Кто не слышал старинную английскую песню "Greensleeves", воспевающую "леди Зелёные рукава"...

Романтическая версия гласит, что её написал когда-то английский король для своей возлюбленной, а менее романтические предполагают, что прекрасная дама – вовсе не будущая королева, а особа легкомысленная, и даже, возможно, лёгкого (слишком лёгкого) поведения.

Почему?

В песне упоминаются не какие-нибудь другие рукава, а именно зелёные. В английском же языке есть выражение "зелёное платье", "сделать платье зелёным" – если оно таким стало, значит, его владелица лежала на траве, и, скорее всего, не одна...



Что ж, зелёный некогда считался "цветом любви". Любовь не модна, она просто вечна, как сама природа. Вечен и зелёный цвет.

Окрасить в него одежду было легко, куда легче, чем, допустим, в красный или синий. Зелёный стал простым и повседневным, так что в него столетиями одевались и те, кто о ярких тонах мечтать не смел. Но разве это преуменьшило его красоту?.. Или сделало обыденным?

И недаром в зелёное наряжаются сказочные существа и герои баллад, верные рыцари – уж они-то понимают, какой цвет самый волшебный, какой дарит надежду (или поможет укрыться в лесу, как Робин Гуду).

А мы с вами, наверное, поймём, почему автор одной из книг, вышедшей ещё в самом начале XV века, писал, что "с наступлением мая не хочется видеть никаких иных цветов, кроме зелёного"...

В ярко-зелёном платье изображена молодая женщина на знаменитом "портрете четы Арнольфини" – считается, что оно символизирует надежду, и, в частности, надежду на скорое материнство.

Роскошное зелёное платье, уже не из сукна или шерсти, а из шёлкового дамаска (сохранившееся до сих пор!), носила век спустя Мария Австрийская, королева Венгрии.

В зелёное наряжались итальянские красавицы, и, говорят, даже властная королева Франции Катерина Медичи, заработавшая в веках не самую приятную репутацию, предпочитала в молодости именно зелёный.

В зелёном платье изображена на одном из своих многочисленных портретах мадам де Помпадур, фаворитка французского короля.

В "светло-зелёном шёлковом платье с коротким шлейфом" появлялась перед своими придворными русская императрица Екатерина II, а придворные не отставали.

Этот цвет никогда не норовил оттеснить другие. Он просто был.

Век за веком.

Простолюдины, знать, зрелые люди и дети – все они отдали должное зелёному. Изумрудному или цвету мха, нежному, или, наоборот, тёмному оттенку... Или яркому.



Любили зеленый художники из "Братства Прерафаэлитов": полистайте альбом с репродукциями - как там много дам в зеленом, в самых разных оттенках зеленого!

Середина XIX века – важная веха в истории моды. Отныне искусственные красители позволят дамам наряжаться в самые яркие цвета.

Писемский описывает в "Мещанах" соответствующий туалет:

"Платье Домна Осиповна надела ярко-
зеленое со множеством дорогих вещей. Когда Бегушев заехал за ней и увидел ее в полном наряде, то не мог удержаться и произнес:

- Что это какие вы сегодня зеленые!

- Это самый модный цвет! - объяснила ему Домна Осиповна.

Бегушев невольно потупился: всю молодость свою провел он в свете, кроме того, родился, вырос в очень достаточном семействе, но таких ярких цветов на платьях дам что-то не помнил".

Впрочем, зелёный бывает таким разным... "Бисквитным" или "вердигри"– нежно-серовато зелёным; "вердепешевым" (с желтоватым или розоватым оттенком) или "вердепомовым" – "яблочным"; "осиновым" или "фисташковым"; "вердрагоновым" – то ли цвета дракона, то ли цвета формы драгун. Да что там драконы и драгуны – даже "цвета влюблённой лягушки"!

В модных журналах первой трети XIX века упоминаются "зелёный-миртовый, " зелёный-изумрудный", " цвет зелени молодых древесных побегов " и "миртовый", "цвет английской зелени" и даже "капустный". На любой вкус.



Ну а сочетать зелёный можно было с...

А вот тут уже смотря какой зелёный.

"Светло-зеленый цвет в большой моде, его много употребляют для подкладки
чёрных. кружевных мантилий и даже подбивают им маленькие чепцы. Этот цвет идет очень к лицу, особливо когда он соединен с чёрным".

"Цвета голубой и зелёный с удивительной прелестью соединяются вместе, хотя по непостижимому предрассудку сочетание оных считали до сих пор невозможным".

А можно соединить зелёный с фиолетовым – "к зелёному фраку приличие требует лиловый жилет".

С приличием разве поспоришь?
Литературная модница Скарлетт О'Хара, страстно любившая новые наряды (впрочем, это бы самый маленький из её недостатков), героиня "Унесённых ветром", обожала зелёное.
И неудивительно – поскольку была брюнеткой с зелёными глазами: "Клетчатое платье из зеленой тафты, все в мелких оборочках, обшитых по краю зеленой бархатной лентой, шло ей бесподобно, и вообще это было ее любимое платье - когда она его надевала, глаза ее приобретали совсем изумрудный оттенок".





В первых кадрах фильма она появляется в ставшем знаменитом белом платье в мелкий зелёный цветочек, тогда как в романе оно зелёное: "Новое зеленое в цветочек платье Скарлетт, на которое пошло двенадцать ярдов муслина, воздушными волнами лежало на обручах кринолина, находясь в полной гармонии с зелеными сафьяновыми туфельками без каблуков, только что привезенными ей отцом из Атланты".

Овдовевшая, вынужденная носить траур, который так претил её живому (ирландскому! зелёному!) характеру, Скарлетт радуется обновке: "Она так давно не видела и тем паче не держала в руках новых нарядов, так изголодалась по ним, что шляпка эта показалась ей самой прекрасной шляпкой на свете. Она была из темно-зеленой тафты, подбита бледно-зеленым муаром и завязывалась под подбородком такими же бледно-зелеными лентами шириной в ладонь. А вокруг полей этого творения моды кокетливейшими завитками были уложены зеленые страусовые перья".

А когда Скарлетт отправилась в очередной раз завоёвывать мир, и ей понадобилось новое платье, то... "Зелёный, как мох, бархат портьер ласкал и чуть покалывал ей щеку, и она, как кошка, блаженно потерлась о материю. И вдруг уставилась на портьеры".

Так появилось ещё одно знаменитое литературное платье, из зелёных бархатных штор: "Петушиные перья придавали ей этакий задорный вид, а тускло-зеленый бархат шляпки выгодно оттенял глаза, и они казались удивительно яркими, почти как изумруды. Платье было тоже несравненной красоты – оно выглядело на редкость богато и нарядно и в то же время благородно!"

Зелёный – не как цвет живой природы, а как самый живой цвет в моде – мелькает то тут, то там, выныривая из литературных волн (море, заметим, тоже бывает зелёным).

От Бальзака, Золя и Драйзера до Фаулза.

То "зелёное люстриновое платье" или "корсаж из зелёного бархата".

То изящные "ботинки из изумрудно-зелёной кожи" или "зелёные шагреневые туфли с серебряными пряжками".

А еще "тёмно-зелёная мериносовая шаль с изумрудно-зеленой шелковой бахромой" или "зелёный шарф с длинной, светлеющей к краям бахромой".

И шляпки, конечно, шляпки: "бледно жёлтая соломенная шляпка с зелёным волнистым пером" или "длинные шёлковые ленты, тускло-зелёные, как водоросли".

И даже такие изыски, как "тёмно-зелёная бархатная шубка, отороченная горностаем" или "шёлк цвета Зелёный Нил".

Кто-то надевает "тёмно-зелёное шерстяное платье с большими пуговицами из ляпис-лазури, сходившимися углом на ее груди, от плеч к талии, котиковую шапочку с изумрудным пером" или "зелёное кружевное платье на золотисто-желтом шелковом чехле".

А кто-то, как Мария Фёдоровна, бывшая датская принцесса и будущая русская императрица, "светло-зеленое атласное платье, отделанное жемчугом".

Даже Эллочка-Людоедка, наверное, самая примитивная модница, описанная в мировой литературе, не устояла перед зелёным. Сначала она жадно рассматривает очередной наряд соперницы-миллионерши – "тончайшая зеленая куртка испанской кожи и перчатки, раструбы которых были инкрустированы изумрудами средней величины".

А затем принимает меры:

"- Это мексиканский тушкан.

– Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я узнаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце!.. Изумруд! Изумруд!

Эллочка сама красила мексиканского тушкана зеленой акварелью и потому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна".

Вот уже много лет, каждый год мы читаем: "В моде такой-то оттенок зелёного..."

В 1996 году, вдохновившись работами французского художника XVIII века Антуана Ватто, Вивьен Вествуд создаст роскошное вечернее платье из зелёного фая.

В 2007 женщины будут вздыхать, глядя на роскошное зелёное платье героини Киры Найтли в фильме "Искупление", действие которого происходит в 1930-ых годах.

А мы до сих пор поём про "Зелёные рукава".

Кто-нибудь ещё сомневается в том, что зелёный вне времени?

Марьяна Скуратовская, историк моды - для Sweetstyle

Зеленые рукава

Старинный романс
В переводе С.Я.Маршака

Твоим зеленым рукавам
Я жизнь без ропота отдам.
Я ваш, пока душа жива,
Зеленые рукава!


За что, за что, моя любовь,
За что меня сгубила ты?
Неужто не припомнишь вновь
Того, кого забыла ты?


Твоим зеленым рукавам...


Я для тебя дышал и жил,
Тебе по капле отдал кровь,
Свою я душу заложил,
Чтоб заслужить твою любовь.


Твоим зеленым рукавам...


Я наряжал тебя в атлас
От головы до ног твоих,
Купил сверкающий алмаз
Для каждой из серег твоих.


Твоим зеленым рукавам...


Купил я красные чулки,
Расшитые узорами,
Купил тебе я башмачки
Нарядные, с подборами.
Купил гранатовую брошь,
Браслета два для рук твоих.
Таких браслетов не найдешь
Ты на руках подруг твоих.
Из серебра купил ножи,
Позолотил их заново.
У самой знатной госпожи
Такого нет приданого.


Тебе прислал я слуг своих
В твоем дому прислуживать.
В зеленый шелк одел я их,
И в галуны, и в кружево,
Чтоб на руках тебя несли
Они порой ненастною,
Чтоб не коснулась ты земли
Подошвою атласною.


Весь день твой услаждают слух
И музыка и пение.
Но ты меня, мой милый друг,
Отвергла тем не менее.


Одну надежду я таю,
Что, как ты жестока ни будь,
Любовь несчастную мою
Вознаградишь когда-нибудь!


Пусть ты глуха к моим мольбам,
Мучительница милая,
Твоим зеленым рукавам
Послушен до могилы я.


Твоим зеленым рукавам
Я жизнь безропотно отдам.
Зеленые, словно весною трава,
Зеленые рукава!



http://www.sweetstyle.ru/style/main/raz/trend/1458

"Зеленые рукава" - одна из самых популярных мелодий в истории.

Эта песенка была знаменита уже во времена королевы Елизаветы I.

Зеленые рукава упомянуты в Шекспиром (например, в "Виндзорских проказницах" "Merry Wives of Windsor").

Песня Greensleeves впервые зафиксирована в книготорговой описи, относящейся к 1580 году, в которой подтверждаются права Ричарда Джонса на "Новую северную песенку леди Green Sleeves" (A new Northern Dittye of the Lady Green Sleeves). Однако существуют основания считать, что мелодия родилась гораздо раньше, возможно, во времена Генриха VIII.

Более того, по одной из версий ее написал сам сладострастный король, который прославился количеством браков, привычкой рубить голову бывшим женам и… отделением Англии от католической церкви.

«Самый непереносимый мерзавец, позор для человеческой природы, кровавое и сальное пятно в истории Англии», - так охарактеризовал короля Генриха его соплеменник Диккенс.




Девушка из харчевни вошла в сентиментальный репертуар городского романса с авторского текста Новеллы Матвеевой , телевизионного исполнения, с музыкой… - трехсотлетней и легендарной.

Любви моей ты боялся зря -
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И если ты уходил к другой,
Иль просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде.

Когда же, наш мимолетный гость,
Ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь
Остался после плаща.

Ля-ля-ля, ля-ля-ля...

Теченье дней, шелестенье лет,
Туман, ветер и дождь.
А в доме события - страшнее нет:
Из стенки вынули гвоздь.

Туман, и ветер, и шум дождя,
Теченье дней, шелестенье лет,
Мне было довольно, что от гвоздя
Остался маленький след.

Когда же и след от гвоздя исчез
Под кистью старого маляра,
Мне было довольно того, что след
Гвоздя был виден вчера.

Ля-ля-ля, ля-ля-ля...

Любви моей ты боялся зря.
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И в теплом ветре ловить опять
То скрипок плач, то литавров медь...
А что я с этого буду иметь,
Того тебе не понять.

Ля-ля-ля, ля-ля-ля...


Вот эта песня в авторском исполнении Новеллы Матвеевой:



отсюда и отсюда