Глава 22 Прощание и встреча: аспекты многомерной личности с позиции моего опыта

(Сеанс возобновлен в 22:00. Голос Джейн-Сета несколько отличался от обычного. Возможно, более контролируемый, не такой радостный или спокойный.)

Итак, мы начинаем следующую главу, которая будет называться «Прощание и встреча: аспекты многомерной личности с позиции моего опыта».

(«Это такое длинное заглавие»?)

Да, и с двоеточием. Еще минуту. (Пауза.)

В исторический период Христа я был человеком по имени Миллениус, из Рима. В той жизни по роду занятий я был купцом, но при этом очень любопытным человеком, а мои путешествия позволяли мне заводить знакомства с людьми разных сословий и профессий.

Физически я был полным и крепким, совершенно не патрицием по виду, и склонен к неопрятности в одежде. У нас было что-то вроде нюхательного табака из трав. Я часто им пользовался, просыпая порошок на одежду.

Мой дом был в самой оживленной части города, на северо-западе, неподалеку от того, что можно назвать центром. Помимо всего прочего, я продавал колокольчики для ослов. Это может не показаться вам таким уж серьезным товаром, но люди с окружавших Рим ферм находили его крайне полезным. У каждого колокольчика был свой звук, и семья могла по звуку отличить своего осла от многочисленных похожих на него.

(22:09.) В самом Риме многие использовали ослов для перевозки тяжестей, особенно в низших профессиях. Количество колокольчиков, их звук, даже цвет — все это имело значение. В городском шуме каждый мог различить конкретный колокольчик — например, бедные и рабы, которые хотели купить еду, зачастую несвежую, с деревянных тележек.

Колокольчики были лишь незначительной частью моего бизнеса, который по большей части касался тканей и красок, но они завораживали меня. Из-за интереса к ним я намного больше путешествовал по пригородам и стране в целом, чем стоило благоразумному человеку. Колокольчики стали моим хобби. Любопытство заставляло меня путешествовать в поисках разных типов колокольчиков. Я общался с разными людьми, которых иначе мог бы не встретить.

(22:11.) Хотя я не был образованным человеком, но обладал живым и подвижным разумом. Я узнал, что разные типы колокольчиков используют различные секты евреев — как в Риме, так и за его пределами. Хотя я был римлянином и гражданином, этот статус мало что давал мне, кроме минимальной безопасности в повседневной жизни. В бизнесе я так же часто сталкивался с евреями, как с римлянами. Я не слишком отличался от них по положению (это был первый намек на юмор в этой главе).

На тот момент римляне не имели четких представлений о количестве евреев в Риме. Они только предполагали. Колокольчики ослов, принадлежащих зилотам, были украшены изображением глаза (Джейн-Сет показала на свой глаз). Они входили в город тайно, прячась и от римлян, и от других евреев. Они хорошо умели торговаться и часто уговаривали меня на большее, чем я мог позволить себе потерять.

Я узнал о Лорде Праведности от его двоюродного брата по имени Шераба...

(«Можно по буквам?» Сет это сделал, и оказалось, что я записал правильно.

Из вышесказанного понятно, что Сет меняет свое местонахождение с Рима на Иудею, не говоря, как и когда. Мне хотелось больше узнать об этом переезде, но я решил пока не перебивать его.)

...который был, насколько я тогда мог судить, «святым» убийцей. В ту ночь, когда я говорил с ним в грязной конюшне под Иерусалимом, он был пьян. Это он рассказал мне про символ глаза. Он также сказал мне, что некий человек, Христос, был похищен эссенами. Я ему не поверил. Когда он мне сказал об этом, я не знал, кто такой Христос.

(Пауза в 22:28. Джейн говорила медленно. Четыре крупные иудейские секты, которые процветали в Святой Земле в начале I века н. э., — саддукеи, фарисеи, зилоты и эссены.)

При жизни Христа его существование было известно лишь немногим, говоря относительно. Проще говоря (с юмором), я знал, что кто-то в игре, но не был уверен, кто именно. В конце концов, ситуация стала известна мне и многим другим в состоянии сна.

В целом христиане не хотели обращать римлян в свою веру. Позднее я стал одним из римлян, но мне не доверяли из-за моей национальности. Моя роль в драме заключалась в том, чтобы познакомиться с ее физической основой; принимать участие, пусть и незначительное, в этой эпохе. Много позже, в вашем понимании, я был мелким Папой в III веке, снова встречался с теми, кого знал, — и, если вы простите мне эту шутку, снова был связан со звуком колоколов.

(Впервые Сет упомянул о своей жизни в качестве какого-то незначительного Папы в классе Джейн, 25 мая 1971 года. Присутствовало около восемнадцати человек. Этот сеанс записывался на пленку, поэтому цитаты приводятся дословно. Сет был в хорошем настроении, хотя и несколько развязном.

«...потому что в 300 году н. э. я был Папой. Я был не очень хорошим Папой.

У меня было двое незаконнорожденных детей [смех в классе], ко мне в личный кабинет тайком приходила любовница, у меня были маг — на случай, если я не справлюсь с чем-то сам, экономка, которая беременела каждый год, пока я ее держал, и три дочери, которые стали монахинями, потому что были мне не нужны. Мне посвящены едва ли три строки, потому что мое правление длилось очень недолго.

Так вот, у меня была большая семья — то есть я происходил из большой семьи и был очень амбициозен, как и все образованные молодые мужчины того периода. Я не вступил в армию, поэтому мне было некуда пойти, кроме церкви.

Какое-то время я был не в Риме, следуя своему религиозному призванию в других местах. Я написал два церковных закона. Это должно вам показать, что от всего бывает какая-нибудь польза. Я умер от желудочных проблем, потому что был обжорой. Меня звали не Клемент [в ответ на вопрос из класса], хотя Клемент — хорошее имя.

Первоначально меня звали Протоний. Подождите-ка... Фамилия ловится нечетко, и это не мое папское имя, но мое — если вы простите этот термин — прозвище было Меглеманий третий. Из небольшой деревушки.

Если я не призову личность, которой я тогда был, то не увижу подробных воспоминаний. Но сейчас я вспоминаю, не обращаясь непосредственно к нашему другу Папе, который, как вы понимаете, пошел своим путем, и это все, что я вижу. Тогда у нас было не так много охраны, но зато много украденных картин и драгоценных камней. Кстати, некоторые из этих камней, как и деньги, шли на экспедиции, о которых вам сейчас ничего не известно, касавшиеся кораблей и торговли с Африкой. Этот интерес связан с моей более поздней жизнью, когда я работал с приправами [как торговец пряностями в Дании в XVII веке].

В то время контроль над Италией находился в руках двух братьев. Может быть, следует сказать, двух мужчин: один занимал верховный пост, а второй был его советником, с которым я был связан как Папа; я посылал армии на север.

Мы тогда еще не начали активно вводить индульгенции*, поэтому у меня не было дополнительных денег, которые давала продажа индульгенций. Я верил и не верил, как ты [обращаясь к ученику] раньше верил и не верил, и я хорошо скрывал от самого себя, во что я верил, а во что — нет. Чем более высокое положение занимает человек, тем сложнее скрывать от себя подобные вещи.


* На самом деле, индульгенции был введены в Европе не ранее XVI века. — Примеч. перев.


Я был очень привязан к своей первой любовнице, которую звали Мария. Тогда не было таких здравых правил, как те, которые сейчас есть у вас, и не было настолько надежных правительств, как то, при котором вы живете.

Я полностью верил в Бога, с которым вырос, и в саму веру. Только потом я стал задумываться над тем, как такой бог мог избрать меня для такого положения — и тогда вообще начал задумываться. После этого я прожил четыре жизни в очень неблагоприятных условиях, чтобы точно понять разницу между роскошью и бедностью, гордостью и состраданием. В другие века были дни, когда я ходил по тем же улицам, по которым шел Папой. Как Папа, я легко ступал по ним, но тогда шел тяжелой походкой крестьянина с большой ношей, пока не усвоил уроки, которые должен был выучить, как и вы все должны усвоить свои уроки».

На тот момент мы не знали, о каком Папе говорил Сет. Когда я перепечатывал этот сеанс, то подумал, не мог ли названный Сетом-Джейн III век быть ошибкой. [Если и так, то я не сразу это заметил — надо было переспросить немедленно.] Поскольку на сеансе в классе Сет назвал 300 год н. э., мне кажется более вероятным, что его воплощение как Папы было позднее этой даты и произошло в IV веке. IV век — это годы с 301 по 400, поскольку наш современный отсчет времени ведется от рождения Христа. В энциклопедии Британника между 296 и 401 годами перечислено одиннадцать пап и двое антипап. Некоторые правления были очень короткими, а даты и длительность некоторых точно неизвестны.

Конечно, нам хотелось бы больше узнать об этом воплощении. Как Сет уже говорил, здесь возможно получить богатую информацию. это создает дилемму, с которой часто сталкивалась Джейн: какую из множества возможностей, доступных в каждый конкретный момент, исследовать. А когда выбор сделан — как найти время провести исследования.)

Я не хочу подробно говорить о своих прошлых существованиях, но использую их, чтобы пояснять определенные вещи. Прежде всего, я много раз был и мужчиной, и женщиной, занимался разными профессиями, но всегда с возможностью учить. Следовательно, у меня есть прочная основа в физическом существовании, необходимая для моей нынешней «работы».

Я не играл роль никакой выдающейся исторической личности, но набирался опыта в домашних и личных деталях повседневной жизни, обычной борьбе за успехи, потребности любить. Я узнал непередаваемое стремление отца к сыну, сына к отцу, мужа к жене, жены к мужу, с головой уходил в сложную паутину человеческих отношений. До известной вам истории я был луманийцем, а позднее рождался в Атлантиде.

Если говорить вашими историческими терминами, я возвращался в эпоху пещерных людей в качестве Говорящего. Я всегда был Говорящим, независимо от физической профессии. В Дании я был торговцем пряностями и знал Рубурта и Джозефа. В нескольких жизнях я был чернокожим: один раз — на территории современной Эфиопии, а другой — в Турции.

После жизни Папы я провел несколько жизней монахом. В одной из них я стал жертвой испанской инквизиции. Мои женские жизни варьируются от скромной датской прядильщицы до куртизанки во времена библейского Давида и нескольких жизней в качестве простой матери.

Когда я начал общаться с Рубуртом и Джозефом, то скрывал от них свои многочисленные жизни. (Улыбка.) В особенности Рубурт не признавал реинкарнацию, и идея множественных существований была бы неуместной.

Времена, имена и даты далеко не так важны, как опыт, и их слишком много, чтобы сейчас перечислять. Я как-нибудь позабочусь, чтобы они стали вам доступны. Некоторые приводились на занятиях в классе Рубурта, а другие, хоть и немногие, упоминаются в «Материалах Сета».

В книге о реинкарнациях я надеюсь позволить каждой из моих предыдущих личностей говорить за себя, потому что свою историю они должны рассказывать сами. То есть вы понимаете, эти личности все еще существуют независимо. Хотя то, что я есть, некогда казалось заключенным в эти личности, я — всего лишь их семя. В вашем понимании я могу вспомнить, кем я был; но в более глобальном смысле эти личности должны сами за себя говорить.

Возможно, вы поймете аналогию, если сравнить ситуацию с возрастной регрессией под гипнозом. Эти личности, однако, не заперты в том, что есть я. Они развивались по собственному желанию. Они не отрицаются. В моем понимании они сосуществуют со мной, но на другом уровне реальности.

Итак, сделайте перерыв.

(22:56. Джейн говорит, что ее действительно не было. Как это иногда происходит, связанные с переданным память и образы начинают возвращаться к ней, пока мы говорим. Она ощущала расширение, впечатление толпы. Потом она вспомнила вонючую конюшню с грязной соломой и «трех мужчин в грязных коричневых мантиях из довольно грубой ткани».

Джейн сидела наполовину в трансе и «видела сейчас больше, чем во время самого сеанса». Словно свет внутри нее фокусировался на одной небольшой области. Они видела, как со свечи на одну из мантий капает воск и оставляет на ней пятно. В конюшне лежали длинные овальные связки соломы, сложенные друг на друга, «чтобы она не отсырела, до самого потолка. Связки перевязаны, но не накрыты».

Теперь она чувствовала отвратительный запах. «У Сета в товарах есть что-то вроде мыла — какая-то ужасная смесь щелока с розовой водой, — сказала она недоверчиво, наморщив нос. — Оно было в каком-то плетеном мешке, двойном, какой обычно кладут на лошадь... Я почти вижу его перед собой. Я могла бы его нарисовать, это несложно.

Ну вот — все это открывается, когда начинаешь об этом говорить, — сказала Джейн в итоге. — Я больше ничего не видела и не знаю, как долго надо было на это смотреть. Когда я увидела двойной мешок, то видела только его...»

Джейн явно сейчас была более расслаблена, чем когда мы начинали эту главу. Она широко зевала — снова и снова, у нее слезились глаза. Я предложил закончить сеанс, но она хотела продолжать. Сеанс возобновлен в 23:19.)

В нескольких жизнях я сознательно помнил о своих «прошлых существованиях». Как-то, будучи монахом, я переписывал рукопись, которую сам же написал в другой жизни.

Я часто отличался склонностью к тучности и обладал ею. Дважды я умер от голода. Я всегда находил свои смерти крайне познавательными — в вашем понимании, после них. Между жизнями всегда было обязательно проследить мысли и события, которые «привели к этой кончине».

Ни одна моя смерть меня не удивила. В процессе я чувствовал неизбежность, узнавание, даже ощущение привычности: «Конечно, эта смерть — моя и ничья больше». Тогда я принимал даже самые странные обстоятельства, чувствуя практически совершенство. Жизнь не может закончиться должным образом без смерти.

Когда происходит смерть, испытываешь огромное смирение и при этом крайнюю экзальтацию, когда внутреннее «я» ощущает свою свободу. Все мои смерти были дополнением моих жизней — то есть мне казалось, что иначе и быть не могло.

(Долгая пауза в 23:19.) Если я захочу, то, говоря вашими словами, смогу пережить любой эпизод этих существований, но эти личности пошли своим путем. Это понятно?

(«Да».)

На субъективном уровне в каждой из своих жизней я выступал как учитель и Говорящий. В немногих предельно интуитивных существованиях я знал об этом. Вы еще не постигаете огромное значение изнанки сознания. Кроме вашей объективной роли в каждой жизни, ваши реинкарнационные задачи также включают состояния сна, ритмы созидания, которые текут и пульсируют под известным вам повседневным миром. Таким образом я стал очень опытным Говорящим и учителем в нескольких жизнях, которые внешне, по контрасту, были абсолютно неинтересны.

В этих случаях мое влияние, работа и заботы были намного шире, чем мои тихие объективные занятия. Я даю вам эту информацию, чтобы помочь вам понять подлинную природу вашей собственной реальности. Мои реинкарнационные существования, однако, не определяют, что я есть, — как ваши не определяют вас.

Теперь можете сделать перерыв или закончить сеанс, как хотите.

(«Мы сделаем перерыв». 23:35. Когда мне казалось, что Джейн может захотеть продолжить сеанс, я выбирал перерыв, а не окончание. Сейчас темп речи был медленным, а Джейн осознавала, что была в трансе недолго.

«Я не знаю насчет продолжения, — сказала она, когда мы немного поговорили. — Я знаю, что планирует Сет, но не знаю, как он собирается это делать».

«Что такое? Я не понимаю...»

«Он хочет дать прийти Сету II».

О Сете II подробно рассказывается в семнадцатой главе книги Джейн «Материалы Сета». Эта личность иногда говорит в экстрасенсорном классе, но достаточно редко — на приватных сеансах. В плане этой книги, который Сет привел до начала диктовки, предполагалось, что он объяснит про Сета II. Некоторые вопросы к двадцатой главе тоже касались Сета II. Но, к своему удивлению, сейчас я об этом не помнил.

Сейчас, в 23:40, Джейн не знала, стоит ли закончить сеанс, как я ей предлагал раньше, или продолжать. В конце концов, она просто решила «немножко посидеть спокойно». Потом: «Я не знаю, заканчивать или нет, — это может продолжаться еще час...» Я сказал ей, что я за, если она за. Сет продолжил в 23:45.)

Итак. Душа знает себя, и ее не сбивают с толку определения. Показывая вам природу моей реальности, я надеюсь преподать вам природу вашей.

Вы не привязаны ни к одной категории или стороне жизни. Вашу реальность нельзя измерить, как и мою. Я надеюсь показать функции сознания и личности этой книгой, расширяя ваши представления.

Так вот, я начал со слов о том, что диктую эту книгу благодаря содействию женщины, к которой очень тепло отношусь. Теперь я скажу вам, что в этом участвуют и другие реальности. Следующие абзацы будут написаны другой личностью, которая находится примерно в таком же положении по отношению ко мне, как я — к женщине, через которую сейчас говорю.

(Пауза в 23:51. Я наблюдал, как Джейн меняется, нашего знакомого Сета сменяет Сет II, который выходит на передний план. В то же время я знал, что субъективно Джейн ощущает, как ей на голову опускается «конус» или «пирамида». Джейн часто говорит, что, когда к ней приходит Сет, с теплыми, яркими и дружескими чувствами, она чувствует, что сознание покидает ее, чтобы встретиться с Сетом II, — «вверх по невидимой пирамиде, как ветер в трубу». Она не знает, куда уходит и как возвращается. Кажется, ее тело остается позади.

Джейн сидела в кресле-качалке в официальной позе, положив руки на подлокотники. Ноги ровно стояли на ковре. Ночь была душной, окна в гостиной были открыты, и я вдруг начал замечать шум машин. Еще я слышал, как кто-то ходит в квартире сверху.

Глаза Джейн были закрыты, но время от времени слегка приоткрывались. Она слабо улыбалась, говоря за Сета II. Голос, который звучал теперь, был очень высоким, очень далеким и формальным, без глубины и эмоций. Каждое слово произносилось тщательно и обдуманно, почти изысканно. Казалось, что Сет II не знаком с голосовыми связками или словами, поэтому прикладывает усилия, чтобы правильно использовать эти механизмы. Контраст между Сетами был очевиден.)

Мы — голоса, которые говорят без собственных ртов. Мы — источники энергии, из которых пришли вы. Мы — творцы, но тоже были сотворены. Мы засеяли вашу вселенную, как вы засеиваете другие реальности.

Исторически мы для вас не существуем. Мы не знали физического существования. Наша радость создала экзальтацию, из которой возник ваш мир. Наше существование таково, что общаться с вами должны другие.

Вербальные символы не имеют для нас смысла. Наш опыт необъясним. Мы надеемся, что наши намерения объяснимы. В огромной безграничной сфере сознания возможно все. У каждой мысли есть смысл. Мы воспринимаем ваши мысли как свет. Они образуют узоры. (Каждый слог выговаривался тщательно и отдельно.)

В силу трудностей общения для нас практически невозможно объяснить нашу реальность. Просто знайте, что мы существуем. Мы посылаем вам неизмеримую жизненную силу и поддерживаем все структуры сознания, которые вам знакомы. Вы никогда не одни. (Пауза.) Мы всегда отправляли к вам посланцев, которые понимали ваши потребности. Хотя вы не знаете нас, мы заботимся о вас.

Сет — точка моей связи, нашей связи. Он — древняя часть нас. (Пауза.) Мы отдельны, но объединены. (Длинная пауза.) Дух всегда формирует плоть.

(00:06. Это оказался конец сеанса. Как всегда, когда говорит Сет II, конец не объявляется и наступает без той теплоты и эмоциональной связи, которая часто объединяет меня, Джейн и Сета.

У Джейн закрывались глаза. Ей было сложно держать их открытыми. Говоря, она не меняла свое положение в кресле. Она ощущала обычный эффект конуса. Иногда мне приходилось просить повторить какое-нибудь слово, когда оно терялось в шуме уличного движ