КНИПЕР АННА ВАСИЛЬЕВНА
(урождённая Сафонова, в первом замужестве Тимирёва)
(1893 — 1975)

— русская поэтесса, публицист, литератор; возлюбленная адмирала А.В. Колчака, жена контр-адмирала Сергея Тимирёва, мать художника Владимира Тимирёва.

Биография

Анна Васильевна Сафонова родилась в 1893 г. в Кисловодске. После переезда семьи в Петербург в 1906 г. обучалась в гимназии княгини Оболенской (закончила в 1911) и занималась рисунком и живописью в частной студии С.М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким.
В 1911 году вышла замуж за морского офицера Сергея Николаевича Тимирёва. В 1914 у них родился сын Владимир.

С Александром Васильевичем Колчаком познакомилась в 1915 году в Гельсингфорсе, куда перевели из Петрограда её мужа, капитана I ранга С. Тимирева. В 1918—1919 гг. в Омске — переводчица Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя; работала в мастерской по шитью белья и на раздаче пищи больным и раненым воинам. Добровольно арестовалась вместе с адмиралом Колчаком в январе 1920 г., освобождена в том же году по октябрьской амнистии и в мае 1921 вторично арестована.

Находилась в тюрьмах Иркутска и Новониколаевска, освобождена летом 1922 г. в Москве из Бутырской тюрьмы. В 1925 г. арестована и административно выслана из Москвы на три года, жила в Тарусе. В четвёртый раз взята в апреле 1935 г., в мае получила по статье 58 пункту 10 пять лет лагерей, которые через три месяца при пересмотре дела заменены ограничением проживания («минус 15») на три года. Возвращена из Забайкальского лагеря, где начала отбывать срок, жила в Вышнем Волочке, Верее, Малоярославце.

За несколько дней до окончания срока ограничения проживания, а именно 25 марта 1938 г., Анна Васильевна была арестована в Малоярославце, и уже в апреле 1939-го осуждена по прежней статье на больший срок — восемь лет лагерей. При отбывании срока в Карагандинских лагерях вначале была на общих работах, затем работала художницей клуба Бурминского отделения. После освобождения из мест заключения проживала за 100-м километром от Москвы — на станции Завидово (Конаковский район) Октябрьской железной дороги. В тот же год (1938) арестовали и её 24-летнего сына от брака с Тимирёвым ― Володю. Он был осужден по 58-й статье и расстрелян 17 мая 1938 года. Реабилитирован спустя 19 лет, в 1957 году.

21 декабря 1949 г. вновь арестована в г. Щербакове как повторница без предъявления какого-либо нового обвинения. Десять месяцев провела в тюрьме Ярославля и в октябре 1950 г., без решения суда, отправлена этапом в Енисейск до особого распоряжения. Ссылка снята в 1954-м. Затем находилась в поражении гражданских прав до 1960 г. и проживала в Рыбинске. Между арестами работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертежником, ретушером, картографом, членом артели вышивальщиц, инструктором по росписи игрушек, маляром, бутафором и художником в театре. Очень часто оставалась безработной и доходом служили случайные заработки. Реабилитирована в марте 1960 г., с сентября того же года на пенсии.

В 1911 — 1918 гг. замужем за С. Н. Тимирёвым. Вторично замужем за В. К. Книпером с 1922 г. (инженер-строитель Всеволод Константинович Книпер (1888 — 1942); до получения ответа прокурора о гибели и реабилитации сына (1957), В. С. Тимирёва, носила двойную фамилию Книпер-Тимирёва.

Аресты и ссылки: 1922, 1925, 1935, 1938 — Карлаг — восьмилетняя ссылка, 1949

До 1960 — в «минусе» без права проживания в 15 крупных городах СССР. После освобождения жила в Рыбинске, работала художником (бутафором) в местном театре. В Рыбинске многие её знали под прозвищем «Чехова». Запомнилась весёлым и приятным характером. В 1960 году, после реабилитации, поселилась в Москве. Во второй половине XX века Анна Васильевна работала консультантом по этикету на съемках фильма Сергея Бондарчука «Война и мир», который вышел на экраны в 1966 году. Умерла 31 января 1975 года. Похоронена на Ваганьковском кладбище.

Анна Тимирёва в кино
Кинематографические образы возлюбленной Александра Колчака создали российские актрисы Вероника Изотова в сериале «Конь белый» (1993) и Елизавета Боярская в фильме «Адмиралъ» (2008).

Вероника Изотова: «Тон тогда мне клали чуть ли не кирпичом, грязное лицо, синяки под глазами, спутанные волосы, рваная одежда, жуткая походка… И такой характер мне нравилось играть больше, чем „снежную королеву“. Меня всегда тянет к более эмоциональному и открытому темпераменту, чем ко внутреннему, сдержанному».

Елизавета Боярская: «Это была женщина такой силы, такой воли, такой широкой души… Мне кажется, что не стою её ногтя. И при этом я чувствую удивительную схожесть с ней… Когда я прочла сценарий, мне даже немного страшно стало, потому что поняла: эта история словно происходила со мной. И, во всяком случае, она со мной может случиться. И когда я играла, нет, не играла — жила образом моей Анны, я испытывала гармонию. Все два года, что снимали картину. Потому что это мое время, моя эпоха, мое отношение к любви, мое умение так любить».

Книги
Милая химера в адмиральской форме: Письма А. В. Тимиревой А. В. Колчаку, 18 июля 1916 г. — 17-18 мая 1917 г. — СПб: Дмитрий Буланин, 2002. — 238 с. — ISBN 5-86007-345-3.
«…Не ненавидеть, но любить»: Стихи. Воспоминания / А. В. Книпер. — Кисловодск: Благодать, 2003. — 246 с. — ISBN 5-93015-044-3.

Прочее
Ряд песен на стихи А. В. Книпер-Тимирёвой написал Александр Дулов.
(Источник – Википедия; http://ru.wikipedia.org/wiki/Анна_Тимирёва)

***

Анна Васильевна Книпер (Сафонова, Тимирёва, Книпер-Тимирёва) родилась в 1893 г. в Кисловодске, в семье известного музыканта Сафонова. В 1906 году семья переехала в Петербург, где Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской (в 1911 г.), занималась рисунком и живописью в частной студии С.М.Зейденберга. В 1911 г. вышла замуж за С.М.Тимирева. В 1915 г. в Гельсингфорсе, где был расквартирован С.Н.Тимирёв, Анна Васильевна познакомилась с А.В.Колчаком. Это событие стало поворотным в её жизни. В 1918 г. рассталась с мужем, чтобы быть вместе с адмиралом Колчаком до самого его расстрела.

За это время работала в разных местах: переводчицей Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя, в мастерской по пошиву белья, на раздаче пищи больным и раненым. Самоарестовалась вместе с Колчаком в январе 1920 г., осовобождена в том же году по октябрьской амнистии, вторично арестована в мае 1921 г. Находилась в тюрьмах Иркутска и Новониколаевска, освобождена из Бутырской тюрьмы летом 1922 г. В 1923 г. познакомилась с В.К. Книпером и вскоре вышла за него замуж. Аресты и ссылки в 1925, 1935, 1938 и 1949 гг. В «минусе» без права проживания в 15 крупных городах России - до марта 1960 г., когда, наконец, получила реабилитацию. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертежником, ретушёром, картографом, членом артели вышивальщиц, инструктором по росписи игрушек, маляром, бутафором и художником в театре.

Двойную фамилию Книпер-Тимирёва Анна Васильевна носила после освобождения из лагеря в 1946 г. до получения извещения о посмертной реабилитации сына - фамилия послужила бы опознавательным знаком или маяком, чтобы сыну (как она узнала позже, расстреляному) было легче найти её.
Умерла Анна Васильевна в 1975 г. в Подмосковье.

(По книге «Книпер А.В. «...Не ненавидеть, но любить». Стихи. Воспоминания». / Сост. И.К. Сафонов, Б.А.Горзев; - Кисловодск: Театр-музей «Благодать», 2003.)
(Источник - http://old.bfrz.ru/cgi-bin/news.cgi?id=31-08-2004&news=082004)

***

"Я Вас больше чем люблю..."
Адмирал Колчак: роман перед расстрелом
Юлия Кантор
(Извлечения из статьи)

<…> В жизни Колчака было много побед и немало поражений. И одна любовь, пережившая его самого. Ее звали Анна Васильевна Тимирева. <…>

<…> Перед расстрелом молиться отказался, стоял спокойно, скрестив руки на груди. Попросил лишь передать благословение жене и сыну. Об Анне Тимиревой, добровольно пошедшей под арест, чтобы до конца не расставаться с ним, - ни слова. Наверное, не хотел, чтобы его последние слова, обращенные к ней, Анна Васильевна слышала от приводивших приговор в исполнение. За несколько часов до расстрела Колчак написал ей записку, так до нее и не дошедшую. Десятки лет листок кочевал по папкам следственных дел.

"Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне... Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи... О себе не беспокоюсь - все известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне очень трудно писать... Пиши мне. Твои записки - единственная радость, какую я могу иметь. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя... До свидания, целую твои руки". Свидания больше не было. Его расстреляли 7 февраля 1920 года, на следующие сутки после дня рождения.

"Прошу чрезвычайную следственную комиссию мне сообщить, где и в силу какого приговора был расстрелян адмирал Колчак и будет ли мне, как самому ему близкому человеку, выдано его тело для предания земле по обрядам православной церкви. Анна Тимирева".

Резолюция на письме: "Ответить, что тело Колчака погребено и никому не будет выдано". А приговора никакого не было. <…>

"Она, возможно, была сильнее его как личность"
С момента знакомства до расстрела прошло пять лет. Большую часть времени они жили порознь - у каждого семья, у обоих - сыновья. Не виделись месяцами, однажды - год. На костюмированном балу она подарит ему (и еще нескольким знакомым) свое фото "в русском костюме" - его мы публикуем сегодня. И много месяцев спустя друг дома расскажет Анне Васильевне, что этот снимок висит в каюте Колчака. А еще он всюду возит с собой ее перчатку.

Она первой призналась ему в любви - с откровенностью пушкинской Татьяны и решительностью своей тезки Карениной. "Я сказала ему, что люблю его". И он, уже давно и, как ему казалось, безнадежно влюбленный, ответил: "Я не говорил вам, что люблю вас". - "Нет, это я говорю: я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость видеть вас". И он, смутившись до спазма в горле: "Я вас больше чем люблю". Пройдет еще три года, и они будут видеться - на глазах у всех и тайно, урывками. И все будут знать об этой любви, а Софья Колчак, жена адмирала, признается подруге: "Вот увидишь, он разведется со мной и женится на Анне Васильевне". Тимирева разведется с мужем в 1918 году и с этого момента станет его гражданской женой. Ей было 25 лет, ему - 44. Его семья уже давно во Франции...

"Тимирева была очень живой, остроумной и обаятельной женщиной. Помимо женского очарования Колчака, любившего ее восторженной, чуть пугливой даже любовью, восхищали ее острый ум и интерес к политике", - говорит профессор кафедры истории России РГПУ им. Герцена Анатолий Смолин, готовивший к изданию письма Тимиревой к Колчаку.

"Она, возможно, была сильнее его как личность, умея не падать духом даже в запредельных обстоятельствах. Она и в тюрьму Иркутска пошла за Колчаком, самоарестовавшись, чтобы поддержать, - считает Смолин. - Чтобы помочь ему и в последние дни сохранить достоинство - она уже тогда чувствовала, что он станет символом. И стремилась к тому, чтобы этот символ не был "затенен" даже минутной слабостью перед концом". "Наконец находится узда на Совет солдатских и рабочих депутатов, и с ним начинают разговаривать надлежащим тоном, у меня Ваше письмо, такое милое... а днем - сильная весенняя оттепель с ярким солнцем - все вместе привело меня в прекрасное состояние духа, и так хочется верить, что ничего - мы еще повоюем!" - письмо Анны Тимиревой от 17 марта 1917 года. "От чтения газет, рассуждений о коалиционном правительстве, об утешительных событиях на флоте, о Ленине, анархистах и тому подобной прелести голова окончательно приходит в негодность..." - письмо от 7 мая 1917-го.

«Арестована бывшая куртизанка - жена Колчака»
Тимиреву после расстрела Колчака выпустили из тюрьмы - ненадолго. Уже в июне 1920-го ее отправляют "сроком на два года без права применения к ней амнистии в Омский концентрационный лагерь принудительных работ". Освободившись из лагеря, она выходит замуж - от отчаяния, от безвыходности, и с тех пор носит двойную фамилию. "За контрреволюционную деятельность, выразившуюся в проявлении среди своего окружения злобных и враждебных выпадов против Советской власти, ОО УГБ НКВД арестована бывшая куртизанка - жена Колчака, Книпер-Тимирева Анна Васильева... Обвиняется в том, что, будучи враждебно настроенной к Советской власти, в прошлом являлась женой Колчака, находилась весь период активной борьбы Колчака против Советской власти при последнем... до его расстрела... На данный период Книпер, не разделяя политики Соввласти по отдельным вопросам, проявляла свою враждебность и озлобленность по отношению к существующему строю, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 58, п. 10 УК. Виновной Книпер себя признала". Срок - пять лет.

Хождение по мукам продолжается. "Освобождать ее ни в коем случае нельзя - она связана с верхушкой колчаковской военщины и баба активная", - с истинно большевистской галантностью оценивает характер своей "подопечной" представитель Сибирской ВЧК. Сын Анны Васильевны от первого брака Володя Тимирев за переписку с отцом, находящимся за границей, будет расстрелян в 1938-м. <…>

<…> Тимирева Анна Васильевна родилась в 1893 году в Кисловодске, в семье известного музыканта Сафонова. В 1906 году семья переехала в Петербург, где Анна Васильевна окончила гимназию княгини Оболенской (1911 г.) и занималась рисунком и живописью в частной студии С.М. Зейденберга. Свободно владела французским и немецким. В 1911-1918 гг. - замужем за С.М. Тимиревым. В 1918-1919 годах - переводчица Отдела печати при Управлении делами Совета министров и Верховного правителя. Самоарестовалась после ареста Колчака в январе 1920 года. Освобождена в том же году по октябрьской амнистии. В мае 1921 года вторично арестована. Аресты и ссылки в 1922, 1925, 1935, 1938 и 1949 годах. До 1960-го - в "минусе" без права проживания в 15 крупных городах СССР. В промежутках между арестами работала библиотекарем, архивариусом, маляром, бутафором в театре, чертежницей. Реабилитирована в марте 1960 года. Умерла в 1975 году.

Седьмое февраля

И каждый год Седьмого февраля
Одна с упорной памятью моей
Твою опять встречаю годовщину.
А тех, кто знал тебя, - давно уж нет,
А те, кто живы, - все давно забыли.
И этот, для меня тягчайший, день -
Для них такой же, как и все, -
Оторванный листок календаря.
А.В. Тимирева

Юлия Кантор, Иркутск-Санкт-Петербург
(Источник - http://www.babr.ru/news/print.php?IDE=11450)

***


Цена большой любви
(Извлечение из статьи Ирины Алексеевой)

Тайная казнь адмирала вскоре стала известна далеко за пределами России. В Париже еще служили панихиды по "убиенному болярину Александру", а его гражданская жена Анна Тимирева начала свой крестный путь по советским лагерям и тюрьмам.

Она "самоарестовалась" — слово придумала тут же, сама — вместе с Колчаком в январе 20-го. То есть добровольно пошла в тюрьму за адмиралом. Освобождена по октябрьской амнистии, но ненадолго, до мая следующего года. Получила свободу в 22-м и вновь арестована в 25-м, потом административно выслана из Москвы на три года. Четвертый по счету арест Анны Васильевны был весной 35-го (пять лет лагерей по знаменитой 58-й статье). Через три месяца арест "минусовали" — заменили ограничением в проживании на три года.

За несколько дней до окончания "минусовки" была вновь арестована и весной 39-го получила уже 8 лет лагерей. Срок отбывала в карагандинских лагерях. Накануне войны, почти одновременно с ней, был арестован ее 23-летний сын, талантливый художник Владимир Тимирев. В мае 38-го его расстреляли.

Очередной арест застал Анну Васильевну в Рыбинске — после освобождения она проживала за пределами 100-километровой зоны Москвы. Десять месяцев тюрьмы, и ее отправляют в Енисейск.

Реабилитация и долгожданное разрешение жить в Москве пришли только в 60-м.
Любимая женщина белого адмирала оказалась очень мужественным человеком. Ее не сломил почти сорокалетний срок лагерных мытарств, она терпеливо сносила голод, нищету, унижения. В перерывах между сроками работала библиотекарем, архивариусом, дошкольным воспитателем, чертежником, ретушером, маляром. Но чаще просто голодала, перебиваясь случайными заработками.

В Москве после освобождения было немногим легче. Но здесь Анне Васильевне на помощь пришел Мосфильм — она исполняла эпизодические роли, играла благородных старух. В "Бриллиантовой руке", например, она мелькнула в роли уборщицы. Так, Иркутск, теперь знаменитым режиссером Гайдаем, еще раз напомнил ей о себе.
Анна Васильевна Тимирева умерла в 1975 году.

<…> "Не ненавидеть, но любить" называется небольшой томик стихов и воспоминаний Анны Васильевны Книппер (в первом браке Тимирева, урожденная Сафонова). Небольшой — 1000 экземпляров — тираж издан в Кисловодске, на родине Анны Васильевны, где уже несколько лет работает музей А.В. Колчака (директор - заслуженный работник культуры России Валентина Имтосими).

Полвека не могу принять:
Ничем нельзя помочь!
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь...
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.

Анна Тимирева осталась в русской истории не только как хороший поэт и единственная любовь верховного. Но — противостоянием тоталитаризму силой любви и самопожертвования.

Ирина Алексеева
(Источник - http://pressa.irk.ru/kopeika/2005/32/009001.html)

***


Юрий Кублановский
АННА ТИМИРЕВА И АДМИРАЛ КОЛЧАК
(«Новый Мир» 1997, №6)
(Извлечения из статьи)

История любви Анны Васильевны Тимиревой и Александра Васильевича Колчака под пером совковых писак, которым в перестройку много чего позволили, одно время грозила выродиться в форменную бульварщину: недаром Тимиреву там часто титуловали то княжной, то княгиней - чтобы было еще "красивей". <…>

...И вот перед нами объемный том материалов о Тимиревой и Колчаке: письма, следственные протоколы, фрагменты ее художественного наследия, наконец, щемяще-подробные воспоминания ее племянника Ильи Кирилловича Сафонова; скрупулезные комментарии, дающие массу дополнительных сведений. Всё вместе - впечатляющий, трагический, яркий культурно-исторический организм, неожиданно оптимистично подпитывающий наши начавшие уже было меркнуть представления о высоких возможностях и поразительной стойкости человеческого духа в самых беспросветных условиях. <…>

Когда Тимирева и Колчак познакомились, ей шел двадцать первый год; 1916-м датируется первое из сохранившихся писем - ценного сплава проницательного женского ума, пылкости и силы характера (что был когда-то так хорошо, исчерпывающе схвачен Пушкиным). Вкрапленные в нашем сознании в контекст биографии Тимиревой (тридцать лет лагерей, тюрем, ссылок; расстрелянный сын от первого брака Владимир), они читаются так, как и должны читаться: это дальше, выше, больше словесности - здесь "человек сгорел".

В глазок своей камеры она видела, как его уводили. Перед казнью он просил о свидании, в ответ чекистские олигофрены "все расхохотались" - весело вспоминал председатель иркутского Губчека, исполнитель ленинского приказа Чудновский. Труп адмирала был спущен в прорубь, специально заранее вырубленную для этого в толстом ангарском льду. Последний колчаковский месяц и предарестные дни своими невыносимыми "крестными" тяготами, предательством окружающих, трепетным присутствием рядом близкого сердца напоминают екатеринбургское положение государя. Эти "диктаторы", "тираны", "милитаристы" были, по сути дела, людьми с кодексом чести и правилами благородства в их пору уже архаичными. Между ними и их гонителями разница, можно сказать, антропологическая. И всей предыдущей жизнью приученная к натурально высокому, то бишь нормальному, уровню человеческих взаимоотношений, Анна Тимирева - после казни адмирала - оказалась пленницей совсем другого рода двуногих.

...Так, недавно я спросил о Тимиревой одну очень уже пожилую даму из Рыбинска (где Анна Васильевна работала бутафором в театре перед своей последней посадкой в 1949 году). "Высокомерная, замкнутая была", - вспоминала дама. "Да ведь с вами только разговорись, сразу бы донесли", - полушутя сболтнул я. Дама не возмутилась, а согласно кивнула: "Это правда".

"Освобождать ее (Тимиреву. - Ю. К.), - рапортовал чекистский чин Павлуновский такому ж, Фельдману, 30 ноября 1921 года, - ни в коем случае нельз - она связана с верхушкой колчаковской военщины и баба активная".

Анна Васильевна не растеряла, слава Богу, эту свою "бабью активность" до глубокой старости - все, кому посчастливилось попасть в ее "поле", вспоминают это как событие своей жизни. <…>

Анну Васильевну этапируют в Красноярский край - "как социально опасную личность по связям с контрреволюционным элементом".
Реабилитирована "подчистую" была она только в 1960 году.
Миф, что она "умерла в нищете" и забвении, рассеивают уже упоминавшийся воспоминания И. К. Сафонова. Да, пенсия, которую выхлопотали ей "за отца" (выдающегося музыкального деятеля Василия Ильича Сафонова) Шостакович, Ойстрах и прочие корифеи, была... 45 рублей. Но бывшая многолетняя зечка (ее судьба протяженностью гулагского срока сопоставима с мытарствами поэтессы Анны Барковой) понимала жизнь и умела радоваться ей даже и "на такие деньги". У нее были друзья, был круг общения очень высокого уровня (куда входил, к примеру, один из лучших наших поэтов 70 - 80-х годов Александр Величанский), а главное, было живое христианское мировоззрение, с которым уже ничего не страшно.

"Когда умерла Анна Васильевна, - вспоминает Сафонов, - поэт А. Величанский произнес слова, несколько резанувшие вначале мой слух; он сказал: "Анна Васильевна прожила счастливую жизнь". Вглядываясь в события, составлявшие эту жизнь, поневоле спросишь: как же можно считать ее счастливой? И тем не менее я соглашусь с Величанским... Жизнь Анны Васильевны всегда была наполнена глубоко человеческим и потому, быть может, драматическим содержанием... Везде и во всем находила Анна Васильевна материал для творчества... Что бы она ни делала, за что ни бралась, все становилось дл нее делом, в котором ей было интересно себя проверить и показать".

Но действительно - что понимать под счастьем? Если крепость и рост благосостояния и популярности, основанные на социально-общественной конъюнктуре и азартном крутеже выживания, то такого "счастья" Тимирева не улучила. Но ежели видеть счастье в экзистенциальном самостоянии ("Самостоянье человека / Залог величия его", - Пушкин), верности долгу и бескорыстию юности, органичном следовании промыслительной логике судьбы, ненатужном самосоответствии и подключенности к красоте бытия, то была Анна Васильевна и впрямь счастливая. (Все это - со времен стоицизма по крайней мере - общеизвестные истины, которые, однако, сегодня приходится повторять, - да только где же для них трибуна? Культура посттоталитарной поры стала учить совершенно иному "счастью", основанному на цинизме с прихватом, тем самым дезориентируя миллионы экссоветских людей, и без того глубоко несчастных.)
Жаль, конечно, что не оставила Анна Васильевна развернутых воспоминаний об адмирале. Но думается, что не по "недисциплинированности" ("не собралась"), не по осторожности (в 60-е годы в стол можно было работать), а по - боли: писать о том было сверх сил человеческих. Да, может быть, именно в данном случае мемуары как таковые были бы бестактностью: существует невыразимое; мученический конец адмирала "опечатывает уста" самого близкого ему человека. Достаточно того, что сообщала она в своих заявлениях о реабилитации:
"Я была арестована в поезде адмирала Колчака и вместе с ним. Мне было тогда 26 лет, я любила его, и была с ним близка, и не могла оставить этого человека в последние дни его жизни. Вот, в сущности, и все".

Оставшееся от книги эмоциональное впечатление таково, что только рецензентское педантство вынуждает упомянуть отдельные ляпы. Сборник "Минувшее" выходил в Париже в издательстве "Atheneum", а отнюдь не в функционирующем в Штатах "Ардисе". Переименование альманаха "Память" в "Минувшее" в 1985 году никак не связано, разумеется, с обществом "Память", а просто обусловлено переменой издательства из-за эмигрантских разборок. Хронология публикуемых стихотворений Тимиревой нарушена неоднократно, хот в предуведомлении сказано, что только единожды. Примечания перегружены излишними порою подробностями.

И еще одна - более досадная - оплошность. В Рыбинске у Анны Васильевны был верный друг - сотрудница краеведческого музе Нина Владимировна Иванова. "Я не знала человека, - писала о ней Тимирева в 1954 году, - более естественного в своем благородстве... Вот уж действительно праведник, без которого и мир не стоит". В указателе же имен напротив фамилии Нины Владимировны - страничный отсыл к справке на арест Анны Васильевны в Москве в 1935 году, в которой цитируется донос некой Ивановой (без инициалов), "члена ВКП(б) с 1926 г.". Надо ли говорить, что рыбинская Нина Владимировна к этой доносчице никакого отношения не имеет? Вот в таких вещах ошибки неизвинительны <…>.

Юрий КУБЛАНОВСКИЙ.
(Источник - http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1997/6/re_obz05.html)

***

Гори, гори, моя звезда... (из истории любви)
Сергей Русанов
(Извлечения из статьи)

Роковой роман

Война и охватившая страну смута разлучила адмирала Колчака с семьей. Жена с сынишкой Ростиславом отбыла из Либавы во Францию. И тут Александр Васильевич почувствовал разгорающуюся любовь к 25-летней жене своего друга Анне Васильевне Тимиревой. Ее портрет украшал письменный стол адмиральской каюты. В минуты душевного одиночества он любовался Анной, садился за письмо, чтобы сообщить, что он жив и ждет встречи. Позже Анна Васильевна признается в своих воспоминаниях: «Я жила от письма до письма, как во сне...» В его сдержанных письмах она угадывала затаенность таких же глубоких чувств, что с первых же дней их встречи овладели ею.

Александр Колчак был чрезвычайно талантлив: профессионально музицировал, прекрасно пел, сочинял стихи и песни. После Гражданской войны в эмигрантской среде ходили слухи о том, будто известный романс «Гори, гори, моя звезда» сочинил Александр Колчак. С первой же встречи Анна Васильевна поняла: этот человек вошел в ее жизнь навсегда.

Она оставила семью и последовала за Колчаком в Сибирь, пробыв там с ним последние, самые трагические годы жизни. Может быть, именно в те счастливые мгновения их жизни и прозвучали слова: «Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда...» Тимиреву зачислили переводчицей в отдел печати ставки верховного правителя. Больше они не разлучались до трагической ночи 7 февраля 1920 года.

«Все меня предали, одна ваша любовь не знает измены»

В ноябре 1919 года командующий войсками Восточного фронта генерал Сахаров доложил Колчаку: «Фронт бежит, населенные пункты сдаются без боя... Народ не простит нам!» 17 ноября поднимают восстание дальневосточные соединения командарма Гайды. После его подавления Колчак совершает роковую ошибку — прощает Гайде измену, отстраняет от командования генералов Сахарова и Дитерихса. 18 января 1920 года Сибревком и Реввоенсовет распространяют по всему краю телеграмму №121 о задержании поезда верховного правителя, приказывая «в случае бегства убить его»...

На станции Инокеньевская Колчака предательски передают большевикам. Красноармейцы по льду Иртыша препровождают его, Анну Васильевну Тимиреву, нескольких гражданских и военных членов правительства. В протоколе задержания указано: «Баронесса Тимирева сдалась добровольно, желая остаться с Колчаком». В тюрьме мужественная женщина добивается совместных прогулок в тюремном дворе. Во время прогулок Александр Васильевич и произнес вынесенные в подзаголовок слова: «Одна ваша любовь не знает измены...»

Предчувствуя исход следствия, Анна Васильевна обратилась к тюремному начальству: «Расстреляйте меня вместе с ним». Но ей сохранили жизнь, если только можно назвать жизнью 37 (!) лет, проведенных в сталинских лагерях и тюрьмах.

За несколько часов до расстрела Колчак написал ей записку, так до нее и не дошедшую. Десятки лет листок кочевал по папкам следственных дел:
«Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне... Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи... О себе не беспокоюсь — все известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне очень трудно писать... Пиши мне. Твои записки — единственная радость, какую я могу иметь. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя... До свидания, целую твои руки». Свидания больше не было. Его расстреляли 7 февраля 1920 года, на следующие сутки после дня рождения.

Семь арестов за 30 лет

После расстрела Колчака Анну Тимиреву выпустили из тюрьмы по амнистии. Но уже в июне 1920-го ее отправляют сроком на два года в Омский концентрационный лагерь принудительных работ. Выйдя из лагеря, Тимирева подала местным властям прошение о выезде в Харбин (там в это время жил ее первый муж – Сергей Тимирев. – Ред.). В ответ получила короткую резолюцию «Отказать» и год тюремного заключения. Третий арест последовал в 1922 году, четвертый – в 1925-м. Обвинение: «За связь с иностранцами и бывшими белыми офицерами». Ее приговорили к трем годам тюрьмы.

Освободившись, Анна Васильевна вышла замуж за инженера-путейца Владимира Книпера. Но хождение по мукам продолжалось. Весной 1935 года – новый арест за «сокрытие своего прошлого», лагерь, вскоре замененный поднадзорным проживанием в Вышнем Волочке и Малоярославце. Работала швеей, вязальщицей, дворничихой. В 1938 году – снова арест, шестой по счету.

На свободу она выходит после окончания войны. Из родных почти никого: ее 24-летнего сына от брака с Тимиревым Володю, талантливого художника, расстреляли 17 мая 1938 года. Муж Владимир Книпер умер от инфаркта в 1942-м: не выдержал травли супруги. Ей по-прежнему не разрешают жить в Москве, и она перебирается в Щербаков (ныне Рыбинск) Ярославской области, где Книпер-Тимиревой предлагают работу бутафором в местном драмтеатре.

Кстати, в Рыбинске в одно время с Анной жила и племянница Колчака Ольга. Несколько раз Тимирева делала попытки связаться с ней, но та отказалась. По одной версии, Ольга не хотела встречаться с женщиной, развалившей семью дяди. По другой – боялась чекистов.

И не зря опасалась... В конце 1949-го Анну арестовали: десять месяцев Ярославской тюрьмы и этап в Енисейск. Говорят, Анну элементарно сдали свои же коллеги по цеху – актеры местного драмтеатра. Якобы за антисоветскую пропаганду.

В спецфондах Красноярского края до сих пор хранится ее личное дело. Это подлинник: все листы, вложенные справки, протоколы, пожелтевшие от времени. Но читаются очень хорошо. В архиве нам разрешают посмотреть дело, но тщательно закрывают фамилии всех сотрудников, имеющих отношение к нему, – показывать их нельзя по закону.

«На основании изложенного обвиняется: Книпер-Тимирева Анна Васильевна, в 1918—1920 жена адмирала Колчака», – говорится в деле Анны Книпер… «Была с ним в Харбине и в Японии, участвовала в походах Колчака против советской власти. 20 декабря 1949 года за антисоветскую деятельность арестована и привлечена в качестве обвиняемой. Проведенным расследованием установлено: Книпер-Тимирева… среди своего окружения проводила антисоветскую агитацию, высказывала клевету на ВКП(б), на политику советской власти и условия жизни трудящихся в Советском Союзе».

«Прошу привезти мне коробку грима...»

После освобождения Анна Васильевна возвращается в Рыбинск, в театр. Ей идет уже седьмой десяток, но она продолжает работать.

Руки у Анны Васильевны были золотые. Удивительно талантливый человек, в юности занималась рисунком и живописью в частной студии, позднее в ссылках ей приходилось работать и инструктором по росписи игрушек, и художником-оформителем.

Частенько во время спектаклей Анна Васильевна сидела в зале и отмечала главным образом, как и что, смотрится из зала:
— Погляди! Ах, как хорош пистолет из дерева! – говорила она гостившему у нее на каникулах племяннику.
Иногда Анна Васильевна даже выходила на сцену в небольших ролях, например, княгини Мягкой в «Анне Карениной». Правда, в письмах к близким признавалась: «Мне не нравится на сцене и скучно в гримировочной. Я чувствую себя бутафором, а не актрисой ни в какой мере, хотя, кажется, не очень выпадаю из стиля (не комплимент стилю). Очень прошу привезти коробку грима для меня, так как этого здесь нет и приходится побираться, что очень неприятно».

Аккуратная интеллигентная старушка с короткими седыми волосами и яркими живыми глазами. Никто в театре не знал истории Анны Васильевны, ее любовной трагедии, связанной с Колчаком. Только вот почему-то режиссер театра, уважаемый человек, да еще с дворянским происхождением, всякий раз, когда Анну Васильевну видел, подходил и целовал ей руку. С чего бы такие знаки внимания какой-то бутафорше, шептались за кулисами.

Массовка на «Мосфильме»
«Мне 61 год, теперь я в ссылке. Все, что было 35 лет назад, теперь уже только история. Я не знаю, кому и зачем нужно, чтобы последние годы моей жизни проходили в таких уже невыносимых для меня условиях. Я прошу Вас покончить со всем этим и дать мне возможность дышать и жить то недолгое время, что мне осталось», – пишет в 1954 году Анна Васильевна из Рыбинска председателю Совмина Георгию Маленкову. Но реабилитацию она получит только в 1960-м.

Она поселилась в Москве, получив крохотную комнатку в коммуналке на Плющихе. Шостакович и Ойстрах выхлопотали ей «за отца» (выдающегося музыкального деятеля Василия Ильича Сафонова) пенсию – 45 рублей. Снималась в массовке на «Мосфильме» – в «Бриллиантовой руке» Гайдая мелькнула в роли уборщицы, а в «Войне и мире» Бондарчука – на первом балу Наташи Ростовой в образе благородной пожилой дамы.

За пять лет до смерти, в 1970-м, она пишет строчки, посвященные главной любви своей жизни – Александру Колчаку:

Полвека не могу принять —
Ничем нельзя помочь:
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.

А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог...

Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.

Жаль, что на памятнике адмиралу Колчаку, недавно установленном в Морском корпусе С. -Петербурга, нет этих строк, написанных Анной Тимиревой.

(Источник - Персональный блог Сергея Русанова; http://sergeyrusanov.ru/2009/11/историия-романса-гори-гори-моя-звезда/)

***

http://soyuz-pisatelei.ru/forum/6-1260-1

Наперекор тюрьме и горю,
Утратам, смерти, седине
К ночному северному морю
Всё возвращаюсь я во сне.
Встают и движутся туманы
В рассвете золотой зари
Туда, под старые каштаны,
Где о любви ты говорил...
Где, жизни сдав себя на милость,
На крестный путь ступила я
И где навек переломилась
Судьба печальная моя!

1938

Антигона

Так глубоко ты в сердце врезан мне,
Что даже время потеряло силу
И четверть века из своей могилы
Живым ты мне являешься во сне,
Любовь моя… И у подножья склона,
И в сумерках всё не могу забыть,
Что в этот страшный мир, как Антигона,
«Пришла не ненавидеть, но любить».

1949

Опять припомнился мне деревянный дом
На Севере, на берегу крутом.
Там я, «навечно ссыльная», жила –
Но эта вечность все-таки прошла.

…Проснешься – в окна, в уровень с землей
Рассвет ползет свинцовою змеей.
И день опять закрутится с утра –
Бессмысленная ссыльная игра.

И для чего, никак я не пойму,
Зачем нас всех упрятали в тюрьму,
Зачем потом этапами везли
По всей стране на дальний край земли?

И кто из нас, вернувшихся потом,
Вернулся к жизни и нашел свой дом?

Ноябрь 1968

Идёт твое лето на убыль,
Давно соловьи не звенят,
Напрасно накрашены губы
И волосы ярче огня.
Но эти глаза пустые
И горькая складка у рта!
Водою в песок пустыни
Ушла твоя красота.
Но всё за последние сроки
Упорно держишься ты –
За эти жалкие крохи
Былой твоей красоты...
И что меня так задело,
Так в сердце кольнуло остро?
Какое мне в сущности дело –
Случайная встреча в метро...

1966

Николай Заболоцкий