Мокусен Хики жил в храме в провинции Тамба Один из его приверженцев пожаловался на скупость своей жены. Мокусен навестил жену своего приверженца и показал ей сжатую в кулак руку.
"Что ты хочешь этим сказать?" - спросила удивленная женщина.
"Предположим, что моя рука все время сжата в кулак. Как ты назовешь это?" - спросил Мокусен.
"Увечье," - ответила женщина.
Тогда он раскрыл руку и снова спросил:
"Теперь предположим, что моя рука всегда в таком положении. Что это тогда?"
"Другая форма увечья," — сказала жена.
"Если ты хорошо это понимаешь, - закончил Мокусен, - ты хорошая жена."
И он уехал.
После его визита жена стала помогать мужу как в накоплениях, так и в тратах.

-Считается, что каждый имеет природу Будды. Имею ли я её? - спросил монах у мастера дзен.
-Не имеешь, - ответил мастер.Тогда монах спросил:
- Если буддийское писание утверждает, что всё наделено природой Будды, почему же её нет у меня? Деревья и камни, горы и реки - всё имеет природу Будды. Если это так, почему же я не имею её?
- Кошки и собаки, горы и реки - всё имеет природу Будды, но ты - нет.
- Но почему?
- Потому что ты спрашиваешь!

Один богач попросил Сенгая написать что-нибудь, чтобы процветание его семьи продолжалось от поколения к поколению. Сенгай взял большой лист бумаги и написал:
"Отец умер, сын умер, внук умер".
Богач рассердился:
"Я просил тебя написать что-нибудь для счастья моей семьи. Зачем ты так шутишь?"
"Я и не собирался шутить, — объяснил Сенгай. — Если твой сын умрет раньше тебя, это сильно огорчит тебя. Если твой внук умрет раньше сына, это разобьет вам сердца. Если в твоей семье от поколения к поколению будут умирать в том порядке, в котором я написал, это будет естественным ходом жизни. Я называю это истинным процветанием."

Однажды великий мастер каллиграфии Кообан начал писать «Полдень. Бабочка. Летний зной». Но, как только он собрался написать иероглиф 蝶 «Тёо» (бабочка), прилетела настоящая бабочка, большая, черная с синим отливом, и села как раз на то место, где должен был быть иероглиф. Когда бабочка, наконец, улетела, мастер продолжил писать «летний зной», оставив это место нетронутым. Тем не менее, все другие мастера каллиграфии, которые видели оригинал, утверждают, что там написано «бабочка»

Дзенский учитель Хакуин (白隠) слыл среди соседей человеком, живущим беспорочной жизнью. Рядом с ним жила красивая девушка, родители которой владели продуктовой лавкой. Внезапно родители обнаружили, что у нее должен появиться ребенок. Они были в ярости. Девушка отказалась назвать отца ребенка, но после долгих настояний назвала Хакуина. В большом гневе родители пришли к учителю.
"Так ли это?" — вот было все, что он сказал.
После того, как ребенок родился, его принесли к Хакуину. К этому времени он потерял всякое уважение окружающих, что совсем не волновало его. Он окружил ребенка заботой и теплом, брал у соседей молоко для ребенка и все, в чем тот нуждался.
Через год девушка-мать все же не выдержала и сказала родителям правду: что отцом ребенка был молодой человек, работавший на рыбном рынке.
Отец и мать девушки сразу пошли к Хакуину, просили у него прощения, долго извинялись перед ним и просили вернуть ребенка.
Хакуин охотно простил их. Отдавая ребенка, он сказал лишь: "Так ли это?"

Кейгу, великий дзенский учитель Эры Мэйдзи, стал главой Тофуку, кафедрального собора в Киото. Однажды правитель Киото навестил его в первый раз. Его слуга вручил визитную карточку правителя, на которой было написано: "Китацаки, правитель Киото." "Я не имею дела с такими людьми, - сказал Кейгу слуге. - Скажи ему, пусть уходит отсюда." Слуга с извинениями вернул карточку. "Это моя ошибка, - сказал правитель и карандашом зачеркнул слова "Правитель Киото". "Спроси учителя снова". "О, это Китацаки?- воскликнул учитель, когда увидел карточку, - я хочу видеть этого человека!"

Рёнан, дзенский мастер, жил самой простой жизнью в маленькой хижине у подножья горы. Однажды вечером в хижину забрался вор и обнаружил, что там нечего украсть. Вернувшись, Рёнан застал у себя вора.
"Ты прошел долгий путь, чтобы навестить меня, — сказал он бродяге, — и ты не должен вернуться с пустыми руками. Пожалуйста, возьми в подарок мою одежду." Вор был ошарашен. Он взял одежду и тихонько ушел.
Рёнан сидел нагой, любуясь луной.
"Бедный парень, — задумчиво сказал он. — Мне бы так хотелось подарить ему эту прекрасную Луну."

- Учитель, как мне правильно сесть на ежа?
- Для начала забудь о еже...
- А потом?
- А потом просто отодвинь его в сторону.

- Учитель, а почему люди смотрят на луну с трепетом?
- Ну, если этот кусок сыра упадет на ногу - мало не покажется.

- Учитель, а если я залезу в реку, меня крокодил не съест?
- Не съест. На него вчера пьяный слон упал.

- Учитель, как мне научиться думать?
- Ответь 30 раз, не повторяясь, на вопрос "Как залезть на вишню за яблоком?"

- Учитель, как мне достичь дзена?
- Поцелуй себя в задницу.

- Учитель, а почему мне не дают пирожок на завтрак?
- Кто рано встает, как я, например, тот пирожки и съедает.

- Учитель, а почему кошка всегда падает на лапы?
- Ей неудобно падать на хвост.

- Учитель, а почему бутерброд падает маслом вниз?
- Хочешь об этом поговорить?


Смотреть дальше

Когда после многих лет, проведенных в Шаолиньской обители, Бодхидхарма решил покинуть Поднебесную, он перед уходом собрал вокруг лучших учеников, дабы выяснить: что же они поняли, учась у него?
Первый ученик сказал:
- Истина находится вне "да" и "нет"; утверждение или отрицание - лишь путь для истины.
Учитель кивнул и ответил:
- У тебя моя кожа.
Второй ученик сказал:
- Истина подобна взгляду подвижника Ананды на Землю Будды - он уидел ее однажды и навеки.
Учитель кивнул и ответил:
- У тебя моя плоть.
Третий ученик сказал:
- Истина лежит вне вещей и реальности, ибо они лишь затемняют ее. Лишь дух есть подлинная истина и реальность.
Учитель кивнул и ответил:
- У тебя мои кости.
И наконец последний ученик поклонился Бодхидхарме, улыбнулся и промолчал.
Учитель улыбнулся в ответ и сказал:
- У тебя моя суть.

Силки нужны, что бы поймать зайца. Поймав зайца, мы отбрасываем силки.
Сети нужны, что бы поймать рыбу. Поймав рыбу, мы отбрасываем сети.
Слова нужны, что бы передать смысл. Поймав смысл, мы отбрасываем слова.
Так где же мне найти мастера, который отбросил слова.

***

Мастер дзэн решил послать ученика основать новый монастырь и объявил, что назначен будет тот, кто лучше всех ответит на вопрос. Поставив на землю вазу с водой, он спросил:
— Кто сможет сказать, что это, не называя его?
Старший монах сказал:
— Никто не может сказать, что это — деревянный башмак.
Затем подошёл повар, ногой опрокинул вазу и вышел. Он и стал настоятелем нового монастыря.

***

Кто смотрит двумя глазами, говорит о двойственности всего. Кто смотрит одним глазом, говорит о единстве всего. Кто видит то, на что смотрит - помалкивает.

Давным-давно как — то раз настоятель храма Мугениямы решил отлить большой колокол. Чтобы он получился самым громким во всей провинции Тётеме, женщинам прихода предложили помочь в этом святом деле, пожертвовав свои старые бронзовые зеркала на материал для нового колокола. Одна молодая женщина, жена крестьянина, как и все, принесла свое зеркало в храм. Никто, даже соседки, не могли обвинить ее в скаредности, но очень скоро эта особа стала сильно печалиться о содеянном. Она вдруг вспомнила истории, которые ее мать рассказывала об этой вещице, и еще то, что она принадлежала не только матери, но и матери ее матери и бабушке матери. А какое бесчисленное множество счастливых улыбок отражала его блестящая поверхность! Как же поступить? Конечно, если бы женщина могла принести священнику определенную сумму денег, то тогда, без сомнения, она получила бы назад свою драгоценность. Но в том то и дело, что денег у нее не было, и взять их было негде. И вот она стала часто приходить в храм и смотреть на свое зеркало, лежащее во дворе за оградой среди сотен других, собранных вместе. Узнать свою вещь ей не представляло труда по рельефу на обратной стороне. Там были изображены Шё‑Чику‑Бай, которые так восхитили ее детские глаза, когда мать впервые показала ей зеркало. Об этом грешно даже подумать, но женщина решила выкрасть его и спрятать в каком‑нибудь тайном месте. Тогда она сумела бы сохранить свое сокровище и вдоволь в него насмотреться. Но случай все не представлялся. Часто, особенно по вечерам, у нее появлялось чувство, будто вместе с зекалом она по глупости отдала часть своей души. Тем более что ей вспомнилась старинная пословица: «Зеркало — это душа женщины», — и она стала опасаться, что в этом намного больше правды, чем она могла ранее вообразить. Тоска и боль объяли ее сердце.



Читать дальше

Черноносый Будда

Монахиня, искавшая просветления, сделала статую Будды и покрыла ее золотом. Она носила золотого Будду с собою повсюду.

Проходили годы, и, все еще таская с собой Будду, монахиня пришла жить в маленький храм в деревню, где было много Будд, каждый со своею святыней.

Монахиня хотела воскурить ладан перед своим золотым буддой, но так как ей не нравилась мысль, что благовония перепадут и другим, она сделала трубу, через которую дымок попадал только на ее статую. Из-за этого нос золотого Будды почернел, и он стал очень уродливым.



Ничто не существует

Ямаока Тесю, будучи молодым учеником Дзен, посещал одного учителя за другим. Однажды он пришел к Докуону из Секоку.

Желая показать свои знания, он сказал:"Разум, Будда, чувственное бытие, в конце концов не существуют.Истинная природа явлений- пустота.

Не существует ни воплощения, ни заблуждений, ни мудрости, ни посредственности. Ничто нельзя дать, ничего нельзя взять."

Докуон, который спокойно курил, ничего не сказал.

Внезапно он сильно ударил Ямаоку бамбуковой трубкой. Юноша очень разозлился.

"Если ничего не существует,- спросил Докуон,- откуда же эта злость?"



Каменный разум

Хоген, китайский мастер Дзен, жил один в маленьком храме в деревне. Однажды четыре странствующих монаха попросили его разрешить им разжечь костер и обогреться.

Когда они устроили костер, Хоген услышал, что они спорят об объективности и субъективности. Он присоединился к ним и сказал: "Вот большой камень. Как вы считаете, находится он внутри или вне нашего сознания?"

Один из монахов ответил:

"С буддистской точки зрения всякая вещь является воплощением сознания, так что по-моему, камень находится внутри сознания."

"Твоя голова, должно быть очень тяжелая,- сказал Хоген,- если ты таскаешь в своем сознании такие камни."

Необыкновенная Сюнкай, второе имя которой было Сузу, ещё совсем юной была вынуждена против своей воли выйти замуж. Позже, после прекращения этого брака, она поступила в университет, где изучала философию. Увидеть Сюнкай — значило в неё влюбиться. Более того, где бы она ни была, она влюблялась сама. В университете вокруг неё царила любовь; позже, когда философия перестала удовлетворять её и она стала посещать храм, где обучали дзэн, в неё влюблялись ученики.



Наконец, она стала настоящей ученицей дзэн в Киото. Братья-монахи из малого монастыря Кэннин хвалили её за искренность. Один из них оказался близок ей по духу и стал помогать ей в постижении дзэн. Настоятель Кэннин, Мокурай — Безмолвный Гром — был суров. Сам соблюдая устав, он того же ожидал и от своих монахов. В современной Японии за то усердие, которое эти монахи уделяют буддизму, они вознаграждают себя, обзаводясь жёнами. Обычно, когда Мокурай заставал в любом из своих монастырей женщин, он гнал их оттуда прочь половой щёткой. Но как будто чем больше их выметал он, тем больше возвращалось обратно.

И вот в этом самом монастыре жена старшего монаха стала завидовать серьёзности и красоте Сюнкай. Когда она слышала, как хвалят ученики Сюнкай за преданность дзэн, её корчило, как от зуда чесотки. В конце концов, она распустила слух, будто Сюнкай и этот молодой монах — любовники. В результате того исключили из монастыря. Оставила монастырь и Сюнкай. «Пусть я могла ошибаться в любви, — думала Сюнкай, — но если так несправедливо обошлись с моим другом, то и этой женщине в монастыре — не бывать!» . Той же ночью, с помощью банки керосина, она подожгла монастырь. Простоявший пятьсот лет монастырь сгорел дотла. Наутро она оказалась в полиции. Ею заинтересовался молодой адвокат, он стал пытаться смягчить её приговор.
— Не помогайте мне, — сказала ему Сюнкай. — Я могу решиться на что-нибудь другое, чтоб опять попасть за решётку.

Наконец истёк семилетний срок её заключения, и Сюнкай освободилась из тюрьмы, где в неё влюбился шестидесятитрёхлетний охранник. Но теперь все уже видели в ней преступницу, общаться с ней никто не хотел. Даже практикующие дзэн, которым полагается верить в просветление в этой жизни и в этом теле — и они избегали её. Сюнкай поняла, что дзэн — одно, а люди, его изучающие, — совсем другое. Её родственники также не захотели иметь с ней ничего общего. Она растратила, что имела, заболела и ослабла.

Ей встретился священник секты Синею, научивший её имени Милосердного Будды, и в этом имени нашла Сюнкай утешение и умиротворение ума. Она умерла еще необычайно красивой, едва достигнув тридцати лет. Безуспешно пытаясь как-то заработать на жизнь, она частью записала, частью рассказала свою историю одной писательнице. Так дошла она до

Однажды вечером в двери дзэнского монастыря постучался монах. Он хотел остаться там на ночь. Он устал и был голоден. Хозяин открыл дверь, но вместо того, чтобы приветствовать его словами «добрый вечер» или «здравствуйте», он встретил его дзэнским коаном, очень знаменитым. Он сказал:
— Каково ваше изначальное лицо, лицо, которое было у вас до того, как родились ваши отец и мать?
Монах снял с ноги свою сандалию и сильно ударил ею хозяина по лицу. Хозяин отступил назад, поклонился и сказал:
— Добро пожаловать. Ваше понимание потрясает.
Потом у них была трапеза. Среди холодной ночи они сидели у огня, болтая, и гость спросил:
— А сами вы получили ответ или нет на тот коан, который вы задали мне?
Хозяин сказал:
— Я не так удачлив. Нет, я не получил ответа. Но я понял его, когда вы дали мне ответ. Ведь я так много читал о дзэне, так много слышал… Вы не колебались ни единого мгновения, вы не думали над ним. Он исходил из вашей целостности. Он был не из головы — вот что я смог понять.
Гость не отвечал. Он продолжал потягивать свой чай. Но тогда хозяин заподозрил что-то. Он снова посмотрел на лицо гостя и нашёл в нём что-то, что ему не понравилось. Поэтому он спросил снова:
— Пожалуйста, скажите мне: вы действительно знаете ответ? Вы получили его?
Гость расхохотался и начал кататься по ковру в глубоком веселье. Он сказал:
— Нет. Я тоже слишком много читал о дзэне и слишком много о нём слышал.
Если знаний слишком много, они становятся препятствием. Вы можете «знать», не зная. Вот в чём опасность знаний. Глубоко внутри вы остаётесь невежественным, но на поверхности вы знаете всё, что можно знать. Вы можете обмануть других, но ещё большей опасностью является то, что однажды вы можете обмануть самих себя. Тогда исчезнет всякая возможность роста.

В сутре пересказывается притча Будды:
как-то, идя по полю, человек встретился с тигрои. Он побежал, тигр - за ним. Добежав до края пропасти, он ухватился за корни дикой виноградной лозы и повис над бездной. Тигр начал обнюхивать его сверху. Дрожа от страха, бедняга посмотрел вниз: там, далеко внизу, его поджидал другой тигр. Только лоза пока ещё удерживала его.
Две мыши, чёрная и белая, начали потихоньку подгрызать корни лозы. Рядом с собой человек вдруг заметил спелую, сочную землянику. Держась одной рукой за лозу, другой он сорвал ягоду. Как она была вкусна!

Как-то Тандзан и Экидо шли по грязной дороге. Лил сильный дождь. Зайдя за поворот, они повстречали милую девушку в шёлковом кимоно с поясом, которая не могла перейти размокшую дорогу. Со словами "Ну-ка, девушка!" Тандзан тут же подхватил её на руки и перенёс через грязь.
Экидо остаток пути шёл молча и не возобновлял беседы до вечера, пока они не достигли храма, где остановились на ночь. Там он уже не мог больше сдерживаться и сказал:
- Мы, монахи, не должны приближаться к женщинам, особенно к таким молодым и красивым, ведь это опасно. Почему же ты так сделал?
- Я оставил девушку там, - ответил Тандзан. - А ты всё ещё несёшь её?

В эру Мэйдзи жили в Токио два выдающихся учителя прямо противоположного характера. Один, Унеё, скрупулёзно выполнял все предписания будды. Он никогда не ел после одиннадцати часов утра и не пил ничего опьяняющего.
Другой учитель, Тандзан, профессор филологии императорского университета, буддийский устав не соблюдал вовсе. Когда хотел есть - ел, когда хотел днём спать - спал.
Как-то Унеё посетил Тандзана, когда тот пил вино, хотя буддисту ни единой капли вина не положено.
- Здравствуй, брат, - приветствовал его Тандзан, - выпьешь?
- Я не пью! - торжественно заявил Унеё.
- Кто не пьёт, тот вовсе не человечен, - сказал Тандзан.
- Так мне чуждо всё человеческое только потому, что я не поддаюсь соблазну и не пью! - воскликнул рассерженный Унеё. - Значит, я не человек? Тогда кто же?
- Будда, - ответил Тандзан.

Японский мастер дзэн Нан Ин, живший в эру Мэйдзи (1868 - 1912), как-то принимал у себя профессора университета, который пришёл пораспросить его о дзэн.
Нан ин стал разливать чай. Налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше.
Профессор какое-то время смотрел на чай, льющийся через край, но наконец, не вытерпев, воскликнул:
-Чашка полная. Больше не входит!
-Вот как эта чашка, - ответил Нан Ин, - так и вы наполнены своими мнениями и суждениями. Могу ли я показать вам дзэн, если вы не опорожнили свою чашку?