поговорками Кузя. – У нас, в деревне, между прочим никто ворота не запирает. Вдруг какому путнику водицы испить надобно будет, али ночлег переночевать. А от лихих, недобрых людей, как раз мы, домовые должны защищать.

Кузя дунул в сторону тяжеленной дорогой хрустальной вазы, стоящей на комоде, та покачнулась, упала и разбилась вдребезги об ламинированный паркет.

- Воооот! А представь теперь, если бы там голова грабителя была. – самодовольно улыбнулся домовой.

В дверь позвонили.

- Ну вот! Меня сейчас трахать будут, а вся квартира твоей стряпнёй провоняла! – сокрушалась девушка.
- То есть как это, трахать?! – возмутился Кузя.
- Так, очень просто… Во все дырки. Я же проститутка. Блядь.
- Так не по-людски это… - запричитал домовой.

Читать далее

С утра в квартире орудовал тряпкой,
Из углов убрал паутину,
Чтоб для тебя этот день был приятным,
Святого, блять, Валентина.

Почистил картошку, хотя было лень,
И даже пожарил котлеты.
Быть может хоть в этот особенный день
Меня поощришь ты минетом.

Все покупают цветы в магазине,
В любви признаются друг другу.
Я же купил килограмм вазелина,
Оттарабаню подругу!

Прогулки сейчас чреваты ангиной,
На улице ветер и стужа.
Я лучше тебя на доске гладильной
Как следует отутюжу.

Я буду ебать тебя, тихо, в тоске,
В жопу, в пизду и орально.
Трахать доску на гладильной доске -
Это оригинально.

Читать на фрирайте

Щукина Маша была клептоманкой
Встанет, бывало, она спозаранку,
Святое ебало изобразит
И пиздит всё, что плохо лежит:
Мамину щётку, папину кружку,
Бабки очки и подушку подружки,
Брата носки и корм для собачки,
Мелкой сестрёнки фруктовую жвачку.
В школе ворует карандаши,
Рюмки из баров, где пьют алкаши.
У дедушки старого спиздила «утку»…
Вам-то смешно, а для деда - не шутки!
В магазинах ворует кокосы и манго,
Пиздит в дневник креативы Туянга,
Тут мне вообще не понятен мотив:
Пиздит у парня – презерватив! (?)
Понимаю, с каждым может случится,
Это болезнь. И нужно лечиться.
Но пока есть возможность – не тормози,
Где-нибудь спизди получше мозги.

Вася открыл глаза за минуту до будильника. Прислушался – все ещё спали. Сестре в институт к обеду, на лекции, мама болела насморком, а отец хуярил на буровой вахтовым методом. Подрочить! – пришла мысль в голову мальчику и была осуществлена. Сегодня трудный день, шесть уроков, необходима какая-то разрядка. А выходить отвечать по истории на тему «Причины и итоги русско-японской войны» с каменным стояком как-то неловко.
Зубная паста кончилась, потому что ёбнутая сестра использовала её, как анальную смазку. Её бойфренд работал технологом на шарикоподшипниковом заводе, поэтому денег на нормальный лубрикант не находилось. Зато анальных шариков было в достатке.

Сполоснув рот чуть тёплым чаем, Вася набросил портфель на плечо и побрёл в школу. Обычно под дороге он заходил за своей одноклассницей-соседкой, Леной, но два дня назад она заболела и в школу не ходила. Среди мальчиков в классе ползли слухи о том, что у неё «из письки идёт кровь». Вася эти слухи решительно отвергал, не мог он поверить, что его лучшая подруга способна так лохонуться. А одного умника из параллельного класса, который принёс какую-то заповедную книжку и сказал, будто «у всех девочек так», Вася и вовсе отпиздил вешалкой.

Первым уроком сегодня была литература. Вела этот предмет «толстый и грудастый знаток словесности» Клара Петровна. До сорока лет, учительница не знавала радостей мужской ласки и перманентно подрачивала на портреты великих писателей. Озорной Пушкин, брутальный Лермонтов, властный Блок… Когда хотелось чего-нибудь совсем необычного, на помощь приходил Лев. Который Толстой.
Однако, когда учителям втрое прибавили зарплату, Клара Петровна сумела найти себе мальчика из аспирантуры. Он снимал у неё комнату, столовался, а взамен вкручивал лампочки в плафоны и сверлил дырки. В стенах.
Бегло проверив домашнее задание(Я памятник воздвиг себе нерукотворный…), учительница велела читать по ролям Онегина. Маленькая прыщавая Татьяна «Газелька», которой досталась роль Татьяны, так смущалась при диалогах с Онегиным (Васей), что через пять минут безудержно захотела в туалет. «Татьяной» стала Катя, отличница, которая была влюблена в Васю. Катюша читала так эмоционально, страстно, что незаметно начала поглаживать свою грудь, облизывать губы, посматривая на «Онегина». Весь класс ржал, Клара Петровна разбушевалась, обозвала всех «озабоченными идиотами» и велела за неделю прочитать всем «Идиота» Достоевского.

С таким идиотским настроением, всё ребята пошли на два урока труда. Только в наших современных ебанутых школах «труды» ставят в середине уроков. Чтобы мозг, загруженный «эпитафиями» и «эпиграммами», отдыхал, а потом все, потные и грязные, шли на «физику», «биологию» и «ОБЖ». Трудовик Сеич был леченым алкоголиком. Но не в этом была его изюминка, ведь все трудовики жутко бухают. Сеич лучше всех в городе умел делать табуретки. Раньше он трудился на мебельной фабрике, но с перепою неправильно прибил гвоздь, на который сел какой-то депутат, зашедший на фабрику прикупить себе домашнюю обстановочку. Депутат устроил скандал, Сеича уволили, он бросил пить, возненавидел всех депутатов, устроился трудовиком в школу и учил детей сколачивать прочные табуретки, прерывая занятие своими анархическими тирадами. Школьный завуч, бывший «политрук» учительского коллектива ненавидела Сеича за это, но сделать ничего не могла, ибо сейчас у нас в стране свобода «труда» и свобода слова, бля.

Наскоро создав шаткий стул, чьими формами восхищался бы любой любитель кубизма-абстракционизма, Вася с «трудовой четвёркой» в кармане пошёл в столовую, хавать. Это раньше всем давали гречневую кашку с тушёнкой и заставляли есть, словно в детском саду… а тех, кто плохо жрал, отчитывали перед октябрятской звёздочкой. Сейчас же, Васёк накупил себе «кириешек», чипсов и, сидя за столом, счастливый, портил себе желудок.

«Физику» Вася любил. Вела её забавная Татьяна Викторовна. Погоняло у неё было «Горгона», потому что, рассказывая детям про статическое электричество, она тёрла расчёску о шёлковый платок и проводила по волосам. Волосы вставали дыбом, и Татьяна Викторовна становилась похожа на Медузу-Горгону. «Видите?» - говорила Горгона, показывая на свою редкую вздыбленную шевелюру. – «Это и есть пример закона Кулона для статического электричества». Горгона в свои 35 была незамужняя. Потому что после третьей рюмки коньяка с потенциальным ёбарем, учительница плавно переходила как раз к закону Кулона и его примерах.

По «биологии» проходили грызунов. Маша принесла своего крыса-альбатроса Эдуарда и предложила пожертвовать питомцем для препарирования. Наталья Иванна, учительница биологии обоссалась со страху, сломала стул, на который запрыгнула и побежала жаловаться директору. «Биология» была сорвана. Кормили Эдуарда кириешками. Плевались из трубочек.

ОБЖ-ист, капитан Руцкой, был человеком весёлым, но ёбнутым. Все дети, включая девочек, должны были называть его не иначе, как «товарищ капитан». А мальчики ещё и отдавать честь. На честь девочек Руцкой предусмотрительно не покушался.
Показывая, как надевать противогаз, капитан («Джек Воробей») ходил меж рядов, покачивая гофрированным «хоботом», рассказывал что-то, и только к концу урока понимал, что дети нихуя не слышат.
А ещё у капитана Руцкого был любимчик Лёва – манекен для отработки искусственного дыхания. Во время упражнений, учитель с таким умилением смотрел на детей, лобызающих Лёву, что Вася совершенно справедливо считал его педо-пидором. И поэтому обходил стороной.

Занятия закончились… Вася собрал портфель и бодрым шагом побрёл домой, прикидывая в уме, чем ему заняться вечером, поделать домашнее задание, или пойти к Петьку играть в компьютер, или к Ленке, поинтересоваться состоянием её письки. Или попрыгать с гаражей сальтом в снег…
Потому что не совсем понятно, что нужнее: делать уроки или их извлекать.

Максим всегда готовился к проведению тренингов по ночам. Когда ничего не отвлекало от заданной программы. Очень необычное ощущение. Когда в 07:00 звонит будильник, чувствуешь, будто тебя оторвали от чего-то важного.
Он работал тренинг-мастером уже более пяти лет. Высшее психологическое образование, стажировки за рубежом, великолепное портфолио. Да и недостатка в заказах не было. И государственных, и частных, корпоративных.
Тренинги – новая ступень в системе современного образования. Сейчас, у любого клерка, бухгалтера, менеджера на счету каждая секунда, и все боятся в жизни чего-то не успеть. Не успеть обеспечить себе будущее, не успеть родить ребёнка, не успеть поездить молодым в путешествия. Времени на полноценное пятилетнее высшее образование ни у кого нет. В гробу посчитаем интегралы, научимся составлять бизнес-планы, а также пройдём полный курс отечественной истории. Заочно. Дистанционно.
И руководители, да и сами работники предпочитают выложить Максиму кругленькую сумму за трёх- или десятидневный курс. Чтобы всё быстро. Всё сразу. Всё самое важное и полезное. Чтобы на практике. Чтобы зарабатывать бумажное счастье немедленно. Вот из этих «ускорившихся» специалистов потом и получаются долбанные роботы-андройды, которые отдыхают на пикнике с ноутбуком, а весь отпуск проводят в постели гостиничного номера.

Лидер-тренинг был самым любимым для Максима. За три дня научить группу людей «быть сильными». Наверное, на это способен только о-о-очень сильный человек. И это подкупало. Двенадцать часов, каждый день. С перерывом на «ланч»(перерыв на «обед» бывает только у неудачников).
В первый день тренинга, Максим разбивал всех людей на три группы, и давал одинаковые задания. На коллективное мышление. Построить пирамиду из людей, построить скворечник… или изобразить свадебную церемонию. Тренер наблюдал, кто из участников тренинга проявляет организаторские способности, умеет управлять людьми, а кому уготована пожизненная роль исполнителя.
За три дня научиться наёбывать людей? Пожалуйста, тренинг продаж. За пять – вешать лапшу на уши? Извольте, тренинг «эффективного общения». За десять – считать всех остальных людей стадом овец? К вашим услугам лидер-тренинг.
В конце первого дня, тренер обычно выбирал десять самых «сильных» лидеров, а остальных отпускал восвояси.
С самого утра внимание Максима привлекла девушка. Одета она было просто, но со вкусом. Минимум макияжа, лёгкая улыбка на лице, и даже какая-то апатия ко всему происходящему. Взглядом опытного тренера, он видел некую странность в её поведении. В то время, как все старались из жопы вон вылезти, лишь бы проявить себя, милая девушка смотрела на всё это безучастно, но с интересом. Как отец, наблюдающий, как десятилетний сын безуспешно пытается забить свой первый гвоздь в доску.
В то время, как она не прилагала ровным счётом никаких усилий, люди из её группы постоянно сами выделяли ей место на самой верхушке пирамиды, роль «невесты» в свадебной церемонии, торжественно вручали ей кое-как сбитый скворечник.
Вечером все участники тренинга, уставшие и полные надежд, расселись в аудитории.

- Вы, вы…. Так, конечно вы. Где парень в синей майке? Так, вы… - взгляд Максима остановился в серых глазах девушки… - И вы.

Не прошедшие на второй день расходились, счастливчики что-то спрашивали у Максима, девушка задержалась, застёгивая сломанную молнию на куртке.

- Простите, вы не слишком утомились сегодня? – спросил тренер.
- Нет. Если вы заметили, я и не особо старалась. Не понимаю, почему вы меня выбрали.
- Да, заметил. Но меня заинтересовало несколько другое. Судя по анкете, вас зовут Настя, верно? – попытался пококетничать Максим.
- Вы невероятно проницательны. Настоящий лидер-тренер. – беззлобно уколола Настя.
- Может быть, тогда зайдём выпить по чашечке кофе? Для моей практики вы представляете необычайный интерес…
- Роль подопытной? – рассмеялась она. – Знаете, а вы умеете заинтересовать девушку.

Они зашли в кафе напротив. Максим, используя все свои навыки в психологическом маневрировании, пытался вывести девушку на откровенный разговор, но Настя отвечала односложно, сама ничего не спрашивала и смотрела на Максима немигающими, но вполне осмысленными глазами. Внезапно, то ли от холода, то ли от взгляда, мурашки пробежали по спине, и мужчина на мгновение почувствовал себя дрожащим кроликом перед огромным удавом.

- Может быть, вина? – свёл на нет все свои тонкие попытки Максим.
- Можно. – улыбнулась «подопытная», подыграв.

После третьей бутылки пьяный лидер-тренер начал откровенно пялиться на настину грудь, а девушка смотрела на него всё тем же серым, прозрачным взглядом.

- Уже третий час ночи… Ты где живёшь-то?
- На Троицком.
- Далековато. Метро уже не ходит. Может быть останешься у меня?

Настя ничего не ответила, лишь снисходительно покачала головой.

Пара поднялась на лифте на нужный этаж. Максим дрожащими руками открыл дверь. «Свет в прихожей включается сбоку, за полотняным шкафом. Так сразу и не найдёшь…» Парень жестом пропустил девушку в тёмный коридор. Пока та на ощупь изучала стены в поисках выключателя, в затуманенном алкоголем мозгу «подкованного» лидер-тренера всплывали фразы из второсортных брошюр по сексуальной психологии:
…Многим, на первый взгляд скромным девушкам нравится, когда мужчина без предупреждения, неожиданно входит в неё сзади, «насухо». Это объясняется резким повышением уровня адреналина в крови из-за эмоционального психологического всплеска во время имитации сцены изнасилования…

- А где включается свет?
- Там, внизу, за обувной полкой. Наклонись…

* * *

Второй день тренинга должен был начаться через семь минут. Глаза Максима выискивали в толпе знакомую серую кофточку. Все созванные «лидеры» сидели на своих местах, а её всё не было.
- Ну что же, давайте начнём. – без энтузиазма сказал тренер. И в этот момент дверь отворилась. На пороге стояла Она. Всё такая же, почти не накрашенная, на этот раз в «рваных» джинсах, кедах с «шахматной» шнуровкой и чёрной обтягивающей майкой, на которой большими красными буквами было написано: «У меня СПИД.» Настя под пристальными испуганными взглядами прошла в центр аудитории и села за стол. Окружающие прижались к стенам, некоторые вообще вышли из комнаты.

- Сейчас, по обыкнове..ни…ю… каждый из.. вас напишет короткое эссе на тему «Зачем я здесь?». – заикающимся голосом сказал Максим. Его мучили рвотные спазмы.

- Можно мне устно ответить? – прозвучал в гробовой тишине женский голос. – Я здесь, для того, чтобы Вы научили меня быть настоящим лидером, сильной и уверенной в себе. Чтобы люди тянулись ко мне, а я могла ими манипулировать в собственных корыстных целях.

- Изви… ни…те… - задыхаясь проговорил тренер и выбежал в туалет.

* * *

Ровно в полдень симпатичная сероглазая девушка зашла в офис.

- Привет, Настасья. – весело сказал молодой чернявый парень. – Ты чего опоздала? Я думал до десяти управишься.
- В салон красоты зашла. Ужасно неприятно два дня ходить по городу, как серое пятно.
- Я навёл справки в ЦТО. Поздравляю, теперь у нас нет серьёзных конкурентов. По крайней мере по части проведения «лидер-тренингов».
- Жалко всё-таки парня. Отдаст ещё кучу денег на бессмысленное медицинское обследование.
- Не жалей, Насть. Что жалеть человека, который учит людей управлять людьми, но не в состоянии управлять собственными естественными желаниями. Не он такой. Система такая.

Над огородом, полным пугал наглых
Висел, как огурец средь облаков,
Большой и одинокий дирижабль,
Накинув тень на стадо из коров.

Подобно знаменитому гасконцу,
Сопровождая выпадом удар,
Палящее безжалостное солнце
Швыряло наземь огненный загар.

Завороженно, на светило глядя,
Сгорали люди, листья и цветы.
Ну а коровы в созданной прохладе
Паслись, не поднимая головы.

И думал дирижабль снова,
Показывая собственную стать:
«Они в тени. Простая аксиома:
Коровам на причину наплевать.

Я мог бы улететь за облаками,
Увидеть джунгли и сиянье льдин,
Но вот беда, коровам не сказали,
Зачем меня придумал Цеппелин.

Обшивку рвут стальные самолёты,
Исклёваны воронами бока.
Но я вешу, пока ещё хоть кто-то
Нуждается в тени. Ещё пока».

- Ну что же, смертное созданье,
Рассказывай, случилось что…
Пока у Бога совещанье –
Тебя не примут всё равно…
По встречке ехал слишком быстро
Или курил в постели зря?
Или какой случайный выстрел
В толпе людей догнал тебя?
Ах, сердце в бане прихватило?
Бывает, сердце – не гранит.
Во время секса? Очень мило…
Куда хранитель-то глядит?!
Нет, про грехи ничё не знаю…
Всем этим ведает Господь.
Я лишь ворота открываю,
Не знаю, чем тебе помочь.
Ну не убил кого при жизни?
Не изнасиловал, не съел?
Ну вот, тогда слюной не брызгай!
В раю остаться – твой удел.
Чё делать? В общем, что угодно…
Бродить по саду, как олень,
Есть фрукты, пить святую воду,
Бренчать на арфе целый день,
Петь с ангелами в хоре Божьем,
На травке спать, если устал…
Качать мускулатуру можно:
В раю есть тренажерный зал.
Ну очень весело, короче…
Куда пошёл? Вернись… Постой!
Чё говоришь? Ты в рай не хочешь?!
Совсем штоль ёбнулся, родной?
Об этом все всю жизнь мечтают!
Смотри, открылись уж врата.
Бог ждать не любит, он-то знает
Что лучше: рай или тюрьма.

Когда друзья спросили меня, чем я планирую заниматься в праздник «Новый Год», я уныло ответил: бомбить. Ну а что? Постоянной девушки нет, денег нет, все товарищи разъехались кто-куда. А с 31-ого на первое в Самаре можно натаксовать тыщи две-три. Расплатиться за телефон по кредиту, пообщаться с людьми, переполненными новогодними настроениями. А потом поехать домой, выпить по бокалу шампанского с бабушкой и лечь спать, чтобы проснуться трезвым, уже в новом году.
Что же мне помешало? Друзья, которые через одного получили перед новым годом фантастические количества денег, премий, 13-ых зарплат и прочее, прочее, прочее. Халявный алкогольный трип начался 28-ого утром и не думал заканчиваться. Перед глазами мелькали красные физиономии друзей, бутылки виски и какие-то малознакомые хотящие страшные девушкоженщины, которые развели меня на празднование нового года в уютном кабаке, с программой, стриптизом снегурочек, хлопушками и конкурсами… Отдали за меня 3000 р. за столик, жратву и выпивку. Но радость, как известно не приходит одна.
30-ого утром мне позвонила мама из Нижневартовска.
В это время я допивал подарочное вино из горла, которое я не успел раздарить до нового года клиентам. Из целого ящика осталось аж три бутылки. И как-то так вышло, что обстоятельства сложились, скомкались. Подарочное вино, два дня беспамятства, неожиданно взыгравшие материнские чувства. «Прилетай, сынок!». «Не вопрос, вылетаю».
Осушив залпом первую бутыль вина, сделал два звонка. Восемь тысяч и десять тысяч. Четыре тысячи до Москвы, тринадцать до Нижневартовска и штука на карманные расходы. Гениально.
Покидал всё шлаптором (смешное словечко, правда?) в сумку, в аэропорт на такси, опаздываю, «плачу любые деньги, гони по встречке», допиваю вино, регистрация в совершенно невменяемом состоянии, старая 154-ая «тушка», взлёт.
Из забытого:
- Шапка и шарф (в Нижневартовске от –30 до –35 градусов самого настоящего Цельсия, ветер С-З 10-12 м/c)
- Зарядка для телефона QTEK. (Осталась последняя батарейка, о телефонах таких в Нижневартовске никто вообще не слышал)
- Голова.

На соседнем кресле сидел абсолютно такой же балбес, как и я. Пьян, весел, в глазах блестят сумасшедшие солнечные зайчики. Летел правда, через Москву в Сочи, к друзьям. «Ну… За знакомство!» сказал он и достал-таки из-за пазухи 0,7 немироффской «перцовки». И мы стали пить её в самолёте из горла.

* * *

Шлёп! Это я упал наземь во Внуково. Блять! Это подо мной оказалась лужа. Пиздец. Это ко мне подошёл милиционер.

- Ну что, плохо тебе? – сочувствующе посмотрел на меня старший сержант московской милиции и аккуратно поднял на ноги. – Давай-ка я тебя отряхну. – сказал он и начал отряхивать голой рукой мои штаны от снега.

Удивляться мне времени не было. Да и в целом времени не было. Заплетающимся языком я, как мог, объяснил сержанту свою ситуацию. Напился, как и любой здравомыслящий перед Новым Годом, лечу к любимой маме, самостоятельно не могу дойти до зоны регистрации. У сержанта задрожали губы и глаза, слеза скользнула по небритой щеке. Он громко позвал своего командира, капитана милиции Добронравова, и вместе они потащили меня вперёд.

- Где твой билет, дружище? – спросил меня сержант. Я лишь пожал плечами. Тогда они вместе с капитаном стали рыскать по карманам моей куртки. Нашли паспорт и полураскрытый кошелёк с остатками денег. Рублей 300.
- Не потеряй хотя бы это! - наставительно сказал капитан и переложил всё во внутренний карман.

Нет у меня билета, блять. Ни прилётного, ни улётного. Всё проебал где-то.

- Я понимаю вас, но деньги мы к сожалению вернуть вам не сможем. – вздохнула кассирша аэропорта. – Ваша фамилия есть в базе и вы можете воспользоваться услугами нашей авиакомпании. В течение двух дней улететь в Красноярск, Казань или Сочи.
Сочи… Ну и где этот бравый дружелюбный парень со своей «перцовкой»? Казань… Меня там не ждут. И мне туда не надо. (с)
Самолёт взмыл ввысь и взял курс на Нижневартовск. Мы втроём, с сержантом и капитаном заплакали от горя.

* * *

Я сидел в зоне ожидания, обхватив голову руками. Телефон сел ещё в самолёте, не было ни сил, ни возможности что-то сделать. Сержант с капитаном всячески подбадривали меня. Один из них подвёл меня к терминалу для зарядки телефонов. Система очень простая – стоит ящик, из которого торчат куча проводов. Ищешь свою зарядку, вставляешь её телефон, суёшь в купюроприёмник какие-то небольшие деньги и по проводу «начинает течь электричество». Но я самый умный, у меня телефон QTEK и мы вернулись ни с чем. - Блять! – грустно сказал милиционер и куда-то ушёл. Вернулся с бутылкой минералки и телефонной карточкой на 50 рублей. – Это тебе. – сказал блюститель порядка. Похмелись. И давай свой телефон, щас твою SIM-карту в мой переставим.
Сержант проделывал нехитрые технические действия, я пил воду. Капитан принёс мне блокнотик и ручку. – Готово! – переписывай номера.
А кого собственно переписывать? Переписал три телефона. Мамин, друга Ильи (который вроде бы как раз на Новый Год уехал в Москву, к лирушникам) и ещё какой-то малознакомой девушки, живущей в Москве.
Переписал и пошёл звонить. Маме не звонил. Только расстраивать родительницу перед праздником. На малознакомую девушку надежды никакой. Илье обзвонился… А он в это время беспросветно бухал, сука, телефона не слышал, радовался жизни дома у afrika-abr. Какой всё-таки Илья молодец.
Длинные гудки расшатали вконец мою нервную систему.
Поспи немного. – предложил сержант, отвёл меня в их комнату, положил на кожаный диван и укрыл пледом. – Утро вечера мудренее.

31-ого утром я проснулся в Москве, в аэропорту, в комнате милиции, с 300 рублями в кармане и севшим телефоном. Светало.

Ну чтож, в обед позвоню малознакомой девушке. А пока выйду, закурю и прогуляюсь. Стрельнул вишнёвый «Кэптен Блэк» у какого-то сироты на «крузаке» и пошёл вдоль московской улицы. Метров через сто дорогу мне преградила очаровательное белокурое создание.

- Привет. – весело сказала она. - Я проститутка Даша, родилась на Украине, учусь и работаю в Москве.
- А я Серёжа. Неудачник. – представился я.

Проститутка Даша оказалась занятным во всех отношениях человеком. После десяти минут общения о греческой мифологии, преемственности Медведева и аквариумных рыбках, Даша похвалилась мне своей грудью (сиськи действительно были шикарные) и предложила погреться в съёмной квартире. Так как на улице по ёё словам, было нихуя не лето. Мои попытки возразить ей, намекая на плохое финансовое состояние, проститутка пресекла, закрыв мне рот рукой.
Мы пришли в удивительную квартиру. В ней все предметы мебели, видео- и аудиотехника располагались ниже уровня пояса. Даже картины и те, не были развешены на стенах, а просто расставлены на полу. Вокруг валялось множество бархатных удобных подушек. Даша напоила меня горячим чаем с бергамотом, квалифицированно отсосала, раздвинула ноги и позволила себя нежно оттрахать. Кончила дважды. А потом дала мне свою визитку и отпустила восвояси, трогательно помахивая вслед белым платочком. Я улыбнулся ей на прощание и вновь окунулся в предновогоднюю Москву.

До малознакомой девушки Гали я дозвонился. Она вскричала от восторга, услышав в трубке мой хриплый голос.
- Приезжай немедленно ко мне на работу! –сказала она. Станция метро «Спортивная».
- Ну что ж... попробую добраться.

Вышедши из аэропорта, я оглянулся в поисках метрополитена. Все люди улыбались мне, так и норовив подсказать, как ехать. Но колоритный азербайджанец-таксист с ослепительной золотой улыбкой почему-то показался мне наиболее удачным вариантом.

- Куда тебе? – спросил он, не дожидаясь вопроса.
- Вообще мне до метро «Спортивная». Но денег у меня 200 рублей всего. Лучше подскажите, где тут вход в метро. Там уж я сам разберусь…
- Спортивная? Да не вопрос! Мне как раз по пути. Негоже гостям столицы трястись в подземке.

Дороги были совершенно пустынны, лишь одинокие ГИБДД-шники полосатой палочкой махали нам вслед. На прощание добрый таксист подарил мне карту Москвы с обзором достопримечательностей.

Я стоял возле входа в элитный спа-салон 31-ого декабря в 15:00. Небритый, неумытый, с грязными вытянувшимися коленками. Галя открыла мне дверь и обняла. Немного отойдя от радости встречи, девушка спросила у меня, сколько стоит билет до Нижневартовска.

- 13600.
- Черт.. У меня с собой нет таких денег. Щас попробую занять у сотрудниц салона. – покачала головой Галина и скрылась.

Минут десять я подождал в холле, наконец, она вышла и, подумав, сказала:

- Вот ключи от моей квартиры и деньги на такси. Вот бумажка с адресом. Зайдёшь, увидишь в маленькой комнате шкаф. Там, в нижней полке, среди нижнего белья, есть такие ажурные салатовые трусики, возьмёшь в них деньги и купишь билет в авиакассах, напротив дома. Никуда не ходи, жди меня. Я приду в восемь и будем новый год праздновать. Можешь полистать журналы или посмотреть фильм. А в буфете есть коржики с сахарной пудрой.

Тщательно выполнив все её указания, уже через час я торжественно размахивал над головой свежим билетом до Нижневартовска на 2-ое января. Галя пришла в восемь, заглянула в холодильник и сказала:

- Знаешь, я как-то ничего не успела купить, но забронировала столик в Дягилеве. Поедемте, Серёжа.

Ну что ж. Поедемте, так поедемте. Только вот штаны переодену.

В Дягилеве, Галина вела себя довольно раскованно, познакомила меня со своими подружками. «Водки дорогому гостю столицы!» - кричала она официанту и опрокидывала очередные 50 грамм. Вскоре мы изрядно накидались и поехали обратно, в тёплую и уютную кровать, которая была довольно-таки узка и совершенно одинока.
С утра девушка разбудила меня запахом яичницы и свежесваренного кофе, поблагодарила за очаровательный секс и заявила, что сегодня день пройдёт под знаком просмотра Московских достопримечательностей. Я согласился и получил взамен целую экскурсию, с подробными историями о различных интересных улочках, домах и памятниках.

На следующее утро Галя собирала мне сумку и горевала.

- Так не хочется тебя отпускать, Серёжа. Ты такой милый. Напиши мне смс-ку, как прилетишь в свой Нижневартовск. Хорошо?
- Ну конечно напишу, ты так много для меня сделала. Деньги перешлю на центральный почтамт, ладно?
- Какие деньги? Я же просто помогла тебе в беде. Пустое… Как будешь ещё в Москве, отдашь…

Я приехал в аэропорт и навстречу мне вышли сержант с капитаном. Выслушав занимательную историю о моих приключениях в Москве, они несказанно порадовались и заявили, что были уверены в том, что такой бравый самарский парень не пропадёт, и у него всё получится. Удостоверившись, что до регистрации ещё полтора часа, я заснул в зале ожидания, попросив милиционеров разбудить меня…

* * *

- Двести до Карла-Маркса! – громыхнул в голове чей-то прокуренный голос. Я очнулся и увидел перед собой руль собственного автомобиля. – Да ты что там, уснул штоли? Говорю, до Карла-Маркса. Двести… Ну ладно, двести пятьдесят!
- Садитесь. – грустно сказал я и посмотрел на табло часов. «31 декабря. 23:00».