Нет близкого и дальнего, нет ночи, новой обуви, нет мочи.

Таится шоколад на полке, вхолостую копится печенье. Без явных и неявных смыслов день, два, пять, неделю. И влажный твердый воздух на меня налип, я не могу поднять ладонь, не дерну тощею ногой. И мимо хитрой мусорки гуляя, не разогнать с нее бакланов жирных мне вовек.

Я притаюсь во кресле, буду сглатывать голодую слюну под рев щербатый газонокосилок, слезою вязкой увеличивая влажность своего жилья. Не пошевелится пушок на прянишном моем бедре, ни сверху, ни внизу не зазудит, и никогда не высохнут на дверь взлетевшие штаны.

Раскрыты окна, свет из них не льется. За ними стонет мир, за ними как-то протекает жизнь.