Это реальная история,случившаяся в его семье...В семье Николая Туманова.....
Николаю Туманову в прошлом году исполнилось 17 лет................


Вечер падал в закат…фиолетово дыбилось небо.
Город жил, как всегда, безразличием полня ряды.
Возле входа в Пассаж сиротливо выпрашивал хлеба
Исхудавший мальчишка, с глазами небесной воды.

Все спешили войти, а его не впускала охрана.
Он затравленно жался к теплу приоткрытых дверей.
За какие провинности, Боже, случилось так рано,
Оказаться ему, как зайчонку, в разгуле зверей?

Он с рожденья не знал кто отец, мать с утра колобродит,
Два упитых хмыря на диване играли в буру,
Третий, ласковый вроде и даже прикинут по моде,
Всё сажал на колени, другую затеяв игру.

А мальчишка и рад – хоть такая, а всё-таки ласка,
И дышала в затылок, сбиваясь на выкрики пасть.
Он терпел и молчал, только щёки багровила краска,
И хмыри ухмылялись: «Серёжка – червивая масть…»

А маманя смеялась, спьяна разукрасившись в шутку.
По загривку с размаху, колючим коленом под зад:
«Вот, рожала мальчишку, а глянь, родила проститутку!
Ноги в руки, щенок! Не мелькай, как заноза в глазах!»

Натянув сапоги, из резины, воняющей гнилью,
На немытые ноги в протухших дырявых носках,
И сиреневый свитер, изжёванный молью и пылью,
Сверху рваную куртку с названием: «Здравствуй, тоска!»,

Он ушёл в полумрак, по-щенячьи скуля по дороге,
В неприветливый город, другим раздающий дары,
А к подранкам, таким, как Серёжка, бесчувственно строгий.
В нём иные законы. Здесь правила жёсткой игры.

Был декабрь, как декабрь. Новогодние искры в витринах,
Под ногами скрипел, лишь мгновенье не тая, снежок
Пробирался из луж, стекленеющих льдисто, на спину,
Через мокрые ноги озноб и колючками жёг.

Комом в горле застыла от зависти горькой обида –
Вон, мальчишкам другим и тепло и подарков навал.
А ему ничего! Лишь старик затрапезного вида,
Полкармана огрызков каких-то, шутя насовал.

Из дверей , как из рая, запретного грязным и нищим,
Плыл дурманящий запах еды, ныл желудок до спазм,
Хлюпал снег в сапогах , холодило икру голенище,
Заходился истерикой в джипе подъехавшем джаз.

Стих мотор. Джаз увял. Горделиво бибикнув сигналкой,
Подмигнули мальчишке заманчиво фары  авто.
Вышел дядька суровый. Серёжке подумалось: «Жалко…
Мне б такого папаню…» Тот шел, спрятав руки в пальто.

И спокойно прошёл… Тёплым ветром пахнуло мгновенье,
И с ленивым шипеньем отрезали двери мечту.
А Серёжка молился… слова, как прозрачные тени,
От мальчишеских губ отрываясь, неслись в высоту.

Он просил не игрушек, не телу больному здоровья.
В перепутанных мыслях нелепо рождался запрос.
(Вы не знаете правды, вы просто не плакали кровью!)
Для мальчишьей молитвы единственный Бог – дед Мороз.

Он ведь сказочный Бог. И подарки его надзаконны,
В этот раз , как всегда, поплутав, адресата нашли –
Зашипев по-кошачьи, отъехала с жалобным звоном
Дверь. Рука вверх ладонью, и коротко слово: «Пошли!»

И послушно запрыгнула в руку чужую ладошка,
Вся в чумазых разводах, согрелась в холёном тепле.
Семенили вприпрыжку с ботинками рядом сапожки
И счастливей Серёжки ребёнка не видеть земле.

Продавщицы тащили, спеша, в упаковках одежду,
Он пил чай в тонкой кружке, ел с сырным суфле бутерброд.
Словно жил и не жил, а болтался в невызревшем «между»,
И боялся до слёз одного – это сон... вдруг пройдёт.

Всё, что в сердце вскипало, рвануло фонтаном наружу,
Он ревел и отчаянно, с детским надрывом, в пылу,
Рассказал о себе всё, что знал, даже то, что не нужно,
глядя дядьке в глаза, как котёнок вцепившись в полу.

Он смотрел на лицо полубога с иконы старинной,
И надежда дрожала: «ты тот, кого столько ищу»…
И, когда полубог вдруг сказал: «Хочешь, будешь мне сыном?»
Он секунды не думая, вскрикнул: «Конечно, хочу!»

Пахло кожей в салоне, кондишен настроен на «жарко»
От приборной доски синевато подсвечена ночь,
Увозила Серёжку в загадочный мир иномарка.
Холод спрятался в сумрак, и боль тихо спятилась прочь...

Сколько было потом и хлопот и разорванных нервов,
Он, наивный не знал. Новым счастьем наполнился он.
И не видел, как мать, разливаясь обиженной стервой,
За него попросила, как будто за вещь миллион.

И не слышал, как папа жене говорил: «Бог с ней, Маша!
Не суди ты её! В каждой жизни отрыжка судьбы.
Пусть и больше берёт, лишь бы только Серёжка стал нашим!
По-иному, поверь, правде в этом вертепе не быть!»

И отмытый с любовью, в кудряшках, жил сын полубога,
Под подушкой упрятав открытку – на ней дед Мороз,
Каждый вечер ложась, и стесняясь привычки немного,
Целовал дед Мороза в его раскрасневшийся  нос.

И плескалась вода невесомой небесной лазури
В потеплевших от счастья глазах. Цвёл улыбкою рот…
Город жил, как всегда, веселясь и шалея до дури.
Вечер рвал фейерверк. Жизнь стекала теплом в Новый год.

Николай Туманов

Мимоза...



Ранее утро…8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует начать свою песню - умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало светать.
Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него, как можно ниже голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких роз, только весенние цветы…праздник же весенний.

Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошел, да!!! цветы действительно красивы.
- А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер.
- А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала тетка, торговавшая по соседству саленными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена.
Читать далее...

Отражение завтра...

 

Ты однажды уйдешь и в сегодня вернется вчера,
Голоса заменяя внутри потерявшимся эхом.
Закатившийся в трещинки бисер любимого смеха
Потускнеет, как звезды на небе ванильном с утра.
Мелкой сеткой морщинок покроется лоб пустоты,
Станут еле заметны на желтой бумаге чернила,
Тихо лягут на полку в архиве с пометкою «Было»,
Превратившись в реальность, волшебные сны и мечты.
Предрешенность добавит седин в амальгаму зеркал
И со временем выцветут фото в тяжелом альбоме.
Вспоминая твой запах, покажется вовсе не больно
В сотый раз посмотреть с первых кадров известный финал.
Он напомнит тот вкус на застывших в улыбке губах,
Запечатана память надежно в потертом конверте.
Ты однажды уйдешь и из скомканных мыслей о смерти
Незаметно исчезнет привычно-назойливый страх....
......................................................
Незаметно исчезнет привычно-назойливый страх....
Ты однажды уйдешь и из скомканных мыслей о смерти.
Запечатана память надежно в потертом конверте,
Он напомнит тот вкус на застывших в улыбке губах.
В сотый раз посмотреть с первых кадров известный финал,
Вспоминая твой запах, покажется вовсе не больно.
И со временем выцветут фото в тяжелом альбоме.
Предрешенность добавит седин в амальгаму зеркал.
Превратившись в реальность, волшебные сны и мечты
Тихо лягут на полку в архиве с пометкою «Было»...
Станут еле заметны на желтой бумаге чернила,
Мелкой сеткой морщинок покроется лоб пустоты.
Потускнеет, как звезды на небе ванильном с утра,
Закатившийся в трещинки бисер любимого смеха,
Голоса заменяя внутри потерявшимся эхом.
Ты однажды уйдешь и в сегодня вернется вчера...

© Copyright: Ирина Голованова, 2009

их было двое - Он и Она...

их было двое - Он и Она. они где-то нашли друг друга и жили теперь одной жизнью, где-то смешной, где-то не очень, в общем, самой обыкновенной жизнью двух самых обыкновенных счастливых.

они были счастливыми, потому что были Вдвоём.

Он носил Её на руках, зажигал на небе звёзды по ночам, укрывал тёплым пледом в зимние вечера. и все говорили: "ещё бы, как его не любить, ведь он идеал! с таким легко быть счастливой!" а они слушали всех и улыбались, и не говорили никому, что идеалом Его сделала Она: Он не мог быть другим, ведь был рядом с Ней. это было их маленькой тайной.

Она ждала Его, встречала и провожала, согревала их дом, чтобы Ему там было уютно. и все говорили: "ещё бы! как её не носить на руках, ведь она создана для семьи. немудрено, что он такой счастливый!" а они только смеялись и не говорили никому, что Она создана для семьи только с Ним, и только Ему может быть хорошо в Её доме. это был их маленький секрет.

Он шёл, спотыкался, падал, разочаровывался и уставал. и все говорили: "зачем Он Ей, такой побитый и измученный, ведь вокруг столько сильных и уверенных". но никто не знал, что сильнее Его нет никого на свете, ведь они были Вместе, а значит, и сильнее всех. это было Её тайной.

И Она перевязывала Ему раны, не спала по ночам, грустила и плакала. и все говорили: "что он в ней нашёл, ведь у неё морщинки и синяки под глазами. ведь что ему стоит выбрать молодую и красивую?" но никто не знал, что Она была самой красивой в мире. разве может кто-то сравниться по красоте с той, которую любят? но это было Его тайной.

они жили, любили и были счастливыми. и все недоумевали: "как можно не надоесть друг другу за такой срок? неужели не хочется чего-нибудь нового?" а они так ничего и не сказали. просто их было всего лишь Двое, а всех было много, но все были по одному, ведь иначе ни о чём бы не спрашивали. ЭТО не было их тайной, ЭТО было то, чего не объяснишь, да ЭТО и не требует объяснений...

 

Серия сообщений "однажды в городе N. или городские истории":
Часть 1 - тише... послушай...
Часть 2 - про ёжиков...
Часть 3 - ночное...
Часть 4 - их было двое - Он и Она...

10 тысяч роз для любимой.

Несколько дней назад около женского общежития одного китайского университета остановился грузовик. За несколько минут из него выгрузили огромные букеты роз и грузовик уехал. Всего было 10 тысяч цветов. Девушка, получившая такой шикарный подарок была счастлива. Но она так и не поняла, от кого был этот подарок - на открытках не было имени отправителя.


Читать далее...

P.S. счастлива...

- привет, а я проезжаю мимо твоего офиса

- так помаши мне рукой

- /смеясь/ так может выйдешь?

- уже...

 

уже скоро вечер... ну почти...
даже и слов нет... они все как-будто растворились...
сказать, что я очень соскучилась было бы слишком банально и пафосно, а врать, что не соскучилась, я не могу... хотя виделись-то утром... как можно скучать круглые сутки за человеком, да ещё с учётом того, что постоянно же вместе, да столько лет... а ведь скучаем...

 

а ещё вдруг подумалось, что всё-таки самое ценное человеческое качество - это не красота, не ум и т.д. это доброта...
люди, обладающие этим качеством, излучают свет и почти осязаемое тепло...
даже не свет... нет... свет без тепла - это пустой внешний эффект, не более. а тепло... тепло - это то, что согревает, проникая в самую душу. его мы совсем не замечаем, когда оно есть, но очень резко чувствуем его отсутствие...

---

всё... больше не могу подобрать слов, отражающих суть...

---

P.S.: счастлива...

---

Рассказ Фелисаты


Читать далее...

Алые паруса и Ассоль.

Всего три слова...

3 слова, которые заставляют жить - 'Ты мне нужна'

3 слова, которые заставляют вернуться - 'Я буду скучать'

3 слова, заставляющие громко плакать - 'Давай будем друзьями'

3 слова, которые делают счастливей - 'Будешь моей девушкой'

3 слова, заставляющие улыбнуться - 'Я с тобой'

3 слова, которые заставляют сердце биться чаще - 'Я тебя люблю'

всего какие то 3 слова.....

 

http://razvlekaemcy.mirtesen.ru/blog/43607147028?f...bn&bp_id_click=43607147028

ЖАР
Снова ежики в горле,
снова камни в желудке,
снова капает,
капает,
капает
жар,
снова врут,издеваясь,
часы- проститутки,
выжигая из памяти
время-нагар.
Доктор смотрит в меня,
как в пустую
бутылку-
интересно,но как-то
уже ни о чем,
а мозги,расплавляясь,
сползают к
затылку
и крыло зачесалось
за левым
плечом.
******
Хочешь сладких ананасов?
Хочешь галифе в лампасах?
Хочешь я убью Земфиру,
что мешает спать?
Хочешь- я сожгу все реки,
хочешь-я заткнусь на веки,
хочешь-научусь я танцы
пузом танцевать?!
Хочешь-я Тибет подвину,
вылечу твою ангину?
Хочешь-я зажгу рассветы
в лампах фонарей?!
Хочешь-стану псиной верной
и ,уставшую безмерно,
буду ждать тебя я у дверей?

Солнце страсти. Эротическая история.

Настроение у Майи было прескверное: на улице непогода, простуда шастает. А она ещё и с Гошей поссорилась. Из-за пустяка вроде сцепились, но орали друг на друга часа два. Гоша сказал ей много неприятного.

Майя перебирала в уме его слова и злилась. Она решила, что домой сегодня не пойдёт. Переночует у Риты. Риту она сто лет знает - ещё со школьной скамьи. Правда потом Майя пошла учиться на секретаря-референта, а Ритка в медучилище отправилась. Теперь медсестрой подвизается. Майя вытащила сотовый и набрала номер подруги.

- Але, - откликнулась Рита.
- Это я, Майя. Привет!
- Привет!
- Знаешь, я с Гошкой поругалась. Нельзя ли мне у тебя переночевать? Домой жутко идти не хочется.
- Приходи, только я сегодня, подруга, на ночном дежурстве. Ключ у соседки напротив оставлю. Зинаида Павловна она. А ты скажешь, что ты Майя. Поняла?
- Ага.
- Смотри, веди себя смирно, парней с собой не приводи.
- Какие парни?!
- Шучу я, шучу, - Рита отключилась.

Ей хотелось растянуть удовольствие, она мысленно побежала, но волна оргазма догнала её, накрыла с головой и стремительно потащила в глубину… >>>

Химия

Сто… Сто двадцать… Сто пятьдесят. Двести. Двести десять, давай милая, давай!
Влево, быстро.. Так, вжать ручку до конца, и…
О, нет, нет, нет, нет!!! НЕЕЕЕТ!


Читать далее...

Полное описание романа Анна и Сержа Голон "Анжелика"


Анжелика

Ты очень похож на счастье...

Ты очень похож на счастье!Я даже понимаю, почему ты не рядом всегда, а только мельком по талонам, украденным у Жизни, выпрошенным, купленным, полученными в подарок, вырванным силой... Я наверное бы не смогла быть так бесконечно безмерно счастлива, будь ты со мною рядом день и ночь, всегда... Я бы наверное очень быстро перестала осознавать ценность твоего присутствия в моей жизни, Твою необыкновенную уникальность.... Я перестала бы верить в чудеса и сказки, которые ты рассказывал мне на ночь.... Я перестала бы замирать от звука твоего голоса и стала бы ворчать и цепляться к тебе по пустякам.... Мы бы ссорились и обижались друг на друга, и выносили бы сор из избы, призывая в свидетели и судьи общих друзей. Я бы стала выносить тебе мозг, а ты бы срывался и психовал и уходил из дома, чтобы наказать меня своим отсутствием...Но.....Ты так похож на счастье!Может быть я всё таки смогу не делать всего этого?!Ну пожалуйстаааааа Жизнь, Я смогу! Наверное.... http://www.proza.ru/2011/11/02/1896

 

Серия сообщений "любовь":
Часть 1 - «Унесенные ветром»
Часть 2 - Любовь
...
Часть 41 - Мне не хватает тебя....
Часть 42 - ...Я научу тебя
Часть 43 - Ты очень похож на счастье...

Любовь,благословлённая Небом...

Лепил мокрый, противный снег. «Дворники» с трудом счищали белую коросту с окон его машины. Дорога была безлюдной, но он ехал с напряжением – скользко, темно, сырость пробиралась под лёгкую кожаную куртку – и почему он не надел дублёнку, вырядился, как жених. Выехал без настроения. Наверное, можно было отложить поездку, но отец Георгий очень просил привезти ему пачку свечей, несколько бутылок лампадного масла, ладана. Набралось три тяжёлых коробки, хотелось успеть до Рождества. И вот дотянул – три дня до Рождества осталось, только бы обернуться туда и обратно. Отец Георгий жил в Псковской области, в самой глубинке, в маленьком селе на краю леса. Ехали к нему отовсюду, потому как святой жизни был человек. Усталости, казалось, не ведал, всех привечал, обогревал любовью, от беды отводил. Ехали к нему люди с тяжёлым сердцем, а возвращались просветлённые, умел отвести от человека уныние, умел развернуть его от беды, подтолкнуть к Богу.

Читать далее...

Самая сильная любовь маршала Жукова



Народный военачальник, маршал, четырежды Герой Советского Союза Георгий Константинович Жуков (1896-1974) был волевым, азартным, упорным руководителем. Он одерживал победы там где пасовали даже более опытные и образованные. Поражений Георгий Жуков практически не знал ни на фронте, ни в любви.

На одном из допросов Лидия Русланова сообщила следователю, что Жуков, если ему нравилась женщина, пренебрегал элементарными приличиями. Привела пример, как во время одного застолья в Москве «он увлекся молодой дамой, женой генерала, все время танцевал только с ней, а потом они вышли и надолго пропали. Генерал этот сидел весь бледный. Наконец, Александра Диевна решительно поднялась и пошла их искать. Через некоторое время она вернулась вместе с ними. Вид у дамы был очень сконфуженный. А Жуков пытался все обратить в шутку. Но Александра потом мне сказала, что застала их в «ходе процесса».

Итак, маршал Жуков был не из последних удальцов по женской части. Но, когда ему исполнилось 54 года, он встретил, судя по всему, последнюю любовь своей жизни. Это произошло в Свердловске, в бытность его Командующим войсками Уральского военного округа в 1950 году, ее имя я уже упоминал выше. Военврач Галина Александровна Семенова была его моложе почти на 30 лет и служила в окружном госпитале. Знакомство произошло на дому у маршала, когда у него случился микроинфаркт, и ее вызвали с дежурства.

Далекая нежность...

Осторожно губами прочту твои линии на ладони,
и дыханьем любви след оставлю я в твоем сердце,
чтобы ты навсегда мою тихую нежность запомнил,
и не смог никогда закрыть своей памяти дверцу.

где бы ни был, будешь чувствовать меня рядом,
буду ветром, волной, или птицею в поднебесье,
незаметно касаясь, я буду ласкать тебя взглядом,
ты узнаешь мой голос в любой из услышанных песен.

ты прочтешь мое имя во всех непрочитанных книгах,
ты узнаешь меня в каждой мелкой цветущей травинке,
вспоминать каждый день меня будешь ты в сердце молитвой,
...спрячусь в складках души твоей тайною невидимкой...


© Copyright: Далекая Нежность, 2010

ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ!(ДО НЕВОЗМОЖНОСТИ КРАСИВАЯ ИСТОРИЯ)...

"Когда распался СССР, с ним рухнуло и материальное благополучие нашей семьи, да, наверное, и большинства советских семей. Синим пламенем сгорели денежные вклады, обесценились сбережения, накопленное имущество было распродано ради прокорма. Зато стали стремительно обогащаться новые политические элиты.

Наше республиканское руководство втянуло народ в кровавый конфликт на Днестре, а само успешно вывозило и продавало за границу всё без разбору – от хлеба и вина до стратегических запасов; даже отходы производств советского времени вывозились эшелонами. Недаром один из премьеров тех лет за короткий срок стал богатейшим человеком Румынии. А тогдашнему президенту не хватило ни ума, чтобы удержать республику от развала, ни мудрости, чтобы не допустить кровопролития.

Вот в те «счастливые» времена и случилась эта история, красивая до невозможности. Она оставила добрый след в душах всех членов нашей семьи, благотворно повлияла на воспитательный процесс, а также удивительным образом помогла нашим детям разобраться в таких непростых понятиях, как добро, благодеяние, человеколюбие.

Приехала к нам в Молдавию фура с подарками от одной из немецких церквей, привезла одежду – секонд-хэнд.

Вволю надышавшись воздухом независимости и потеряв от этого последнюю гордость, наша семья очень быстро приняла приглашение местного собеса разжиться кое-какой одёжонкой из присланных даров – холод-то не тётка.

В назначенный час мы с женой, двумя дочками-дошколятами и сыном-третьеклассником пришли в собес и выбрали для себя немного одежды и обуви. Надо сказать, все вещи выглядели очень прилично, только не суждено нам было им порадоваться.

Из ближайшего детского дома приехали дети – забрать ранее отобранные для них вещи. Ребята весело и быстро затолкали в «уазик» всё, что было, и так же быстро умчались. А нам не хватило наглости отстоять свой баульчик, и он тоже уехал в детский дом. Наша растерянность быстро сменилась унынием.

Девчушка-распорядитель тщетно взывала к совести остальных присутствовавших – стыдливо пряча глаза, люди быстро уносили свои свёртки. Некоторые даже чуток подхамили: мол, дураки, нечего было рты разевать! Особенно усердствовала дамочка с немаленькой котомкой – страх потерять уже отобранное был сильнее остальных чувств. На требования девушки-распорядителя поделиться с нами вещами она разразилась отборной бранью и только после долгих копаний в своём мешке бросила на пол несколько тряпок.

Ни наша бедность, ни опущенное ниже плинтуса достоинство не могли заставить нас поднять эти тряпки с пола, и мы направились к выходу, стараясь не замечать слёз детей.

По дороге домой эмоции улеглись, мы привели себя в порядок и попытались успокоить детей. И только тут в руках у старшенькой дочки заметили невзрачные девчачьи джинсики, неизвестно когда подобранные ею в собесе. От этой своей дерзости она вся тряслась, но по глазам было видно, что ни за какие коврижки она их не отдаст и не выбросит. Домой мы добрались в растрёпанных чувствах…

Джинсики оказались хорошими штанишками со стекляшками на карманах и очень красиво смотрелись на дочке. А дальше начались чудеса.

Из потайного кармана джинсов дочка достала бумажный свёрток и протянула маме.
– Мама, а вот и подарок от зайки!

Присказка про заячьи подарки пришла в нашу семью от родителей – они любой сухарик, пряник, конфеточку преподносили нам как подарок от лесных зверушек, чаще других нас почему-то одаривал заяц.

С опаской развернув бумажную обёртку, на внутренней стороне которой что-то было написано, жена вскрикнула: у неё в руках оказались две сотенные ассигнации Дойче банка – 200 марок! И ещё две пятёрки. Огромная по тем временам сумма, а для нас так просто невиданное богатство.

Весь остаток дня, припоминая недополученные в школе знания немецкого языка и используя все имевшиеся в доме словари, мы переводили с немецкого записку. Перевели:
«Добрый день! Пусть эта небольшая сумма, собранная нашими детьми в их копилке, принесёт вам радость! Айван, Софи, Грета».

Из письма Василе Мироники,
Кишинёв.
(с сайта "Моя семья")

(Опубликовано в №14, апрель 2013 года.)

6000 дубов в память о жене

Фермер Уинстон Хауиз в память о своей жене Дженет 17 лет назад высадил эту дубовую рощу. Они прожили в счастливом браке 33 года, но уже 17 лет Уинстону о его жене напоминают эти 6000 дубов. Он часто приходит, садится в центре сердца и вспоминает любимую жену.

Познакомьтесь, принц Кембриджский!








Кейт, принц Уильям и их новорожденный сын отправились в первый раз вчера
вечером домой, в Кенсингтонский дворец!
Побеседовав с журналистами, супруги вернулись в здание, чтобы положить
младенца в детское кресло, после чего покинули больницу.

Принц Уильям показал в первый раз свои отцовские способности, сумев справиться
с детским автомобильным креслом с первого раза.

Пара призналась, что всё еще "думают над именем для малыша".

Принц Уильям шутил, что у сына "добротная пара легких", намекая на призывный,
громкий плач, а кроме того, красивая внешность мамы и больше волос, чем у него!



Родители Кейт, Кэрол и Майкл были в числе первых членов семьи, которые
навестили дочь с внуком. Герцогиня Кембриджская призналась, что рождение
сына было очень волнующим, эмоциональным событием в ее жизни.


Принц Чарльз с женой Камиллой наведались спустя пару часов после семьи
Миддлтон, и заявили прессе, что малыш "восхитительный".


Молодая королевская пара выпустила новое заявление с благодарностью всему
персоналу больницы St Mary's Hospital за то, что отлично смотрели "за всеми
нами тремя", поскольку принц Уильям оставался в больнице, в отдельной палате
после родов, чтобы быть ближе к герцогине Кембриджской и их сыну.

Ребенок стал третьим в очереди на британский престол после принцев Уильяма и
Чарльза, он родился 22 июля в Лондоне и получил титул принца Кембриджского.

Рождение принца отмечалось в Лондоне праздничными мероприятиями и салютом.


Читать далее...

История о любви

Я расскажу тебе историю о любви. Сначала я упал. Из дождящей не по сезону зимы, из холодного черного неба, грудью, лицом упал в жаркое, пыльное, душное, грязное лето. Фыркнул, вычихнул последнюю январскую простуду и огляделся. Неужели это люди? Да нет, показалось, конечно же, птицы. И язык у них такой же звеняще птичий, шумный, быстрый, гортанно-гласный. То ли птицы галдят, то ли звучит какой-то неизвестный музыкальный инструмент. А потом я увидел море. И когда солнце почти эротично облизывало стыдливо кутающиеся в туман горы, я шагнул в воду. Знаешь, а море было не синим, как я думал. Оно оказалось беспредельно золотым, каким-то невыносимо единым с каждой волной, словно бы вся земля вдруг оделась в роскошный подвенечный наряд. Оно сияло тысячей драгоценных камней отраженного света, оно звучало. Понимаешь? Звучало. Почти пело. И странные люди-птицы стояли на берегу, заворожено смотрели в этот сверкающий покров и пели вместе с ним. Не касаясь воды, на самой кромке темного берега, словно бы перед ними святыня, словно бы перед ними что-то живое, дышащее перекатом волн, подмигивающее лукаво случайными бликами. И стоя по колено в этом мягком золоте, я вдруг понял, что у сказок тоже есть запах. Он сладко-мокрый, солено-пряный, солнечно-песочный, глубинно-теплый, он неописуемый и незабываемый. Люди-птицы смотрели в море, отдавая дань древнему искусству созерцания красоты. Они смотрели в море и они смотрели на камни. А я не умел смотреть так, как они. Потому что, глядя на камень, я, конечно, смогу описать увиденное так, что ты вместе со мной почти увидишь его нагретый солнцем бок и отражение лучей в мельчайших вкраплениях кристалликов в его шершавой, обтесанной солеными волнами поверхности, ты почти почувствуешь скрип черного песка под ногами, там, где тень от этого камня становится на закате длинной и почти непрозрачной, ты различишь попавшие на него брызги воды и почувствуешь странную уверенность, опершись лопатками в вековой костяк реальности, но я увижу и опишу только камень. А они, глядя на камни, видят легенду о журавлях. Они пишут на них строки стихов и имена вещей и событий, превращая обычные камни в свои святыни. Они прячутся под разноцветными зонтами от неистового солнечного дождя и закрывают лица, чтобы сохранить белизну кожи. Они поют. Каждое утро, каждый вечер тягучий островной воздух наполняется волшебными звуками отдаленного пения в унисон, пронизывая маленький мир чувством бесконечного единения друг с другом. Они танцуют. Так же, сбившись в стаи разноцветных птиц. И танец этот больше всего напоминает какую-то необъяснимую, прекрасную в своем совершенстве молитву чужим птичьим богам. Они умеют ходить, не касаясь земли, почти летая, и превращают все земные дороги в бесконечные лестницы к небу и невообразимые мосты, свитые из тонких веревок, дрожащие тонкими паутинками при каждом порыве ветра, каждом тяжелом шаге человека. Они дышат красотой, создавая ее вокруг, выискивая в лицах, воспевая в каждой своей легенде. Но красоту внешнюю, легкую, поверхностную, вскрывая которую, они ищут и возвышают уже мудрость. Так и летают шумными поющими стаями между красотой, мудростью и долголетием, возведенным в культ. А еще они не умеют носить масок. Тех самых, свойственных нам, масок притворства, фиктивных чувств и двуликости. Они плохие актеры, они играют из рук вон плохо, но когда им смешно — они смеются искреннее, бесцеремонно и от души, не стягивая мимолетный порыв навязанным нашему миру этикетом. Они держат свои двери открытыми нараспашку, словно бы им неведом страх, привычный нам: страх кражи, насилия, страх чужих людей с недобрыми мыслями. Они живут в своем птичьем мире, не зная, что где-то есть другие люди, они подлетали ко мне, садились у ног и долго щебетали о чем-то своем, я разводил руками, а они все никак не могли понять, неужели есть в этом мире человек, не знающий их певучего птичьего языка. Смотрели удивленно, пожимали плечами и продолжали щебетать. Конечно же, нет таких людей. Ведь на языке птиц говорят даже великие драконы. Они едят сладкое мясо и клубнику с перцем. Они не такие, как мы. Здесь всегда туман. Иногда в его дымке теряются черты ближайших зданий, иногда он становится почти прозрачным, но не исчезает никогда. Словно бы море действительно живое и пытается согреть теплым облаком дыхания остров, по-старчески скрипящий песок, укутанные шалью лесов горы. А люди-птицы стремятся в этом вечном мареве в неизбежность и пишут горячие алые иероглифы на золотом тростнике. 

Я стоял в теплом море, чувствуя, как волны приносят к ногам удивительные в своем разнообразии ракушки, как медленно и настойчиво вода вымывает песок из-под ступней, словно бы сама стихия хочет забрать, слизнуть в свое чрево маленького человека, крупинку, неуверенно застывшую посреди невыносимого простора океана. Я стоял и улыбался шебуршащим на берегу крабикам размером с монету. Я стоял по колено в золотом море, солнце беспощадно сжигало плечи, а я все смотрел и смотрел в этот диковинный мир, на этих удивительных птиц, и не мог насмотреться. А потом я вернулся. Словно бы проснулся после долгого, яркого и счастливого сна. И вернуться назад оказалось куда сложнее, чем остаться в волшебном царстве птиц навсегда. Вот и вся история. Ты спросишь, где же тут любовь? А ты присмотрись внимательнее. Она везде. 

Аль Квотион