Теперь у меня есть отдельный кабинет. А это, как известно, развращает. Ещё Иосиф Виссарионович говаривал, что должно, мол, быть поближе к народу, не зазнаваться и не гладить галстуки. Поэтому пол-страны строило Беломор-канал, а сотни двойников вождя приветственно размахивало роботизированной рукой, заученным жестом, во время сотен парадов. А у меня нет двойника, и это слегка угнетает. Впрочем, и заученных роботизированных жестов тоже нет. За исключением всем известных продуктивных «нелепых телодвижений» (с)
Поэтому взгляд блуждает по узорным социалистическим обоям, изредка отвлекаясь на названивающий телефон. Мужское начало настойчиво требует свою собственную, персонально-компактную, подстольную Монику. А начальственное начало – покурить в кабинете. Всем кандидатам на роль Моники – «далеко за…», и нет пепельницы в форме черепа, чтобы шокировать заискивающихся посетителей.
Зато у меня есть цветок для поливания. От секретарши того начальника, которого я «подсидел» и занял его территорию. Впрочем, я не насыпал ему яда в чай и даже(!) не бил после работы в тёмных переулках. Просто он взглянул мне в глаза и понял, что пора уходить. Его время пришло. Потом мы делали ему «дембельский» альбом, я даже написал прощальных стишок, который не буду здесь перед вами озвучивать, потому что вдруг он тоже читает мой блог, а это слишком интимно.
На стенах – мои любимые самолёты, лебедевский перечеркнутый хуй, специально для излишне брутальных подчиненных, и коллекция дельфинов из двух дельфинов.
Привет, кобинетик.