Dove's Way
(Хоторны - 1)

– Тебе надо ехать, – произнес Джанджи ласково. – Ты как та голубка, которая утром должна отыскать путь домой. Здесь тебя ничто не держит.

«Не смей умирать на моих руках!» – приказал он ей, и она выжила.

Он и представить себе не мог, что за какой-то миг все может измениться. Одно неверное движение. Крохотная ошибка. И вся жизнь разваливается, будто карточный домик.

Финни неожиданно провела пальцами по его шраму, и он, будто охваченный пламенем, вновь ощутил страстное желание.
– Больно? – прошептала она.У него закружилась голова.
– Нет, – спокойно ответил он. – Я просто задумался.
Она посмотрела на него так, словно хотела заглянуть ему в душу: не солгал ли он? Мэтью с трудом сдерживал безумное желание прикоснуться губами к ее ладони. Ему хотелось обнять ее, спрятать лицо у нее на груди. Поведать о боли, о ярости. Рассказать, что родные считают его помешанным.

– Этот дом называют «Полет голубки».
– Потому что голубка нашла дорогу домой. К воину, – произнесла она тоже шепотом, но тут же усмехнулась: – Изображение на потолке – одно, а жизнь – совсем другое.

Он оживал в ее присутствии. При ней его омертвевшая душа возвращалась к жизни.

Порой нас спасают, желаем мы того или нет…

– Пожалуй, вы позволили мне заглянуть краешком глаза в вашу душу, – произнес он, охваченный
воспоминаниями. – Но мне не известно, от чего вы радуетесь или грустите. Скажите, что случилось, Финни, почему вы здесь?

Готорн зажмурился, чтобы не видеть ее. Как же им теперь быть? Прошлое их соединило, а настоящее разлучает.

Все требует своего «потому что».
Женщина сидит прямо, потому что…
Женщина сдвигает ноги, а не расставляет их, потому что…
Женщине ни при каких обстоятельствах не следует говорить с мужчиной, которого ей не представили, потому что…

Что-то в ней постоянно от него ускользает, но что именно, он никак не может понять. Не может выразить это словами. А если бы смог, нашел бы ключ к ним обоим. Эта мысль ему не понравилась. Ему вообще не нравилось, когда он чувствовал их неразрывную связь.

Мэтью приказал себе отойти от нее, но потерял самообладание, взял в ладони ее лицо, провел пальцами по губам. Они слегка приоткрылись, и из груди Финни вырвался трепетный вздох.
– По-моему, мы поступаем неразумно. – Ее голос чуть охрип.
– Когда вы рядом, я только и делаю, что совершаю глупости, – ответил Мэтью, обдав ее горячим дыханием, и коснулся губами ее губ. «Только один поцелуй», – сказал он себе. Всего один, только из любопытства.

В морозном воздухе пахло березой и сосной. Под солнечными лучами поблескивал лед.

– Перестаньте вести себя как дикарь. – У нее было такое чувство, будто ее со всех сторон подстерегают опасности. Как в Африке. – Я видела вас совсем другим. Вы прекрасный человек.

– Себе, пожалуй, вы сумеете доказать, что вы превратились в чудовище, – прошептала Финни, – а вот меня вам вряд ли удастся в этом убедить.

Застонав, он поднял голову, и Финни поняла, что он не потерял над собой контроль. Он нежно провел пальцем по ее нижней губе, и
Финни затрепетала от желания.
– Боже, с тобой я забываю обо всем на свете! Я хочу тебя, Финн! Позволь мне прикоснуться к тебе!
Эти слова Финни запомнила на всю жизнь. Он произнес их в ту ночь, в джунглях. И вот они снова прозвучали из его уст.
– Да, Финн, позволь мне прикоснуться к тебе!
Она заплакала и стала его отталкивать. Готорн замер и отступил. Но ее пальцы впились в его тонкую льняную рубашку.
И он снова прильнул губами к ее губам, сжал ее ягодицы, приподнял ее и медленно привлек к себе. Финни ощущала биение его сердца.
Только теперь Финни осознала, как привязана к нему, как тесно переплелись их судьбы. Переплелись в тот самый день, когда он спас ее после крушения поезда. Она поняла, что не просто благодарна ему, а что он ей нужен как воздух, она не может жить без него. В нем было что-то от нее прежней, от Африки. А Африку и все, что с ней связано, ей следовало забыть. И выбросить из головы Мэтью. Он властный, и от него исходит опасность. Они могли бы стать с Мэтью друзьями. Пожалуй, уже стали. О той ночи в джунглях она тоже должна забыть, как и о том, что происходит сейчас, как бы ни влекло ее к Мэтью. Потому что ей нет места в его жизни.

Слезы подступили к глазам при мысли, что он уйдет от нее.
– Держите меня, – прошептала Финни.
Его руки обвились вокруг ее тела, и он привлек ее к груди.
– Я держу вас, Финн. Вы поправитесь.
Нет, не это ей нужно.
– Я еще увижу вас, Мэтью?
Финни затаила дыхание. Но когда взглянула на его лицо, сердце ее упало. Оно было искажено злобой. Глаза
дико горели.
– Нет, – сказал Мэтью. Равнодушно. Жестоко. – Нет, вы не увидите меня больше. В моей жизни нет места для вас.

У сердца свои резоны, о которых разум не ведает. Блез Паскаль ...

Когда я сказал, что мы поженимся, я прочел на ее лице сомнение. Я ощутил его своей душой. Оно блеснуло в ее взоре, как сверкает порой огонек костра сквозь густые африканские заросли. Однако, признавшись себе, что я желаю обладать ею, что, когда она рядом, душа моя раскрывается и оживает, разве мог я ее упустить?

– Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать новобрачную.
Она заглянула Мэтью в глаза, темные и властные, и у нее перехватило дыхание. Ее сердце взволнованно забилось. Не спуская с Финни взгляда, он обвил рукой ее талию. С ее уст сорвался вздох.
– Ты моя, – прошептал он так, что слышала только она, и впился губами в ее губы.

«Сколько веревочка ни вейся, а конец приходит». Так
говорил Джанджи.

– Я давно потерял дорогу к себе.

– В тот злополучный вечер я утратил не только привлекательность, а что-то более важное. – Он усмехнулся. – Пустое, скажешь ты. Возможно. Но во мне говорит не тщеславие. Ведь я был красивым, веселым, всеобщим любимцем. Отец меня обожал. А теперь что? Теперь я даже писать не могу.
– Но у тебя есть Мэри.
Их взгляды скрестились в зеркале.
– А ты, Финни? Ты моя?
Каждую ночь он уводил жену к себе и, заключив в объятия, засыпал рядом с ней. Финни в его объятиях обретала покой, о котором уже и не мечтала. Они служили ей своего рода убежищем.

Финни мечтала о том, чтобы они трое – она, Мэтью и Мэри – стали единой семьей, но не знала, что надо для этого сделать. Может быть, тогда можно было бы начать жизнь с чистого листа?

В ту ночь, в джунглях, он поклялся не влюбляться в нее, уверенный в том, что его самого никто не полюбит. Хватит с него одного предательства.

Вдруг она схватила его за руку. От неожиданности Мэтью
замер.
– Не бросай меня, как тогда, – прошептала Финни. – Обними покрепче.
Сердце Мэтью болезненно сжалось, когда он вспомнил ту ночь в джунглях. Она снова прильнула к нему, и, казалось, не было силы, способной их оторвать друг от друга.

– Я люблю тебя, Финн, и никогда не покину. Люблю больше жизни, и ты это знаешь.

– Я не в силах вернуть тебе дочь, но зато я могу запечатлеть на полотне ее образ.
И он действительно написал портрет Изабель. Картина удалась на славу, хотя и не была выписана столь тщательно, как его прежние работы. Казалось, девочка сейчас сойдет с полотна. С портрета смотрели юная Финни и ее дочка, воплощенные в одном образе. Дорогие черты со временем стираются из памяти, а на полотне они запечатлены навеки. Миссис Готорн протянула к картине дрожащие пальцы, и они замерли у лица дочери.
Наконец она обрела то, что искала. Свое место. Свою дочь.
– Я обожаю тебя, Финни. – Лицо Мэтью было мокро от слез.
Ее сердце болезненно сжалось, и она обняла мужа. – Я люблю тебя, – тихо проговорила Финни. – Как же мне тебя отблагодарить?
– Ты уже отблагодарила, хотя я только сейчас понял, что ты по-настоящему любишь меня и никогда не предашь.

Прошлое еще не отпустило меня. Оно отпечаталось в моей памяти и на моем лице. Но постепенно его обволакивает туманная дымка. Так картины со временем покрываются паутиной трещин. Здесь я впервые узнал, что надежду можно обрести в самых неожиданных местах. В тот день, войдя в вагон, ты стала моей надеждой.

Серия сообщений " Автор - Линда Фрэнсис Ли":
Часть 1 - ЛИНДА ФРЭНСИС ЛИ ВО ВЛАСТИ ЛЮБВИ
Часть 2 - Белый лебедь
Часть 3 - Голубой вальс