Настроение сейчас - Спокойное

Мне кажется, что тут описание покрасивее.
Rurouni Kenshin - Tsuiokuhen
англ. Rurouni Kenshin - Reminisence
Бродяга Кеншин. Воспоминание
Ова I

Невероятно лаконично и столь же невероятно пронзительно выписанная трагедия. От самого первого до самого последнего звука и кадра. История о том, как далеко могут завести иллюзии и чистое сердце, что случается с идеалистами и какова цена предательства - пусть даже совершенного во имя и под видом возмездия.

...Много лет назад бродячий мастер меча натыкается на следы кровавой бойни, когда из всего невольничьего каравана уцелел только мальчишка. Ребенок, которого прикрыли грудью неизвестные ему женщины, мальчик, посчитавший своим долгом похоронить всех - даже нападавших. И тогда мечник берет его в ученики, чтобы научить непревзойденному стилю Хитен Мицурюги - стилю, призванному защищать слабых. И дает ученику имя - Кеншин (Кен - меч, Шин - первый слог его настоящего имени: Шинта и "Сердце". Получается - Сердце Меча)

...начинается революция и, вопреки увещиваниям учителя 14-летний Кеншин с мечом в руках идет бороться за наступление новой эры. Забыв о главном: цель Хитен Мицурюги - не уничтожать старое, сея смерти и кровь, а защищать слабых. И отринув слова учителя, что в нечестных руках самое преданное и искреннее сердце и грезы ведут человека к пропасти, откуда нет возврата.
Юному мечнику нет равных среди наемных убийц - хитокири, он убивает, как демон: "У меня нет ничего личного. Я пришел за вашими жизнями".
И однажды юноша, уже смертельно раненный Кеншином, случайно ранит его, рассекая щеку. И умирает с чьим-то именем на устах.
Томоэ...
"Вы способны действительно вызвать кровавый дождь..."
Решив положить жизнь, чтобы отомстить за убитого жениха, она готова на все - даже, не показывая своей ненависти, жить рядом с убийцей. Только ради того, чтобы, вызнав все его слабости, предать негодяя в руки мечтающих снести ему голову. Волею судеб они оказываются под одной крышей, изображая молодую пару. И Томоэ однажды понимает, что всем сердцем привязалась к влюбившемуся в нее юноше, который поклялся защищать ее счастье, - как когда-то обещал и ее суженый... Юноше, забывшего на краткий срок о катане и взявшего в руки мотыгу, а по вечерам играющего с юлой, словно ребенок.

Здесь нет надрыва, нет соплевыжимательных кадров, нет сиропа, нет длинных монологов - все предельно лаконично, резко, жизненно, а потому безумно страшно - в крохотных зарисовках живет такая правда, такая боль.
Просто глаза - слепые от ярости и через миг вскипающие отчаянием и раскаянием. Просто руки - руки шестнадцатилетнего мальчишки, которые он всю жизнь пытается отмыть от крови. Руки, которыми он колет дрова, при каждом взмахе вспоминая очередное разрубленное тело. Руки, которые он протягивает ей, чтобы помочь подняться с земли. И руки женщины, раскинутые, чтобы защитить его, дабы искупить вину за греховную любовь и двойное предательство.
Они не заходятся от страсти друг к другу - они молча вскапывают поле, чтобы вырастить урожай, вместе работают, чтобы прокормиться, спят на разложенных рядом футонах, едва ли разговаривая и уж, тем более, не прикасаясь друг к другу - они совершенно чужие, они невероятно одиноки и несчастны - просто потому, что так сложилась судьба. Нет вины Томоэ в том, что они решила отомстить за любимого, нет ее вины, что она влюбилась снова, встретив не мерзавца, как ожидалась, а чистого сердцем и душой, хотя и окровавленного по самые плечи человека.
Нет вины Кеншина в том, что он избрал такой путь, - он хотел защищать людей, а не сидеть, сложа руки. Нет его вины, что он полюбил женщину, которой прежде разбил жизнь.
Нет их вины - и все же они виноваты. И расплачиваются за это. Расплачиваются по полной, так, что даже сомневаешься, гуманней ли им было умереть или же выжить.

Гражданская война - страшная вещь, это понимаешь с какой-то невыразимой остротой. И в "Истории любви эпохи Мэйдзи" удалось это передать - два одиноких и бесконечно несчастных человека, две загубленные жизни на фоне гибели сотен людей и смены эпох.
Едва заживший на его щеке шрам, оставленный полной ненависти рукой жениха Томоэ, - он вскрывается и заливает Кеншина кровью в миг, когда ему сообщают об истинных мотивах, двигавших той, чьим настоящим мужем он стал в предыдущую ночь. Об истинных мотивах женщины, отогревшей его измученную насилием душу, ставшей его "ножнами", - женщины, с которой он прожил почти год, которую полюбил и которую начал считать своей женой.
Кровавая дорога на белом снегу и ее окровавленная лента в его руках. Пылающий дом, ставший для нее погребальным костром, - дом, в котором они были счастливы, если эту томительную иллюзию можно назвать "счастьем". И чутко дремлющий на кладбище с мечом в руках юноша, которого она по-прежнему пытается спасти и согреть...
"Прощай, мой второй возлюбленный..."

Невероятная вещь. Мне неловко говорить об оценках. Я просто склоняю голову перед авторами.