из песни слов не выкинуть,я продолжаю...
Чак Паланик:
«Если кто-то спасает тебе жизнь, он будет любить тебя вечно.»
«Если Бог обращает на тебя внимание, потому что ты ведешь себя плохо, то это все же лучше, чем если ему вообще на тебя наплевать. Возможно, потому что Божья ненависть все же лучше Божьего безразличия. Если у тебя есть выбор – стать врагом Бога или стать ничтожеством, — что выберешь ты?»
«Есть бесчисленное множество способов покончить с собой, не умирая до смерти.»
«Датский философ Серен Кьеркегор определяет ужас как знание о том, что ты должен сделать, чтобы доказать, что свободен, даже если твой поступок способен тебя уничтожить.»
«Люди забывают о том, что путь в никуда тоже начинается с первого шага.»
«Каждое поколение хочет быть последним. Каждое поколение ненавидит новое направление в музыке, которую не понимает. Нас бесит и злит, когда наша культура сдаёт позиции, уступая место чему-то другому. Нас бесит и злит, <...> когда мы вдруг понимаем, что наш стиль одежды и наши причёски уже стали ретро.»
«Не важно, как сильно ты любишь кого-то, ты все равно хочешь сделать по-своему.»
«Можно жить, позволяя другим решать всё за нас: кто мы, какие мы. Сумасшедшие или в здравом уме. Сексуально озабоченные или святые. Жертвы или герои. Хорошие или плохие. Можно сказать себе: пусть всё решают другие. Пусть решает история. Пусть наше прошлое определяет будущее. А можно решать самим. Может быть, это наша работа - изобрести что-то получше.»
«Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.»
«Палки и камни могут покалечить, а слова могут и вовсе убить.»
«Истерики действенны лишь тогда, когда их кто-то наблюдает.»
«Все, о чем ты думаешь, приходит в голову миллионам других людей. Все твои действия кем-то повторяются. И никто ни за что не в ответе. Каждый из нас - это совместные усилия.»
«Если ты не рассказываешь окружающим о своих проблемах, значит, не любишь вникать и в их проблемы.»
«Ты спрашиваешь у людей об их жизни только для того, чтобы получить возможность рассказать им о себе.»
«За всю свою жизнь мои родители ни разу не сказали чего-то такого, что хочется вышить шёлком на своей подушке.»
«Что бы ты ни обрел, это всего лишь еще одна вещь, которую суждено потерять в итоге.»
«Ты есть только в глазах других.»
«Твое завтрашнее будущее окажется непохоже на вчерашнее.»
«Некоторые из нас рождаются людьми. Остальные идут к этому всю жизнь.»
«Моложе, чем сегодня вечером, нам уже не стать.»
«Из подтверждения давным-давно известной истины всегда можно извлечь свежую боль.»
«То, что тебе непонятно, ты можешь понимать как угодно.»
«Говоря по правде, где бы ты ни был, ты не там, где надо.»
«Большинство людей, которые звонят мне, уже знают, чего они хотят. Некоторые хотят умереть, но просто ждут моего разрешения. Некоторые хотят умереть и нуждаются в поддержке. В небольшом толчке. У некоторых людей, склонных к самоубийству, почти не осталось чувства юмора. Одно неверное слово, и через неделю от них останется лишь некролог. Большинство звонящих людей я почти не слушаю. Жить им или умереть, я определяю по тону их голоса.»
«Звёзды - это самое лучшее, что есть в жизни. На той стороне, куда мы уходим, когда умираем, звёзд не бывает.»
«Успокойтесь. Дышите глубже. Жизнь прекрасна и удивительна. Просто будьте добры и внимательны к окружающим. Дарите людям любовь.»
«Если приходится выбирать между быть любимым и быть уязвимым, чувствительным и ранимым, тогда оставьте свою любовь при себе.»
«Приходится попотеть, чтобы достичь совершенства, но минутное совершенство оправдывает все усилия.»
«Выстрел в кого бы то ни было в этом доме – моральный эквивалент убийства автомобиля. Или пылесоса. Или куклы Барби. Он сравним с уничтожением информации на компьютерном диске. С преданием книги огню. Наверное, точно так же можно рассматривать любой акт убиения, совершенный в той или иной точке земного шаре. Все мы почти не отличаемся от продуктов, порожденных цивилизацией.»
«Где-то на небесах мы живем в видеосайтах Интернета, а Всевышний заходит то на одну, то на другую страничку.»
«Сначала родители дарят вам собственную жизнь. Но по прошествии времени пытаются навязать свои жизни.»
«Все, чем занимается Бог, так это следит за нами и убивает нас, когда мы смертельно устаем жить. Надо стараться не уставать.»
«Красота - это сила, равно как деньги, равно как заряженный пистолет.»
«Человечность определяется не по тому, как мы общаемся с людьми, а по тому, как ведем себя с животными.»
«Только потеряв все, мы становимся свободными, чтобы сделать все что угодно.»
«Найди ценное в бесполезном. Рассмотри добро в том, что весь мир называет злом.»
«Ложь - не лучший фундамент для строительства нового будущего.»
«Тот, кого любишь ты, и тот, кто любит тебя, никогда не могут быть одним человеком.»
«То, от чего ты бежишь, лишь дольше остается с тобой. Когда борешься с чем-нибудь неприятным, то только укрепляешь это неприятное.»
«Само желание высвободиться из ловушки эту ловушку только укрепляет.»
«У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.»
«Забавно, но когда углубляешься в раздумья даже о самом крупном пожаре, какой когда бы то ни было знавало человечество, понимаешь, что он всего-навсего химическая реакция. Окисление. И сознаешь, что тело Жанны д'Арк просто соединилось однажды с кислородом.»
«Паникерствовать наедине с самим собой — все равно что хохотать, закрывшись в пустой комнате. Так может поступить разве что ненормальный.»
«Если верить в то, что у каждого из нас есть свобода выбора, тогда Бог не в состоянии нами управлять... А если Бог не может нами управлять, значит, все, что ему остается, так это просто наблюдать и переключать каналы, когда становится скучно.»
«Обычно мы спрашиваем у людей о том, как они провели выходные, лишь с единственной целью — получить возможность рассказать о собственном уик-энде.»
«Телеигры придуманы для того, чтобы мы спокойнее относились к случайным и бесполезным остаткам от полученного нами образования.»
«Будущее превратилось из надежды в угрозу. Когда это произошло?»
«Мы запомнимся потомкам не тем, что создали, а тем, что разрушили.»
«Во мне нет ничего первоначального. Я — совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал"
«Людям жутко хочется найти разгадки ко всем тайнам... Особенно любознательны мужчины. Им непременно нужно побывать на каждой горе, везде оставить свой след. Свою отметину. Пописать на каждое дерево. А потом забыть о нем.»
«То, кем ты являешься в тот или иной момент, — всего лишь фрагмент истории.»
«Рождение человека - ошибка, которую он пытается исправить на протяжении всей жизни.»
«Когда мы не знаем кого ненавидеть, в нас появляется ненависть к себе.»
«Независимо от того, насколько сильной кажется тебе твоя любовь к человеку, когда лужа крови, струящейся из его раны, растекается по полу настолько, что едва не касается тебя, ты невольно отстраняешься.»
«Странные мы существа: если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Нам обязательно надо навешать на всё ярлыки, разложить всё по полочкам, всё обьяснить. Даже то, что по природе своей необьяснимо. Даже Господа Бога.»
«...Тут как с убийцами... как ты думаешь, почему их казнят? Потому что стоит лишь раз преступить какую-то черту, и тебе непременно захочется повторить.»
«Бунт для меня - это способ спрятаться. Критика и осуждение создавали иллюзию сопричастности.»
«Не важно, сколько людей умирает, все равно все остается по-прежнему.»
«...если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Если мы не в состоянии что-то понять или обьяснить, мы это отрицаем.»
«Забавно, правда: женщины, которые рядом, - о них ты не думаешь. Зато ты не можешь забыть тех женщин, которых ты потерял или которых ещё не имел.»
«Женщины - более развитые существа. Никакого равенства полов нет и не может быть. Когда мужчины начнут рожать, вот тогда можно будет говорить о равенстве.»
«Да, мужики твердят, что они очень рады, что им не надо рожать, проходить через всю эту боль, истекать кровью... но на самом деле всё проще. Как говорится, кишка тонка. Не дозрели ещё. Мужики просто физически не способны на этот немыслимый подвиг. Физическая сила, способность к абстрактному и логическому мышлению, половой член - все преимущества, которые вроде как есть у мужчин, это лишь видимость. Половым членом даже гвоздя не забьёшь.»
«Лучший способ потратить жизнь зря - делать заметки. Лучший способ, как избежать настоящей жизни, - наблюдать со стороны.»
«Мы - цивилизация мальчиков-шутников. Мы кричим, что на стадо напали волки. А волков нет и в помине. Эти драма-голики. Эти покое-фобы.»
«Единственное, что у нас останется в плане биологического разнообразия, - это кока против пепси.»
«Я говорю о свободе воли. Есть у нас эта свобода или Бог нам диктует по заданному сценарию всё, что мы делаем, говорим и хотим? Мы свободны в своих решениях или средства массовой информации и устоявшаяся культура контролирует наши желания и действия - начиная буквально с рождения?»
«СМИ, наша культура - всё откладывает яйца у меня под кожей. Большой Брат наполняет меня желанием удовлетворять потребности.»
«Не важно, что ждёт меня в будущем - всё равно оно меня разочарует.»
«Мы воюем. Боремся за мир. Сражаемся с голодом. Мы не можем без драки. Мы воюем, воюем, воюем... оружием, словом, деньгами. Но все остается по-прежнему: мир не становится лучше.»
«Внизу кто-то поёт. То есть даже не поёт, а выкрикивает слова песни. Все эти люди, которым необходимо, чтобы у них постоянно орал телевизор. Или радио, или проигрыватель. Все эти люди, которых пугает тишина. Это мои соседи. Звуко-голики. Тишина-фобы.»
«Когда теряешь всякую надежду, наконец обретаешь свободу.»
«Когда воображение атрофируется у всех, никому не захочется переделывать мир.»
«Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в стороне, пока их убивает мир. Просто читать газету. Так чаще всего и бывает.»
«Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут.
Все, что ты создал, будет забыто.
Все, чем ты гордился, будет со временем выброшено на помойку.»
«А я плачу, потому что жизнь моя не имеет смысла и кончится ничем. Даже хуже, чем ничем - полным забвением.»
«Главное - изменить способ людского мышления... Изменить взгляд людей на себя. И на мир. Если это получится, тогда ты сумеешь изменить и их образ жизни. Это - единственное, что ты можешь создать, что останется навсегда.»
«Только нематериальное - идеи, концепции, верования, фантазии - обладает бессмертием. Камень крошится. Дерево гниет. Люди... люди умирают.
Но мысль, сон, легенда - они могут жить вечно.»
«Без доступа к хаосу не может быть истинного порядка.
Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.»
«Мама часто ему говорила, что ей жалко людей. Они так стараются превратить этот мир в безопасное, организованное место. Но никто не понимает, как здесь тоскливо и скучно: когда весь мир упорядочен, разделен на квадратики, когда скорость движения везде ограничена и все делают то, что положено, - когда каждый проверен, зарегистрирован и одобрен. В мире уже не осталось места для настоящего приключения и истинного волнения. Разве что для такого, которое можно купить за деньги. На американских горках. Или в кино. Но это волнение все равно - искусственное. Вы заранее знаете, что динозавр не сожрет детишек. Конец обязательно будет счастливым. В мире уже не осталось места для настоящего бедствия, для настоящего риска - а значит, и для спасения тоже. Для бурных восторгов. Для истинного, неподдельного возбуждения. Радости. Новых открытий. Изобретений.
Законы дают нам относительную безопасность, но они же и обрекают нас скуке.»
«Язык <...> это наш способ дать рациональное объяснение чудесам. Разобрать непостижимое целое на части. Способ освободиться. Забыться. Она говорила, что люди просто не в состоянии выносить истинную красоту мира. Мира непостижимого и не поддающегося никаким объяснениям.»
«Быть недовольной тем, что создали другие, и создать что-то самому - это две разные вещи... Бунт - это не переустройство. Осмеяние - это не переделка...»
«Дай человеку почувствовать себя богом, и он ради тебя сиганет через горящий обруч.»
«Людям необходимо, чтобы рядом был кто-то, кому можно послать чек на Рождество. Поэтому оставайся бедным. <... >
Ты - доказательство их силы и мужества. Ты - доказательство, что они герои. Живое свидетельство их успеха.»
«Притворяясь слабым, ты получаешь власть над людьми. По сравнению с тобой они себя чувствуют сильными. Давая людям спасти себя, ты тем самым спасаешь их.»
«Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то.»
«Ты обречен быть собой.
Этот факт, оставляет нам свободу рисовать что угодно, ведь изображаем-то мы только себя.
Почерк. Походка. Выбранный тобой фарфоровый сервиз. Все выдает. Все твои дела выдают твою руку.
Всё — автопортрет.»
«Любой стресс в достаточном количестве... плохой или хороший, любовь или боль, может сломить наш здравый смысл и подарить нам мысли и способности, которые не получить другим путем.»
««Мона Лиза» Леонардо — всего лишь тысяча тысяч мазков краски. «Давид» Микеланджело — лишь миллион ударов молотом. Каждый из нас — миллион кусочков, правильно собранных в целое, не более того.»
«Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость.
Счастье не оставляет памятных шрамов. Покой учит нас так малому.»
«А может быть, каждый из нас видит только собственную тень.
Карл Юнг называл это эффектом тени. Он сказал, что мы не способны рассмотреть окружающих. Вместо этого мы видим аспекты собственной личности, отброшенные на них. Тени. Проекции. Наши ассоциации.»
«То, чему не учат на худфаке. Что ты всегда в ловушке.
Что голова твоя — пещера, а глаза — ее вход. Что ты живешь внутри своей головы, и видишь только то, что хочешь. Что ты просто наблюдаешь тени и выдумываешь им собственный смысл.»
«На худфаке не учат тому, что никогда и ни за что нельзя рассказывать людям, что ты хотела стать художницей. Просто чтоб ты знала: всю оставшуюся жизнь окружающие будут изводить тебя рассказами про то, как ты в молодости любила рисовать. Любила писать картины.»
«Парадокс бытия профессиональным художником. То, как мы тратим всю жизнь, пытаясь хорошо самовыразиться, но сказать нам нечего. Мы хотим, чтобы элемент творчества строился по системе причины и следствия. Хотим результатов. Создать покупаемый товар. Нам нужно, чтобы старание и дисциплина уравнялись с признанием и воздаянием. Мы садимся за тренажер нашего худфака, за дипломный проект на специалиста изящных искусств, и практикуемся, практикуемся, практикуемся. И, со всеми нашими великолепными навыками, — документировать нам нечего. ...ничто нас так не бесит, как какой-нибудь дерганый наркоман, ленивый бездельник или поганый извращенец, который вдруг создает шедевр. Будто невзначай.»
«Наверное, нужно пострадать по-настоящему, прежде чем рискнешь заняться любимым делом.»
«Одни и те же чудеса можно повторять снова и снова, главное чтоб про них уже успели забыть.»
«То, что мы называем хаосом - это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями - это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем бредом. То, что мы не можем прочесть, мы называем тарабарщиной. Нет никакой свободы воли. Нет никаких переменных. «Есть только неизбежность, ... Есть только одно будущее. У тебя нет выбора». Плохие новости: у нас нет никакой власти. Хорошие новости: ты не можешь совершить ни одной ошибки.»
«Не важно, делаешь ли ты что-то. Если никто не замечает, твоя жизнь равна одному большому нулю. Ноль. Ничто.»
«Реальность говорит, что ты живешь до тех пор, пока не умрешь, ... На самом деле, реальность никому не нужна.»
«И если у тебя никогда не было секса, ... у тебя никогда не было ощущения власти. Ты никогда не получал права голоса и не становился личностью. Секс - это действие, которое отделяет нас от наших родителей. Детей от взрослых. Секс - это первый мятеж подростков.»
«Люди не хотят, чтобы их жизни исправляли. Никто не хочет решения своих проблем. Своих драм. Своих тревог. Не хотят начинать жизнь заново. Не хотят упорядочивать жизнь. Ведь что они получат взамен? Всего лишь огромную пугающую неизвестность.»
«Люди используют штуки, называемые телефонами, потому что они ненавидят быть вместе, но очень боятся оставаться одни.»
«... если заглянуть в будущее, ты в любом случае будешь разочарован. Как мало ты сделал по сравнению с тем, чего ждал от жизни.»
«Чтобы успокоить эту девушку, чтобы заставить ее слушать, я рассказываю ей историю о моей рыбке. Это рыбка номер шестьсот сорок один за всю мою жизнь. Родители купили мне первую рыбку, чтобы научить меня любить и заботиться о каком-то другом живом и дышащем создании Господа. Шестьсот сорок рыбок спустя я знаю лишь одно: все, что ты любишь, умрет. Когда ты в первый раз встречаешь кого-то особенного, ты можешь быть уверен, что однажды он умрет и окажется в земле.»
«Заплакать очень просто — достаточно осознать, что все, кого ты любишь, забудут тебя или умрут. На достаточно длинном временном отрезке вероятность выживания любого человека падает к нулю.»
«- Мы - внебрачные дети истории, взращённые телевидением с верой в то, что однажды мы станем миллионерами, кинозвёздами или рок-звёздами, но мы не станем. И мы только что это поняли, - сказал Тайлер. - Так что не еби нам мозги.»
«- У вас есть класс молодых мужчин и женщин, и они хотят посвятить свою жизнь чему-то. Реклама заставила этих людей купить машины и одежду, которая им не нужна. Поколения работали на работах, которые они ненавидели, чтобы иметь возможность купить то, что им на самом деле не нужно.»
«Чудесное волшебство смерти, одна секунда — ты ходишь и говоришь, и в следующую секунду ты — предмет.»
«Если бы ты мог быть злейшим врагом Бога или ничем, что бы ты выбрал?»
«Если это может быть последний раз, когда они видят тебя, то они на самом деле видят тебя. Всё остальное об их бухгалтерских отчётах, песнях по радио и укладке волос остаётся за окном.
Они уделяют тебе всё своё внимание.
Люди слушают, а не просто ждут своей очереди заговорить.
И когда они говорят, они не рассказывают тебе историй. Когда вы вдвоём разговариваете, вы строите что-то, и после этого вы немного другие, чем были до того.»
«Когда я прихожу на пляж, то всегда сажусь, подкладывая правую ногу под себя. Австралия и Новая Зеландия, или я
зарываю её в песок. Я боюсь, что люди увидят мою ногу и я начну умирать у них в головах. Рак, которого у меня нет, теперь повсюду.»
«Тайлер создал тень гигантской руки. Правда сейчас все пальцы были по-вампирски длинны, а большой был слишком короток, но он сказал, что ровно в пол пятого его рука была идеальна. Тень гигантской руки была идеальна всего одну минуту, и одну идеальную минуту Тайлер сидел в этой ладони совершенства, созданной им самим.
...
- Одной минуты достаточно, - сказал Тайлер, - человеку приходится тяжело работать ради этого, но минута совершенства стоит усилий. Эта минута была всем, чего можно ждать от совершенства.»
«Возвращаясь домой после групп поддержки, я чувствовал себя более живым, чем когда бы то ни было ранее в своей жизни. У меня не было ни рака, ни кровяных паразитов; я был маленьким тёплым центром, вокруг которого вращалась жизнь на этой Земле.
И я спал. Дети не спят так сладко.
Каждый вечер я умирал и каждое утро я рождался.
Воскрешённый.»
«Это правильный плач: в непроницаемой тьме, запертый внутри кого-то другого, когда начинаешь понимать, что всё, что ты когда-либо сможешь создать, превратится в мусор.
Всё, чем ты когда-либо гордился, будет выброшено прочь.»
Евгений Ничипурук:
«Хотелось выжать из этого мгновения все самое лучшее. Каждую каплю счастья выдавить и положить в сердце. Оно заканчивалось. Оно могло закончиться совсем. Так больно… Когда счастья больше нет.»
«У любви много лиц. Любовь иногда улыбается, иногда смеется, иногда плачет, а иногда она, как разъяренная дикая кошка, гримасничает, шипит и через мгновение бросается тебе в лицо, чтобы выцарапать глаза. Бойся любви…»
«Если на душе плохо, надо писать письма… Писать письма тому, кто их никогда не сможет прочесть. Выносишь всю свою боль и страдания на бумагу, и сразу становится легче. Так ты выпускаешь своих демонов на прогулку. Кто знает, может, им понравится гулять, и они больше никогда не вернутся…»
«Больно… Больно бывает не тогда, когда ударят по голове вазой, а когда насрут в самое сердце! Вот это боль! Дрожать хочется. Бежать и плакать. О стенки биться. Что сделать для того, чтобы отмыть сердце?!»
«Мне намного лучше, потому что теперь не только мне одному БОЛЬНО!»
«Когда небо обросло, наконец, решетками, мир стал привычен, ограничен и предсказуем.»
Фридрих Ницше:
«К созидающим, к пожинающим, к торжествующим хочу я присоединиться: радугу хочу я показать им и все ступени сверхчеловека. Одиноким буду я петь свою песню и тем, кто одиночествует вдвоем; и у кого есть еще уши, чтобы слышать неслыханное, тому хочу я обременить его сердце счастьем своим. Я стремлюсь к своей цели, я иду своей дорогой; через медлительных и нерадивых перепрыгну я. Пусть будет моя поступь их гибелью!»
«Величайшие события и мысли — а величайшие мысли суть величайшие события — постигаются позже всего: поколения современников таких событий не переживают их — жизнь их протекает в стороне. Здесь происходит то же, что и в царстве звезд. Свет самых далеких звезд позже всего доходит до людей, а пока он еще не дошел, человек отрицает, что там есть звезды. «Сколько веков нужно гению, чтобы его поняли?» — это тоже масштаб, это тоже может служить критерием ранга и соответствующим церемониалом — для гения и звезды.»
«...выяснилось, чем была до сих пор всякая великая философия: как раз самоисповедью ее творца, чем-то вроде memoires, написанных им помимо воли и незаметно для самого себя...»
«Как могло бы нечто возникнуть из своей противоположности? Например, истина из заблуждения? Или воля к истине из воли к обману? Или бескорыстный поступок из своекорыстия? Или чистое, солнцеподобное созерцание мудреца из ненасытного желания? Такого рода возникновение невозможно; кто мечтает о нем, тот глупец, даже хуже; вещи высшей ценности должны иметь другое, собственное происхождение.»
«Предположив, что истина есть женщина, - как? разве мы не вправе подозревать, что все философы, поскольку они были догматиками, плохо понимали женщин? что ужасающая серьезность, неуклюжая назойливость, с которой они до сих пор относились к истине, были непригодным и непристойным средством для того, чтобы расположить к себе именно женщину. Да она и не поддалась соблазну - и всякого рода догматика стоит нынче с унылым и печальным видом. Если только она вообще еще стоит! Ибо есть насмешники, утверждающие, что она пала.»
Семён Надсон:
«Нет на свете мук сильнее муки слов.»
Владимир Набоков:
«Одиночество, как положение, исправлению доступно, но как состояние, это - болезнь неизлечимая.»
Харуки Мураками:
«Если есть выход, то есть и вход. Так устроено почти все. Ящик для писем, пылесос, зоопарк, чайник... Но, конечно, существуют вещи, устроенные иначе. Например, мышеловка.»
«... беспричинного зла в мире - целые горы. Мне не понять, тебе не понять - а оно существует, и все тут. Можно сказать, мы среди этого живем.»
«Эта плесень вобрала в себя запахи тела несметного числа людей, которых когда-либо сюда заносило. Десятки лет их дыхание и капельки пота оседали на стенах — и образовали эту угрюмую плесень… Ну и местечко…Комната, в которой, не гнушаясь никакими средствами, подавляют самолюбие, чувства, гордость и убеждения людей. Не оставляя заметных глазу увечий, людям здесь выворачивают души, заманивают их в бюрократические лабиринты позапутанней любого муравейника и эксплуатируют до последнего предела все их страхи и слабости. Людей изолируют от солнечного света и пичкают мусорной пищей. И заставляют потеть. Вот так рождается плесень…»
«Но тишина поглощала все. Какие бы звуки ни рождались — она сглатывала их подчистую. Словно тысячи невидимых молчунов, вооружившись бесшумными пылесосами, собирали по всей округе звуки, как грязь или пыль.»
«Пока звучит музыка — продолжай танцевать… Танцуй и не останавливайся. Зачем танцуешь — не рассуждай. Какой в этом смысл — не задумывайся. Смысла все равно нет и не было никогда. Задумаешься — остановятся ноги. А если хоть раз остановятся ноги — мы уже ничем не сможем тебе помочь. Все твои контакты с миром оборвутся… Даже если все вокруг кажется дурацким и бессмысленным — не обращай внимания. За ритмом следи — и продолжай танцевать… Обязательно нужно танцевать. Мало того: танцевать очень здорово и никак иначе. Так, чтобы все на тебя смотрели… Пока играет музыка — танцуй.»
Томас Мор:
«Вероятно, кто-то где-то когда-то сказал, что если человека каждый день пичкать классической музыкой, то он помаленьку к ней привыкнет и в дальнейшем уже жить без нее не сможет, и это будет хорошо. И началось. Мы жаждали джаза, мы сходили по джазу с ума — нас душили симфониями. Мы обожали душещипательные романсы и блатные песни — на нас рушили скрипичные концерты. Мы рвались слушать бардов и менестрелей — нас травили ораториями. Если бы все эти титанические усилия по внедрению музыкальной культуры в наше сознание имели кпд ну хотя бы как у тепловой машины Дени Папена, я жил бы сейчас в окружении знатоков и почитателей музыкальной классики и сам, безусловно, был бы таким знатоком и почитателем.»
«Они рассуждают так: если с болезнью связано страдание, которое является таким же непримиримым врагом удовольствия, как болезнь — здоровья, то почему удовольствию, в свою очередь, не заключаться в безмятежном здоровье?»
«Философы видят, что, высыпав на улицы, народ попал под проливной дождь, и не могут уговорить его укрыться от дождя — зайти под крышу; и вот, зная, что если они выйдут на улицу, то ничего не добьются, кроме того, что промокнут сами, они остаются в доме, довольствуясь тем, что если не могут вылечить чужую глупость, то, по крайней мере, находятся в безопасности.»
Мишель Монтень:
«Правда – настолько великая вещь, что мы не должны пренебрегать ничем, что ведет к ней.»
«Спрятаться в яме под плотной крышкой гроба, чтобы избежать ударов судьбы, - таков удел трусости, а не добродетели...»
«Никто не умирает прежде своего часа. То время, что останется после вас, не более ваше, чем то, что протекло до вашего рождения... Мера жизни не в её длительности, а в том, как вы использовали её...»
«...Лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться на наше положение, это возможность сбежать.»
Маргарет Митчелл:
«... нервный, застенчивый и добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины не придумаешь.»
«Смерть, налоги, роды. Ни то, ни другое, ни третье никогда не бывает вовремя.»
«Быть непохожей на других... это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!»
«Тяготы либо обтесывают людей, либо ломают.»
«Люди могут простить почти всё – не прощают лишь тем, кто не интересуется чужими делами.»
«Жизнь не обязана давать нам то, чего мы ждём. Надо брать то, что она даёт, и быть благодарным уже за то, что это так, а не хуже.»
«Если вы ничего плохого не делаете, то лишь потому, что вам не представилось возможности.»
Юкио Мисима:
«Утопия заката — очарование от сжатой до предела страсти.»
«Убийство в том месте, где собралось нечто настолько грязное, выглядит как стремление к новой красоте, - или, иначе говоря, как свидетельство уже заложенной в этом красоты.»
Сергей Минаев:
«Больше всего мы ненавидим то, к чему тянемся, что мы так тщательно копируем, чему завидуем и чем хотим обладать.»
Генри Миллер:
«Или трахай, или тебя трахнут, и каждый - сам за себя.»
Габриэль Гарсиа Маркес:
«Горько умереть, если смерть эта будет не от любви.»
«Человек знает, когда начинает стареть, ибо именно тогда он начинает походить на своего отца.»
«Легко добытое счастье не может длиться долго.»
«Время в старости - не горизонтальный поток, а бездонный колодец, в который утекает память.»
«Кто ждет долго, может подождать еще немного.»
«Тихие сумасшедшие приближают будущее.»
«Слава — это толстая сеньора, которая не спит с тобой, но когда просыпаешься, она стоит у постели и смотрит.»
«Никто на свете не может cравниться с поэтами в здравомыслии, как не сравнятся с ними в упорстве самые упорные каменотесы, а в практичности и коварстве - самые ловкие управляющие.»
«Людям, которых любят, следовало бы умирать вместе со всеми их вещами.»
«Знание и мудрость приходят к нам тогда, когда они уже не нужны.»
«Они только что отпраздновали свою золотую свадьбу и уже не умели жить друг без друга ни минуты и ни минуты не думать друг о друге; это неумение становилось тем больше, чем больше наваливалась на них старость. Ни тот, ни другой не могли бы сказать, основывались ли эта взаимная помощь и прислуживание на любви или на жизненном удобстве, но ни тот, ни другой не задавали себе столь откровенного вопроса, поскольку оба предпочитали не знать ответа.»
«Надо прислушаться к голосу ребенка, которым ты был когда-то и который существует еще где-то внутри тебя. Если мы прислушаемся к ребенку внутри нас, глаза наши вновь обретут блеск. Если мы не утеряем связи с этим ребенком, не порвется и наша связь с жизнью.»
«Но, еще не дойдя до последнего стиха, понял, что ему уже не выйти из этой комнаты, ибо, согласно пророчеству пергаментов, прозрачный (или призрачный) город будет сметен с лица земли ураганом и стерт из памяти людей в то самое мгновение, когда Аурелиано Бабилонья кончит расшифровывать пергаменты, и что все в них записанное никогда и ни за что больше не повторится, ибо тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды.»
Джон Макдональд:
«Слова — лишь условный код, они все затуманивают, ибо для любых двух людей любое слово имеет разное значение.»
Клайв Стейплз Льюис:
«Пилат был милосерден до тех пор, пока это не стало рискованным.»
«Люди гневаются не от простой неудачи, а от неудачи, воспринятой как несправедливость.»
«Каждая маленькая группа людей, связанная общим интересом, который другие отвергают или игнорируют, постепенно вскармливает тепличное благодушие, конечно - друг к другу. По отношению же ко всем прочим у них развивается гордость или даже ненависть, проявляемые без всякого стыда, ибо они санкционированы «делом» и освобождают от личной ответственности.»
«В следующем письме пришли мне тщательный и полный отчет о реакциях пациента, чтобы мы могли обдумать, что лучше: сделать из него крайнего пацифиста или пламенного патриота.»
Сергей Лукьяненко:
«Резко осуждая чужие недостатки, мы становимся сами к ним склонны, в то время как наивное удивление помогает сторониться порока.»
Тит Кар Лукреций:
«Ничто не возникает из ничего.»
Марк Леви:
«Одиночество порождает нетерпеливость, нетерпеливость убивает детство.»
«Есть люди, которые видят вещи такими, какие они есть, и задаются вопросом «почему?». А я вот вижу их такими, какими они могли бы быть, и говорю себе: «Почему бы и нет?»»
«Нужно любить ту жизнь, которую придётся вести с другим, разделять его желания, стремления, иметь общие цели, общие мечты.»
«Люди свободны, и привязанность - это глупость, это жажда боли.»
«Любить - не значит отказываться от своей свободы, это значит придавать ей смысл.»
«Любовь либо приходит сразу, либо никогда.»
Льюис Кэррол:
«Тогда все равно, куда и идти, - заметил Кот. .... Только бы попасть куда-нибудь, - пояснила Алиса - Куда-нибудь ты обязательно попадешь, - сказал Кот. - Нужно только достаточно долго идти.»
«Никогда не думай, что ты иная, чем могла бы быть, иначе, чем будучи иной в тех случаях, когда иначе нельзя не быть.»
Милан Кундера:
«Женщины на афишах или в журналах мод, на которых сейчас все стремятся походить, непривлекательны, поскольку они не настоящие, а лишь сумма абстрактных предписаний. Они рождены кибернетической машиной, а не человеческой плотью.»
«Не становится ли событие тем значительнее и исключительнее, чем большее число случайностей приводит к нему? Лишь случайность может предстать перед нами, как послание. Все, что происходит по необходимости, что ожидаемо, что повторяется каждый день, то немо. Лишь случайность о чем-то говорит нам. Мы стремимся прочесть ее, как читают цыганки по узорам, начертанным кофейной гущей на дне чашки.»
«Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось, мы бы были прикованы к вечности, как Иисус Христос к кресту. Вообразить такое – ужасно. В мире вечного возвращения на всяком поступке лежит тяжесть невыносимой ответственности. Это причина, по которой Ницше назвал идею вечного возвращения самым тяжким бременем (das schwerste Gewicht). А коли вечное возвращение есть самое тяжкое бремя, то на его фоне наши жизни могут предстать перед нами во всей своей восхитительной легкости. Но действительно ли тяжесть ужасна, а легкость восхитительна? Самое тяжкое бремя сокрушает нас, мы гнемся под ним, оно придавливает нас к земле. Но в любовной лирике всех времен и народов женщина мечтает быть придавленной тяжестью мужского тела. Стало быть, самое тяжкое бремя суть одновременно и образ самого сочного наполнения жизни. Чем тяжелее бремя, тем наша жизнь ближе к земле, тем она реальнее и правдивее. И напротив, абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны и бессмысленны. Так что же предпочтительнее: тяжесть или легкость?»
Павел Крусанов:
«Что не можешь довести до ума, доводи до абсурда.»
«Бывают книги, с которыми не разобраться — то ли ты их читаешь, то ли они тебя. Бывают книги, которые просеивают, перебирают тебя, как горсть пшена, и отщёлкивают закравшиеся камешки, чтобы они, когда ты станешь кашей на Суде, не скрипели на зубах Бога.»
«Вдруг ему открылось, что время от времени приключающиеся перебои с электричеством и отоплением в Приморье — часть государственной программы по улучшению демографической картины в регионе, который полегоньку давят китайцы. Холодно, телевизор мёртвый, делать нечего — делайте детей.»
«О манерах и склонностях человека следует судить по наблюдениям, сделанным не в те моменты, когда человек находится на публике, а в те, когда он думает, что полностью сокрыт от посторонних глаз. Хотя наличие подобных наблюдений, в свою очередь, свидетельствует о манерах и склонностях наблюдателя — шпионство никогда в чести как будто не было.»
«Рай — это когда ты не знаешь, тепло тебе или холодно, одет ты или наг, сыт или в брюхе волки воют. Рай — это когда у тебя нет того, что чувствует, когда тебе безо всего хорошо и ничего не нужно. Даже не так: рай — это когда ты знать не знаешь, что такое хорошо, потому что не с чем сравнивать.»
«Является ли актом созидания строительство машины разрушения?»
«Кто видел смерть в лицо, тот знает — смерть слепа.»
«Безалкогольное пиво - это первый шаг мужчины к резиновой женщине.»
«Жизнь длиннее любви, но короче смысла.»
«Мир многолик и текуч, а Бог един и неизменен. Но если Бог таков, то Он не может иметь касательства ко времени, потому что присутствие во времени для единого и неизменного означает изменение — Он становится старше самого себя, а следовательно, становится иным — не единым. Если это так, то Бог ни одним из трёх известных способов не причастен времени: ни прошлому «было», ни будущему «будет», ни настоящему «есть». Стало быть, утверждение «Бог есть» ложно.»
«Свободная воля подчинена закону морали и закону прекрасного, и наше стремление к свободе существует, между прочим, и для того, чтобы препятствовать нам подчиняться другим законам, помимо именно этих. Да и относительно разума, ты знаешь, тоже... С ума сойти, что ты творишь... Разум — далеко не высшая в нас способность. Как заметил Гоголь, должность ума не более чем полицейская: разум может только привести в порядок и определить по местам всё то, что уже в нас есть. Он сам не стронется с места и не двинется вперёд, пока не двинутся в нас все другие способности, от которых ум умнеет...»
«Ведь социальная эволюция, вопреки расхожему мнению, есть всё же деградация, постепенное удаление из жизни экзистенциалов, закономерное нисхождение человеческого бытия всё к более тяжким оковам в силу его, человека, постепенного удаления от адамического состояния близости к Творцу. Сперва индивиду предлагается отвергнуть пороки, которые, как ни крути, представляют собой свидетельства суверенности, потом требуется приобрести определённое число довольно обременительных добродетелей — и всё во имя благосостояния, безопасности и хозяйственного совершенства муравейника. Вся человеческая мудрость, мораль и законы — не более чем горькие плоды необходимости, подсиропленные услужливым воображением. Они не имеют другой цели, как только пристроить к делу человеческий эгоизм и обратить на общую пользу естественно вредную деятельность каждой особи.»
«Люди тоже в своём гнетущем большинстве повинуются/поддаются только необходимости, насущным нуждам, тяге к наслаждению или страху перед страданием, и то, что принято называть человеческим разумом, возможно, имеет такую же историю и такую же миссию, как и то, что снисходительно зовут инстинктом у животных. Люди совершают поступки и думают, что им известны подоплёки/основания этих поступков. (Подумать только, едва ли не всякий человек согласен умереть за потомство как какой-нибудь распоследний термит. При этом человек обманывает себя тем, что оно, потомство, заслуживает подобной жертвы, ибо будет прекраснее и счастливее, ибо совершит нечто, что сейчас никак невозможно совершить. Какой самозабвенный вздор.) Люди подвергаются какому-либо внешнему воздействию и льстят себя надеждой, что постигают его источник/мотив лучше, чем это делают пчёлы в отношении пасечника. Но ведь под каблуком у этой уверенности нет ничего непоколебимого — человеческие прозрения ничтожны и редки в сравнении с пропастью тех уловок, какие совершаются для человека в неизвестности, в том мраке, среди которого люди, возможно, слепы той же слепотой, какая предполагается, скажем, в отношении муравьишек...»
«Все мы ангелы... а чуть копнёшь — лопату мыть надо.»
«Начни ты записывать — ненароком станешь писателем, а писателя, в отличие от прочих смертных, черви едят дважды — сначала могильные, а потом библиотечные.»
«Нам тягостно быть поводырями собственного воображения, мы охотно перепоручаем эту роль другим — даже в такой малости, как повод к выпивке, — объяснил успех Тараканов. — Мы рады дать отдых своей фантазии и подпасть под обаяние чужой речи. Когда мы задумываемся над чем-нибудь сами, у нас появляются ложные мысли.»
«Он был генералом армии равнодушных.»
«Человек всегда хочет сказать немножко не то, что говорит, и не потому, что специально, а потому, что иначе — никак.»
«Природа не может позволить муравью осознать свой шесток, ведь следом за осознанием положения, как правило, следует бунт.»
«Если обстоятельства вынуждали его к отмене собственных решений, он без колебаний отменял обстоятельства.»
«Сегодня ночью мне приснился смысл жизни, а утром я не смог вспомнить, в чем он состоит.»
«Когда захочешь рассмешить Бога, поведай ему о своих планах.»
Дуглас Коупленд:
«Мое отношение к мясу замешано на неприязни к собственному телу: мы — узники плоти. Мне всегда казалось, что обычные, нормальные люди рады своим телам, в то время как одинокие жаждут поскорее покинуть бренные тюрьмы. Одинокие вообще желают позабыть о том, что они сделаны из плоти и крови. Наверное, нам легче поверить в переселение душ — просто не хочется проживать отпущенное в твердом убеждении, что лучше этих мясных темниц не видать. Одинокие стремятся к смерти, но и с жизнью распрощаться не спешат — как же иначе узнать, что там еще уготовано судьбой, кому в следующем году вручат «Оскар»? А правильнее сказать, одиноким, как и остальным людям, хочется встретить того единственного, с которым перестанешь волноваться из-за заточения в мясокостное вместилище души. О Боже, я начала говорить, как тюремный надзиратель.»
«Одиночество — это и мое проклятие, и проклятие всего нашего вида, это револьвер, из которого палят по ногам, заставляя нас приплясывать на всеобщем обозрении, пока мы сгораем от стыда перед посторонними людьми. Откуда оно берется, одиночество? Осмелюсь допустить крамольную мысль: тут в немалой степени замешано происхождение (это как рулетка: чистый риск и никаких гарантий). И чем только не подкузьмит Господь: отец-алкоголик, мать-психичка; единственный ребенок в семье; второй ребенок; первенец; мать постоянно всех пилит; отец мошенничает на поле для гольфа. Вот, скажем, как с вами обошлась природа? Как вас выкормили и взрастили? Вы сидите и читаете эти строки. Думаете, случайное совпадение? Может, с вами злодейка фата-моргана обошлась по справедливости? Или стыдно на эту тему вообще задумываться — не дай Бог, кто заметит ненароком и разгадает вашу проклятущую тайну? А может, вы и не представляете толком, что же оно такое, одиночество — сейчас у всех так. Мы делаем своих чад калеками на всю жизнь, умалчивая об одиночестве в его оттенках, полутонах и подоплеках. А вот когда бахнет по башке (обычно после того, как мы вылетаем из родного гнездышка), мы и понять не можем, что стряслось. Глазеем по сторонам, как ошарашенные. На болезнь валим, шизоидные и биполярные расстройства себе выдумываем, грешим на дурной характер и недостаток хрома в рационе. Годам к тридцати до нас, наконец, доходит, почему юность была безрадостна и почему, пока мы с гордым экстерьером изображаем уверенность бронзовых пилотов героической эскадры, в черепной коробке незаметно для окружающих закипают и плавятся мозги. От одиночества.»
«В голове крутились мысли о смерти. Мало того, что я умру скорее раньше, чем позже; я еще умру в полном одиночестве. Потом я вспомнил про родителей: они ведь тоже умрут одинокими. Такая же перспектива вырисовывалась у большинства моих знакомых. Это что, какой-то вселенский закон? Или, сам того не подозревая, я привлекаю к себе отчаявшиеся души? Везет ведь животным, думал я, глядя на спящий скот. Везет космическим пришельцам. Всем везет, кроме человека: им не приходится страдать от мысли, насколько мерзок и не везуч их род.»
«для того, чтобы быть счастливым — чтобы подходить к будущему с правильным, позитивным настроем, — нельзя зацикливаться на мысли, что жизнь не так хороша, как была когда то. Жизнь сейчас по определению должна быть лучше, чем когда либо в прошлом, и в будущем она неизбежно будет все лучше и лучше.»
«момент, когда ты острее всего чувствуешь свое одиночество, это тот момент, когда нужнее всего побыть одному.»
«Интересно бы выяснить, готовы ли те, кто обвиняет тебя в скрытности, сами выворачивать себя наизнанку.»
«Словом «демократия» почему то начинают жонглировать тогда, когда замышляют поприжать права личности.»
«Вот увидишь, молодой человек, годам к тридцати у тебя начнет пропадать охота знакомиться с новыми людьми. Попомни мои слова. От одной мысли попробовать открыть новую страницу биографии с новым человеком ты почувствуешь такую смертельную усталость, что тебе захочется одного — чтобы тебя оставили в покое. Просто лень уже будет придумывать себе новые воспоминания. И ты предпочтешь держаться тех, кто тебе, в сущности, не нравится, только потому, что их ты уже знаешь: сюрпризов можно не бояться.»
«Нашим наставникам следовало сказать нам: «Когда вы станете взрослыми, вам придется на себе испытать ужасное, страшное чувство. Имя ему одиночество — и если сейчас вам кажется, что вы уже понимаете, о чем речь, это не так. Вот вам перечень симптомов, и пусть никто не заблуждается: одиночеству подвержены все без исключения жители нашей планеты. Только хорошо запомните одну вещь — одиночество проходит. Вы преодолеете его и благодаря ему станете лучше».»
«c возрастом становится все труднее ощущать себя счастливым на все сто — чем дальше, тем больше ты ждешь всяких срывов и подвохов; ты становишься суеверным, боишься искушать судьбу, боишься навлечь на себя беду, если в один прекрасный день вдруг почувствуешь, что тебе как-то уж слишком хорошо.»
«Представьте себе, что вы усаживаетесь в кресло перед экраном и вам показывают жутко кровавый фильм про то, как вам делают операцию, которая спасла вам жизнь. Без которой вы были бы не вы. Но вы этого не помните. Или все-таки помните? Понимаем ли мы, какие события делают из нас то, что мы есть? Дано ли нам понять, в силу каких побудительных причин мы делаем то, что делаем?»
«...лично я не против, если культура общества потребления вдруг возьмет и — фьюить! — сгинет в одночасье, ведь все мы окажемся в одной лодке, ну и будем жить, ничего страшного, за курами ходить, феодалов чтить и все такое прочее. Но знаешь, что было бы абсолютно невыносимо, ужаснее всего на свете?
— Что?
— Если бы мы все копошились тут на земле в грязных обносках, разводя свиней в заброшенных кафешках «Баскин-Роббинс», и я вдруг взглянул бы на небо и увидел самолет — пусть там был бы всего только один-единственный человек — вот тут я бы точно свихнулся! Или все откатываются назад в дремучее средневековье — или никто!»
Владимир Короленко:
«Человек создан для счастья, как птица для полёта.»
Григорий Климов:
«Каждое положительное качество в превосходной степени превращается в отрицательное. Посмотри сам: так храбрость становится безрассудством, щедрость - мотовством, любовь - ревностью. Так ум переходит в безумие. Так и слепая доброта иногда превращается в покровительство злу. И эту штуку довольно трудно понять.»
Стивен Кинг:
«Ребенок, родившийся слепым, не подозревает что он слепой, пока кто-нибудь не скажет ему об этом. Даже тогда он будет иметь смутное представление о слепоте; только зрячие знают, что это такое.»
«Мы все заслужили смерть, без исключения, я это знаю. Но иногда, Боже, Зеленая миля бывает слишком длинной.»
Джон Кехо:
«Образ мышления перерастает в привычку, поэтому вы должны следить, чтобы положительные мысли и эмоции всегда преобладали над отрицательными... Приучайтесь думать об успехе, счастье, здоровье, благополучии и изгонять из своих мыслей беспокойство и страх. Пусть ваше сознание будет занято ожиданием лучшего, при этом следите за тем, что вы хотите получить от жизни.»
«Успех влечет за собой новый успех. Научитесь поощрять себя за настоящие и прошлые победы, пусть даже самые незначительные. Ищите моменты, которые позволяют вам чувствовать себя сильным, удачливым и гордиться собой. Радуйтесь даже самой малости и используйте её, чтобы почувствовать успех сейчас. Это поможет вам добиться его в будущем... Ваши положительные качества не менее реальны, чем отрицательные, поэтому гордитесь ими... Выделите 10 минут прямо сейчас и выпишите на лист все свои сильные качества, касающиеся всех аспектов вашей жизни в прошлом и настоящем... Именно в этом состоит цель этого упражнения - заставить вас осознать, что вы вправе гордиться собой. Эти положительные чувства вызывают ощущение успеха, которое послужит основой ваших будущих удач. Подобный прием можно использовать для достижения любой цели. Составьте список, содержащий не менее 10 пунктов, признаваемых вами своими заслугами, которые на ваш взгляд помогут в достижении поставленной цели... Признавайте, признавайте, еще раз признавайте свои достоинства. СОЗНАНИЕ ТВОРИТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ, А ВЫ ТВОРИТЕ СВОЕ СОЗНАНИЕ.»
Джек Керуак:
«У него было больше книг, чем я видел за всю свою жизнь: целых две библиотеки, две комнаты, загруженные книгами до самого потолка по всем четырем стенам, - да еще и такими книгам, как «Чьи-то там апокрифы» в десяти томах. Он ставил нам оперы Верди и изображал их в лицах - в одной пижаме, совершенно разорванной на спине.
Ему было плевать на все абсолютно. Он великий ученый: шатаясь, он шляется по набережной Нью-Йорка с нотными манускриптами семнадцатого века подмышкой и орет.
Он ползает по улицам, как большой паук. Его возбуждение вылетало у него из глаз клинками дьявольского света. Он выгибал шею в спазмах экстаза. Он шепелявил, корчился, хлопался оземь, стонал и выл, он падал на спину в отчаяньи. Он едва мог выдавить из себя хоть слово - так возбуждала его жизнь. Дин стоял с ним рядом, склонив голову, и лишь изредка повторял:
- Да... да... да... - Потом отвел меня в угол. - Этот Ролло Греб - замечательнейший, чудеснейший из них всех. Вот что я и пытался тебе сказать: вот каким я хочу быть. Я хочу быть как он. Он никогда не зависает, он идет во все стороны, он все из себя выпускает, он познал время, ему больше нечего делать, кроме как качаться взад и вперёд. Чувак, он - конец всему! Видишь - если станешь как он, то, наконец, поймешь это.
- Что поймешь?
- ЭТО! ЭТО! Я расскажу тебе - сейчас нет времени, у нас сейчас нет времени. - Дин рванулся обратно, посмотреть на Ролло Греба еще.»
«...больше всего хлопот, когда едешь стопом, доставляет необходимость разговаривать с бессчетными людьми, как бы убеждая их, что они не ошиблись, подобрав тебя, и даже как бы развлекать их, и все это оборачивается огромным напряжением...»
«Проснулся я, когда солнце уже краснело, и это было единственное отчетливое время в моей жизни - самое странное мгновение, когда я не знал, кто я: далеко от дома, загнанный и замученный путешествием, в комнатке дешевой гостиницы, которую никогда прежде не видел, свистит пар за окном, потрескивает старая гостиничная древесина, шаги наверху - такие печальные звуки; и я смотрел на высокий потолок, весь в трещинах, и пятнадцать
странных секунд на самом деле не соображал, кто я. Я не испугался: просто я был кем-то другим, каким-то чужаком, и вся моя жизнь была призрачной, была жизнью привидения. Я находился где-то на полпути через всю Америку, на пограничной линии, отделяющей Восток моей юности от Запада моего будущего, и, может быть, именно поэтому такое произошло вот здесь и вот сейчас - этот странный красный закат дня.»
«- Если так пойдет и дальше, вы оба свихнетесь, но дайте мне знать, что с вами будет происходить.»
«Той ночью над бурыми водами и темным плавником висело мистическое видение тумана; а на той стороне ярко-оранжево тлел Новый Орлеан, и у кромки его темнело несколько кораблей - несколько призрачно окутанных дымкой каравелл с испанскими балкончиками и изукрашенными полуютами, - пока не приближался и не убеждался в том, что это всего-навсего старые сухогрузы из Швеции и Панамы.»
Готфрид Келлер:
«Любовь или влюбленность, - не знаю, как назвать это состояние, его можно определить только после того, как оно испытано временем и, подобно всякой обусловленной жизнью необходимости, становится обыденным. В свое время я учился называть сердце мускулом и механическим насосом; теперь и я оказался во власти иллюзии, и мне стало казаться, что оно - обиталище душевных движений, вызванных чувством любви...»
«Задача нашего времени, которую оно призвано выполнить и вызвать к жизни, в том именно и состоит, чтобы создать полную уверенность в честности и справедливости каждого человека, придерживающегося любой религии и любых взглядов, уверенность, определяющую не только законы государства, но и личные, частные отношения людей между собой. Дело не в атеизме или свободомыслии, не в легкомыслии, разочарованности или скептицизме, - не все ли равно, какие названия люди придумали для всех этих противоестественных вещей! Дело в том, чтобы сохранить право на душевный покой, к чему бы нас ни привели размышления и исследования.»
