Вы бы поверили, если вам сказали, что зло сможет победить? Наверное, нет. Но такой ответ вызвал бы у меня смех в тот момент, когда я слышал, как Колдунья сыпала проклятья в адрес всего человечества, разрезая ножом свою руку, кровь с которой капала в реку. Река постепенно становилась багровой. Все люди вымерли, остались лишь звероподобные существа, нацеленные на самоудовлетворение своих инстинктов. Звероподобные люди пришли к власти во всем мире, создавая себе подобных во имя своего волчьего порядка. Их становилось всё больше и больше. Нам негде было укрыться, кроме сырого подвала, где мы ожидали пророчества Иоанна Богослова.

"Наслаждаясь упадком нравов, звериными повадками, деградацией морали и отупению людей, Колдунья восхваляла свою работу, попивая белое вино из погребов особняка Миллергофа. - Ах, ну какая же хорошая работа была проделана! Я прям рада за себя и за тебя Вова. – Она погладила по уже облысевшей голове лежащего рядом мужчину. Они обнимались на костях нашего мира, подбрасывая вверх окровавленные купюры, которые уже многим заменили веру и дружбу. - А что мы теперь будем делать? – спросил Вова. - Как-то не интересно теперь уже. - Ничего, мой хороший, впереди нас ждет вечная молодость. Вот бросишь свою старуху и поселимся в твоем домике на берегу Черного моря. А звери станут нам прислуживать. - Я люблю тебя, моя Богиня, ты просто гений. - Я тебя тоже. Укрытые красными простынями, их тела соприкасались, и они любили друг друга.
… Вова все ещё лежал на кровати, пропитанной её запахом. Он смотрел в хрустальном шаре своей Колдуньи прямой эфир поедания плоти страны государственным левиафаном. Дряхлый левиафан, брызгая чиновничьей слюной, с трудом доедал последнее…
Вова вспоминал структуру своего любимого левиафана, который состоял только из преданности и родства. Он сам строил его каких-то 20 лет назад. На солнце, как могло показаться, левиафан больше напоминал медведя. Но, наверное, это всего лишь блик от солнца.
- Быстро время пролетело, - думал он. - Вроде только вчера по северным и южным потокам уходил мой газ, возвращаясь валютой на мои счета в Швейцарии. - И зачем мне столько счетов, - снова задумался он.
Весь смысл жизни Вовы был в наркотике, который извергал из себя государственный левиафан. Имя ему - власть. Он не задумывался о будущем, уже забыл прошлое, жил только настоящим. И именно в настоящем он упивался кровью с клыков своего левиафана.
Возможно, некоторые спросят меня: почему никто не противостоял, почему не боролись, почему так все получилось!? Но ответ очень прост - левиафан всех съел. Он за 10-15 лет набрал небывалую силу, под которой все прогнулись.
Нет у них большего наслаждения, чем отнять у общества идею, отнять что-то объединяющее. Им проще, когда каждый сам за себя, когда людей нельзя объединить на какие-либо действия и даже мысли. Это называется страх. В нашей стране проще всего сделать из людей бесформенных, бездумных амёб, которым в их жизни важен только денежный фактор.
Они это сделали. Им не нужен думающий человек, именно человек, а не робот. Им нужна лишь серая аморфная масса, с которой ты идешь в одном потоке в метро, и как бы ты не старался в этом потоке идти самостоятельно, ритм движения уже задан.
Вова, как всегда, засыпал с улыбкой на устах: ему снова снились его нефнедолларовые потоки."

Иван Шеду
Бессонница http://www.proza.ru/2011/09/06/578