В колонках играет - Gregorian
«И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.
И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати её?
И никто не мог, ни на земле, ни на небе, ни под землёю, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в неё».
Откровение 5:1-3





Глава 1. Книга Предназначений.

Сентябрьское утро 1999 года выдалось солнечным и тёплым. Разбуженные уже осенними, но ещё греющими лучами света, жители Принса высыпали на улицу – насладиться последним теплом и, как они говорили, «проводить лето». Летом здесь называлось время с середины июля по самый конец августа, когда стихали ветра, дувшие с Восточных гор десять месяцев в году и приносившие с собой дожди, туманы и снегопады.
Городок всегда прихорашивался и наряжался к этому времени – на лужайках порой можно было увидеть кучи ненужного накопившегося за год хлама, от которого каждый житель Принса считал своим долгом избавиться в это время; эти кучи копились по нескольку дней, затем приезжали грузовики и увозили его. «А куда – уже не наше дело», - отмахивались озабоченные уборкой люди. В единственном парке подравнивали кусты, спиливали высохшие ветки с деревьев, тщательно подстригали газоны («на зиму»), собирали те немногие фрукты, что успели-таки созреть, несмотря на постоянную непогоду. Улицы каждый день подметались, а главную - Флит-роуд - ещё и мыли с шампунем. В воздухе витало ощущение общего дела, некого единения и каждый в эти дни был приветлив и улыбался даже соседу, собака которого ещё вчера пыталась оттяпать ему ногу.
Благословенные дни пришли в Принс. Жизнь, будто дремавшая до этого, встрепенулась и решила отыграться за столь долгий сон, в который её погрузили жители. Краски вокруг становились ярче и гуще, промозглая серость, властвовавшая над городом десять месяцев, отступила от города и убралась в горы. Смех на улицах стал звонче и громче, разговоры живее и разнообразней, усталость и мрачность на лицах сменились на нечто схожее с добродушной улыбкой. Из столицы штата завезли новое оборудование для лесопилки и автомастерской, а в баре «У Мо» появилась новая стойка и телевизор…
Полторы тысячи человек жили почти беззаботно и весело, и практически ничто не омрачало им жизнь.

***

Дом номер девять по Кингстон-роуд стоял особняком от остальных одинаково опрятных и свежевыкрашенных домиков. По мнению жителей, он был «весь какой-то неправильный» и «странный» - тёмная черепичная крыша словно бы придавливала двухэтажное здание к земле, заставляя его прогибаться под её весом. С обшарпанных стен то тут, то там свисали грязно-бурые клочья краски, а крыльцо местами прогнило и неосторожный шаг мог привести к тому, чтобы провалиться по пояс. Окна же всегда были наглухо задёрнуты плотными шторами и сколько бы раз любопытные соседи не пытались узнать, что же происходит там, за тёмной драпировкой, всё было тщетно.
Дом этот когда-то принадлежал семейству Мастернов, некогда крупным землевладельцам, обитавшим в Принсе с первых дней его основания. Глава клана, мистер Реджинальд Мастерн был весьма уважаемым человеком в городе. Его власть зиждилась на огромном состоянии, сколоченным им во время Депрессии и на страхе, который питал перед ним город. Без него не могло начаться заседание городского совета, так как он владел одной третью всех зданий Принса, а на его деревообрабатывающей фабрике в то время трудилась половина города. Некоторые поговаривали, что он и есть городской совет, хотя доподлинно этого никому не было известно. Но чаще всего решения принимались, так или иначе, в его пользу. Об этом говорили новенькие блестящие автомобили судьи Уайта (до которых он был страстный коллекционер) и купленный председателем совета мистером Свитом небольшой, но весьма опрятный и со вкусом обставленный дом в двух милях от города на берегу озера Мэй.
Те, кто хоть раз в жизни сталкивался с мистером Мастерном, с дрожью в голосе вспоминали его глаза – холодные, тёмные, неестественно синие, словно два сверла, что вгрызаются в душу и видят человека насквозь. «Точно удав, - перешёптывались между собой жители Принса, - гипнотизирует тебя, как кролика и вот-вот проглотит». Мальчишки называли его Упырём и Мертвецом за бледную, почти белую кожу и ничего не выражающее лицо. А ещё у мистера Мастерна была трость. Обыкновенная черная трость с шароподобной рукояткой из слоновой кости. И про неё ходили весьма мрачные легенды и всевозможные домыслы. Но одно было известно точно. Многие сходились во мнении, что именно этой тростью была забита насмерть дочь шерифа Степлтона, семнадцатилетняя Сьюзен. Случилось это 25 июня 1957 года. Рядом с изуродованным телом девушки нашли небольшой беловатый осколок, когда-то являвшегося частью круглого предмета размером с бильярдный шар. Ещё один, глубоко вошедший в размозжённый висок, обнаружили при вскрытии.
Через два дня, похоронив дочь, шериф вместе с двумя сыновьями уехал из города, не сказав никому ни слова. Неделей позже мистер Мастерн появился на очередном заседании совета вместе со своей неизменной тростью. Только теперь рукоятка была из зеленоватого мрамора.



продолжение следует...