…Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас?
А.С.Пушкин.

Ещё я слышу голос вдовий
На той земле, на том юру.
Ещё поля от волглой крови
Не просыхают на ветру.

Ещё шоссе трясёт трехтонкой.
И девочка кричит в траве.
И чёрный тополь над воронкой
Бежит по мёрзлой синеве.

Ещё на гулком повороте
Качает грохотом ветлу.
И на щемящей тонкой ноте
Снаряд раздваивает мглу.

И боль. И горе. И мытарства.
Седой ковыль у красных рек.
И гибли в мире государства,
Как гибнет в поле человек.

Мы все прошли сквозь эти беды.
Нам горе углило сердца.
Но и тогда огонь победы
Лежал в подсумках у бойца.

Нас голод гнул. Сушила жажда.
Но и тогда – на всём пути -
Мы болью каждой, раной каждой
Клялись с победою прийти.

И мы пришли. И дымный ветер,
Свернувши, лёг у наших ног.
Там были все. Отцы и дети.
На перепутьях тех дорог.

Там был народ. Великий. Вечный.
Святая соль моей земли.
Суровый. Трепетный. Сердечный.
В походных шрамах и пыли.

Мы шли по всем ступенькам ада.
Как эти дни не назови!
Нет, нас войной пугать не надо.
Земля стоит не на крови!

Не на слезах. Не на раздорах.
Не на безверии людском.
И не на том, чтоб биться в шорах
Под кровожадным седоком.

Земля стоит на правде чистой.
На ясном счастье. На добре.
На дружбе – твёрдой и плечистой.
Лицом повёрнутой к заре.

И разве в том людская сила,
Чтобы надеждам вопреки
Глухая боль перекосила
Созвездья и материки?!

И разве в том значенье века,
Чтоб на израненных полях
Мир, почерневший, как калека,
Стоял на сбитых костылях?!

Чтоб он был слеп, подобно Вию?
Не мог открыть тяжёлых глаз?
Кто там клевещет на Россию?!
Оставьте. Было. И не раз.

А мы всё выше год от года.
И мы стоим не на золе,
А под живым огнём восхода
На вечной и живой земле.

1963

Мне равнодушный страшен, как чума.
Боюсь безгрешных. Гладеньких. Скользящих.
Молчащих. И всегда ненастоящих
Не смейте их пускать в свои дома.

Им все равно, какой сегодня век.
Какие там на Марсе Аэлиты.
Они живут, не поднимая век.
Глухие, как кладбищенские плиты.

А в это время умный мой народ
Мечту веков далеких сделал явью.
А эти - наблюдают. Эти - вброд.
По мелководью. И по мелкотравью.

Всё мимо них. И радость, и беда.
И зимний день. И с вешнею пыльцою.
У них в глазах стоячая вода
С холодною голубенькой гнильцою.

Такие ходят молча. Не спеша.
Апостолы с улыбкою немою.
А там, где помещается душа, -
У них дыра, наполненная тьмою.

Свет не пробьётся. Луч не зазвенит.
Всё там темно. И всё невозмутимо.
И тычутся тычинки о гранит.
И всё живое пролетает мимо.

О, я встречал их даже на войне.
Бездушных этих. Равнодушных этих.
Седые камни плавились в огне.
Земля кричала о погибших детях,

А этих - грела тёплая нора
И никогда им не бывало больно.
...Когда нам запрещали доктора,
- Мы уходили в роты добровольно.

Без почестей. Без выгод. Без похвал.
Иной судьбы тогда мы не просили.
Спроси меня: зачем я воевал!
Да разве я бы прожил без России!

А эти - жили. И сейчас живут.
И всё живое серой краской метят.
И глупого глупцом не назовут,
И умного как будто не заметят,

А если счастье рядом! Или грусть!
Чужое всё. И взгляд поглубже спрячут.
Не захохочут. Нет. И не заплачут.
И, отвернувшись, скажут: - Ну и пусть!
А нам-то что! А нам какое дело! -
И отойдут. И встанут в стороне.
Им всё равно, что красный цвет, что белый.
Попробуй их пронять. Они в броне.

Они одним себе принадлежат.
Зачем им остальные? Это много.
Но я-то знаю, как они дрожат,
Когда беда стоит у их порога.

Вот тут они естественны. Вполне,
И маску прочь. И не пропустят мимо.
Получат всё, что им необходимо,
И каменно застынут в стороне.

А рядом замерзает человек.
Уже его метели отпевают.
- Откройте дверь!
Но дверь не открывают.

Здесь путника не пустят на ночлег.
А вот ещё: я слышал ночью крик.
На помощь звали: - Доктор, помогите!
Но доктор спит. Он сны смотреть привык.

Не трогайте его. И не будите.
А ты, поэт, певец своей норы,
На мир смотрящий из глухих отдушин,
Играющий в кубы или в шары.

Ты в сущности-то к людям равнодушен.
Я всех вас знаю. Каждый мне знаком.
Всё под замок: и радость, и тревогу.
А вы хоть раз ходили босиком,

Чтоб кожею почувствовать дорогу?!
А вы кого любили? Кто ваш враг?
Какой вы предпочтете род оружия?
Вы - кто забыть любой готовы флаг,
Прикрывшись белым флагом
равнодушия.

ЧЕЛОВЕКИ

Отчего человечество так кровожадно?
С малых лет человеки играют в войну.
Гибнут юноши. Матери плачут надсадно.
Смерть колеблет щемящую эту струну.

Отчего человечество всё забывает?
Как дымятся руины. Как плачет земля.
И как ветер в пустых городах завывает,
Занавески в разбитых домах шевеля.

Всё проходит. И памяти годы сдаются.
И как будто бы не было прежней беды.
Зарастают рубцы. Но следы остаются.
Нам почаще глядеть бы на эти следы.

Я-то помню, как свищет свинцовая трасса.
Как полки умирают, не зная вины.
И приходят тогда рядовые запаса
И телами латают дороги войны.

Вот и всё, что от них остаётся навечно.
Это жизни людские стоят на кону.
Отчего же так весело, так бесконечно
С малых лет человеки играют в войну?

ЗАКЛИНАНИЕ

Отчего умирают люди?
От летящей навстречу пули?
Отчего? От болезней лютых?
От забот? От глухих невзгод?
Значит сколько кромешных бедствий
Затаилось на карауле
Чтоб под корень, под самый корень
Извести человеческий род!

Так ведётся от сотворенья
Год за годом. И век за веком
От Адама ещё. От Евы
И ещё от иных времён.
Значит сколько же надо силы
Чтобы вырасти человеком?
Чтоб ни пулею, ни чумою
Человек бы не был казнён.

Вы боитесь за человека?
Он ведь хрупкий - кожа да кости
Он ведь нежный - открыто сердце
Сушит зной его, студит снег
Но попробуйте-ка однажды
Человека на землю бросьте
И он станет ещё сильнее
Потому что он - человек!

Потому что он жаждет жизни
По законам, по светлоликим
Потому что он рвётся к солнцу
С гордо поднятой головой
Уважайте ж его, любите
Он не смеет не быть великим
Только очень его любите
Он вам это отдаст с лихвой!

***

А песня ходит на войну.
А песня рушит доты.
Я тоже песню знал одну,
Как подданный пехоты.

На том гремучем рубеже,
Когда трясет планету,
Она приходит — и уже
Ни зла, ни страха нету.

В нее стреляет миномет.
Ее сечет граната.
А песня — влёт.
И все поет. И все ведет солдата.

Она ведет. Она поет.
Она, как свет, живуча.
Над нею рыщет самолет.
Летит снарядов туча.

В нее стреляют сто полков...
Висит разрывов проседь...
Но в мире нет таких стрелков,
Чтоб мир обезголосить.

СИЛА

Еще земля залечивала раны,
Еще тянуло порохом с полей,
Еще не научились океаны
Стучаться в днища мирных кораблей,

Еще окопы сохли от обиды,
Когда к ним лезли травы в полутьму,
Еще во сне кричали инвалиды,
Страшась дороги к дому своему,

Еще сироты хлеб сжимали в горстках,
Еще встречали вдовы поезда,
Еще на безымянных перекрестках
Не высохла могильная звезда,—

А жизнь уже вела свои стропила,
И где-то, на незримой глубине,
Такая в нас раскачивалась сила,
Что атомы звенели в тишине.
 

Сергей Островой