Странная штука – интуиция. Трудно поддающийся дрессировке питомец. Вроде кошки, которая живет у тебя, но ты ей вовсе не хозяин. И даже, наверное, наоборот. В большом суетном городе, или, если мыслить чуть шире – в атмосфере непредсказуемости жизни интуиция развивается сама собой.

Между тем, мне крупно не повзло. Я выяснил, что интуиция это не единственный навык, который не принадлежит мне целиком. Открытие это оказалось весьма некстати, потому что привело к расстройству сна и параноидальным мыслям. Оно позволило мне внезапно ощутить, что за мной следят…

Не постоянно, а иногда, и, даже, редко - но чувство это было очень тревожным и назойливым. Считая себя человеком разумным, я попытался отказаться от него. Налёг на хвосты, накопившиеся по работе. Недели две уставал более обычного, делая многочисленные дела, и вновь стал засыпать без проблем. Но вскоре житейские трудности отступили, тело перестало требовать отдыха, и одной ночью я проснулся от знакомого ощущения. Ощущения, что за мной наблюдают.

Я попытался изучить это чувство. Действительно, почему бы нет, ведь это интересно, как и всё новое.

Наблюдали за мной издалека. Я попытался оценить расстояние и понял, что, с точки зрения традиционной науки, с точки зрения какой-нибудь физики, астрономии - ощущаемая пропасть невозможна и необъяснима. Конечно, в обычной жизни я много раз интуитивно оглядывался по сторонам при переходе проезжей части, или выбирал новый маршрут, или принимал какое-либо еще решение «наобум», на скорую руку, и такие действия то и дело удивляли меня неожиданной эффективностью. Впоследствии я мог объяснить всё более прозаично, ведь внештатная ситуация обдумывалась в спокойной обстановке и мозг услужливо подыскивал тот набор навыков, который, якобы, срабатывал безусловно, давая мгновенный эффект. Я даже частенько подшучивал над собственным мозгом а, точнее, над его подслеповатостью при подобных разборах полётов.

Наблюдают? Окей. Значит, это наблюдающее меня Нечто заинтересовалось мной. С какой целью, зачем? Что оно будет предпринимать? Попытки осознания, сопровождающие мой непрекращающийся интерес, привели к тому, что я стал будто бы более открыт. Благодаря этому расстояние между мной и Нечто стало ощущаться более явственно. Моё стремление изучить происходящее устанавливало все более прочный контакт с моим наблюдателем, и Нечто, безусловно, понимало это. Возникшая взаимосвязь передавала мне некоторую информацию. Например, в один из очередных сеансов наблюдения я попытался спросить, как далеко я нахожусь. Точнее, насколько качественно способно видеть Нечто. И в ту же секунду я почувствовал, будто на мне сфокусировался гигантский телеобъектив, подобный оптической системе телескопа Хаббла, и я стал виден. Безусловно, это была лишь форма ответа, которая была бы мне понятна. Это было сравнение, чтобы я осознал масштаб.

Трудно описать возникшее состояние. Липкий страх знания, которого мне не нужно, пронзил меня насквозь. Вместе с новым знанием на меня свалилась гигантская усталость, означавшая, видимо, результат предельного напряжения, которое я испытывал во время контакта. Я помню, как стал стремительно засыпать, мысли мои стали вязкими и я почувствовал себя маленьким жучком, который картинно умирает на виду у крупного агрессора, а, на самом деле, просто притворяется мёртвым, чтобы избежать настоящей гибели. Я чувствовал, что Нечто, точно так же, как этот абстрактный агрессор к жучку, теряет ко мне интерес. И я выключился.

Иногда несколько дней подряд я мог спать совершенно спокойно. Но сеансы не прекращались. Один-два раза в неделю я стабильно ощущал пропасть, дистанцию пустоты и наблюдение. Периодичность эта позволила мне частично договориться со своими страхами, взяв у них кредит.

Определённо, я узнавал каждый раз всё больше и больше о самом наблюдении. В частности, я мог всё более точно ощутить истинный размах происходящего, и уже представлял себе, что сам процесс наблюдения, последствия которого я ощущаю позже в разбитом теле на протяжении нескольких часов, для самого Нечто не представляет сложности. Я твердо чувствовал, что Нечто делает это мимоходом. И часто делает это просто из развлечения.

Установившаяся регулярность приносила непередаваемые ощущения знания, у меня довольно быстро появилась зависимость от этого чувства. Я с нетерпением ждал очередного сеанса и, вместе с тем, чувствовал, что фатально, неизбежно, каждым своим шагом обращаю на себя внимание, и из объекта редкого ленивого созерцания я превращаюсь в объект, задействованный в некоей системе высшего порядка, законы и сложность которой я никогда не могу оценить. Я мог лишь пытаться спрашивать, и мне довольно-таки без энтузиазма отвечали на мои примитивные вопросы.

А затем все кончилось. Внезапно. Видимо, я задал самый главный вопрос, сделал необратимый ход. А как, черт возьми, я мог не задавать вопросов?!

Я спросил что-то вроде «Как велико это? Насколько велика бесконечность? Каков масштаб моего неведения?» Едва это было произнесено мной, как я почувствовал, что время замедлилось в разы. Вместо ответа Нечто приобрело резкие, зримые очертания гигантского ребёнка. А я был муравьём на кафеле. Я увидел, как надо мной нависла гигантская рука и заслонила собой все небо, а потом несокрушимая сила надавила мне на грудь. Все потемнело и я умер.

Фатально, но за пределами традиционного понимания оказались совсем другие порядки.

tibetmonk.livejournal.com