***
- Я хочу стать твоим, - Саске смотрел на брата с той своей оленьей трепетностью в затянутых влажной бархатной дымкой глазах.
- Саске? – горло Итачи схватили скользкие холодные пальцы дикой паники.
С тех пор, как младший Учиха перекрасился в рыжий, старшему хотелось всё время бежать от него без оглядки. Разумом он понимал, что это всего лишь цвет волос и больше ничего общего, но психологически это настолько отталкивало его, что теперь парень испытывал чуть ли не отвращение, когда обнимал брата. Хотя совсем скоро он понял, что это было не отвращение. Это была сама настоящая боль и поднимающаяся из глубин его сознания тоска…
Он вздрагивал каждый раз, стоило рыжей макушке появиться в его комнате, и первой реакцией всегда было только желание резко встать бежать, бежать прочь от сжимающего сердце отчаяния.
«Я подожду», - всё чаще стучали в его голове слова Сасори, сказанные ему тогда в туалете, и всё чаще Итачи начинало казаться, что его затылка касается дымно-ментоловое дыхание спокойной полуулыбки.
- Ты же сделаешь меня своим, брат? – повторил Саске, опрокидывая старшего Учиху на подушки и забираясь на него верхом.
Их родители уехали на весь день, и оба Учихи знали, что до самого вечера остались одни. Случая, чтобы сделать «это» лучше было и не придумать, но Итачи с леденящим душу отчаянием понимал, что не хочет делать того, что просит у него брат.
«Давай же, ты же так этого хотел,» - пытался мысленно подстегнуть он себя, одновременно понимая, что так получается только хуже.
В помещении царил полумрак и Итачи был искренне рад тому, что этот сумрак спасёт его хотя бы от необходимости смотреть, но то ли Саске было страшно, то ли он не хотел упустить ни одного мгновения процесса, но он встал и включил все лампы в комнате. Ярко-рыжие волосы вспыхнули светящимся ореолом, и старший Учиха бессильно застонал, закрывая глаза и понимая, что сейчас ему предстоят самые невыносимые и мучительные мгновения в его жизни.
Отказать Саске он не имел права, потому как это разрушило бы всё то, что было между ними, а он слишком дорожил тем, что давал ему младший брат.
«Вот ты и попал в свой собственный капкан», - с горькой иронией подумал Итачи, отчаянно мечтая в эту секунду оказаться где угодно, только не сейчас, не здесь, не в своей комнате, не рядом с братом.
- Иди ко мне, - с затаённой обречённостью в голосе, он тихо вдохнул в губы Саске, привлекая его к себе и плотно закрывая глаза.
Он постарался откинуть все посторонние мысли, заставляя себя сосредоточиться на том, что делает. Его губы со всем старанием мяли рот Саске, соскальзывая к чувствительным местам за ушами и прихватывая кожу на его шее. Его руки уже блуждали где-то под футболкой мальчика, осторожно покручивая заострившиеся соски и поглаживая вздрагивающий живот. Саске коротко всхлипывал, отрывисто вздыхал и зарывался пальцами в волосы брата. Итачи же, сдёрнув с него футболку, мысленно приказывал себе не торопиться и быть нежным, отголосками сознания ужасаясь тому, что совершенно ничего не чувствует. Все его движения казались ему настолько механическими, доведёнными до автоматизма, словно он был не живым человеком и ласкал такого же живого человека, а конвейерным роботом, произведённым для чёткого выполнения своих функций…и ничего более.
«Не так…Всё должно быть не так!» - панически пульсировало в его голове. «А с Сасори было бы так же?» - его спина похолодела, а руки слишком отрывисто дёрнули ширинку на штанах Саске, отчего тот коротко вздрогнул.
- Шшш, - не понимая, кого он успокаивает – себя или брата, тихо проговорил Итачи, понимая, что всё же торопиться и слишком быстро раздевает дрожащее тело, желая только того, чтобы это поскорее закончилось.
Не чувствуя ни грамма возбуждения, старший Учиха всё же облегчённо вздохнул, увидев, что младший, в отличии от него, реагировал абсолютно на всё, что с ним делал брат. Совершенно голый, лежащий на спине, он закрывал одной рукой глаза, а другой вцеплялся в диванную обивку, и было заметно, как он борется с желанием прикрыть свой, вставший почти торчком, член. Итачи вновь глубоко вздохнул и осторожно накрыл его своей ладонью, мягко обхватывая пальцами и слегка сжимая. Саске тут же замер, как испуганный маленький кролик, и чтобы хоть как-то расслабить его, старший Учиха склонился к его губам и бережно поцеловал. Мальчик, словно ожидавший именно этого, с внезапной готовностью отвечая на поцелуй, задрожав всем телом и обвивая руками шею и плечи брата. И тот целовал его до тех пор, пока Саске сам не оторвался от его губ, задыхаясь и стаскивая с Итачи его футболку, а затем с упрямой настойчивостью стягивая штаны. Прикасаться к чёрным «боксёрам» он не торопился, замерев в нерешительности на мгновение, а старший Учиха, внутренне порадовавшись этой короткой передышке, вновь взял инициативу в свои руки, принимаясь осыпать тело мальчика поцелуями.
Он всё же увлёкся процессом, начав на автомате прислушиваться к реакции Саске на его действия и решив про себя, что если не себе, то хотя бы ему доставит удовольствие. Для него было довольно необычно ощущать у себя во рту чужой член, и Итачи старался припомнить все те штучки, которые выделывали его подружки и грудастые порно актрисы в небезызвестных фильмах. Младший тихо поскуливал и часто вздыхал, то сжимая, то разводя в стороны бёдра, а старший всё время боялся сделать ему больно, стараясь действовать с предельной осторожностью. Решив, что нужно сделать больше, он опустил свой мизинец в рот, обильно смачивая его слюной, а затем начал осторожно вводить его в сжимающийся анус брата. Мальчик в ответ на это только вновь напрягся, но терпел, а Итачи мысленно чертыхался, понимая, что ни он, ни его брат не готовы к тому, чтобы пойти до конца.
«А с Сасори ты бы пошёл до конца?» - внезапно спросил он себя, так некстати наткнувшись глазами на заметавшуюся по поверхности дивана рыжую голову.
К его ужасу, ответ был незамедлительным и утвердительным, и в отчаянии Итачи тут же убрал руки от брата, думая только о том, что вновь хочет только того, чтобы этот фарс, наконец-то, закончился.
Конвульсивные движения Саске теперь казались ему глупыми, смешными и нелепыми, а от тихих стонов хотелось заткнуть себе уши или рот, эти звуки исторгающие. Проще было бы вообще просто встать, всё бросить и уйти, но он не мог…он не мог оставить всё вот так, раз зашёл так далеко…
Сосредоточившись на том, что делает, и стараясь больше ни на что не отвлекаться, ни о чём не думать, Итачи закрыл глаза и быстрее заработал губами и рукой, ускоряя темп и надрачивая ртом член брата до тех пор, пока тот, наконец, жалобно всхлипнул и в горло старшего Учихи ударила тоненькая струйка. От неожиданности он рефлекторно сглотнул, чтобы жидкость не попала в дыхательные пути, и ощутив во рту странный привкус, с едва заметной брезгливостью оттёр рот.
- Ты как? – Итачи склонился над мальчиком, убирая прилипшие к его мокрому лбу дерзко-кричащие оранжевые пряди.
- Мне было приятно, - не слушающимися губами пролепетал Саске, не осмысленно хлопая ресницами и притягивая к себе брата.
Поцелуй принёс ему немного облегчения и он с нежностью отвечал на него, пока не понял, что задумал Саске
- Тебе не нужно…, - воспротивился Итачи, чувствуя, как рука мальчика накрывает его пах.
- Ты сделал хорошо мне, и я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, - брат говорил с ним, как с маленьким, уговаривая и осторожно гладя ладошкой, и от этого Итачи захотелось убиться.
Однако, решив, что раз он и так натворил столько того, за что никогда себя не простит, то хуже уже не будет. Откинувшись на спину, он полностью расслабился и позволил Саске делать с ним всё, что тот хотел.
Мальчик действительно старался, а Итачи бесился от того, что всё равно не возбуждается. В отчаянии он начал вспоминать все те жаркие эротические сцены и фантазии, которые раньше помогали ему быстро получить разрядку без особых заморочек. Как ни странно, но это сработало, и вскоре парень уже инстинктивно вцеплялся в рыжую голову, борясь с желанием глубже войти в горячий влажный рот брата. В какой-то момент он почувствовал, как Саске прибег к его «приёмчику» и робкий влажный палец толкнулся в его анус, но Итачи было уже как-то всё равно, что с ним делают и как. Он хотел просто кончить, получить разрядку и больше не думать о том, что сейчас происходит. Но ощущения оказались настолько необычными, что Итачи коротко охнул, когда ищущий палец наткнулся на какую-то точку внутри.
- Тебе больно? – мгновенно встрепенулся Саске, выпуская его член изо рта.
- П-п-продолжай, - простонал в ответ старший, а когда младший продолжил, он отдался во власть захлестнувшей его похоти, начав коротко бросать: «Глубже! Чаще! Жёстче! Ещё!»
Перед его глазами поплыли разноцветные круги, пах налился расплавленным свинцом, а пальцы и рот Саске в это время безостановочно теребили болезненно сладкие точки в его теле, отчего хотелось кричать и метаться. В какой-то момент Итачи обнаружил себя содрогающимся в сладких конвульсиях, и Саске, прижимающегося к нему и неловко вытирающем тыльной стороной ладони рот.
- Мне было хорошо, спасибо, - выдохнул измождённый Учиха, выравнивая дыхание и радуясь тому, что всё, наконец, закончилось…

***

Губы Сасори были очень мягкими, тёплыми и только длинная чёлка рыжего, которая застряла в злополучном новеньком кольце в губе, запоганила их первый поцелуй…

Как только Учиха, не чуя ног, вывалился на заполненную людьми платформу, он принялся искать глазами рыжего, думая о том, что тот скорее всего не пришёл. Однако, через пару секунд в толпе показалась рыжая макушка, и кинувшись ему навстречу, Итачи и не заметил, как они обнялись и их губы сами собой устремились друг к другу.
Учиха моментально ощутил во рту чужой мягкий язык и привкус металлической штанги, которую тут же нащупал своим. Нет, земля не ушла из под ног, и мир не перевернулся кверху ногами, но было довольно странно вот так запросто целовать человека, с которым Итачи так долго общался и так долго избегал этого момента. Было совсем не неприятно. Да, немного необычно, но отвращения Учиха точно не чувствовал и прерывать поцелуй совершенно не хотел. Но так же Итачи казалось, что он не может как следует распробовать этот поцелуй из-за попавших в новый пирс Сасори прядей, теперь отчаянно пытавшихся забраться в его рот.
Рыжий, видимо, ощутил это, да и сам не испытывал комфорта, и всё же разорвал поцелуй.
- Дурацкие волосы, - поморщился он и принялся вытаскивать конец чёлки из кольца.
Было видно, что дырка ещё совсем свежая и Сасори кривился от боли, вытаскивая запутавшиеся пряди.
- Ну, и нафига? – поморщился вместе с ним Учиха, помогая другу высвободиться и заправляя непослушную чёлку за пирсингованное ухо.
- Мне так захотелось, - просиял рыжий и спросил: - Пошли?
Итачи кивнул и вцепился в локоть Сасори, который уже тащил его сквозь толпу с платформы.
Мысль о том, что два целующихся на перроне парня, должно быть выглядели шокирующее, пришла к нему уже намного позже, когда они покинули вокзал. До этого же Итачи настигла другая мысль о том, что ему тоже захотелось что-нибудь проколоть вместе с рыжим. Не потому, что это было бы модным или он тоже хотел стать «железным человеком», ему просто захотелось сделать что-то вместе с Сасори, что-то, что запомнилось бы им обоим.
Ещё он постоянно думал о их поцелуе, и пока рыжий таскал его по своему городу, знакомя с достопримечательностями, Учиха украдкой бросал короткие взгляды на губы Сасори, и иногда не мог понять, на что он уставился – на губы или на пирсинг. Но одно он знал точно, ему очень хотелось, чтобы рыжий вновь поцеловал его. Почему он не делал этого сам, Итачи не знал. Неизвестно откуда в нём пробудилась природная застенчивость и «страшный и смелый» Учиха элементарно не мог решиться сделать это, робея, как школьница начальных классов.
«А вдруг оттолкнёт, не дастся?» - билось в его голове, и он только вздыхал и улыбался в ответ на болтовню Сасори «ни о чём».
Ближе к обеду, рыжий затащил его в такую лавку, в которую Учиха сам бы никогда не зашёл. Одного взгляда хватало понять, что это был магазин с рокерской атрибутикой. На стенах висело огромное количество футболок, сумок и «косух» с черепами, оскаленными пастями волков и тигров, и обвешанных цепями разных калибров. А Сасори затаскивал Учиху всё глубже в неприятный полумрак магазина, и когда они остановились почти в центре, рыжий заявил:
- Я хочу, чтобы ты купил мне ошейник!
- Ошейник? Зачем? – удивился Итачи.
- У меня есть один, но мне его купил Он, а я хочу быть твоим, - Сасори закусил губу и пристальным глубоким и говорящим взглядом посмотрел в глаза Учихи.
- Выбирай, - не думая ляпнул в ответ брюнет, даже не совсем понимая, зачем и почему делает это.
Отголосками сознания Итачи понимал, что всеми своими действиями и просьбами Сасори помимо его воли намертво «пришивает» его к себе, и пытаясь хоть как-то защитится от той мысли, что рыжий – парень, Учиха всё же иногда вспоминал, что когда-то его друг был девушкой. Эта мысль немного успокаивала трещащее по швам сознание Итачи, но в любом случае он осознавал, что «процесс запущен» и обратного пути нет.
А когда Учиха рассчитался за кожаный с цепями ошейник и по желанию Сасори одел его на него прямо там же, во дворике того странного магазина, рыжий поцеловал его во второй раз. И тут Итачи понял, что задыхается.
От ощущения ставших такими желанными губ на своих, в его голове зашумело, и если бы они оба не сидели, парень мог бы поклясться, что рухнул бы, как подкошенный, до того этот поцелуй был для него ошеломляющим.
- Спасибо, - оторвавшись от него улыбнулся Сасори и погладил кончиками пальцев металлические цепочки на ошейнике.
- Не за что, - выдавил из себя не способный думать Итачи и улыбнулся в ответ, одновременно радуясь, что способен на что-то большее, чем просто сидеть и кивать, как китайский болванчик.
После покупки они ещё немного побродили по городу и внезапно Итачи вспомнил, что ещё хотел сделать.
- Сасори, послушай, в этом же городе живёт Дейдара, - брови рыжего возмущённо поползли вверх, а Итачи продолжил, - Я созванивался с ним накануне и пообещал, что загляну. Я приехал всего на два дня и не думаю, что успею завтра, по-этому я бы хотел заглянуть к нему сегодня. Отпустишь?
- Я поеду с тобой! –фыркнул Сасори тоном, не терпящим никаких возражений. – Не хочу, чтобы он накинулся на тебя, потому что ты только мой, - рыжий фыркнул вновь и, обвив руками Итачи, уткнулся носом в его плечо.
Учиха на это только улыбнулся, одновременно понимая, что влип. Однако, отпираться не было смысла, а посему, Итачи, скрестив пальцы «на удачу», сунул голову в «пасть льва».

***

После зимней сессии все разъезжались по домам, и Итачи, собирая сумку, уже планировал, как проведёт эти каникулы.
Дом встретил его знакомыми запахами, уютом и родительской заботой, которая, в принципе, не была навязчивой, но всё же иногда напрягала. Младшего брата Учиха практически не видел, а если же и сталкивался с ним в коридорах между комнатами, то медленно, растягивая слова, говорил: «Привет, зверёныш». Угрюмый Саске кидал ему в ответ колючие взгляды, и бесшумно исчезал в своей комнате. Итачи хмыкал, провожая глазами закрывающуюся дверь и думал о том, что брат чем-то напоминает ему его самого, примерно в том же возрасте.
«Надо быть проще, Саске, и люди к тебе потянутся», - думал он в тот момент и уже через минуту забывал о существовании младшего брата, погружаясь в безрезультатные попытки дозвониться Сасори.
- Ты опять «марафонишь», мать твою!? – злобно зашипел Учиха в трубку, когда через четыре дня рыжее «алё» всё же нарушило мерное пипикание гудка, уже неимоверно бесившее Итачи.
Он и сам не заметил, как наобщавшись с Сасори, тоже начал сыпать матами и откровенно пошлить, хотя никогда прежде не позволял себе этого.
- Не надо обижать мою мать! – с хохотом ответил рыжий. – А эти дни я пропадал, чтобы выбить себе выходной! – было слышно, что он чуть ли не пританцовывает от радости.
- Подожди, как выходной? А как же работа? – повис в недоумении Учиха.
Он уже не понаслышке знал о суровом характере матери Сасори, являющейся его менеджером, и способной в любое время выдернуть рыжего с учёбы, ради очередного выгодного контракта.
- Я откупился, - Итачи услышал, как Сасори закурил, и ему тут же показалось, что даже в носу защипало от знакомого ментолового дыма, так любимого рыжим. – Снял накопленные бабки и заплатил неустойку за два дня. Так что следующие выходные жду тебя у себя. Отказ и возражения не принимаются!
Сначала Итачи открыл и закрыл рот, не зная, что ответить, а затем понял, что стоит посреди гостиной и глупо улыбается.
- Я попробую достать билеты, - даже в его голосе было слышно его состояние и рыжий, наверное, понял его.
- Ты чего там? Лыбишься, Учиха? – рассмеялся своим тихим приятным голосом Сасори и добавил, - Ты не пробуй, а уж вывернись и достань, - было слышно, как рыжий тоже улыбается в трубку. – И ещё…
- Да? – не выдержал долгой паузы Итачи.
- Ита, пообещай, что поцелуешь меня, когда приедешь…
- Ты придурок!
- Я это и без тебя знаю…
- А без этого никак?
- А нафига тогда ты мне тут нужен? – смех.
- Придурок! – шипение, медленно, но верно переходящее в смех.
- А как же иначе? Ну, так что? Обещаешь? – пауза.
- Хорошо, - еле слышно, сквозь зубы.
- Чего?
- Хорошо, говорю, - ещё тише.
- Чего, чего??
- Хорошо, говорю! Придурок, - добавил Итачи ласково и, не выдержав, рассмеялся.
- Смотри! Ты обещал, Учиха! – радостно сообщил ему Сасори и повесил трубку.
А Итачи в этот момент подумал только о том, что намного проще сказать, чем сделать, но почему-то глупая улыбка совершенно не желала уходить в этот момент с его лица.
Всю дорогу, пока он ехал на поезде к рыжему, Учиха отчаянно сомневался в своём решении. Теперь у него не возникало в голове даже мысли о том, какого пола его друг, хотя он много раз окончательно запутывался, когда рыжий начинал говорить о себе то в мужском, то в женском роде. Пару раз Итачи спрашивал, кем себя считает сам Сасори, на что тот морщился и отвечал, чтобы он его считал тем, кем ему удобно. Естественно Учиха не хотел обидеть друга и называл его в соответствии с тем полом, коим тот являлся в данный момент. Однако, он не раз ловил себя на мысли о том, что его так и подмывает обратиться к рыжему, как к девушке. Он не знал, как к этому вопросу относился сам Сасори, и эта неизвестность довольно сильно угнетала Итачи. Но думая о том, что его друг и так натерпелся, парень засовывал куда подальше свои заморочки и старался не думать об этом.
Ему уже было совсем не важно то, что было с Сасори до встречи с ним, и он как ребёнок радовался его каждой маленькой «победе»: «целую неделю без наркоты», «не проспал занятия», «отказался от ночного «промоушена»». Итачи даже не заметил, как на привычное Сасорино «я тебя лю», он автоматически начал отвечать «я тебя тоже», поначалу не задумываясь, а после задаваясь вопросом – насколько он серьёзен, отвечая подобным образом.
Подъезжая к перрону, Итачи понял, что окончательно запутался, и уже не слышал собственных мыслей из-за громко ухающего в груди сердца. А в голове вертелась только одна дурацкая мысль о том, что накануне, перед отъездом, Сасори позвонил ему и рассказал, что прокол нижнюю губу.
Пирсинг был отдельной статьёй в жизни рыжего, выделенной жирным красным цветом, потому как проще было сказать, что у него НЕ проколото. Оба уха Сасори были укомплектованы плотным рядом маленьких колечек, от мочки до середины ушной раковины. А почти на самом верху края ушей, было ещё по колечку, причём одно из них было проколото самым садистским, по мнению Итачи, способом, потому как постоянно задевало нерв. Каждое прикосновение к этой серёжке, доставляло рыжему неимоверную боль, от которой он шипел и морщился. На вопрос «Зачем?», Сасори отвечал, что любит боль, а Итачи не знал – считать ли это пижонством или верить.
Помимо ушей у рыжего был проколот нос, язык и пупок, и все металлоискатели сходили с ума и заходились истерическим визгом, стоило Сасори приблизиться к ним.
Но помимо «железа», тело рыжего «украшали» две татуировки – одна на правой руке, а другая на левой. Обе из них изображали кошек, только одну целиком, а от второй только оскаленную морду, среди шипастых роз. У рыжего было несколько кличек, одна из которых в переводе означала «кошка», и видимо именно это обуславливало тематику рисунков. Татуировки были огромными и от предплечий доходили почти до локтей, и Сасори любил рассказывать о том, как матерятся фотографы, замазывая весь этот арсенал в «фотошопе». Итачи в очередной раз сомневался в том, что ему рассказывал рыжий, а затем, махнув рукой, вновь верил, потому как понимал, что иначе уже не может.
Вообще, он считал татуировки и пирсинг верхом вульгарности и безвкусицы. Учиха не понимал, что именно может подвигнуть человека на такой шаг, чтобы он в трезвом уме и здравой памяти изуродовал себя. Когда же рыжий показал ему их впервые, парень ужаснулся, но почувствовал внутри какое-то покалывание и привкус азарта во рту, того самого, который он ощутил ещё тогда, узнав что его друг был девушкой. Было в этом что-то запретное, неправильное и такое животно-притягательное, что он уже и сам не заметил, как стал зависимым. Всё, что случалось с Сасори, событие или просто его отличие от других, не важно что – внешность, поведение или образ жизни, всё это настолько шокировало парня, что вместо того, чтобы сломя голову бежать от этого экстраординарного человека, Итачи тянуло к нему, как магнитом.
Это стремление иногда доходило до абсурда и примерного правильного Учиху начинали в буквальном смысле сводить с ума и эти многочисленные дырки в теле друга, и его кошмарные татуировки, которые хотелось гладить, трогать и просто смотреть.
«Ты жертва рекламы, стереотипов и своего времени», - ругал себя Итачи после очередного «я тебя тоже» в трубку. А сам в это время чувствовал, как его ломает и корёжит от того, что ему безумно нравился человек, предназначенный ему природой и теперь вот так глупо отнятый человеческой обидой и глупым спором.

***

После того разговора парни довольно сильно сблизились, а Итачи так и не мог понять, почему ему нравилось общаться с Сасори. Они могли часами просто разговаривать обо всём, что в голову взбредёт, но наряду с этим, рыжий частенько рассказывал Учихе о своём бывшем. И чем больше Итачи слушал о нём, тем сильнее начинал ненавидеть того человека.
Он видел, как на людях хорохорится Сасори, но так же становился свидетелем того, как из бурной радости, рыжий впадал в глухую угнетающую тоску, от которой спасался белыми «дорожками» стерильного «порошка».
- Рыжий, ты опять обнюхался? – недовольно ворчал брюнет в трубку, когда Сасори в очередной раз звонил ему под кайфом и лепетал что-то о том, какой Учиха замечательный.
Пару раз на это Итачи отвечал:- Сасори, ты обдолбанный придурок, прожигающий свою жизнь, - после чего бросал трубку и мрачнел.
А в результате рыжий уже не от желания забыться, а от злости и обиды на Учиху, начинал «марафонить» по нескольку дней подряд. Остановить его мог всё тот же Учиха, до которого доходили слухи о том, чем занят Сасори, и начинавший названивать непутёвому другу с просьбами взяться за ум.
- Ита, скажи, что ты меня любишь и я перестану, - стонал в трубку полуживой от наркоты Сасори. – Я уже четыре дня не спал и хочу к тебе!
- Вот и будь умницей, - уговаривал его Учиха. – Брось «каку» и иди поспи.
- Нет, ты мне скажи, что любишь и я пойду, - не унимался рыжий.
- Сасори, ты придурок, иди спать, - отрезал брюнет.
- Итачи! Это ты придурок! Я тебя люблю, а ты ведёшь себя, как бесчувственный пень! – срывался рыжий и бросал трубку.
Учиха из чувства самосохранения приказывал себе не перезванивать, хотя внутри всё сжималось от осознания того, что рыжий вновь под кайфом. Конечно, ему хватало мозгов понимать, что Сасори делает это не только из-за него, но и потому, что сам этого хочет, тупо прикрываясь тем, что Итачи не желает выполнять его маленький каприз. Но Учиха всё равно не понимал, почему он тогда чувствует вину и почему вообще продолжает возится с этим придурком.
Он много думал после их первого разговора в мужском туалете, и чем больше узнавал Сасори, тем лучше начинал понимать плачевность неудавшейся судьбы нового друга. Итачи видел, как рыжий легко сходился с людьми, был балагуром и очень общительным парнем. Да, Сасори был немного груб, бесстыж и не стеснялся в крепких выражениях, однако, Учиха всё чаще замечал, что бессознательно ищет в нём только хорошее.
Как не странно, но ему было искренне жаль Сасори, ведь тот так и не смог пережить того, что случилось с ним.
«Справиться с тем, что тебя изнасиловали, несомненно трудно, - думал парень, - тем более, если это сделал лучший друг, от которого ты никогда не ждал такого предательства… Но всё же зайти настолько далеко – это что-то на грани безумия», - никак не укладывалось в его голове.
Мало того, что рыжий смирился с произошедшим с ним, он заставил себя полюбить своего насильника, причём полюбить настолько, чтобы затем стать для него тем, кем изначально не был. А в том, что Сасори любил того «зверя», у Учихи не оставалось никаких сомнений, стоило только ему увидеть, как вспыхивали глаза рыжего в тот момент, когда он говорил о нём.
- Так почему же вы расстались? – как-то спросил Итачи после очередного залихватского рассказа об одном из их похождений.
- А кто сказал, что мы расстались? – ответил вопросом на вопрос Сасори.
- Так ты с ним ещё живёшь? – удивлению пополам с непонятной досадой не было предела. – Почему?
- Это сложно объяснить, Ита, - задумчиво посмотрел поверх его головы рыжий. – У него есть «сила» и он умеет держать меня на коротком поводке.
- Сила? Но ты же не собака, Сасори, - с тупым непониманием в голосе возразил Учиха.
- Собака, - усмехнулся рыжий.
- Ты себя ей считаешь не потому, что являешься ею, а потому что хочешь ею быть, - Итачи помрачнел.
Нет, - качнул головой рыжий. – Потому что по-другому я не могу…
И Итачи понимал это его «не могу», и бесился от того, что Сасори не желает брать на себя ответственность за свою жизнь и за то, чтобы изменить её. Намного проще было вверить себя в «заботливые» руки «друга» и не беспокоится о своём дальнейшем существовании. Но тот факт, что это было именно существование, а не жизнь, рыжий принимать отказывался.
«Я не мать Тереза, мне надо угомонится и оставить в покое этого придурка», - усиленно внушал он себе, но то, с какой открытостью и доверием тянулся к нему парень, с головой окуная в свои душевные и психологические переживания, лишало Учиху способности трезво мыслить. И он не понимал, что становится для рыжего кем-то вроде его второго «друга», с той лишь разницей, что тот нёс ответственность за материальные блага Сасори, а Итачи взваливал на свои плечи духовные.
Но так продолжалось не всё время, а лишь до тех пор, пока однажды, сидя в парке на газоне, под тёплым майским солнышком, Сасори накрыл ладонью руку Итачи и тихо сказал:
- Ита…ты мне очень нравишься..и мне кажется, что я тебя люблю…
Неизвестно, как бы всё повернулось, если бы Учиха пропустил это высказывание мимо ушей, как он обычно делал это с Дейдарой. Однако личная и до сих пор не объяснимая симпатия Итачи к рыжему, заставила эту фразу зацепится в его голове и прочно в ней обосноваться.
Не то, чтобы он не думал о том, чтобы было в том случае, если бы Сасори остался девушкой. Учиха даже не сомневался в том, что уже давно предложил бы рыжей красотке встречаться, потому как ему нравилось в друге всё, ну или почти всё из того, что он видел в нём. Все остальные, приобретённые пороки, он считал устранимыми и не видел в них особого препятствия. Но тот факт, что теперь Сасори теперь являлся парнем, оказался для него непреодолимой стеной на пути к каким-либо отношениям, выходящим за рамки дружеских.
- Сасори, - осторожно начал он и запнулся, - рыжий, понимаешь, ты мне тоже очень нравишься, ты интересный и весёлый человек, и если бы ты остался девушкой, то я бы с готовностью ответил на твои чувства взаимностью. Но теперь ты парень, а мне не нравятся парни, извини…
Учиха с тяжёлым сердцем закончил фразу и с надеждой на понимание заглянул в глаза Сасори.
- А какая разница, Итачи? – в голосе рыжего чувствовался заметный холодок.
- Да, я знаю, что если любишь – пол не имеет значения, - понимая, что это провал, пробормотал Учиха, - но видимо мне не суждено этого понять, потому как у меня есть глаза и мозги, чтобы видеть и понимать, чем ты отличаешься от девушки…
Если бы тогда брюнет ответил мягче, не говоря напрямую то, что думает и придал этому разговору чуть больше значения, то возможно многое сложилось бы иначе. Но в тот момент Итачи понадеялся на понимание друга, не беря в расчёт его чувства, и именно этот момент стал поворотным в их отношениях.
Сасори после этого разговора, стал заметно холоднее относится к Учихе, и как гром среди ясного неба, начались эти бесконечные «марафоны», во время которых рыжий проявлял свою истинную натуру, болтаясь неизвестно где и неизвестно с кем.
- Ты опять был с ним? – не понимая зачем, спрашивал Итачи, пока они переходили из одной аудитории университета в другую, одновременно чувствуя, как где-то в глубине горла появляется неприятное пощипывающее ощущение то ли досады, то ли горечи.
- Нет, - улыбался в ответ рыжий, чуть ли не припрыгивая рядом. – Я сбежал! – хитрые глаза блестели. – Я решил, что уйду от него, и тогда ты меня полюбишь! Ты же хотел, чтобы я ушёл?
- Да, потому что он зверь и постоянно насилует тебя, - отвечал сбитый с толку Итачи. – Ты же сам говорил. И это ты хотел, а не я, - оправдывался брюнет, чувствуя, как приятно теплеет в груди.
Конечно, здравый смысл не переставал твердить ему о том, что если бы рыжий не хотел, то никто бы не заставил. И в свою очередь, он не стесняясь говорил это Сасори, на что рыжий убийственным голосом отрезал, что его желания там никто не спрашивает.
- Ита, он тупо сильнее меня, и «берёт» меня тогда, когда ему вздумается. Я ничего не могу с этим поделать, - в очередной раз, за много дней до этого, припечатал рыжий пока они бесцельно бродили по коридорам университета.
- Так уйди от него! –зашипел обычно хладнокровный Учиха.
- Я не могу. Он работает в бизнесе моей матери, а её бизнес – это я, - Сасори опустил голову и отвёл глаза.
- Не понял? – Итачи остановился и увлёк рыжего в нишу перехода, по которому они шли.
- Ита, понимаешь, учёба это ещё не вся моя жизнь…
Учиха терпеливо ждал, хотя в этот момент ему хотелось хорошенько встряхнуть Сасори, чтобы тот наконец-то решился и заговорил.
- Ещё когда я был совсем маленьким, моя мать отдала меня в модельный бизнес. Мне было всего одиннадцать, а рыжие волосы и большие глаза сразу привлекли ко мне внимание многих журналов. Вот только эти журналы были «для взрослых»…
Итачи почувствовал, как волосы на его затылке становятся дыбом, от понимания того, что собственная мать могла отдать своего ребёнка в такой «бизнес».
- Но тогда ты.., - выдохнул Учиха, чувствуя, что ничего больше не может произнести.
- Да, тогда я ещё был красивой маленькой девочкой, ведь операцию мне сделали всего четыре года назад, но теперь цена на меня наоборот возросла…
Внутри Итачи всё похолодело и он почувствовал, что не смог бы даже сделать и шага, даже если б и захотел, потому что его ноги словно приросли к полу:
- Ты продаёшь себя за деньги? – он нервно сглотнул и не отрываясь смотрел в одну точку, где-то на уровне плеча рыжего.
- Нет, нет! – золотисто-рыжая голова взметнулась вверх и Сасори отчаянно замотал ей. – Это всего лишь что-то вроде промо-акций, или можно называть подработкой. Моя задача хорошо одеться, прийти в клуб, повертеть задом и свалить. Меня даже трогать запрещено, но это необходимо, чтобы поддерживать «статус» и чтобы со мной заключали новые контракты на фотосессии.
В голове Учихи вновь всё смешалось. Он не мог понять, что конкретно чувствует в этот момент, а когда попытался осознать, что его друг не только транссексуал, живущий с геем, но ещё и модель журналов эротического содержания, его мозги окончательно съехали набекрень. К тому же он очень сильно сомневался в том, что на «подработке» в ночных клубах, Сасори только «вертел задом», а не давал его тому, на кого укажет его «менеджер».
- А при чём тут Он? – не найдясь, что ещё спросить и чувствуя, как его захлёстывает волна дикого ужаса, задал вопрос Итачи.
В принципе, после того, как он узнал ВСЁ, ему было уже всё равно, но почему-то его сознание хваталось за мысль о любовнике Сасори, как утопающий за соломинку. Ему мгновенно стала ясна та грандиозная по своему разрушительному характеру картина, от которой рыжий пытался убежать, ныряя с головой в «белый порошок».
- Он мой телохранитель…Мать приставила его ко мне после школы, после того случая, когда меня и ещё нескольких моделей выкрали из агенства и требовали денег. Тогда всё обошлось довольно мирным путём, но больше рисковать она не стала. Но не переживай, сейчас я пытаюсь подложить под Него своего брата, чтобы отстал от меня хотя бы в сексуальном плане. И тогда мы сможем быть вместе! – рыжий просиял.
А Учихе показалось, что он уже ничему не удивится, даже если Сасори ему скажет, что спит за деньги с животными или снимается в порно, и всё же на полуавтомате спросил:
- Подложишь собственного брата?
- Ну, да, -пожал плечами рыжий, - он хорош в постели, я спал с ним и знаю, что ему он понравится.
- Спал с братом? – Итачи всё же удивился, а затем удивился повторно тому, что всё ещё вообще способен на удивление.
- Ну, да, - всё так же невозмутимо ответил рыжий, - Когда хочется секса, а спать не с кем, не пойдёшь же искать заразу на стороне? А брат «чистый», не подцепишь от него ничего, да и грубым слишком он не будет.
«А ведь у меня тоже есть брат», - с каким-то отупением думал Итачи, слушая откровенные до неприличия признания Сасори. «Саске», - и в этот момент Учиха понял, что больше не хочет слышать подробности от рыжего. Ему было достаточно описания и малой толики тех ужасов, которые окружали его друга, настолько привыкшего к ним, что уже воспринимал их как нечто само собой разумеющееся. Но вместо того, чтобы в отвращении отвернуться от той грязи, в которой барахтался Сасори, Учиха откинул все моральные устои, которые закладывались в него с детства и по-человечески пожалел рыжего.
Пожалел за то, что нерадивая мать отдала несмышлёную смазливую девчушку в грязный бизнес, по сути отняв у неё беззаботное детство и заставив работать и торговать своим телом. За то, что с самого детства Сасори приучили к лёгким деньгам, ведь достаточно было просто «повертеть задом», чтобы у него появилась выпивка, шмотки и наркота. И ведь он понимал, что рыжий скорее всего и сам знал, что не протянет так долго, потому что красота не долговечна, и как бы Сасори не старался, а ночная и разгульная жизнь уже истаскала его. И скорее всего, рыжий поступил в университет в двадцатилетнем возрасте, только потому, что наверняка до этого «модельная карьера», тянула из него все жизненные соки, не оставляя времени и желания на учёбу.

- Учиться…Ты должен учиться, Сасори, - в очередной раз рычал Учиха в трубку, не зная, как ещё образумить вновь обдолбавшегося в очередной раз друга. – Жизнь проходит, и ты не сможешь вечно позировать и шляться по клубам! А без образования – ты «никто» и звать тебя «никак».
- Не вопи, Ита, я завтра приду на занятия, - недовольно ворчал в ответ Сасори и бросал трубку.
И каждый раз Учиха трепал себе всю ночь нервы, переживая по поводу того, соврал ему рыжий или нет. Но как ни странно, Сасори своё слово держал и с заспанными, с полопавшимися сосудами глазами, являлся на утренние пары.

Настроение сейчас - Вааааа)))

Эндисгри !!! Этот пост для тебя)))))
Я всё же созрел для того, чтобы опубликовать свою повесть)) нет, даже не фик, а просто одну историю, оформленную в красивые рамки))) и всё же, Учихи - это моя идея фикс+заказ несравнимой Эн))) так что буду выкладывать по чуть-чуть(по мере перепечатывания с письменной формы, а это ломает)))

Я долго думал о том, как написать эту историю – романтично, драматично или ещё как-то…но в итоге решил написать её жизненно…


"Кабала" (ч.1)

...рыжие солнечные зайцы, танцующие в ментоловом дыму...

***

-Итачи! Ты себе шею свернёшь! – Дейдара хлопнул брюнета по плечу и похабно осклабился. – Хотя на такого бы даже я запал, - блондин громко хохотнул, а затем с ехидством подмигнул нахмурившемуся другу.
- Иди лесом, Дейдара, - обдал его холодным взглядом Учиха, впрочем с досадой замечая, что и вправду уже несколько минут бездумно пялился на Сасори, который сидел за соседним столиком небольшой студенческой столовой.
На громкое замечание Дейдары, рыжий довольно улыбнулся и бросил быстрый взгляд на потемневшую физиономию Итачи, который теперь с каменным лицом расчленял на тарелке бифштекс, вымещая на нём всё, что он в этот момент думал о языкастом блондине.
- Зачем же так далеко? – Дейдара ухмыльнулся, - Мог бы и куда поближе отправить, - и парень тут же с наглой жадностью уставился на ширинку Итачи, отчего тот едва не поперхнулся.
- Повторяю для особо понятливых, - голос Учихи звенел ледяной сталью, - я не гей! И если ты ещё хоть раз…
- Ладно, ладно, - поспешно перебил его и замахал руками Дейдара, которому совсем не хотелось бесить Итачи, хотя, пожалуй, только слепой не понял бы с какой целью он ошивался возле брюнета.
Но Учихе было на это мягко говоря наплевать. Дейдара при всей своей странности был парнем компанейским, умел много и грамотно пить, красиво кутить и подгонять всей компании девушек, а с кем он там спал и о чём фантазировал, было не его, Учихина, ума дело. Конечно, его порой коробило, что блондин представлял себе и Итачи, о чём любил рассказать парню по сильной пьяни. Причём рассказывал с такими подробностями и таким вдохновением, что брюнета передёрживало от ощущения на себе всего того, о чём рассказывал ему Дейдара. Как-то раз Итачи всё же не выдержал и, будучи таким же пьяным, как и дружок-извращенец, очень сильно избил Дея, сломав ему пару рёбер и приказав даже думать забыть о «таких» вещах. Он успел покалечить друга настолько сильно потому, что вся их кампания в каком-то полу-ужасе полу-оцепении наблюдала за тем, как Учиха со спокойным, ровным лицом, словно выбивал запылившийся коврик, пару раз ударил Дэя по лицу, а когда тот упал, парень с таким же спокойствием продолжил бить его ногами, выплёвывая по отдельности короткие сухие слова: «Не..смей..даже..думать..сука…»
Первым тогда пришёл в себя Кисаме, с усилием оттащив друга от кашляющего кровью Дея, и ощущая, как парень весь дрожит от захлестывающей его ярости. Сам Итачи в тот момент не мог объяснить охватившего его чувства, ощущая только мерзкое липкое отвращение и кричащее внутри отрицание того, что с ним вообще возможно то, что описал Дейдара. Сам себя он никогда не считал гомофобом, и ему было всё равно «кто там», «как там» и «с кем там», но в тот момент он остро ощутил свою «нормальность», возможно именно потому, что это коснулось лично него.
С того случая прошёл почти год и ещё тогда Учиха набрался решимости сходить в больницу к Дейдаре и, запихнув подальше свою гордость, извиниться перед ним. Но блондин в ответ извинился сам, признав, что переборщил и тоже был не прав. Тему «замяли» и все в компании облегчённо вздохнули, когда парни стали общаться, как ни в чём не былвало. Правда иногда Дейдара всё же позволял себе отпустить пару фривольных шуток, после которых Учиха уже по обыкновению тут же осаживал его и уже не воспринимал, как кровную обиду. А блондин в ответ всегда покорно умолкал и вздыхал, но не потому что боялся, что равновесие может быть вновь потеряно и Итачи вновь изобьет его, а потому, как теперь уже понимал не только брюнет, но и сам Дэй, что он ещё глубже увяз в своих чувствах, которым по всей видимости суждено было так и остаться безответными.

- Итачи...
Брюнет обернулся на голос и почувствовал, как обжёг пальцы горячий пепел, осыпавшийся от неловкого движения дрогнувшей руки.
После столовой он не стал дожидаться согруппников и рванул в туалет покурить и привести мысли в порядок. Его сильно озадачивал тот факт, что огромные серебристо-серые глаза, слегка подведенные черным карандашом, не давали ему собраться с мыслями не на учёбе, ни дома. Нет, никакой маниакальной зависимости или желания увидеть Сасори у него, к счастью, не было, но с тех пор, как тот перевёлся в их университет, Итачи не мог отрицать, что ему откровенно нравиться этот парень. Ему нравились его большие с поволокой глаза, тихий, мягкий, словно мурлыкающий голос и нежная, как у девушки, улыбка, напрягающая Учиху своей привлекательностью.
- Итачи, - вновь повторил возникший за его спиной словно из ниоткуда Сасори и встал рядом, заглядывая в глаза, - я ведь тебе нравлюсь?
То, что этот вопрос окончательно загнал его в тупик, парень бы не сознался ни за какие пряники, а посему слегка поморщился и небрежно стряхнул пепел в стоявшую у стены урну:
- Ты не плохой, весёлый парень, - брюнет ответил достаточно честно для самого себя, в принципе, подтверждая слова Сасори, и считая, что своим ответом исчерпал вопрос.
- Но тебе же обычно не нравятся парни, - продолжил допытываться рыжий, явно намекая на то, что он нравится Учихе не как сокурсник, а как сам Итачи нравился Дейдаре.
«Узнал про Дея?» - невольно подумал про себя парень, а вслух спросил, решив, что отпираться и прикидываться «валенком» глупо:
- Тебе-то какое дело? – произнёс он это довольно резко и намного грубее, чем сам бы этого хотел, но что-то менять было поздно и Учиха лишь поморщился, недовольный самим собой и затянулся тлеющей в пальцах сигаретой.
Сасори же на это усмехнулся словно у него в голове щёлкнуло «бинго!» и он подтвердил свою догадку, а затем загадочно продолжил:
- А если я тебе открою одну тайну, ты расскажешь мне? – серебристые глаза заговорщицки блеснули.
- С какой стати я должен что-то тебе рассказывать? – по обыкновению огрызнулся брюнет, иронично изгибая бровь и вновь затягиваясь.
- Ммм, тогда я мог бы объяснить тебе причину того, почему я тебе нравлюсь, - протянул рыжий, словно не заметив настроя Учихи и начиная с интересом разглядывать тлеющий кончик его сигареты.
- Ты? Мне? – парень всё же не удержался и улыбнулся кончиками губ. – И почему же? – насмешка взяла верх над желанием поставить «мечтателя» на место.
- Всё просто, - тут же ответил Сасори, словно только того и ждал, чтобы уже наконец рассказать причину. - Когда-то я был девушкой, - в туалете мгновенно повисла мёртвая тишина и, казалось, что ещё немного и можно было услышать, как сигаретный дым медленно клубиться к потолку.
- В смысле? - Итачи непроизвольно нервно обернулся, чтобы удостовериться, что они здесь одни, а затем тихо добавил: - Девушкой? – он прищурив глаза рассматривал Сасори, пытаясь понять, где в этом месте прикол.
- В смысле – операция, - рыжий с невозмутимым видом забрался на подоконник, и прислонившись спиной к окну, забрал из пальцев Итачи сигарету и затянулся.
- Эээ, я слышал, что такое возможно, - Учиха был слегка озадачен, решая верить ему Сасори или всё же не быть похожим на дурака.
«А если правда?» - пронеслось в его голове и Итачи понял, что все его мысли замерли в недоумении.
Он знал, что нельзя просто вот так молчать и всем своим видом показывать, что он впал в ступор. Ему казалось, что нужно что-то говорить, если человек внезапно признался ему в таких вещах, но так и не знал что именно.
- И зачем ты это сделал? – всё же выдавил он из себя, мысленно ругнувшись на себя за то, что чуть не прибавил в конце глагола «а».
- В школе, на выпускном вечере меня изнасиловал друг, - Сасори вновь затянулся и вернул сигарету Учихе, пребывающего в явном замешательстве. – Причём друг был геем и на девчёнок совсем не смотрел, и для меня действительно было шоком, когда он поимел меня. Причём поимел не как девушку, а как парня, - рыжий хмыкнул и качнулся вперёд, видимо ожидая, когда Итачи затянется и передаст ему сигарету.
- Насильно? – не зная зачем, уточнил парень, затянувшись и отдавая сигарету.
- Ага, - Сасори кивнул, взял догорающую сигарету и стряхнул пепел прямо на пол, прежде чем покурить.
- Только не говори, что ты продолжил общаться с ним после этого, - Учиха внезапно почувствовал, что ему необъяснимо обидно за рыжего.
- Ага, - в той же манере повторил Сасори. – Он потом извинился и сказал, что давно любит, но против природы не попрёшь, и ему нравятся только парни, - парень хмыкнул, явно вспоминая этот их разговор.
- И ты простил его? – Итачи попытался понять рыжего и представить себя на его месте.
«Нет, я бы не смог!» - было принято безапелляционно.
- Ага, - опять кивнул Сасори. – Всё же лучший друг. И любил же…
- Но не в зад же! – фыркнул, перебивая его Учиха и тут же виновато опуская глаза, понимая, что ляпнул лишнее.
- А какая разница? – в ответ пожал плечами рыжий. – Когда любишь человека, пол теряет значение и становится не важно, как тебя любят, главное, что просто любят.
Итачи недоверчиво смотрел на полуулыбку Сасори и понимал, что не согласен с ним, и что ни за какие сокровища мира не спутался бы с Дейдарой. Он не знал почему, но именно блондин предстал в этот момент перед его глазами, и Учиху вновь передёрнуло от воспоминаний и одной мысли о том, что тот мог к нему прикасаться не как друг.
- Но операцию то, зачем было делать, если тебе всё равно? – не удержался от ехидного замечания Итачи.
- Не поверишь, на спор! – хохотнул Сасори. – Мы с ним уже стали жить вместе, и как-то раз, он собирался в поездку, а я не хотел его отпускать. Я сказал ему тогда, что если он уедет, то я стану парнем. Он тогда, закидывая в сумку носки, ответил, чтоб я не дурил и если всё же сделаю это, то он мне шею намылит, - рыжий вновь хохотнул, явно наслаждаясь воспоминаниями.
- Но у тебя же не просто так возникла эта мысль? – Итачи склонил голову на бок, понимая, что любовник Сасори тогда уехал и произошло то, что он сейчас перед собой видел, однако, он всё же решился докопаться до истины.
Сасори помолчал, а затем произнёс:
- В тот момент мною движела обида и подростковая вредность, а найти нужных специалистов и клинику было проще простого, потому как в нашей компании, я был не единственным, кто пошёл на это. Только там было наоборот из мальчика в девочку, да только не в этом суть, - рыжий глубоко затянулся, почти приканчивая Учихину сигарету, и вернул её обратно.
- Насколько мне известно, там всё равно необходимо время, чтобы пообщаться с психологами, подготовиться, да и денег это бешенных стоит, - не унимался Итачи, покопавшись в памяти и вновь с недоверием глядя на Сасори.
- В этом плане мне повезло, - хмыкнул рыжий. – У них там был какой-то эксперимент или нововведение, меня в это не посвящали. А за то, что я согласился на него, с меня вообще не взяли денег и сделали всё в ускоренном темпе, потому как проэкт «горел». Разумеется, взамен я регулярно к ним ездил, да и до сих пор мотаюсь, чтобы с меня можно было снять показания и взять тонны анализов. Говорят, ещё пару лет и можно будет совсем не ездить, - Сасори усмехнулся и впервые за весь разговор, посмотрел на Итачи.
- Даже не знаю, что сказать, - Учиха отвёл глаза от спокойного лица рыжего и, наконец, заметил, что раскуренная на двоих сигарета уже давно догорела, и теперь тлеющий бычок вонял подгорающим фильтром.
Итачи на всякий случай затушил его о край урны и отправил, в её тёмные внутренности, теперь вовсе не решаясь поднять глаз.
- Можешь ничего не говорить, - в ответ мягко рассмеялся Сасори и спрыгнул с подоконника. – Ты мне тоже нравишься, Учиха…
С этими словами рыжий вновь усмехнулся и вышел из туалета, оставив остолбеневшего Итачи наедине с услышанным.

дальше ??? ))))))

«Колючки»

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Гакт/Хайд

Гакт уже и не представлял, что бы он делал без этих светлых глаз, мягкого голоса и всегда до невероятности нежных рук. Их отношения, если их так можно было назвать, длились уже пол года и не было и дня, когда брюнет сомневался бы в своём решении. Как бы он не ссорились, как бы не вздорили, он всё равно чувствовал, что без Хайда его жизнь вновь осиротела, потеряла яркость и стала никому не нужной, а самое главное, ему не нужной.
Порой, ему казалось, что они никогда не смогут понять друг друга. Всегда внешне спокойный Хайд, добивал импульсивного брюнета своей холодностью. Гакт просто сходил с ума от того, что блондин очень редко проявлял свои чувства, но когда он всё же их показывал, брюнет словно чувствовал кожей, как Хайд тянется к нему всем своим существом.
- Почему ты не доверишься, не откроешься мне ??? - порой в сердцах выкрикивал Гакт.
- Потому что я такой, какой есть, - в своей равнодушной манере, не дрогнув ни одним мускулом, отвечал Хайд.
Брюнет бесился, мучался от бессилия, но в итоге, заставлял себя принять всё таким, как есть, принять Хайда таким как есть. Он убеждал себя в том, что блондина таким сделала жизнь и люди, которые с ним жестоко обращались. В эти минуты, в груди мужчины просыпалось столько боли за несправедливость жизни к его другу, что он начинал ненавидеть себя, потому что его собственное детство и юность были намного безоблачнее, чем у Хайда, и как следствие, в нём просыпалась безграничная нежность, словно блондин был беззащитным ребёнком, которого хотелось укрыть, защитить и отгородить от всего мира, от которого Хайд так устал.
И именно в эту минуту, всё начиналось вновь. Гакт всё с той же нежностью и теплотой начинал осторожно "приглаживать колючки" Хайда, которыми он защищался ото всех, даже от Гакта, порой не осознавая, что ранит ими стремящегося к нему друга.
Гакт же, стараясь забыть отчуждённость и обиды, продолжал верить в то, что однажды, он сможет отогреть блондина и поможет поверить в то, что он никогда не причинит ему боли. Брюнет старался не помнить плохое, хотя многие сочли бы это малодушием и бесхарактерностью, но ради любимого, он был готов смириться и с этим. Он очень много думал о том, что с ним происходит, и очень часто думал о Хайде. Нет, не то, чтобы Гакт думал о нём постоянно, но всё же не было и дня, чтобы он не вспомнил о нём.
И как на зло, их вечно разлучали длительные поездки, вечные гастроли и сумасшедший ритм повседневности, и всё же эти двое улучали минуту для звонка, которая к бешенству менеджеров могла затянуться в часы, потому как эти двое не могли наговориться. Они тянулись друг к другу, как две разлучённые половинки одного целого, и всё же скрывали свои отношения от окружающих. Конечно, лишняя реклама не помешала бы Гакту, но зная жену Хайда, он не мог подставить друга. Да и такого рода отношения, пускай даже в осовремененном мире, наврядли сочлись бы "желательными". Многие из их приближенного окружения догадывались, что на самом деле связывало этих двоих, но для всего мира они были лишь профессионалами своего дела и просто хорошими друзьями.
***
Певец возвращался на один день раньше официально поставленных сроков и планировал его провести с другом. В этот раз Хайд не поехал встречать его в аэропорт, а отправил за ним машину, чем слегка разочаровал брюнета, который в своих представлениях кружил блондана в своих объятиях прямо посреди шумного зала. Гакта встретил угрюмый телохранитель, имя которого он даже не помнил, а про себя ещё давным давно окрестил его "свечкодержателем", который проводил с Хайдом чуть ли не 24 часа в сутки, отчего мужчина ему тайно и "по-чёрному" завидовал. В принципе, Гакт научился не замечать присутствия таких людей, потому как за ним так же вечно ходило "стадо" затянутых в пиджаки и галстуки мужчин, и всё же именно "свечкодержатель" убивал его своим присутствием. Всё дело было в том, что этот телохранитель был нанят лично женой Хайда, и был в курсе всего того, чем занимался блондин. На его неодобрительный взгляд Гакту было плевать, но внутренне в нём что-то съёживалось при виде здорового угрюмого амбала.
В машину они сели молча, и так же молча тащились по Токийским пробкам, отчего Гакт вовсе перестал замечать хмурого телохранителя и целиком погрузился в свои мысли. Как ребёнок он переживал о том, как в этот раз его встретит Хайд, потому как накануне, по телефону, блондин как обычно пребывал в своём "амёбном", ничего не выражающем состоянии.
Притормозив у подъезда невысокого дома на окраине, в котором они снимали небольшую квартирку на двоих, Гакт с замиранием сердца выбрался из машины и чуть ли не бегом кинулся в подъезд. Нервно насилуя кнопку лифта, он думал, будет ли Хайд приветлив с ним, или по своему обыкновению холоден и безучастен. Плюнув на еле тащящийся лифт, брюнет размашистыми шагами, перепрыгивая через ступеньки, рванулся к нужной квартире, но даже после звонка в дверь, ему казалось, что время невероятно растянулось и длиться до безумия долго, прежде чем он даже не услышал, а скорее почувствовал, как поворачивается ключ в замке...
И вот они, эти светящиеся серебристо-голубые глаза и руки, в кольце которых он тут же оказался. Без слов, без лишних движений их губы встретились с такой жадностью, словно прошел вовсе не месяц, а целая жизнь, прежде чем они смогли вновь обнять друг друга. Не отрываясь от Гакта, и не на секунду не выпуская его из объятий, Хайд пинком закрыл входную дверь, оставив молчаливого "свечкодержателя" за порогом. Он знал, что тот будет преданно сидеть под дверью, но впускать амбала вовнутрь, в его планы не входило.
- Я приехал, - на мгновение прервав поцелуй, выдохнул в раскрытые губы блондина Гакт.
- Чувствую, - хмыкнул Хайд и вновь припал к зовущим губам брюнета.
Их языки переплетались безостановочно, а руки яростно прижимали их друг к другу, словно опасаясь, что если хоть на секунду они разомкнутся, то мгновение будет упущено. Гакт с наслаждением мял губами мягкие губы блондина, поглаживая по очереди каждую языком и нетерпеливо соскальзывая им вовнутрь горячего манящего рта. Хайд же, казалось, просто остервенел и с жадностью вбирал в себя язык брюнета, изредка покусывая его и вновь иступлённо сплетая со своим. Но как сладок не был их поцелуй, Гакт заставил себя оторваться от друга, чувствуя, как мгновенно отзвались на его ласки истосковавшиеся душа и тело. Брюнет знал, что Хайд не одобрит, если он прямо в коридоре накинется на него, как голодный на пищу, а ходить следующие пол часа с диким "стояком", ему совсем не улыбалось.
- Ммм, мы слегка увлеклись, - с тихим смешком выдохнул он, отчаянно затыкая умоляющий не останавливаться вопль внутри.
- Кто сказал? - хмыкнул Хайд и к несказанному удивлению Гакта, вновь притянул его к себе и впился в истерзанные его поцелуями губы.
Гакт внутренне застонал, понимая, что ещё пара секунд, и он уже не сможет контролировать себя, но Хайд, словно нарочно поддразнивал его. Он мягко вбирал в рот его губы, а руками пробрался под чёрную шёлковую рубашку брюнета, и принялся водить ими по голой спине, постепенно увеличивая нажим. Поцелуй стал более требовательным, яростным, а пальцы всё требовательнее впивались в тёплую кожу, слегка царапая её коротко подстриженными ногтями.
Не выдержав такой атаки, Гакт всё же глухо застонал, мысленно посылая к чёрту те жалкие баррикады, которые смывало всем тем, что так тщетно он пытался удержать внутри. Желание нахлынуло с ещё большей силой, наливаясь горячим сгустком в низу живота.
Припечатав Хайда к стене, Гакт нетерпеливо задрал вверх рубашку блондина и с жадностью припал к дерзко торчащим соскам. Он мял их дрожащими от желания пальцами и по очередно накрывал их губами, стараясь сильнее раздразнить Хайда и одновременно получить удовольствие от безмолвного позволения ласкать заострившиеся бутоны. Он обводил их влажным языком, несильно прихватывая губами, и мягко посасывал, ещё больше заводясь от тихих стонов, рвущихся из плотно сомкнутого рта любовника. Хайд же откровенно ловил кайф, запуская пальцы в тёмные волосы и прижимаясь сильнее к горячему рту брюнета.
Рука Гакта скользнула на вздрагивающий от его прикосновений живот, а затем нетерпеливо переместилась на пах блондина, настойчиво поглаживая затвердевшую плоть сквозь грубую ткань джинс. Прочертив кончиком языка мокрую дорожку от влажных сосков до пупка, брюнет покрыл горячими поцелуями выделяющиеся "кубики", не переставая ласкать рукой вызывающе торчащий в джинсах член. Ему потребовалась пара мгновений, чтобы ловко расстегнуть ширинку и, порадовавшись отсутствию белья, Гакт наконец-то завладел своим любимым "лакомством". Мягко, но настойчиво, он обхватил своими длинными пальцами напряжённый ствол и осторожно очертил языком контуры увлажнившейся головки. Последовавший стон Хайда и отчаянно вцепившиеся в его плечи пальцы, заставили его самого задыхаться от желания. Мягко оттянув нежную ткань с головки, брюнет прикоснулся к ней губами и помедлив ещё пару мгновений, стараясь усилить наслаждение, медленно вобрал в свой рот подрагивающий ствол. Он остановился только тогда, когда вобрал его на всю глубину, и почувствовал, как головка упирается в его горло. Он нарочно сделал пару глотательных движений, заставив Хайда глухо замычать от удовольствия и ещё сильнее, до синяков впиться в его плечи. Мягко, но уверенно поглаживая ствол рукой по всей длине, Гакт с упоением посасывал налившуюся кровью плоть, другой рукой лаская подтянувшиеся округлые шарики у её основания. Хайд уже не скрываясь тихо постанывал, и отчаянно зажмуривался, запрокидывая голову, но только затем, чтобы вновь распахнуть глаза и украдкой, из под ресниц увидеть то, что с ним вытворял брюнет. Возбуждение блондина волнами передавалось Гакту и не в силах больше сдерживаться, он резко встал и одним движением руки смахнул с коридорной тумбы телефон, записные книжки, ключи и прочую ерунду. Резко уложив на неё животом любовника, он вновь встал на колени и, раздвинув округлые мягкие полушария, с жадностью припал губами к жаждущей упругой дырочке, требовательно лаская её языком и погружая его кончик вовнутрь. Хайд, казалось, полностью утратив над собой контроль, инстинктивно выгибался и сильнее прижимался ягодицами к лицу любовника, требуя большего. Гакт же, словно чувствуя немую мольбу, опустил один палец в рот и обильно смочил его слюной, чтобы затем медленно и осторожно погрузить его в разгорячённое нутро Хайда. Он начал медленно двигать им внутри, нащупывая чувствительную точку и еле слышный вздох блондина оповестил его, что он нашёл то, что искал. Добавив второй палец, Гакт растягивал ими узкий вход, стараясь своими ласками сорвать хотя бы ещё один страстный стон с непокорных губ, которые Хайд отчаянно закусывал, стараясь не выдать своего наслаждения. Но так и не дождавшись его, брюнет резко поднялся, рванул ремень своих брюк и уже освобождённой плотью яростно потёрся о бёдра любовника. В ответ на это, Хайд прогнулся сильнее, и нетерпеливо заёрзал задом, явно требуя продолжения. Не в силах больше медлить, Гакт одним движением раскрытой ладони смочил свой подрагивающий член и начал проталкиваться в тугое отверстие. Ногти Хайда отчаянно заскребли по полированной поверхности тумбы, а костяшки пальцев побелели, но Гакт продолжал проталкиваться мощными размеренными толчками, пока не погрузился в тело возлюбленного на всю длину. Замерев на пару мгновений, он глухо рыкнул и наклонился к Хайду, потираясь шелковистой тканью рубашки о его голую спину. Блондин в ответ запрокинул назад голову и поймал губами раскрытый рот любовника, тяжело дыша и переплетаясь с ним языками. Горячее желание затопило Гакта сильнее и разорвав их поцелуй, он принялся размеренно двигаться, сминая пальцами покрывшуюся крошечными бисеренками пота белоснежную кожу на спине. Он с упоением мял упругие ягодицы Хайда, постепенно наращивая темп, а тот в ответ выгибался и начал осторожно двигаться бёдрами навстречу горячему паху брюнета. И уже через пару минут, они отчаянно толкались навстречу друг другу, сотрясая своими отрывистыми движениями тумбу, начавшую жаловаться на их проявление страсти жалобным скрипом. Горячие волны захлёстывали их обоих, заставляя постанывать и рваться слиться воедино. Нагнувшись, Гакт настойчиво обхватил пальцами руку Хайда уже вовсю орудовавшую на собственном члене, упирающемся в верхний ящик тумбы. Он отчаянно помогал ему кончить и только лишь почувствовав, как стали бешенно сокращаться мышцы в теле Хайда, а затем ощутив тёплое семя на своих пальцах, Гакт позволил себе расслабиться и через пару мощных отрывистых толчков кончил сам, не в силах сделжать рвущийся из груди животный стон.
***
- Ай, у меня, кажется, рука затекла, - пожаловался Хайд.
Гакт, внезапно осознав, что лежит на любовнике всем весом, приподнялся на руках и соизволил выйти из тела блондина, виновато целуя его в плечо.
- Гоменасай, позволил себе расслабиться и ненароком придавил, - хмыкнул он и уселся на пол, стягивая с себя брюки, которые так и не успел снять.
Продолжая лежать лицом вниз на тумбе, Хайд подрыгал ногами в воздухе, сбрасывая с себя джинсы, болтающиеся на щиколотках и хитро прищурился:
- Все люди, как люди, одни мы с тобой раздеваемся после секса, а не до него.
Гакт на это улыбнулся и погладил кончиками пальцев улыбающееся лицо:
- А может это мы с тобой люди как люди, а они просто все не правильные.
На это Хайд вновь улыбнулся и прикрыл глаза, наслаждаясь лёгкими прикосновениями. А Гакт в эту минуту думал о том, что отдал бы всё на свете, чтобы это лицо всегда оставалось таким красивым, когда его озаряла настоящая довольная улыбка настоящего Хайда. Чтобы никогда его лицо не омрачала печаль и чтобы он никогда больше не выпускал свои "колючки" хотя бы против него...

В колонках играет - Штраус

Настроение сейчас - Задумчивое

Заговор
Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, насилие
Пейринг: Рейта/Уруха; Руки/Уруха; Аой/Кай; Аой/Кай/Уруха (мама, какой беспредел творю *в ужасе закатил глаза*)

***
На этот раз он точно перегнул палку и разозлил даже Руки, который обычно пытался защищать Уруху от согруппников. Вокалист сжимал кулаки, посмотрев на закрывшуюся дверь, и тихо кипятился.
Аой никогда по обыкновению не отпускавший руки Кая и то, встал и принялся, как большая чёрная пантера метаться по репетиционной.
- Этот гадёныш чересчур зазнался !!! - зло бросил он, и Кай согласно кивнул ему.
- Меня достал этот выродок !!! - не выдержал и прошипел Рейта.
Руки молча сверлил глазами закрывшуюся дверь, а затем медленно и с некой задумчивостью проговорил:
- Если бы не предстоящие гастроли, нам можно было бы сменить этого зарвавшегося гитариста, но он действительно играет, как бог, а второго такого - попробуй, поищи...
Рейта скривился, словно съел сразу три лимона, и чуть не плюнул в пол от досады, но вовремя сдержался:
- Но это нельзя оставлять безнаказанным, он явно зарвался !!!
Аой и Кай согласно кивнули и посмотрели на Руки, ожидая, что он ответит на этот аргумент.
Уруха вёл себя просто безобразно! Мог опаздывать на репетиции, вообще не приходить, но как ни странно. Он всегда чётко и виртуозно играл свою партию, так что к его исполнению придирок никогда не было, но вот ко всему остальному...
Уруха всегда держался с ними очень холодно, высокомерно, вечно сыпал обидными, задевающими и язвительными фразочками и не считался ни с кем. Но стоило включиться камере, как он превращался в милого сексуального очаровашку и отыгрывал так, что никто даже не мог заподозрить истинных отношений в группе, да и не только в группе. Его недолюбливали, да нет, не просто недолюбливали, а просто ненавидели музыканты из других Jrockерских групп. Он всегда был пафосным, плевал на мнение и высказывания остальных, и не гнушался ничем, чтобы добиться своего. Поговорили, что он чуть ли не по трупам шёл, чтобы стать гитаристом The Gazette, но, конечно же, это было всего лишь сплетнями и преувеличениями, хотя то, что Уруха шёл по головам, Руки ни на секунду не сомневался. Но в этот раз, назвав Кая и Аоя педиками, он явно зарвался, и его нужно было наказать, жестоко наказать.
Всем было абсолютно всё равно, даже наоборот Руки радовался что у его друзей настолько близкие и нежные отношения, по его мнению только улучшающие и сплочающие группу. Да и Рейта периодически ради прикола мог его зажать где-нибудь и полапать, и Руки хоть и отбрыкивался от басиста, но всегда не мог сдержать довольной ухмылки, и Рейта, в очередной раз отпуская его с разочарованным вздохом, обещал, что в следующий раз точно доведёт дело до конца. В общем, никто не считал отношения ударника и гитариста зазорными, совершенно верно понимая, что любовь прекрасна в любом её проявлении и не важно, кто это девочка или мальчик, главное, что ты любишь человека, а остальное просто глупые условности, навязанные несовершенством общественного уклада.
Руки вздохнул и обрёк Уруху:
- Нам нужно его наказать....
- Наказать ??? Что ты имеешь ввиду ??? - удивлённо приподнял бровь Кай.
- А сделать с ним то, что ему противно больше всего, - зло усмехнулся Рейта, верно поняв направление мыслей друга.
Лицо метавшегося по комнате Аоя исказилось злобой, а потом сменилось на злорадную гримасу:
- Ха-ха, абсолютно и полностью согласен !!! Своими руками заставлю, суку !!!
Кай, до которого дошёл смысл затеянного слегка смутился:
- Хм, конечно, я его тоже его недолюбливаю, особенно после того, что он сказал сегоня, - ударник недовольно поморщился, - но не будет ли это слишком грубо ??? Он ведь и уйти может....
- Кай !!! Но терпеть его выходки больше просто невозможно !!! Нужно принимать меры !!! А если захочет уйти - пускай проваливает нахрен !!! Не нужны нам в группе..., - Аой чуть не ляпнул "гомофобы", но пожалев чувства друга, произнёс, - ...люди, нетерпимо относящиеся к свободному проявлению любви.
Кай вновь поморщился от нелепой фразы, но всё же с благодарностью посмотрел на возлюбленного:
- Хорошо, и что вы предлагаете ??? Как мы это сделаем, - он уже решил, что и сам хочет поучаствовать.
Рейта нехорошо усмехнулся и поделился:
- Есть у меня небольшой план...Думаю, что сработает...

***
Уруха недовольно поморщился от известия, что следующая репетиция состоится в доке, в котором они снимали один из своих клипов. Он с неприязнью вспомнил поставленные друг на друга огромные металлические контейнеры, с облупившейся краской, и серый бетон полов, вызывающий ассоциацию с крысами и подвалами.
- У нас, что денег нет, чтобы снять другое место ??? - раздражённо бросил он в трубку Рейте, через которого, в принципе, всегда и узнавал всё происходящее с группой, на дух не перенося остальных.
Он крутанул руль спортивного автомобиля и направился в сторону доков. Подъехав к пристани, он заметил машину Рейты, и притормозив рядом, вышел из своей. Спрятав глаза за солнцезащитными очками, он неторопливо направился к ангару, стараясь удержаться от того, чтобы не провести ключами по блестящему боку машины Рейты.
Нет, не то, чтобы он их ненавидел, нет, наоборот, во время концертов он чувствовал такое единение со всеми ними, растворяясь в музыке и наслаждаясь игрой, что потом с какой-то брезгливостью оттирал кожу в душе, словно пытаясь смыть с себя то отношение и то ощущение, которое испытывал в те минуты. Он никогда не ходил с ними ни в бары, ни в клубы, считая, что если он будет проводить с согруппниками больше времени, то это заразное ощущение единения захлестнёт его и он потеряет себя, того Уруху, которым был всегда. И чувствуя это, он недолюбливал всех их, за то, что они дают ему почувствовать себя кем-то другим, чем тем, кем он себя считал, и просто тихо мстил согруппникам за это.
Гитарист неторопливо открыл дверь, всматриваясь в черноту ангара.
"Что это ??? Нелепый розыгрыш ??? Но я видел машину Рейты..."
В следующее мгновение пара сильных рук дёрнула его в черноту и повалила на пол, заставляя чувствовать, как слетают очки:
- Какого хрена ??? - завопил Уруха.
Но его пару раз ударили ногой в солнечное сплетение, и гитарист захлебнулся собственным возгласом. Затем его подхватило уже несколько рук и потащило куда-то в темноту. Уруха, превознемогая боль, принялся брыкаться, но его тут же опять с силой ударили в живот. Гитарист скрючился и его замутило. В следующее мгновение, холодея от ужаса, он почувствовал, как вокруг его шеи смыкается железный ошейник, а на руках равнодушно щёлкнули тугие браслеты. Резкий взрыв света, ошеломил и ослепил глаза, которые постепенно уже привыкали к темноте. Гитарист зажмурился и снова глухо застонал, получив очередную партию ударов в живот.
- Эй, остановись, рёбра ему не зачем ломать, - в панике услышал он голос Руки.
Он приоткрыл глаза и увидел нависшее над ним яростное лицо Рейты:
- Сука !!! Я видел, что ты мою машину поцарапал !!! - последовал очередной яростный пинок, но уже не в живот а по голени.
- Ну, уж не смог удержаться, - зло прошипел Уруха, хватаясь руками за ноющую ногу.
- Он ещё огрызается, сука !!! - Рейта добавил гитаристу ещё один болезненный удар, пришедшейся в солнечное сплетение.
Перед глазами Урухи поплыли разноцветные круги, а во рту появился странный привкус. Затем он увидел лакированные туфли Аоя, подошедшего совсем близко в его голове. Он опустился на корточки, и с силой вцепившись пальцами в подбородок согруппника, поднял искажённое болью лицо Урухи:
- Ах, какой милашка, когда мучается, - Аой хищно оскалился, а потом нарочито медленно облизал свои губы, с удовлетворением наблюдая, как лицо Урухи искажает ужас и отвращение.
- Грёбаный педик, отпусти меня !!! - гитарист нервно дёрнулся, вырываясь из цепких пальцев и чувствуя, как накрашенные чёрным лаком ногти Аоя царапают нежную кожу, снимая с неё верхний слой. Красные полосы тут же вспыхнули пощипывающей болью, но тут же он получил ошеломляющий удар в челюсть, заставивший голову мотнуться и приложиться затылком к бетонному полу.
- Не смей, слышишь, не смей произносить это слово !!! - зашипел Аой, потирая покрасневшие от удара костяшки кулака.
- Педииик, - сдавленно прохрипел Уруха.
В следующие минуты две, были слышны только глухие звуки яростных ударов, которыми Аой наказывал гитариста за непослушание. Затем Кай не выдержал и, подойдя к другу, мягко но уверенно оттащил его от стонущего Урухи, успокаивая ласковым голосом, как маленького:
- Аой, ты же не хочешь, чтобы он вырубился ещё в самом начале, так ??? - он осторожно заглянул в пылающие яростью глаза гитариста и с удовлетворением заметил, как он приходит в себя и успокаивается.
- Да, ты прав, наша девочка должна почувствовать всё наказание до конца...
Уруха уже плевался кровью, медленно заполняющей его рот. Лицо саднило, а тела он уже не чувствовал по отдельности, а только ощущал его одним большим ударенным местом, горящем и разрывающимся от ноющей и сосущей острой боли.
Теперь к нему подошёл Руки, и подхватив указательным пальцем кровь с его губы, отправил его в рот:
- По-моему, ты слегка перестарался Аой. Его не нужно больше бить, а то и вправду отключиться так ничего и не прочувствовав, - вокалист криво усмехнулся.
Уруха с злобой посмотрел в это спокойное ухмыляющееся лицо и зло плюнул в него, с удовлетворение видя, что попал и как слюна, перемешанная с кровью стекает по щеке Руки.
"Руки, как ты мог ??? Я верил только тебе, но и ты меня предал..." - с отчаянием подумал он, но вслух лишь злорадно засмеялся, тут же заходясь кашлем от новых волн боли, и чувствуя, как кровь сильнее поступает в горло из разорванного желудка.
Руки не стал бить его в ответ, а лишь с какой-то жёсткостью и леденящим спокойствием в голосе тихо произнёс:
- Я буду первым....
Он достал из кармана платок, вытер лицо, а затем тщательно вытер лицо Урухи, словно хирург, готовящий пациента к операции. Затем он резко дёрнул гитариста за волосы, заставляя запрокинуть голову, усаживая на колени и прислоняя спиной к стене. В этот момент, Уруха почувствовал тугое давление железного ошейника на горле и глухое бряцание металлических звеньев, ошеломлённо понимая, что его как собаку посадили на цепь, вбитую прямо в бетонный пол ангара.
В следующее мгновение, он почувствовал, как на его лице жёстко сомкнулись пальцы Руки, сильно сдавливающие скулы, и заставляющие открыть рот, а затем вокалист больно впился зубами в его губу, прокусывая её до крови, одновременно целуя его раскрытый рот. Уруха не выдержал подобного ужаса, взвыл и громко клацнул зубами, не успев укусить Руки в ответ. Запястья, сведённые за спиной, резко рванулись, пытаясь освободиться, но металлические браслеты наручников лишь сильнее впились в нежную кожу, заставляя испытывать новые приступы боли.
В наказание он получил сильный удар по лицу, рванувший его голову и заставляющий металл ошейника врезаться глубже в шею. Удивляясь, как он ещё вообще что-то может чувствовать, Уруха ощутил теплую щекочущую струйку крови, сбегающую от железного обода на горле вниз по груди, заставляя рубашку намокать и противно липнуть к коже. Но тут же Руки сильно рванул его за ворот рубахи, неосознанно избавляя от этого неприятного ощущения, а его язык жадно слизал красную дорожку. Гитариста всего передёрнуло от отвращения, и он слабо рыпнулся, вновь натягивая наручники.
Руки ухмыльнулся и грубо начал стаскивать с него одежду. Уруха пытался сопротивляться, но на помощь вокалисту пришёл Рейта, всё это время стоящий рядом. Он держал нервно дрыгающееся тело, изредка больно впиваясь пальцами в ударенные места, и заставляя Уруху подчиниться и хотя бы на мгновение перестать вырываться. Он так и продолжал держать гитариста, когда Руки бесцеремонно расстегнул ширинку, гладя себя, и подойдя к Урухе вплотную прошипел:
- Только попробуй укусить, сучка, сразу останешься без зубов. А Рейта меня если что подстрахует, - он криво усмехнулся и посмотрел на басиста, удерживающего согруппника на коленях.
Рейта, так же стоя на коленях и придерживая сзади Уруху, не давая упасть, хмыкнул в самое ухо гитариста, и в следующее мгновение, Уру холодея почувствовал колющее остриё кастета, слегка проткнувшего натянутую между рёбрами кожу, заставляя новою тоненькую струйку крови стекать по обнажённой коже парня.
Член Руки требовательно упёрся ему в губы, а рука вновь больно надавила на скулы, заставляя рот рефлекторно разжиматься:
- Ну же, будь хоть раз послушным мальчиком, ты же не хочешь, чтобы Рейта сделал в тебе одну новую дырочку, не запланированную природой ??? - он нарочито ласково улыбнулся гитаристу, сверкая потемневшими от злости глазами.
В подтверждении его словам, Рейта хмыкнул, а остриё вновь больно укололо рёбра.
Ненавидя себя за слабость и за настолько обострившееся чувство самосохранения, Уруха зажмурился и раскрыл рот. Руки тут же впихнул слегка затвердевший член в застывшие губы гитариста и удовлетворённо напутствовал:
- Нежно и аккуратно, как любящая девушка, - в это мгновение он и сам поразился своей жестокости, но отступать уже было поздно.
По щеке Урухи соскользнула первая за всё время слеза, а всего его начало колотить от отвращения и унижения, но он послушно втянул в себя возбуждающуюся плоть и начал посасывать. Он долго не мог прикоснуться к ней языком, стараясь ограничиваться одними губами, но получив очередной ощутимый укол остриём кастета, и злобный упрёк о том, что не старается, начал касаться затвердевшего члена языком, делая круговые движения.
Руки уже постанывал и больно дёргал его за волосы, запрокидывая голову и выгибаясь. Затем он обхватил голову Урухи руками, и начал с силой входить в его рот, с силой упираясь головкой в глотку, и заставляя Уруху закашливаться и испытывать рвотные позывы. - Нагибай, - коротко выдохнул Руки, вынимая член изо рта Урухи, обращаясь к басисту.
Рейта, всё это время жадно пожирающий глазами весь процесс, происходящий напротив его лица, тут же поспешно наклонил вперёд враз ослабевшего Уруху, и довольно шлёпнул его по заднице. Затем Уруха почувствовал, как одно запястье расщёлкнули, но не успел ничего сделать, как браслет защёлкнулся вновь, только уже сведя его руки спереди, а не за спиной, заставляя самостоятельно упираться рукам в пол. Пальцы Руки яростно впились в его ягодицы и с силой развели в разные стороны. Уруха начал биться под его жесткими прикосновениями, пытаясь вырваться, отчаянно натягивая цепь и ошейник, холодным железом впивающийся в шею и вновь выпускающий порции крови, с тихим стуком падающей на бетонный пол. Рейта тут же опустился перед ним, приставил кастет к лицу и надавил, оставляя порез на скуле и заставляя увидеть тело клинка. Это заставило его замереть, но всё тело Урухи затрясло как в лихорадке и качнувшись, он чуть не завалился на бок, но Руки крепко держал его, не давая упасть. Одним точным, беспощадным движением он вошёл в трясущееся безвольное тело и начал жёстко двигаться внутри. Из глаз гитариста брызнули слёзы, а из горла вырвался протестующий хрип.
- Непорядок, - деловито рыкнул Рейта и тут же сунул свой возбуждённый член в рот всхлипывающего Урухи.
Теперь согруппники постанывая, и с чувством глубокого удовлетворения, жёстко трахали гитариста, каждый со свой стороны, и иногда их губы встречались, а языки приплетались в яростных страстных поцелуях.
Что же до самого Урухи... Его сознание в какой-то миг просто отключилось, спасая мозг от осознания чудовищной реальности происходящей с ним. Он уже ничего не делал, ни губами, ни телом, просто послушно стоял, не чувствуя стекающих по бёдрам ручейков крови, не слыша животных стонов согруппников, и видя перед собой только постоянно движущийся пах Рейты. В нём даже не было и намёка на возбуждение, и лишь чувство безграничного ужаса затопляло отголоски сознания.
Руки кончил первым, обдав горячей спермой внутренности Урухи, а за ним кончил и Рейта, заставляя гитариста поперхнуться и закашляться. Он чуть не захлебнулся вязкой спермой, выплёвывая её на пол и чувствуя, как она всё же попала в лёгкие и теперь раздирала их, заставляя заходиться в новом приступе кашля.
Насильники отпустили его, и он мешком завалился на пол, гремя цепью, и постанывая от боли, унижения и отвращения. Голова его лежала на боку, а никак не желающие закрываться глаза, уткнулись в отчаянно трахающихся Аоя и Кая. Аой, стоя за спиной любовника и обхватив рукой его тело, яростно целовал, повёрнутое к ним лицо Кая, впиваясь в раскрытые губы и громко постанывая. Наблюдая всё это время за действиями согруппников, они не смогли удержаться и дождаться своей очереди.
- Эй, кто-то увлёкся, - зло хохотнул Рейта. - Ваш черёд, - он кивнул на распростёртое тело Урухи.
Отказаться они не могли, ведь задумали это вместе, но Каю уже было настолько хорошо, от заполняющего его Аоя и от его ловких пальцев на возбуждённой плоти, что не хотелось уже ничего. Он лишь обиженно поджал губы, и не прекращая процесса выдохнул в губы Аоя:
- Не хо-чу, что-бы ты тра-хал е-го...
Аой поцеловал ударника в губы и улыбнулся:
- Ну, давай это будешь ты, а я буду рядом, - и он игриво укусил его в плёчо.
- Хоооо-рошооо, - протянул Кай и выпутался из объятий гитариста.
Он подошёл к дрожащему Урухе, который надеялся, что всё уже закончилось, и толкнул его ногой:
- Суки, а вы видели, что он даже не возбуждён ??? Мы ж не звери !!! - с какой-то злостью бросил он Рейте и Руки.
Те лишь что-то неразборчиво и пристыжено пробормотали в ответ о том, что было не до этого и что дела им нет до возбуждения "этого сноба". Кай сокрушенно качнул головой, и сказал:
- Ну, мы сейчас это исправим...
Уруха из последних сил замотал головой и прохрипел:
- Нет, НЕТ, НЕТ !!! Не хочу !!!
Кай лишь ухватился рукой за мягкую плоть гитариста и с издёвкой проговорил:
- Ну, конечно, ты же так ненавидишь нас - "педиков", - он с шипением выплюнул это слово, - что никогда не простишь себе, если станешь таким же, - он криво усмехнулся.
Уруха с трудом разлепил не слушающиеся губы и зарычал:
- Нет, я никогда не стану таким !!!
- Ха-ха !!! - Кай откинул голову назад, не переставая двигать рукой вдоль ствола члена гитариста, - вот это мы сейчас как раз и исправим.
Он хищно улыбнулся и, склонившись, вобрал его член в рот. Аой, поняв извращённую задумку Кая, перехватил скованные руки Урухи, не давая сопротивляться, и придавил их коленом к полу, садясь у изголовья. Затем, он склонился над распростёртым телом и принялся помогать любовнику, покусывая тёмные соски слабо сопротивляющемуся гитаристу и водя по его телу руками и языком. Вскоре, Уруха с ужасом понял, что возбудился и вновь протестующе застонал, чувствуя, как очередное движение рук, губ и языка Кая, заставляет его отчаянно болящие мышцы живота сокращаться помимо воли от захлёстывающего желания.
- Отлично !!! - довольно произнёс Кай, отрываясь от члена согруппника и довольно осматривая проделанную работу.
Он не торопясь поднялся с колен, перевернул тихо рыдающего Уруху на живот, подтянул перепачканный спермой и кровью зад к себе и вошёл, наконец-то сам испытывая наслаждение. Ему стало ещё лучше, когда сзади его обнял и осторожно вошёл в него Аой. Любовники слились в поцелуе и принялись со стонами толкаться в верно выбранном ритме. Одной рукой Кай продолжал гладить дрожащий, возбуждённый член Урухи, а тот лишь всхлипывал, стонал и кусал собственные руки от бессилия и невозможности ничего сделать ни с мучителями, ни с собственным возбуждением. И даже пришедшая внезапно разрядка и накрывший его оргазм, не принесли ему морального удовлетворения, а лишь ещё больше унизили, уничтожили и вызвали новый приступ глухих рыданий.
Кай и Аой кончили практически за ним, протяжно постанывая и исступленно целуясь, а рядом раздались стоны Рейты и Руки, которые, наблюдая за происходящим, отчаянно отсасывали друг другу, лежа на боку в банальной 69 позе, и теперь заливали спермой стонущие рты.

***
Его забрал оттуда Руки, и ещё три недели держал у себя в доме, чтобы тот не смог предъявить в полиции следы побоев и насилия. Он держал его прикованным к батарее, трепетно следил за его здоровьем и периодически насиловал его. Хотя, насилием это было трудно назвать, ведь теперь Руки всегда убеждался, что возбудил гитариста, прежде чем начинал трахать его и удовлетворённо чмокал в макушку друга, когда тот с протяжными удовлетворёнными стонами кончал ему в руку.
В очередной раз, испытав ошеломляющий оргазм, Уруха вновь поморщился от отвращения к самому себе и от того, что Кай оказался прав, ведь он действительно теперь никогда не простит себя.

В колонках играет - Gackt - Todokanai Ai To Shitteiru No Ni Osaekirezu Ni Aishit

«Ангел»

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Гакт/Хайд

Солнечные лучи пробивались сквозь узкие металлические пластины жалюзей, освещая гибкое белокожее тело, делая его похожим на полосатую шкуру бенгальского тигра. Приоткрыв глаз, Хайд поморщился от света и перевернулся на другую сторону, стараясь скрыться от солнечных лучей и потёрся носом о подушку, ощущая как раздражает свет. Но как только он это сделал, взгляд его упал на умиротворённое спокойное лицо спящего рядом мужчины. Сон тут же улетучился, сменяясь игривостью и предвкушением проказы.
Осторожно подняв руку, блондин аккуратно, кончиком пальцев очертил мягкие нежные губы, отчего они тут же интуитивно раскрылись, словно лепестки тропического цветка, приглашающие внутрь голодную колибри. Довольно улыбнувшись, Хайд проследовал пальцем по подбородку, очерчивая высокую скулу, а затем вновь скользнул по губам. Не утерпев, он всё же осторожно погрузил палец в рот спящего и вздрогнул от неожиданности, когда белоснежные зубы слегка прикусили "непрошенного гостя". Хайд попытался отдёрнуть руку, но рука проснувшегося тут же перехватила его запястье, удерживая у своего рта. Не открывая глаз, медленно и чертовски эротично, брюнет обвёл языком проказливый пальчик, а затем осторожно вобрал его в рот, посасывая и продолжая внутри ласкать языком.
Хайд закусил губу и прикрыл глаза, чувствуя, как к стандартному утреннему чисто физическому состоянию "стояния" прибавилась нотка желания. Он нетерпеливо заёрзал на белоснежных простынях, окончательно скидывая с себя сползающее на пол одеяло и обнажая беззастенчиво голого любовника.
- Ммм, ты мурашками покрылся, - мурлыкнул брюнет, выпуская мокрый пальчик изо рта. - Замёрз ???
Гакт, а это был именно он, всё же приоткрыл один глаз, и лукаво окинул взглядом обнажённое тело блондина. Ему нравились гибкие очертания его великолепного торса, с правильными линиями, делающими его похожим на молодого великолепно сложенного античного бога, который ещё совсем недавно возлежал в раздумиях на вершине Олимпа, а затем решившего осчастливить своим присутствием его - простого смертного. Конечно, это скорее Хайд относился к брюнету, как к божеству, но Гакт всегда в глубине души сходил с ума по своему "сокровищу", пускай и не так часто показывая это ему.
Хайд залился бледно-розовым румянцем, понимая, на чём задержался взгляд брюнета, изучающий его обнажённое тело, и с трудом сдержался от того, чтобы не прикрыть свободной рукой это самое место с откровенной демонстрацией его мыслей. Но Гакт всё же заметил неловкое дёрганье любовника и мягко улыбнулся. Его всегда поражало то, что не смотря на то, что они уже довольно долго встречаются и спят вместе, Хайд всегда умудрялся краснеть и смущаться, как при их первом разе...

***
В тот день они как обычно решили сходить в маленькое уютное кафе на берегу залива, поесть сладкого и поболтать ни о чём. Съёмки уже подходили к концу и им предстояло разьехаться, но чувствуя, что что-то незримое связало их, Гакт и Хайд старались не упустить не единой оставшейся минуты, отведённой им. Но ни один из них не решался что либо сказать вслух, словно боясь разрушить очарование моментов, которые они проводили вместе.
Заказав по одной порции сливочно-фруктового мороженого, они расположились под одним из крытых тентов кафешки, на удобной плетёной скамейке. С залива дул приятный бриз, слегка шевеливший волосы, а за их спиной шумела листвой плотная стена кустарника, словно отгораживающая их от всего мира. Неторопливо соскребая со своей порции карамель, Хайд отправлял холодную ложку в рот и довольно облизывался, наслаждаясь любимым лакомством. Гакт же ел с ничего не выражающим лицом, словно и не мороженое вовсе, а безвкусный листок салата.
- Тебе не нравится ??? - спросил блондин и, отправив в рот очередную порцию, довольно облизнул перепачканные губы.
Не понимая, что уставился, Гакт проводил глазами юркий язык друга, а потом словно опомнился и взгляд холодных голубых глаз недоумённо перескочил с губ на глаза, а затем певец и вовсе отвёл их, чувствуя, как щёки и шею заливает розовой краской.
Хайд, проследив за взглядом друга, лишь беспомощно приоткрыл губы, нервно сглатывая и сам смущаясь и задыхаясь от стыда. Хотя смущаться было поздно, потому как только одному Богу было известно сколько раз украдкой он разглядывал высокую статную фигуру брюнета, следил за его движениями, и смело встречал его взгляд, делая вид, что посмотрел на него только сейчас, а не уже несколько часов кряду пялится на его красивое спокойное лицо. Что уж было говорить об округлом заде Гакта, который как магнит притягивал к себе взгляд блондина. Хотелось подойти, погладить ладонями эти стройные упругие ягодицы и замять их пальцами. Хайд сам пугался своих мыслей и желаний, но чем чаще они были с Гактом, подобные вещи возникали в его голове сами собой, и не важно было были ли они на съёмочной площадке или наедине.
Блондин попытался сосредоточиться на мороженом, но переусердствовал, внезапно ухватив губами его обсыпанную фруктовой крошкой верхушку, перепачкавшись в белой прохладной массе.
- Ксоооо...., - мужчина скривился и принялся облизывать перепачканный рот, старясь как можно быстрее избавиться от нелепого вида.
Обернувшись на ругательство и глядя на старания Хайда, у Гакта и вовсе перехватило дыхание. Он принялся шарить в карманах в поисках платка, чтобы помочь другу, но руки настолько дрожали, что если б он и нашёл его, то ни за что не смог бы протянуть его блондину. Всё же Хайд справился, и на его лице не осталось мороженого, лишь только едва заметная капелька виднелась на краешке нижней губы.
Гакт даже не успел сообразить, что произошло, как его рука поднялась вверх, и мягко обхватив подбородок Хайда, большим пальцем он вытер испачканный участок, слегка приминая губу блондина.
Хайд вздрогнул и не смея вдохнуть, перехватил руку Гакта за запястье, не давая убрать её от лица. Он внезапно прикрыл глаза и, чуть сместив по скуле ладонь брюнета, осторожно припал к ней губами. Длинные тонкие пальцы другой руки Гакта тут же судорожно сжали хрупкую ножку стеклянной пиалы с мороженым, и боясь раздавить её, он поспешно поставил её на скамью, позади себя. По телу от мягких губ разбежались мириады сладких мурашек, приподнимая самые тонкие волоски на его коже. Робея от собственной решительности, освободившейся рукой, он несмело прикоснулся к лицу Хайда.
"Вот оно..это не съёмки, и это не игра..." - промелькнуло в темноволосой голове.
И словно вторя его мыслям, Хайд распахнул свои бездонные глаза, и Гакт понял, что тонет в них, захлёбываясь от захлёстывающих чувств. В этот момент Хайд будто бы почувствовал состояние друга, и внезапно решившись, потянулся к лицу брюнета, накрывая губами его рот.
Сначала это было робкое осторожное прикосновение, от которого мозг Гакта заверещал и приказал отстраниться, но губы Хайда были такими тёплыми и мягкими, что он не смог этого сделать, а лишь просто прикрыл глаза и в ответ смял губы блондина своими. Не до конца осознавая, что они делают, мужчины машинально придвинулись друг к другу ближе, оплетая пальцами рук шеи и плечи, в то время как губы их мягко гладили и ласкали друг друга. Но когда, осмелев, а скорее даже просто не выдержав, они сплели языки, каждого словно пронзило сильнейшим разрядом тока, отчего захотелось целоваться как безумным.
Яростно сжимая Гакта в объятиях, Хайд с новой силой ринулся к нему навстречу, пожирая жаркими распаляющими поцелуями его рот. Все мысли, которые он так отчаянно гнал от себя всё это время, стали внезапно единственно правильными, и теперь он выпускал эмоции и чувства, накопленные за столь долгий срок, казавшийся блондину вечностью. Брюнет же не оставался в долгу, насилуя губами, зубами и языком горячий упоительный рот Хайда. Не в силах контролировать себя, Гакт с силой рванул на себя друга, усаживая на колени и инстинктивно прижимаясь чрёслами к его приятно тяжёлым бёдрам. Хайд же просто захлебнулся от желания, почувствовав, как возбуждённая плоть певца упёрлась в его ягодицу. Мягко высвободившись из крепких мужских объятий, он соскользнул с колен друга, и удобно устроившись на коленях между ног Гакта, принялся осыпать его шею поцелуями, изредка перемежая их с мимолётными касаниями языка и белоснежных зубов. Рука его скользнула под ворот полураспахнутой чёрной рубашки, лишь на секунду замерев, не ощущая привычной мягкой округлости, а затем пальцы, всё же решившись, скользнули глубже.
Запрокидывая голову и вздрагивая от каждого прикосновения, Гакт прикрыл глаза и запустил руку в белокурые пряди, стараясь как можно ближе прижать к себе распаляющие губы. Его мозг, словно отказался работать, не желая признавать, что сейчас вовсе не девушка, а его лучший друг осторожно касается языком дерзко торчащих из под рубашки сосков, словно самостоятельно тыкающихся в его губы. Когда же горячий рот Хайда скользнул ниже, увлажняя кожу на животе брюнета, Гакт коротко вздохнул, непроизвольно сокращая мышцы живота, чувствуя как рука блондина осторожными поглаживаниями легла на его промежность.
Неуверенно Хайд всё же сделал это, опустив ладонь на топорщащуюся под напором вздыбленной плоти ткань. Сквозь мягкий хлопок брюк, подрагивающее естество было тёплым и упругим и не удержавшись от соблазна, блондин расстегнул пуговицу на штанах Гакта и скользнул рукой в распахнувшуюся ширинку, извлекая из её недр напряжённый ствол. Вид чужого члена произвёл на Хайда необычное впечатление. Головка уже поблёскивала, слегка увлажнившись, и слегка подрагивала, а сам Гакт замер, как натянутая струна под сжимающей его плоть рукой.
Внезапно опомнившись, Гакт дёрнулся и захрипел:
- Стой, нас могут увидеть !!!
Но в тот же миг он закусил губу, вновь откидываясь на спинку плетёной скамейки, потому как горячий и влажный рот Хайда осторожно накрыл его вызывающе торчащий член. Язык легко порхал вокруг рубиново-красной головки, а руки ловко помогали губам, словно блондин делал это всю свою жизнь.
Хайда захлёстывало от ощущений. Он никогда и не представлял, что делать минет может быть настолько приятно. Он с упоением ласкал ртом и руками Гакта, сладко замирая и ещё больше распалясь, когда мужчина не мог сдержать сладостных стонов. Он уже был заведён до предела и внезапно почувствовал, что безумно хочет ощутить напряжённую плоть брюнета в себе. Ему это казалось настолько возбуждающе-эротичным, что он запустил руку к себе в штаны и начал поглаживать ею свой собственный член, изредка соскальзывая с него, чтобы прикоснуться рукой к упругому отверстию, сжимающемуся от сладостного предвкушения всякий раз, когда он касался его пальцами.
Заметив, как блондин наглаживает себя, Гакт внезапно резко ухватил его за волосы и рванул вверх, приникая губами к дерзкому влажному рту Хайда. Второй рукой он сдернул с него штаны, и заставив встать в полный рост, нагнулся к возбуждённому стволу. Теперь настала очередь блондина постанывать и выгибаться, навстречу терзающим его плоть губам. Руками он опирался на плечи Гакта, а бёдра его инстинктивно стали подаваться вперёд, стараясь как можно глубже проникнуть в недра опаляющего его рта. Но когда пальцы брюнета принялись осторожно ласкать его анус, Хайд не выдержал и согнулся пополам, чувствуя, как сейчас кончит от переполняющих ощущений. Поставив одну ногу на край скамейки, он обхватил рукой запястье Гакта и заставил погрузить в него любопытно-ласкающий палец. Ощущения были дико необычными, но от того ещё более возбуждающими и необходимыми.
Гакт чуть не взорвался, когда Хайд с такой готовностью и желанием заставил вводить в него его пальцы, постанывая и царапая плечи короткими ногтями сквозь ткань рубашки. Гакт прибавил ещё один палец, медленно растягивая и подготавливая для себя тело блондина. Но когда сил терпеть уже не было, он оторвал руки и губы от Хайда и рванув на себя, с размаху усадил на свой разгорячённый член.
От резкой боли из глаз обоих брызнули слёзы, но возбуждение было настолько велико, что эта боль превратилась в сладкую муку, распаляющую их разгорячённые тела ещё сильнее. Широко распахнув глаза, не отрывая взгляда от глаз Хайда, брюнет обхватил его за талию и начал медленно двигаться, то поднимая, то опуская бёдра навстречу телу блондина. Хайд же в свою очередь, принялся осторожно насаживаться на горячую плоть, постепенно начиная чувствовать нарастающее наслаждение, когда упругая головка тёрлась внутри него об особо чувствительную точку.
Когда же они уже почти задыхались от страсти, Гакт, резко осознав приближение финала, обхватил рукой трущуюся об его живот плоть Хайда и быстро орудуя рукой, заставил его излиться к нему на грудь, тут же кончая внутрь так внезапно обмякшего тела. Хрипя лёгкими, они пытались выровнять дыхание, и привести в порядок мысли, которые сейчас блаженно расползлись в голове и не желали шевелиться.

***
Гакт вспомнил, как Хайд поспешно одергивал тогда одежду, заливаясь розовой краской и смущенно отводя глаза, подкупая нечаянного любовника прямо-таки ангельской невинностью. А затем уткнулся в подтаявшее мороженное, пытая скрыть неловкость. Брюнет тогда расхохотался и прижал к себе друга, целуя его в висок и счастливо улыбаясь. Никакая женщина никогда бы не смогла заменить ему его любимого, ставшего таким родным и таким близким в один необыкновенный миг, и Гакт не переставал благодарить небеса, в которые уже не верил давным давно, за то, что они подарили ему Хайда.
Вспомнив это и улыбнувшись, брюнет притянул к себе зардевшегося и покрывшегося мурашками блондина, и нарочито медленно начал водить руками по его вздрагивающему от нарастающего желания телу, очерчивая чёрный контур распластанных по спине любимого крыльев.
- Иди я тебя погрею, мой ангел….

В колонках играет - Gackt

"Песчинка"

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Гакт/Хайд

Съёмки утомили их достаточно для того, чтобы наплевав на всех, они тихонько улизнули со съёмочной площадки. Режиссёр как раз разговаривал с директором по освещению, когда эти двое, украдкой, наконец-то, оставшись без пристального внимания гримёров, сначала отошли в сторонку, а затем проскользнули в кусты, стараясь остаться незамеченными. Их и вправду никто не заметил, и зелёная листва с тихим шорохом укрыла два гибких тела. Дальше они уже бежали что есть духу, хохоча, как подростки и радуясь, что им удалось так легко ускользнуть. Было так здорово бежать и свободной грудью вдыхать солёный воздух, что казалось, и ещё чуть-чуть, и они оба станут белокрылыми чайками и с громкими радостными криками оторвутся и улетят в лазурную высь....
***
Они валялись на белом песке и смотрели в небо. Хайд как обычно жмурился и морщил нос, тихо постанывая, что нужно было лечь в теньке, а Гакт наоборот подставлял лицо заходящему солнцу, радуясь теплу и ласкающему свету.
- Хайд, веришь ли ты в то, что есть что-то, чего нам нельзя избежать???
Блондин на минуту прищурился и посмотрел на друга.
- Ммм, с чего вдруг такие мысли ???
Гакт пожал плечами и неопределённо мотнул головой:
- Не знаю, просто случается же так, что, что-то происходит помимо нашей воли, что-то стихийное возникает и ты уже понимаешь, что ничего не можешь сделать с собой и тебя несёт, словно безвольную песчинку мощным потоком воды.
Брюнет замолчал, глядя в то место, где горизонт сливается с океаном, опасаясь, что голос выдал его и дал собеседнику почувствовать, что произнесённые вслух слова были не просто оформленной фразой, а криком души. Гакт уже длительное время хранил то, что на самом деле скрывалось глубоко внутри него. Увидев в первый раз Хайда, он отметил, что парень довольно красив и не глуп, но чем больше он общался с блондином, тем больше его захватывало то удивительное очарование, которое захватывало всех, кто бы ни находился рядом с ним. Мягкий поворот головы, тихий смех и удивительные серые глаза, от которых невозможно было спрятаться или скрыться. Они преследовали Гакта везде, где бы он не находился, а в последнее время стали будить его и ночью. Брюнет вскакивал с кровати, не понимая, что только что видел, потому как сны его были не чёткими, расплывчатыми, и только дыхание Хайда, опалявшее его кожу в этом сне и его горящие серебристые глаза заставляли понять и поверить в то, что нет брюнету покоя даже во сне.
Хайд долго смотрел в даль, словно собирался с мыслями, а затем, внезапно, сорвался с места:
- Гакт, определённо что-то в этом мире есть, просто мы не всё можем объяснить, а потому и начинаем верить во всякую ерунду !!!
Блондин щёлкнул друга по носу, а когда тот возмущённо фыркнул, Хайд с хохотом сорвался с песка и побежал к воде. Гакт тоже не стал медлить и подскочив, рванулся следом за другом. Было так приятно просто наслаждаться моментом, просто быть рядом с ним.
"Бака, какие у тебя мысли странные", - одёрнул он сам себя.
Хайд же с визгом сорвался в воду и начал ногами поднимать сверкающие солёные брызги.
- Ах, так ???
Гакт завопил и ворвавшись в пенящийся прибой, пихнул Хайда в воду, чувствуя, как сам не может устоять. Равновесие потеряли они оба, с шумным плеском заваливаясь в холодящую кожу воду, хохоча и отфыркиваясь, как два морских котика. Блондин тут же перешёл в атаку, принимаясь топить брюнета, а тот, начал отчаянно отбрыкиваться, вопя, что вообще не любит воду. Наконец, мокрому с ног до головы Гакту удалось вырваться, и он выкарабкался на песок, чувствуя, как холодная вода просочилась через одежду, заставляя брюки и рубашку плотно прилипнуть к телу. Брюнет в изнеможении откинулся на песок, упираясь в него локтями и глядя, как совершенно мокрый Хайд сидит в воде.
- Ты похож на мокрого котёнка !!! - хохотнул мужчина.
Хайду, видимо, понравилось это сравнение, потому как он тут же встал на четвереньки, а глаза его озорно блеснули.
- Мяу, - произнесло белобрысое чудо, а затем, с присущей кошкам грацией, Хайд принялся выходить из воды.
Глаза его продолжали загадочно сверкать, на губах блуждала полуулыбка, а весь его вид заставил Гакта заёрзать. И дело было вовсе не в песке, который мог забраться под одежду, и не прилипшей мокрой одежде, а в непонятных чувствах, которые внезапно всколыхнулись внутри мужчины. Хайд же не торопясь надвигался и надвигался на друга, пока сначала не поравнялся с его ногами, а потом просто забрался на него верхом, неосторожно цепляясь ремнём брюк за пряжку на ремне Гакта. Он остановился только поравнявшись с его лицом:
- Мяу, - тихо очертили его губы, а затем осторожно накрыли губы брюнета.
На какое-то мгновение в голове Гакта всё перемешалось и он замер, словно кожей ощущая, как замер вместе с ним весь окружающий мир, но затем, мягкие тёплые губы Хайда осторожно стали возвращать его в реальность. Робкий язык осторожно очертил его нижнюю губу, затем верхнюю, а после аккуратно соскользнул в его рот, мягко раздвигая белоснежный ровный ряд зубов, стремясь добраться до цели. Не понимая, что делает, Гакт выдохнул и со всей яростью припал к желанным губам. В этот момент, вся буря эмоций, которые он так тщательно скрывал внутри себя, хлынула неудержимым потоком, заставляя брюнета впиваться в рот Хайда с безумным неистовством и напором. Он даже не понял, как опрокинул Хайда на спину, с силой рванул ворот его мокрой рубашки, и припал горячим языком к выгнувшейся ему навстречу шее. Словно в бреду, он дорвал оставшиеся на одежде пуговицы, и распахнув рубашку до конца, проложил цепочку поцелуев от нежной кожи на ключице до заострившегося в один миг соска. Выпустив язык, он описал один большой круг по коже вокруг тёмного ореола, чувствуя, как под его кончиком тут же проступают мурашки, а затем очертил влажной тёплой дорожкой сам ореол, останавливая язык на самом кончике, слегка поддразнивая его, прежде чем заключить в жаркое кольцо губ.
В чувство его привёл протяжный стон Хайда, который уже запустил пальцы в тёмные локоны и выгнулся навстречу горячим губам. Отпрянув, Гакт в ужасе посмотрел на друга, который затуманенным взором смотрел на брюнета, словно не понимая, почему тот остановился.
- Гакт ??? - тихо прошептал он и потянулся рукой, - всё в порядке, не останавливайся...
Не давая брюнету опомниться и хоть что-то осмыслить, Хайд притянул его к себе, и вновь припал к его губам, чувствуя, как их обоих вновь захлёстывает мощнейшей волной. Теряя остатки рассудка, Гакт позволил уложить себя на лопатки, а затем еле сдержался, чтобы не задрожать всем телом, когда блондин задрал вверх его рубашку и принялся выводить языком узоры на его груди. Когда губы Хайда пленили дерзко торчащие вверх коричневые соски, брюнет изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать, хотя ему хотелось извиваться как змее, не в силах вынести сладостно-болезненные ощущения от горячих поцелуев. Он выгибался всем телом, безотчётно запуская длинные пальцы в белокурые волосы и закусывая губы, стоило только блондину опуститься чуть ниже к животу мужчины, там где начиналась еле заметная дорожка из тёмных завитков. Он даже не успел понять, когда Хайд успел раздеть его, а лишь почувствовал, как в безумно тесных штанах стало просторней, а затем холодная ладонь накрыла его возбуждённую плоть.
- Хаа..., - захлебнулся брюнет в протестующем вздохе, потому как в следующий момент, губы Хайда дополнили руку.
Слегка придерживая ствол пальцами, блондин сначала осторожно лизнул рубиновую головку, а затем мягко обхватил её губами. Одна рука брюнета отчаянно впилась в плечо Хайда, а вторая бессильно врывалась в песок. Блондин на это лишь улыбнулся, насколько это ему способствовало его нынешнее положение, а затем, осторожно очертил языком обнажившуюся плоть, медленно насаживаясь на неё ртом. Последовавший стон брюнета, по-видимому, придал ему большей решительности и слегка двигая рукой вверх-вниз, он принялся посасывать дерзко торчащий из брюк член Гакта.
Брюнет закусывал губы, но как ни пытался, не смог найти в себе сил остановить Хайда. Каждая частичка внутри него желала этих прекрасных губ и громко протестовала, стоило брюнету только подумать о том, чтобы остановить его. Чувствуя, на себе губы Хайда, ему захотелось коснуться блондина, чтобы ощутить, что это реальность и не сон. Не зная, откуда он взял эти силы, Гакт всё же оттолкнул Хайда, но только затем, чтобы с дерзкой поспешностью повалить его на спину и неловкими пальцами пытаясь расстегнуть его брюки. Он почти слышал, как Хайд тихо улыбается над его детской непосредственностью и нетерпеливостью, но сейчас это было неважно. Брюнету хотелось заставить это подчас холодное и безразличное лицо исказиться теми чувствами, которые только что были на его собственном лице. Еще какую-то долю секунды он начал сомневаться, что Хайд вообще не настроен так же как и он, но когда его робкая рука нащупала напряжение в брюках блондина, всё встало на свои места. Хайд хотел его так же, как и он его, и оставив все сомнения, Гакт коснулся губами твёрдой плоти. Для начала он лизнул влажную головку так же, как это делал Хайд, а затем вобрал в себя на всю длину подрагивающий член. Ощущение было для него просто фантастическим, потому как едва слышный стон, сорвавшийся с губ блондина, подхлестнул его, заставляя губы и язык двигаться. Он медленно скользил по гладкому стволу губами, то вбирая в себя, то совсем отпуская, поддразнивая языком и чутко реагируя на любую реакцию Хайда, стараясь понять, что именно доставляет большее удовольствие. Он так увлёкся, что даже не заметил, как Хайд начал извиваться под ним и тихо постанывать, изо всех сил вцепляясь в его широкие плечи.
- Гааакт, - сорвалось с его губ, отчего певцу напрочь отшибло мозги.
Он с остервенением гладил одной рукой белоснежные бёдра, сильнее насаживаясь ртом на подрагивающий член, а другой рукой осторожно скользнул меж упругих ягодиц блондина, обхватив бедро. Хайд приглушённо застонал, когда Гакт осторожно надавил пальцем на упругий вход. Ему хватило секунды, чтобы оторваться от своего занятия и смочить пальцы слюной, а затем вновь обхватил ртом жаждущую его прикосновений плоть. Не в силах сдерживаться, брюнет погрузил один палец в разгорячённое нутро блондина, и принялся осторожно двигать им, возбуждаясь ещё сильнее, когда Хайд начал поскуливать под его ласками. Осмелев, он прибавил ещё один палец, стараясь нащупать чувствительную точку, вот только то, что Хайд больше не в силах терпеть, он не учёл. Он и не заметил, как блондин стряхнул его на песок и принялся с остервенением терзать его губы.
- Если это не сделаешь ты, это сделаю я !!!
Хайд рыкнул и принялся закусывать кожу на шее брюнета, поддразнивая и вихляя наполовину оголённым задом с приспущенными штанами. Слова Хайда ещё больше распалили Гакта, и с силой рванув его от своей груди, он вновь оказался сверху, только на сей раз его поцелуи были более яростными, жадными и даже болезненными. Не в силах больше терпеть, он резко крутанул под собой блондина и рванул вниз мешающие брюки.
- Потерпи, - выдохнул он, а затем резко надавил головкой на тугой вход.
Хайд закусил губу и прогнулся, впуская в себя брюнета, и чувствуя, как по щекам заструились слёзы. Гакт же продолжал втискиваться в тугое отверстие, пока с глухим рыком не вошёл до конца. Пару мгновений он помедлил, давая им обоим передышку, а затем принялся осторожно двигаться, чувствуя, как жар разливается по всему телу. Хайд постанывал под ним и осторожно двигался навстречу, загребая пальцами белый песок и запрокидывая голову. Руки брюнета жадно гладили подрагивающие белые бёдра, пока не забрались под рубашку, и нагло обнажили два крыла на спине Хайда. Гакт в неистовстве целовал эти крылья, отчаянно двигая бёдрами и чувствуя, как блондин так же отчаянно подмахивает ему задом. Затем, он оторвался от крылатой спины друга и обхватил напряжённую горячую плоть, принимаясь жёстко и быстро водить рукой вверх-вниз. Обоим им казалось, что это безумство не кончиться никогда, так отчаянно и яростно они рвались друг другу навстречу, пока внезапно, Хайд не выдержал первым и с не то всхлипом, не то стоном обильно залил руку Гакта тёплым семенем. Гакт же, чувствуя, как внутри блондина начали сокращаться мышцы, задвигался ещё быстрее и глухо застонал, закусывая белую кожу на спине Хайда и изливаясь в его горячее нутро.
Они как две задыхающиеся рыбы жадно ловили губами солёный воздух, который казался невероятно горячим, обжигающим их лёгкие, и Гакт, чувствуя, как придавил блондина, грузно отвалился в сторону, увлекая его к себе на грудь. Прибой мягко шелестел у их ног, а бешеный стук сердца становился медленнее и размереннее.
- Гакт, ты ведь об этом на самом деле хотел спросить ??? - хмыкнул блондин и потёрся носом о мокрую рубашку певца, которую он так и не удосужился снять.
Гакт рассеянно улыбнулся, пропуская сквозь пальцы влажные белокурые пряди и стараясь собраться с мыслями.
- Во что же я верю..., - блондин вновь хмыкнул, приподнялся на локте и заглянул в голубые, подёрнутые дымкой глаза.
Пару минут они смотрели друг на друга, а затем Хайд продолжил:
- Я верю только в то, что ничего просто так в этой жизни не происходит. А если произошло так, что я люблю тебя, то так и должно быть.
Блондин нагнулся и осторожно коснулся губами виска Гакта...
***
Они вернулись на площадку так же бесшумно, как и исчезли, правда, их уход всё же не был незамеченным, но даже гримёры не долго ворчали, видя с каким остервенением парни приступили к работе. Съёмки длились ещё достаточно долго, но когда Гакт сел в машину, увозящую их прочь с пляжа и крепче прижал к себе блондина, робко притулившегося на его плече, он понял, что больше не боится быть песчинкой...

В колонках играет - SUPERCAR. Warning Bell

Настроение сейчас - Задумчивое

"Игрушка"

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, моя история
Пейринг: Рейта/Аой

***
Аой улыбнулся и с силой вжал в пол педаль газа. Проскочив на красный свет, он чуть было не вписался во взвизгнувшую тормозами "субару", и развеселился, почувствовав в крови адреналин, и то, что ему опять несказанно повезло. Он просто с бешеной скоростью мчался на репетицию, но ещё быстрее неслось его сердце. Неслось туда, где его ждали, где он был нужен, где его любили и туда, где любил он.
Притормозив возле высокого здания, в котором находилась репетиционная, он почти пулей вылетел из машины, и чуть ли не бегом несся к лифту, глупо улыбаясь, а затем нервно насилуя пальцем кнопку вызова.
***
Аой и сам не понял, как это случилось, но однажды он заметил, как странно на него смотрит Рейта. Сначала парень подумал, что ему просто показалось, но он всё чаще и чаще стал замечать долгие заинтересованные взгляды согруппника, а однажды, он улыбнулся Аою странной загадочной улыбкой. В голове брюнета всё смешалось и с этого дня, он потерял покой.
Сначала мысли назойливыми мухами начали отвлекать его от повседневных хлопот, но вскоре, подпитываемые взглядами, полуулыбками и лёгкими, словно случайными, касаниями, они стали преследовать его постоянно. Гитарист начал замечать, что думает о Рейте постоянно, что бы он ни делал. Когда он готовил есть, делал дома уборку или упражнялся на гитаре, лицо и движения басиста вставали перед его глазами, а сказанные им слова и фразы, проворачивались в голове Аоя бесчисленное количество раз. Начало доходить до того, что он думал о согруппнике постоянно, просыпаясь и засыпая с его именем на губах. Хотя, засыпал, было слишком громко сказано. Он подолгу ворочался в постели, чувствуя, как жесткие простыни царапают кожу, как подушка становится слишком мягкой или наоборот, сбивается в один жёсткий комок, а одеяло мешается и путается под ногами. Аой понимал, что просто изводит себя глупыми мыслями, но уже ничего не мог с собой поделать.
Гитарист и так не слыл покладистым характером, однако, в силу своего возраста и положения уже давно научился сдерживать свой буйный норов в узде, но с того момента, как Рейта влез своими серыми глазами в его подсознание, с ним начали происходить разительные перемены. Он всё чаще и больше становился раздражительным, вспыхивал по любому пустяку, а затем начал задираться сам и лезть в драку по любому поводу.
Но стоило Рейте появиться в репетиционной или в гримёрке, как брюнет становился покладистым, спокойным и улыбчивым, ловя каждое его слово, каждый жест и каждый взгляд. Аой прекрасно понимал, что с ним происходит, но как ни пытался, он ничего не мог с собой сделать. Он пытался пить успокоительные, прописанные ему личным психологом, но они лишь помогали ему быстрее уснуть, и выливались в усиливающуюся раздражительность, озлобленность и агрессию, слегка придавленную лекарствами.
Согруппники видели, что твориться с их вторым гитаристом, но предпочитали не вмешиваться, а Аою порой так хотелось выговориться кому-нибудь и поделиться той болью, которая клыкастым мохнатым зверем поселилась в его груди, и которая ночами глодала его рёбра изнутри, сжимая когтистыми лапами лёгкие, и мешая дышать. Порой брюнету хотелось покончить с ней, взять острый нож и просто вырезать из груди то, что заставляло задыхаться, мешало думать и жгучими болезненными волнами захлёстывало его с головой, когда Рейта улыбался другим, а не ему. Однажды его всё же прорвало и он поговорил об этом с Урухой, но то лишь высмеял его, призывая быть мужчиной и держать себя в руках, ибо было совершенно глупо испытывать такие чувства, основываясь на взглядах, словах и улыбках. Пристыженный Аой старался как мог следовать наставлениям друга, но то, что творил с ним Рейта, делало эти попытки похожими на попытки висельника из последних сил удержаться на раскачивающейся под ним табуретке.
А басист, словно не видел, что с ним твориться. Брюнет не понимал поведения согруппника, страдая от этого ещё больше. Периодически ему казалось, что Рейта испытывает нечто похожее на то, от чего мучился он сам, а порой, он думал, что легче заставить что-то чувствовать глыбу льда, чем равнодушного и холодного блондина. Он то притягивал к себе Аоя, отписывая ему длинные смс по ночам, в шутку целуя в губы, то вновь отталкивал, ссылаясь на нехватку времени, заботы и вообще держа от себя на расстоянии. У гитариста появилось стойкое ощущение того, что он породистая собака, которую то прогоняют, то вновь притягивают, держа на коротком поводке. Вот только мозоль от этого поводка была кровавой и несщадно ныла, а порой и гноилась, заставляя её обладателя сходить с ума от боли.
Но однажды наступил такой момент, когда нервы Аоя были на пределе, и психанув, он объявил о том, что уйдёт из группы, соглашаясь лишь на то, чтобы подождать и побыть в составе до тех пор, пока ему не подыщут замену. Он просто устал от этого выматывающего душу и нервы процесса, решив просто сдаться и прекратить бесполезную маяту. Но ему так и не дали уйти...
***
Рейта возник в дверях его квартиры настолько неожиданно, что брюнет ошалел и отступил на шаг, пропуская согруппника во внутрь. Серебристые глаза мерцали тихим светом, губы страдальчески изгибались, а руки нервно подрагивали.
- Аой, не оставляй меня...
Гитарист лишь прикрыл глаза и привалился к стене в прихожей:
- Рейта, не надо...зачем всё это...
На что басист в плотную подошёл к нему, крепко обнял и выдохнул в губы:
- Я люблю тебя...
Аой лишь ошарашено чувствовал, как требовательные губы накрывают его рот, а язык с нажимом проникает в полость рта, исследуя, захватывая и вызывая на поединок его собственный язык. С глухим стоном, он обвил стан Рейты и жадно ответил на поцелуй, задыхаясь, захлёбываясь накатывающими волнами, и чувствуя, как всё тело, каждая его клеточка покрывается мурашками.
Всё дальнейшее происходило как во сне. Они бешено срывали друг с друга одежду, не переставая ласкать, кусать, царапать и покрывать друг друга поцелуями. Со стороны могло показаться, что они словно борются, но неожиданно, весь процесс замедлился, став чувственным, нежным и неторопливым.
Опрокинув Аоя на кровать, Рейта ласкал его губами, руками и языком, пока тот не застонал и не выгнулся с беззвучным вздохом на губах. Блондин лишь завозился с пряжкой на джинсах, а затем, медленно погрузился в разгорячённое тело согруппника. Войдя до конца, он на секунду замер, а затем стал двигаться, сначала медленно и размеренно, а затем ускоряясь. Дыхание его сбилось, с губ сорвался стон, тело покрылось сверкающими бисеринками пота, а волосы прилипли к лицу и шее. А Аой лишь судорожно вцеплялся пальцами в его плечи, оставляя неглубокие царапины и толкаясь бёдрами навстречу разгорячённой плоти Рейты, и обвивая его талию ногами. От этого басист застонал ещё сильнее и нагнув голову, стал целовать раскрытые губы любовника.
Острое желание наполняло их тела, и не в силах себя сдерживать и контролировать, они с бешенным темпом рвались навстречу друг другу, переплетая пальцы и судорожно хватая сухими губами воздух. Наконец, не в состоянии больше терпеть, они кончили практически одновременно, испуская низкие животные стоны, и обессилено сжали друг друга в объятиях...
Но с того дня изменилось не многое...Рейта стал намного ближе к нему, но всё же он оставался таким же жестоким, как и раньше. Он продолжал терзать и до того израненную душу и тело Аоя, а он брюнет лишь закусывал до крови губы, когда было особенно больно, и вымученно улыбался, когда согруппники пытались заговорить с ним. Он начал чувствовать себя чужим в своём же коллективе и пристыжено отводил глаза, когда на него покачивая головой смотрел Уруха. А затем брюнет и вовсе начал злиться на него, за то что тот знает, видит и понимает всё, что делает с ним Рейта. Гитарист тихо себя ненавидел за то, что так ведёт себя, но поддавшись слабости однажды, он уже не мог остановиться и позволял делать с ним всё что угодно, ведь он знал, что Рейта любил его, а значит не мог желать ему зла...
***
Пальцы быстро строчили смс:
- Когда ты прилетишь ???
Экран замигал, отправляя сообщение, а затем вновь осветился, принимая ответ:
- Я не знаю, пока не могу. Дела.
Ответ резанул и отозвался болью в груди. Вновь быстрый перестук по клавишам:
- Но ты же можешь исполнить одно моё желание ???
Ответ:
- Ну, если это не закончиться летальным исходом :)))
Пару секунд на раздумье и пальцы быстро нажимают клавиши:
- Тебе не составит труда, а я буду просто сидеть и ждать )))
Ответ:
- Если это в моих силах, то я попробую )))
Сердце замерло, а дыхание остановилось:
- Пообещай...
Ответ:
- Ладно...
Нервный глоток и холод в руках:
- Я хочу услышать твой голос...
Ответ:
- Нет, я не могу этого сделать...
Боль, обида, разочарование:
- Но почему...
Ответ:
- Я уже объяснял почему...
Чувствуя, как сквозь строчки сквозит давно сказанная ложь, Аой не выдержал и написал:
- Ты обещал...
Ответ:
- Ну вот, теперь я человек, который не держит своего слова. Зачем я вообще такой нужен...
Слёзы ярости, ревности и жгучей обиды душили Аоя, пальцы продолжали всё строчить и строчить, а плечи лишь нервно вздрагивали, когда приходил новый ответ. В итоге, не выдержав, брюнет всё же сорвался, психанул и со всей силы швырнул мобильный телефон о блестящий пол кафешки, в которой он сидел. Экран пару раз моргнул и погас, а гитарист, сорвавшись со стула рванулся прочь от проклятого маленького устройства, чудо техники, придуманной человеком...

***
Аой спрятался в туалете от посторонних глаз, и тяжело привалившись к стене, дал волю захлёстывающим его чувствам. Солёные потоки брызнули из его глаз, обильно стекая по щекам, а он лишь тихо поскуливая сполз на пол, ощущая спиной холодный кафель. Он всё не мог остановиться и заходился в беззвучном захлёбывающемся стоне, чувствуя, как из глаз, вместе со слезами вымылись тёмно-синие линзы. Но машинально смахнув их с лица, Аой внезапно понял, что вместе с ними, с его глаз спал тяжёлый душивший его занавес, и всё это время застилающий ему глаза. Он понял, что слова о любви были лишь способом привязать к себе и не дать уйти, а вообще, для Рейты он был всего лишь интересной забавой, поражающей своей новизной, яркой необычной вещью и просто весёлой и смешной игрушкой...

В колонках играет - The Gazette

"Люблю"

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Аой/Уруха

***
Аой и Уруха прибыли в гостиницу первыми, разминувшись с согруппниками часа на два. Они ехали на другой машине, не поместившись в одну, но весьма не плохо скоротали время, весело болтая, делясь впечатлениями о турне и подкалывая друг друга дежурными шуточками. Из охраны с ними было всего два человека, но так как они пребывали инкогнито, никто не должен был знать о том, что парни поселятся именно в этой гостинице, а посему оба гитариста не стали придавать этому большого значения.
- Ох, не уж-то я сегодня как следует высплюсь !!! - мечтательно протянул Уруха и сладко потянулся.
Аой лишь только хмыкнул, с тоской отводя глаза от выгнувшейся от столь невинного жеста груди и округлившегося зада согруппника. Он давно уже смирился с той мыслью, что никогда не сможет признаться Урухе в своих чувствах, и предпочитал просто быть с ним рядом:
- Возможно и выспишься, - улыбнулся он и вышел из машины, остановившейся напротив дверей гостиницы.
Уруха улыбнулся в ответ и следом выбрался из авто.

***
Аой не знал, как охрана допустила это, но сейчас он видел лишь искажённое ужасом лицо Урухи, перекошенный в немом крике рот и наполненные отчаянием глаза. Визжа от восторга, толпа разбушевавшихся фанаток с остервенением рвала своего кумира, а охрана пыталась отбить у неё яростно сопротивляющегося Уруху. Вне себя от дикого животного фанатизма, девицы рвали на гитаристе одежду, вырывая клочья ткани и обливаясь восторженными слезами счастья.
Цепочки, пояс и прочие атрибуты имиджа уже разошлись по рукам и теперь, жаждущие фанатки, которым не досталось столь лакомых кусочков, буквально сдирали всё, что осталось на кумире, царапая кожу и оставляя на ней синяки.
Наконец, Аой не выдержал, и выхватив из кобуры одного из охранников ствол, пальнул из него прямо в потолок. Визг стал ещё громче и девицы как одна рухнули на пол, выпуская из железных тисков истерзанное тело Урухи. Шагая прямо по их спинам, Аой отшвырнул пистолет, и подхватив друга на руки, рванулся вверх по лестнице, уходящей из фойе на второй этаж гостиницы. Перед ним уже мчался насмерть перепуганный консьерж, показывая дорогу и услужливо открывая дверь в номер.
Уруху колотило крупной дрожью, глаза его были плотно закрыты, а пальцы, от дикой паники ставшие просто железными, с болью вцеплялись в шею и плечи Аоя.
- Тише, тише, всё хорошо, ты в безопасности, - брюнет сел в кресло и принялся успокаивать друга.
Он гладил согруппника по голове и как маленького слегка покачивал на руках. Уруха же ещё плотнее прижимался к нему, дрожа всем телом, и подозрительно молчал.
- Эй, Уру, ну я же с тобой, всё закончилось...Не трясись, - сердце гитариста вновь зашлось от смеси нежности, жалости и гнева.
Наконец, Уруха разлепил губы и запинаясь прошептал:
- М-м-мне х-хо-холод-но...
Аой вспомнил, что от пережитого стресса у людей порой начинается "психологический озноб", и с усилием отодрав от себя согруппника, брюнет принялся метаться по номеру в поисках пледа. На улице, как назло, стояла невыносимая жара, и тёплых одеял на этот период времени предусмотрено не было. Рыкнув в бессильной злости, Аой с болью в груди посмотрел на сжавшееся в комочек и дрожащее в кресле тело:
"Думай !!!" - мысленно крикнул он на себя.- "Душ !!!"
Парень тут же сгрёб в охапку дрожащего друга и бережно отнёс его в ванную. Усадив Уруху прямо на пол, он на полную открыл вентили, нагревая ванную, и принялся осторожно раздевать согруппника. Тот, наконец-то, дал волю чувствам и начал коротко и жалобно всхлипывать, сжимаясь в комок ещё плотнее и мешая Аою раздевать его.
- Тшшш, это же я...тебе будет тепло, - голосом успокаивал брюнет, продолжая отдирать судорожно вцепившиеся в плечи пальцы.
Ему всё же удалось преодолеть сопротивление, и раздев вздрагивающего Уруху до гола, он осторожно усадил его в ванную, направляя теплые потоки на широкую спину и растирая её рукой, чтобы быстрее отогреть. Сам же он закипал дикой яростью и злобой, видя глубокие царапины и синяки на нежной коже.
Но парень упорно продолжал ежиться и сжиматься в комок, всё никак не согреваясь и не прекращая дрожать. Тогда в голову Аоя пришла безумная мысль, и пока она владела его мозгом, он принялся раздеваться сам. Оставшись в трусах, он забрался под душ и со спины обнял друга, прижимая к груди, чувствуя его ледяные пальцы и покрывающуюся холодными мурашками кожу. В ответ на объятия, Уруха сначала дернулся, а затем плотнее прижался к брюнету.
Вода текла по их волосам, рукам и спинам, быстрыми бурунчиками закручиваясь вокруг ног и убегая в слив. Положив подбородок на плечо Урухи, Аой обнимал его руками и ногами и слегка покачивал вперёд и назад, успокаивая и тихонько напевая какую-то успокаивающую мелодию. Он и не знал, что взрослый мужчина может так ранимо отреагировать на сложившуюся ситуацию, но вспомнив царапины и синяки на спине гитариста, обезумевшие глаза фанаток и их рвущие на части пальцы, сам поёжился и крепче обнял друга. В ответ Уруха неожиданно заговорил:
- Аой..они..они чуть не порвали меня, - его вновь затрясло.
- Тсссс, их ведь уже нет и тебя никто не тронет, - Аой неловко погладил друга по колену.
Но Уруха всё никак не унимался и всё больше напоминал умалишённого. Его рот не закрывался, бормоча повторяющиеся фразы о произошедшем, и не выдержав, Аой развернул лицо друга к себе, и решительно накрыл его губы своими губами. Он просто пытался заставить его замолчать, а по этому даже не закрыл глаз, внимательно наблюдая за реакцией согруппника. Глаза Урухи удивлённо распахнулись и замерли, непонимающим взглядом уставившись в лицо Аоя, но внезапно его губы шевельнулись, ресницы затрепетали, а язык робко и неуверенно погладил губы брюнета.
Не ожидав такой реакции, Аой удивился, но всё же приоткрыл рот, пропуская внутрь робкий язык согруппника и осторожно обнимая его своим языком. Поцелуй их, по началу робкий и нерешительный, внезапно стал нарастающим, снедающим и нетерпеливым, словно два любовника встретились после долгой разлуки и наконец воссоединились. Обхватив голову Урухи руками, Аой обезумев впивался в желанные губы, чувствуя, как язык возлюбленного поигрывал с его пирсингом.
Развернув гитариста к себе лицом, и усадив на колени, брюнет крепче прижал к себе свою недоступную мечту, заставляя обнимать его ногами и прижиматься голой грудью к его груди. Уруха с неожиданной готовностью отозвался на это, обвивая шею друга руками и запуская пальцы в его волосы, а ладони Аоя принялись блуждать по спине согруппника, мягко поглаживая, и словно смывая все прикосновения чужих жадных рук. Не удержавшись, его руки скользнули по упругим ягодицам, разминая и лаская их, а напряжённые тёмные соски принялись тереться о ежищиеся от холода соски Урухи.
Но вскоре затяжной поцелуй, дразнящий запах дорогого парфюма, перемешавшийся с терпким запахом кожи, и тот факт, что Уруха, совершенно голый сидел на его коленях и тесно прижимался к нему, сделали своё дело и Аой почувствовал, что дико возбуждён. С болью в груди он всё же разорвал их долгий и безумно сладкий поцелуй, прекращая ласки и отрывая руки от желанного тела. Хрипя срывающимся голосом и стиснув зубы, Аой процедил:
- Уру, стой..я...
Дико смущаясь и краснея, словно пятилетний ребёнок, он опустил глаза не в силах посмотреть на друга, но от этого жеста, его взгляд не мог не натолкнуться на пах Урухи, тем более, что брюнет всегда мечтал о том, чтобы хотя бы краем глаза увидеть возлюбленного обнажённым, но то, что он обнаружил, заставило его тут же вновь поднять глаза.
Оказалось, что блондин не менее возбудился от их поцелуя и осторожных ласк, и теперь, глаза Урухи как-то странно поблёскивали в клубах белого пара, поднимающегося от горячей воды. Аой бережно убрал прилипшую к лицу белокурую прядь волос, и погладил любимое лицо.
- Уру...
В ответ, блондин лишь встряхнул мокрыми волосами, и осторожно приблизился к лицу друга:
- Аой...
Его губы раскрылись, приникая ко рту согруппника, а тело прижалось сильнее, упираясь возбуждённой плотью в голый живот брюнета. На это Аой глухо застонал и с остервенением принялся мять нежный податливый рот губами, покусывая и посасывая проворный язык. Не раздумывая, одна его рука легла на возбуждённый член Урухи и осторожно провела вверх-вниз по стволу, на что блондин отозвался глухим стоном, выдохнутым прямо в раскрытый рот. Другой рукой Аой не переставая, гладил, мял, и ласкал мокрую кожу возлюбленного, которая теперь покрывалась мурашками удовольствия.
Оторвавшись от опьяняющего рта, брюнет спустился к нежной шее Урухи, а затем к выгибающейся груди, прокладывая губами дорожку из поцелуев и собирая блестящие крупные капли воды. Его язык подхватил мягкий сосок и медленно очертил контур тёмного ореола, заставляя превратиться его в напряжённую упругую пуговку. Уруха лишь запрокинул голову и хватал ртом воздух, получая двойное удовольствие от действий губ, языка и рук согруппника. Его пальцы до боли впивались в сильные плечи, и изредка он запускал их в намокшие чёрные волосы, заставляя брюнета прижиматься к его груди ближе и сильнее.
Почувствовав, что Уруха заведён до предела, Аой решительно снял его со своих колен и поставил на ноги, оперев спиной о стену ванной. Клубы горячего пара со всех сторон окутывали голое сильное тело блондина, но согруппник безошибочно нашёл губами то, что искал. Его рот начал медленно и осторожно ласкать возбуждённую подрагивающую плоть, а Уруха лишь вздрагивал, закусывал губы и, взяв Аоя за волосы, задавал темп и силу движений его губ.
Одной рукой брюнет продолжал сжимать округлую ягодицу согруппника, а вторая осторожно скользнула между двух половинок, нащупывая упругое узкое отверстие. Пару минут Аой аккуратно массировал его сверху, а затем осторожно погрузил один палец внутрь, не переставая ласкать языком и губами напряжённый член друга. Уруха сначала дёрнулся, ощущая вторжение, но вскоре расслабился и позволил брюнету погрузить в него ещё один палец, чутко прислушиваясь к своим ощущениям. Вскоре ему и вправду начали нравиться подобные ласки, и он не заметил, как сам начал насаживаться на влажные движущиеся пальцы, цепляющие чувствительное место внутри его ануса.
Аоя уже клинило и он уже ничего не соображал от захлёстывающего его желания, а посему он оторвался от возбуждённой плоти Урухи и резко поднялся, впиваясь в постанывающие раскрытые губы. Блондин с готовностью ответил на жадный поцелуй, а затем сам развернулся спиной к согруппнику, прикрывая глаза в ожидании неизвестности. Несомненно, Аой был готов и сам развернуть гитариста, но такая решительность слегка ошарашила его. И всё же, брюнет довольно быстро взял себя в руки, к тому же его вожделенный объект мечтаний сам предлагал себя, заставляя сходить с ума. Дрожащими руками, он нетерпеливо сдёрнул с себя трусы и упёрся подрагивающей головкой в узкий проход.
- Потерпи, - выдохнул он в ухо блондина, - будет немного больно...
Во время последних слов, он всё же не удержался и начал входить в податливое тело, продвигаясь внутрь и мысленно матеря себя за короткие всхлипы боли, рвущиеся из груди Урухи. Погрузившись на всю длину, он замер и извиняющееся прошептал:
- Прости...
Пару секунд было слышно лишь отрывистое дыхание блондина, а затем он повернул голову к лицу Аоя и выдохнул в его губы:
- Не останавливайся, мне хорошо...
Глухо рыкнув и яростно впиваясь в мягкие губы, брюнет принялся всё же осторожно и размеренно двигаться в горячем анусе, одной рукой обнимая Уруху, а другой лаская его член. Блондин лишь приглушённо постанывал, ощущая всё ярче и острее то, что происходило внутри него. Рука Аоя заставляла его закусывать губы, а движущаяся твёрдая плоть рождала просто фантастические ощущения, отчего хотелось прогнуться всем телом вперёд, а зад наоборот отставить, чтобы упругий член друга входил в него ещё глубже и ещё ощутимее. Вскоре он уже и сам подмахивал бёдрами навстречу паху Аоя, стараясь удержатся соскальзывающими с мокрой стены руками.
Густой пар уже вовсю клубился вокруг двух разгорячённых тел, скрывая их практически целиком и оставляя на них крупные дрожащие капли воды. Аой и Уруха как бешенные трахались стоя в ванной, соскальзывая и балансируя на мокрой поверхности дна. Пару раз брюнет всё же не рассчитал амплитуды, отчего оба они чуть не грохнулись, и развернув блондина к себе лицом, и облокотив его на стену, Аой теперь с остервенением врывался в его тело, но теперь уже покрывая его губы и глаза поцелуями.
И всё же так не могло продолжаться вечно и захлёбываясь протяжным стоном, Уруха не выдержал и кончил, изливаясь на живот брюнета. Аой же, ощутив, как бешено сокращаются горячие мышцы вокруг напряжённой плоти, сделал еще пару мощных толчков и тоже взорвался, заливая спермой горячее нутро друга. Придерживая Уруху одной рукой, брюнет сполз вместе с ним на дно ванной и улыбнулся, утыкаясь носом в его плечо.

***
Они не сказали друг другу ни слова, лишь глупо улыбались и хихикали, пока смывали друг с друга следы жаркой страсти.
А затем, Аой завернул любимого в махровое полотенце и бережно отнёс в одну из спален номера. Примостившись рядом, он смотрел на сияющее лицо Урухи и улыбался.
- Ты ведь знал, да ???
Светлые ресницы затрепетали и скромно опустились:
- Да, Аой, я всё видел...
Брюнет хмыкнул и осторожно убрал за ухо выпавшую на лицо друга светлую прядь:
- Отчего же молчал ???
Уруха смущённо улыбнулся и вновь потупил глаза:
- А как с таким подойдёшь ???
Брюнет вздохнул и прижал к себе друга, продолжая улыбаться и чувствуя, как улыбается согруппник. А Уруха, удобнее устраиваясь на широком плече, вспомнил, как начался сегодняшний день, вспомнил разъяренную толпу, но теперь он больше не ненавидел своих поклонников, как это было совсем недавно. Мысленно он благодарил ту орущих и рвущих его людей, ведь не будь их, он всё так бы и мучился от того, что никак не мог решиться подойти и сказать одно единственное слово: "Люблю..."

В колонках играет - The Gazette
Настроение сейчас - Опьянённое )))

"Лента"

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Рейта/Кай

***
Рейта устало потёр шею, в очередной раз смываясь из гостиничного номера от очередной безликой фанатки. Девица ещё спала, когда он тихо встал, оделся и незаметно выскользнул за дверь, облегчённо вздыхая от того, что удалось избежать разборки.
Выйдя на улицу, он поднял повыше воротник куртки, нацепил тёмные очки и побрёл домой, вновь став безумно одиноким и никому не нужным. Да, согруппники, несомненно, нуждались в нём, как в воздухе, и только их он и считал своей семьёй, а свою гитару - любимой подругой, вот только она не могла согреть его холодными равнодушными ночами, а подходящей девушки ему всё никак не попадалось, словно он был наказан за что-то.
С досадой плюнув под ноги, Рейта вздохнул и ускорил шаг, ведь сегодня ему ещё предстоял отлёт в другой город, а завтра концерт...

***
Кай раньше всех смылся из бара, сославшись на головную боль, усталость и просто нежелание больше пить. Под дружный протестующий свист согруппников, он скрылся в дверях, а ребята продолжили весёлую гулянку по случаю очередного концерта. Пускай он был в небольшом провинциальном японском городе, и согруппники воспринимали его скорее как отдых, но всё же они решили как обычно закатить пьянку и как следует оттянуться.
Пили они ещё долго, оглашая небольшой местный бар громким хохотом и пьяными воплями, но вскоре и Рейте стало тошно от того, что Аой и Уруха через каждых пять минут смывались в туалет, возвращаясь глупо хихикающими и слегка помятыми, а Руки уже вовсю клеил какую-то смазливую девчонку возле стойки, кивающую головой как глупый китайский болванчик, и пытающуюся вяло и неуверенно протестовать напористому вокалисту.
Следовать примеру Руки ему не хотелось, да и алкоголь уже почти заливал Рейте глаза, а когда басист попытался встать, его ощутимо качнуло. Благо, что бар находился на первом этаже их отеля, и парню ничего не стоило добрести до лифта и, ввалившись вовнутрь и нажав на нужную кнопку, грузно привалиться к стене. Кабина плавно притормозила, и вновь качнувшись, басист чуть ли не вывалился из раскрывшихся дверей. Хохотнув и покачав головой, отчего картинка перед глазами закружилась сильнее, Рейта неровным шагом направился к номеру, и застрял ещё минуты на две, пока всё же сумел попасть ключом в замок.
Как ни странно, но ввалившись в номер, он начал ощущать, как хмель слегка отступает, и он недовольно поморщился, пожалев о том, что не заказал ещё коктейль. Разувшись в прихожей, он всё же неуверенным шагом прошёл в ванную и, сняв повязку с лица, нагнулся над раковиной, сунув голову под кран с елё тёплой водой. Шум в ушах сразу прекратился и басист расплылся в довольной пьяной улыбке, начав раздеваться в том же полусогнутом положении и не вынимая головы из под прохладных струй. Раздевшись догола, он всё же перебрался в душ и уже там ловил кайф, смывая пот и соль, оставшиеся после концерта. Но одновременно из-за этого голова его прояснялась, и решив, что так он совсем протрезвеет, Рейта нехотя выполз из душа и обернулся полотенцем. Второе он водрузил себе на плечи и ленивыми движениями принялся вытирать мокрые волосы.
Пройдя через просторный холл вип-номера, кухню и большую комнату, служащую гостиной, он оказался в небольшом коридорчике перед двумя спальнями. Он уже почти и забыл, что на этот раз менеджер разместил его в одном номере с Каем.
"Ну, хоть Руки не будет вопить над ухом",- подумал он, вспоминая, как в прошлый раз проснулся от страстных вздохов согруппника и громких стонов какой-то девицы. В принципе, та история закончилась не плохо, и он вспомнил, как эта самая девица с утра пораньше сделала ему великолепный минет, когда он столкнулся с ней в ванной. Рейта и сам не знал, как это вышло, но воспоминания остались двоякие. С одной стороны его не радовала ночная побудка, но с другой - весьма порадовало утреннее "приветствие", которое , впрочем, ничем не отличалось от остальных.
"Да ладно", - отмахнулся от своих воспоминаний басист, но всё же напряг слух.
Ему почему-то не верилось, что Кай уже спит и ушёл так рано из-за усталости. Но он напрасно вслушивался в тишину, пока внезапно не услышал короткий всхлип.
"Ага !!!" - торжествующе подумал блондин и поднял вверх палец.
На цыпочках он осторожно прокрался к комнате согруппника и слегка удивился, заметив, что дверь не плотно прикрыта. Впрочем, это только подогрело его любопытство и облегчило задачу. Рейта слегка налёг на дверь, увеличивая щель, и заглянул в комнату Кая. Он был немного разочарован, увидев брюнета одного, но все же на его лице появилась довольная ухмылка, потому что Кай занимался именно тем, чем басист и предполагал увидеть. На большой двуспальной кровати, откинувшись спиной на подушки и широко раскинув ноги, в распахнутом халате, барабанщик отчаянно надрачивал свой член, тихо постанывая, закусывая губы и изредка приоткрывая глаза, чтобы не только почувствовать, но и увидеть то, что он делал с собой.
Тихо хихикая, Рейта уже хотел осторожно прикрыть дверь, чтобы не мешать "онанисту", как он окрестил его про себя, но всё же не удержался и что-то словно дернуло его пристальнее рассмотреть достоинство Кая. Он приоткрыл дверь ещё чуть-чуть и тут его пьяный взгляд уловил в руках барабанщика что-то большее, чем просто возбуждённую плоть.
"Нэ ???" - удивился блондин.
Всмотревшись пристальнее, с онемением и округляющимися глазами Рейта различил светло-голубую шелковую ленту, несколько раз обёрнутую вокруг гордо торчащей плоти и съезжающую то вверх, то вниз под старательными пальцами Кая. В ней он узнал ту самую отличительную деталь своего имиджа, которую он как-то одевал на одну из фотосессий группы, а затем безвозвратно посеял её, как ему казалось, навсегда.
От неожиданности увиденного, у него не возникло не единой мысли и Рейта пребывал в тихом шоке, пока его пьяная голова пыталась заработать и хоть что-то понять. В результате, мысль всё же пришла, и она заключалась в том, что Кай лежит сейчас на кровати и представляет, что он сейчас с ним - со своим согруппником.
"Хренов фетишист !!!" - мелькнуло в его хмельной голове.
Рейта не знал, откуда в нём взялась такая решительность, но он во что бы то ни стало захотел заполучить обратно свою ленту. Уверенно толкнув дверь, он в несколько шагов пересёк комнату, опустился на кровать и накрыл рукой возбуждённый член Кая. Глаза брюнета ошарашено распахнулись, рот сам собой открылся, но он не смог даже выдохнуть от ужаса и понимания того, что его не просто застукали, но ещё и раскрыли. Кай замер и напрягся как струна, и лишь его возбуждённая плоть подрагивала, словно живя своей жизнью.
Рейта внезапно с удивлением посмотрел на переплетение его пальцев с пальцами Кая и шёлковой лентой, обмотанной вокруг напряжённого и приятно тёплого члена. Ярко рубиновая головка была чуть влажной и соблазнительно поблёскивала в приглушённом свете ночника, отчего басисту внезапно захотелось потрогать её, и не успев остановить ни свои мысли, ни свои действия, Рейта удивленно обнаружил, что уже делает это. Пальцы осторожно потрогали шелковистую кожу у самого конца, а его рука, вместе с рукой Кая скользнула вверх, а затем вниз по стволу.
Он всё продолжал смотреть на то, как светлый шёлк контрастирует с красноватым оттенком члена, пока нервный всхлип не привёл его в чувства. Прикрытые серыми линзами глаза взметнулись вверх и были тут же перехвачены гипнотизирующими бархатно-карими глазами Кая. Его взгляд говорил столько, что Рейте показалось, будто он тонет. Удивление, ликование, тоска, нежность и, наконец, страсть и дикое желание выплеснулись на басиста и, до конца не понимая, что он делает, блондин нагнулся и припал к раскрывающимся навстречу губам.
Тут же цепкие руки взяли его в плотное кольцо объятий, а чужой язык нетерпеливо и требовательно ворвался в его рот, вторгаясь, захватывая и словно желая проглотить. Рейта слегка оторопел от такой бурной реакции, но когда одна рука Кая скользнула под полотенце и требовательно сжала голую ягодицу, его словно прострелило, и он уже сам теснее прижимался к барабанщику, всё яростнее отвечая на поцелуй и заводясь от каждого нового движения губ и языков.
Чувствуя, как вставший член оттопыривает махровое полотенце и даже причиняет некоторую боль, Рейта с сожалением оторвался от пьянящего рта, но тут же опустился к нежной шее. От кожи Кая пахло гелем для душа, свежестью и...сексом, словно он уже не один час забавлялся тут с его шёлковой летной. От смеси этих запахов, в голове Рейты вновь зашумело, но уже не от алкоголя, а от внезапно подхлестнувшего его желания. Глухо рыкнув, басист прикусил зубами открытый участок шеи, чувствуя, как от этого мелко задрожал под ним Кай.
Нетерпеливые руки брюнета сдёрнули с басиста первое полотенце, оголяя плечи и впиваясь в них пальцами, теребя, пощипывая кожу и притягивая к себе. Довольно хмыкнув, Рейта начал спускаться ниже, прокладывая языком влажную дорожку от ключицы к вызывающе торчащему соску, и обхватывая его дразнящими горячими губами. Ему всё же пришлось оторваться от приятной на ощупь плоти Кая, чтобы использовать руку в качестве опоры, на что барабанщик лишь разочарованно застонал и выгнулся всем телом навстречу языку и губам согруппника, упираясь возбуждённой частью тела в его живот.
Опускаясь ниже и вырисовывая замысловатые круги вокруг вздрагивающего пупка, блондин вновь обвил пальцами член Кая, словно музыку воспринимая сорвавшийся с приоткрытых губ короткий всхлип наслаждения. Рейта никогда не делал этого, но отчего-то сейчас ему захотелось ощутить во рту пульсирующую упругую плоть. Повинуясь порыву, басист опустился ещё ниже, и осторожно лизнул рубиново-красную кожу.
Новый всхлип и пальцы, судорожно вцепившиеся в белокурые волосы, подстегнули и прогнали его нерешительность, заставляя губы приоткрыться и осторожно накрыть налившуюся кровью головку. Юркий язык медленно описал круг, словно пробуя на ощупь и на вкус незнакомый фрукт, а затем осторожно скользнул и коротко потыкался в маленькое отверстие на самом конце. Задыхаясь от наслаждения, Кай выгнулся всем телом и непроизвольно двинул бёдрами вперёд, желая наконец-то получить желанную ласку в полной мере. Рейта лишь прикрыл глаза, и не заставляя себя долго ждать, поддался немой просьбе, медленно опускаясь ртом на всю длину ствола, а затем вновь приподнимаясь. Брюнет не смог сдержать глухого стона, вцепляясь одной рукой в простынь, а второй в подушку, одновременно закусывая зубами её белый мягкий угол, чтобы не дать новым стонам прорваться наружу. Басиста же переполняли странные ощущения. Его рот был таким...таким...таким заполненным, что ему хотелось вновь и вновь вбирать в себя напряжённую подрагивающую плоть и вновь нехотя отпускать её. Он так увлёкся, что и не заметил, как Кай стонал уже во весь голос, вздрагивая, извиваясь и начиная подмахивать бёдрами навстречу влажному и горячему рту согруппника.
Внезапно, барабанщик сам оттащил от себя голову Рейты, больно вцепляясь в волосы. Басист удивлённо раскрыл глаза, но тут же, скинув халат и сдёрнув, наконец, оставшееся на согруппнике полотенце, Кай навис над ним, обхватывая губами желанный член и утыкаясь своим в лицо блондина. Рейта не раз оказывался в этой позе, и сейчас не теряясь, просто раскрыл губы, вбирая в себя пульсирующую плоть и чуть не задыхаясь от того, что его собственный член погрузился во влажный мягкий рот. Губы Кая были очень осторожными, мягкими, но в то же время настойчивыми. Его язык порхал вокруг увлажнившейся головки, а рука нежно поглаживала сжавшуюся и подтянувшуюся от возбуждения мошонку. Затем Кай начал медленно насаживать рот на вызывающе торчащий ствол, заставляя Рейту приглушённо постанывать от удовольствия.
Нечаянные любовники делали друг другу минет с таким упоением, словно никогда раньше и никогда больше они уже не сделают этого. Рейта уже не стесняясь яростно трахал горячий рот Кая, а тот в ответ отрывисто и резко насиловал рот согруппника. Стоны их были приглушёнными, руки остервенело вцеплялись в напрягающиеся ягодицы, а бёдра двигались всё резче и чаще.
Наконец, Рейта почувствовал приближающийся финал, и глухо застонав, кончил, выстреливая густой белой струёй в горло согруппника, а через пару мгновений, он ощутил, как напрягся на мгновение Кай, и залил его рот тёплой вязкой спермой. Отплёвываться Рейте не хотелось и он просто проглотил то, что оставил в нём его щедрый любовник. Вкус показался ему немного странным, терпковатым и необычным, но басисту захотелось ещё, и облизав губы, он принялся вылизывать опадающий член Кая, всё ещё нависающего над ним. С таким же упоением и благодарностью барабанщик вылизывал Рейту, пока наконец, они не почувствовали, как желание отступило.
Развернув брюнета к себе лицом, басист прижал к себе притихшего Кая, утыкая его нос себе в грудь, и хмыкнув, спросил:
- Когда ты успел её спереть ???
Кай немного помолчал, не решаясь сказать что либо, но затем тихо ответил:
- Почти сразу после фотосессии, ты обронил её в гримёрке, а я подобрал...
Рейта задумчиво почесал нос о голое плечо согруппника:
- Так ведь прошло уже чёрт знает сколько времени !!!
Брюнет в ответ лишь пожал плечами:
- Ну, да...
Не веря своим подсчётам, басист уткнулся носом в тёмную голову и осторожно спросил:
- И всё это время ты....
На мгновение Кай сжался, но потом шёпотом ответил:
- Да, Рей, я всё это время дрочил на эту ленту, зная, что она когда-то была на твоём лице...
И пока блондин ошарашено прикидывал в голове возможное логичное объяснение, барабанщик тихо продолжил:
- Рей, будь моим любовником, хотя бы ненадолго !!! - он поднял умоляющие по оленьи бархатные глаза на друга. – Иначе у меня мозоль будет !!!
Блондина слегка огорошила такая просьба, ведь он никогда бы и не подумал, что их тихий и робкий барабанщик на самом деле может мучиться от таких желаний, к тому же он никогда не спал с мужчинами, но то, что они сейчас вытворяли, ему определённо понравилось. От воспоминаний о дразнящих губах Кая, его вновь бросило в жар, а в паху сладко потянуло, подтверждая то, что Рейта вновь возбуждался.
- Ладно, показывай, как это делается, - басист широко улыбнулся и поцеловал улыбающиеся губы барабанщика.

***
Они возвращались домой на блестящем белом самолёте. Руки бессовестно дрых, нацепив на голову большие наушники с орущим в них j-роком, Уруха и Аой кормили друг друга мороженым с ложечки и хитро поглядывали на Рейту, задумчиво рассматривающего проплывающие внизу пейзажи. Он думал о том, что до этой поездки он и не жил в полную силу. Девки, пьянки, бары никогда не могли заполнить его холодную и одинокую постель, а сейчас, было похоже на то, что наконец-то в его жизни случилось что-то действительно важное, и сейчас он наконец-то чувствовал себя живым, нужным и...
Кай умиротворённо посапывал на его плече, вцепившись пальцами в широкую ладонь басиста, словно боясь выпустить или потерять, но Рейта уже и сам ни за что бы не выпустил её, ведь теперь они были прочно связаны шелковой светло-голубой лентой судьбы...

В колонках играет - Gazette
Сердцу не прикажешь...

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, драма
Пейринг: Рейта/Аой и Уруха

***
Аой вновь закусывал губы, силясь справиться со своей яростью и не врезать по этому холодному и равнодушному лицу.
- Не смотри на меня так! Ты сам знаешь, что это не возможно! - Рейта фыркнул и вышел из комнаты.
Гитарист прикрыл руками лицо и задрожал всем телом. На все его намёки и попытки сблизиться, басист лишь смеялся над ним, обзывая низкими словами и игнорируя его чувства. Аой не знал, куда ему себя деть, чтобы хоть как-то унять то маниакальное рвение, с каким он преследовал Рейту, стараясь быть хоть немного ближе, хотя бы просто посидеть с ним рядом и ненароком прикоснуться к желанной руке. Но басист, даже иногда позволяя эту вольность Аою, так и норовил после оскорбить согруппника, назвав геем, и нагло смеясь в лицо.
Все видели то, как Рейта относился к длинноволосому брюнету, но все упорно молчали, предоставляя парням возможность разобраться самим. И лишь Уруха всегда привечал Аоя и подставлял дружеское плечо, выслушивая все жалобы и страдания друга.

***
- Уру !!! Я так больше не могу !!! - Аой застонал и сполз по стене, раздирая нежный шёлк рубашки о шершавую поверхность.
- Аой !!! Возьми себя в руки и не будь тряпкой !!! - Уруха гневно сжал кулаки, и сверкнул глазами.
В ответ, брюнет только накрыл голову руками и уткнулся носом в колени. Сев рядом, блондин обнял согруппника за плечи:
- Аой, я верю..всё будет хорошо.., - он поцеловал друга в макушку и прижал к груди, давая тому просто выплакаться и дать волю чувствам.

***
Вымотанный после концерта, гитарист шёл по тёмному коридору к гримёрке, попивая воду из бутылки. Он не знал, как мог совладать с собой и нормально отыграть концерт, видя перед глазами любимое лицо, перетянутое шёлковой летной, и невыносимо желанное тело, выгибающееся в такт музыке. Он тряхнул головой, отгоняя видение, и продолжил свой путь, как неожиданно, чья-то сильная пара рук, рванулась из темноты и втащила его в узкую комнатушку, служившую уборщицам для хранения "профессиональных" предметов работы. Аоя охватила жуткая паника, когда горячая ладно накрыла его рот, заставляя молчать, ведь это мог быть один из безумных фанатов, норовивших заполучить кумира, но затем он услышал горячий шёпот в самое ухо:
- Аой, ты ведь так хотел этого....я твой....
Ноздри резанул запах до боли знакомого дорогого парфюма, а затем его губы накрыл чужой рот, грубо проникающий в него. По лицу скользнул холодный шёлк и сердце длинноволосого забилось, как бешенное, норовя вот-вот выпрыгнуть из груди, понимая, что перед ним, в кромешной темноте стоит Рейта. Аой застонал и судорожно обхватил желанное тело, прижимая к себе и словно пытаясь раздавить. Язык яростно рванулся навстречу, а пальцы принялись судорожно рвать одежду, скрывающую столь вожделенное тело от ненасытных рук.
Губы впивались, кончики пальцев хватали и сжимали заострившиеся соски, а возбуждение брюнета росло с непропорционально космической скоростью, захлёстывая и заставляя стонать и рычать, от ответных ласк, кусающих, сжимающих и заставляющих пол уходить из под ног. Низ живота Аоя налился жарким расплавленным свинцом, заставляя вздрагивать и стонать от каждого прикосновения. Губы согруппника скользили по его телу, расстёгивая одежду и исследуя горячим влажным ртом и языком каждый миллиметр бархатной кожи, воспламеняющейся от каждой новой ласки. Вот дразнящие и нетерпеливые губы обхватили напрягшийся, дерзко-торчащий сосок и Аой отчаянно закусил губу, стараясь сдержать рвущийся наружу голодный грудной стон. А губы и лёгкое касание шёлковой ленты на лице, спустились ниже, нетерпеливо срывая пряжку ремня и освобождая окаменевшую плоть. Рот, жаркий, трепещущий, осторожно накрыл вздрагивающую повлажневшую головку, а язык скользнул по окружности, облизывая и лаская рубиновый конец плоти.
Аой застонал и впился руками в волосы согруппника, запрокидывая голову и испуская не то всхлип, не то рык, и насаживая горячий рот на жаждущую плоть. Снизу из темноты послышался лишь сдавленный смешок, а затем губы заработали чаще, сильнее, и ощутимее, то втягивая в себя, то отпуская напряжённую плоть. Одна рука со всей силы впивалась в его мягкую ягодицу, а вторая ласкала чувствительное место, между основанием члена и ануса, периодически захватывая горячие, напрягшиеся яички в ладонь. Затем, рука исчезла, а через секунду, увлажнённый слюной палец, ищуще скользнул в сжимающееся от сладких судорог отверстие. Аой вновь испустил грудной стон и лишь сильнее впился в волосы согруппника руками, ощущая, как первому пальцу присоединился второй, а затем и третий, отыскивая чувствительную точку и заставляя искрам сыпаться из его глаз от нахлынувших невероятных ощущений.
- Я хочу тебя....войди.., - прохрипел брюнет, чувствуя, как от несдержанности прикусывает губу, ощущая солоноватый привкус крови на губах.
В следующее же мгновение его развернули лицом к стене и настойчивыми, частыми толчками, член согруппника погрузился в его горячий жаждущий анус.
Лишь единожды Аой всхлипнул, не в силах вынести резкую вспышку боли, но затем, размеренный темп и частые поцелуи в затылок и шею, заставили его отвлечься и, наконец, ощутить, как боль постепенно смешивается с накатывающими острыми ощущениями, заставляющими стонать, сильнее тереться напряжёнными сосками о шершавую стену и судорожно сжимать собственный член, стремясь к максимальному удовлетворению.
Горячая ладонь накрыла его руку, обхватывающую ствол, и теперь они двигались в едином ритме, сплетя пальцы и ускоряя темп. Аой отчаянно двигал навстречу бёдрам согруппника, вскрикивая и постанывая, а так же, наконец-то, обретая то ощущение наполненности, к которому он стремился всё это время.
Последние толчки были яростными, дикими и действительно болезненными, но Аоя ещё больше клинило от этих ощущений, заставляя как можно ярче и насыщеннее ощутить наступивший оргазм. Он не выдержал и застонал, кончая в сжимающую его руку, чувствуя болезненный укус за плечо и как горячая жидкость наполняет его нутро.
Они сползли на пол и долго хрипели сорванными лёгкими, пытаясь прийти в себя и восстановить дыхание. Но внезапно Аой услышал бряцанье ремня и, не успев что либо сказать, он ощутил, как его больно резанула по глазам полоска света, просочившаяся в открытую дверь, и его любовник ушёл. Аой ошарашено сидел на полу, пытаясь собрать мысли воедино и понять хоть что-то....

***
Всю следующую неделю Аой кидал долгие взгляды на Рейту, ловил его глаза и глупо улыбался. Басист же фыркал, отворачивался и злился, не довольный усилившимся вниманием гитариста. Брюнет вздыхал, расстраивался и опускал глаза, но всё же, подловив момент и оставшись с Рейтой наедине, он поймал его руку и поднёс к губам:
- Аригато....
Рейта удивлённо покосился на согруппника и вырвал руку:
- За что ??? Ты охренел ???
Басист зло сверкнул глазами и вышел из репетиционной, покрывая Аоя матами и грозясь ударить. Брюнет ошарашено вылетел вслед, наблюдая удаляющуюся спину блондина и закусил губу.
- Аой..., - тихо окликнул его чей-то голос.
Гитарист повернулся и удивился:
- Уруха ??? Ты разве не ушёл ??? - он немного смутился от того, что друг стал немым свидетелем состоявшейся сцены.
- Аой....это..это был я...., - бледнея прошептал Уруха, и было видно, как всё его тело сотрясает мелкой частой дрожью.
До брюнета не сразу дошёл смысл сказанного, и он пытался прикинуть в чём дело, но когда он понял, что именно имел ввиду согруппник, волосы на его затылке встали дыбом, а глаза округлились от ужаса. Он не мог произнести ни слова, хватая округлившимся ртом воздух, и ошарашено вытаращившись на Уруху.
- Аой...это был я ..тогда...в подсобке.., - губы гитариста пересохли, а лицо стало ещё более бледным.
Брюнет наконец-то смог совладать с собой и выдохнул:
- Тыыыы...тыыы....КАК ТЫ МОГ ?????? - кулаки Аоя сжались до белизны в костяшках, а в глазах бушевала неуёмная ярость, которая тут же выплеснулась наружу сокрушительным и болезненным ударом в челюсть.
Уруха рухнул как подкошенный, но даже не сделал попытки схватиться за лицо, чувствуя как из разбитой губы засочилась кровь.
- НЕНАВИЖУ ТЕБЯ !!! - в безумии закричал Аой, и вцепившись в волосы кинулся бежать по коридору, всё дальше и дальше отдаляясь от Урухи.
- Но...я....я люблю тебя...., - прошептал поверженный на пол Уруха и горькие ядовитые слёзы заструились по его бледным щекам. - Я люблю тебя, Аой....
Обхватив ноги руками, и уткнувшись в них лицом, гитарист безудержно рыдал, заливая штаны кровью, подвывая и кусая до боли себя за колени, понимая, что сердцу не прикажешь кого любить, а кого ненавидеть....

В колонках играет - Gazette
Настроение сейчас - подарочное)))

Подарок

Автор: Арата Тайра
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Руки/Кай

***
- Да? Руки? Конечно! Я подъеду! - Кай повесил трубку и улыбнулся, глядя в зеркало заднего вида.
Телефонный звонок вокалиста резко приподнял ему настроение, заставляя наполняться грудь каким-то странным теплом. Это уже было их маленькой традицией - ужинать вместе по пятницам. И хотя это было не самым удобным временем, ведь в пятницу вечером можно было забузиться в клуб и гудеть там два выходных, но всё же, Кай не мог себе отказать в этой маленькой слабости и не поужинать с другом. Они могли часами сидеть, болтать ни о чём и всё равно здорово проводили время. Кай и не замечал, как проходило время, а когда ресторан уже закрывался, они дружески хлопали друг друга по спине и разъезжались по домам.
Ударник вжал педаль газа в пол, преодолевая безлюдное пространство дороги, где его не смог бы засечь даже ограничитель скорости и удовлетворённо вздохнул. Он уже даже и не мог себе представить, что бы делал без этих ужинов.
"Ксо, как невинная девушка волнуюсь !!!" - мысленно смутился он и улыбнулся.
Машина мчала его по ночной трассе Токио навстречу к Руки, и он лишь изредка притормаживал, чтобы полиция всё же не остановила его. Повинуясь рукам Кая, машина послушно замерла у ярких огней тихого и неприметного токийского ресторанчика, в котором согруппники любили сидеть, не опасаясь фанатов и прессы. Ударник вышел из автомобиля, призывно моргнувшего ему фарами сигнализации, и засунув руки в карманы узких брюк, направился к входу.
Руки уже ждал его, примостившись в угловой кабинке и потягивая коктейль через трубочку. Он так эротично делал это, что Кай в очередной раз пожалел, что его друг не девушка.
- Как дела ??? - весело поинтересовался он, плюхаясь напротив.
- Да вот, тебя сижу жду, - обезоруживающе улыбнулся ему друг.
- Ммм, гнал на полной скорости, - извиняющимся тоном произнёс ударник.
- Да, я знаю, - вновь улыбнулся Руки.
Затем они заказали ужин, поболтали и принялись уплетать принесённый заказ. Когда они насытились, и сидели, потягивая коктейли, Руки, внезапно задумчиво посмотрел в окно и сказал:
- А знаешь, что сегодня за день ???
Кай оторвался от своего бокала и удивлённо посмотрел на друга:
- Нэ ??? Ты о чём ???
Руки спокойно вынул из кармана пачку сигарет и вытянул зубами одну.
- Эй, ты же бросил !!! - возмущённо запротестовал ударник.
Вокалист лишь усмехнувшись, исподлобья посмотрел на него, поднёс зажигалку к концу тонкого тела сигареты и прикурил, с удовольствием затягиваясь сизым дымом. Закинув одну ногу на диванчик, и положив руку с сигаретой сверху, Руки откинулся на спинку и выпустил изо рта пару колечек. Кай не задумываясь хихикнул, и проткнул воздушные кольца трубочкой из-под коктейля. Руки проводил глазами его движения и в следующее мгновение уже выпустил прямую струю дыма, словно уговаривая Кая утихомириться. Ударник смутился и тихонечко вновь принялся за коктейль, ожидая, что в продолжении скажет Руки.
- Сегодня именно тот день, когда год назад я кое-что понял..., - серьёзно произнёс вокалист.
Кай вновь удивлённо поднял на друга глаза и оторвался от трубочки, слизывая языком капли коктейля с губ.
- У меня для тебя есть подарок, - продолжил Руки и достал из под стола бумажный пакет.
Пошарив в нём, он извлёк продолговатую пурпурного цвета плоскую коробку и протянул её другу:
- Открой, - выдохнул он и вновь не спеша затянулся, прикрывая глаза.
Кай послушно отставил в сторону бокал, и нетерпеливо взял протянутый ему подарок. На ощупь коробка была слегка шероховатой, и ударник пару раз провёл по ней рукой пытаясь прочувствовать возникающие у него ощущения от этого прикосновения, но затем, его терпение кончилось, и он в нетерпении открыл металлическую застёжку, сдерживающую створки коробки. Под крышкой оказался чёрный шёлк, в котором утопало странное украшение. Это был довольно широкий, но округлый металлический обод, с внутренней стороны плоский и покрытый мягкой выделанной чёрной кожей, а снаружи усыпанный россыпью блестящих и переливающихся камней. Ударник в восторге округлил глаза и восхищённо ахнул:
- Руки !!! Что это ??? Бриллианты ???
Вокалист криво усмехнулся, и с сожалением покачал головой:
- К сожалению, мне бы не хватило денег, исполнить это в бриллиантовом исполнении, так что это всего лишь Сваровски.
Глаза Кая продолжали сиять и ещё больше округлились при этих словах:
- Всего лишь ??? Но это же тоже безумно дорого !!!
Ударник кончиками пальцев погладил необычное украшение и смущённо спросил:
- Мммм… Руки, но что это ??? Для браслета он немного великоват, а для пояса - у меня не такая худая талия... ты напутал с размером...
Вокалист усмехнулся и вновь затянулся:
- Нет, Кай, это не браслет и не ремень...
Ударник вновь погладил холодные блестящие камни и задумался:
- Но для колье он..гхм...немного странноват...
На этот раз губы Руки расплылись в довольной улыбке:
- Теплее, но всё же, это не кольё...
Кай озадаченно посмотрел на Руки, не веря своей внезапной догадке:
- Руки, но ты же не хочешь сказать, что это.., - он замялся и вопросительно взглянул в глаза согруппнику.
Вокалист неспешно затушил окурок в пепельнице, и потянулся к бокалу:
- Да, Кай, это ошейник, - он пригубил коктейль и внимательно посмотрел на лицо друга.
Ударник ошарашено смотрел в спокойное лицо Руки не в силах вымолвить ни слова. А Руки тем временем, вновь отпив из бокала, продолжил:
- Кай...Ты же знаешь, как я отношусь к тому, что ты как уличная девка прыгаешь из одной постели в другую, и как мне потом приходиться вытягивать тебя из различных передряг, прикрывая твой голый зад. Мы не раз говорили об этом, но ты только игнорировал это, а я не мог тебе этого запретить, ведь ты мой друг...
Ударник смущённо опустил глаза, принимая как должное упрёки вокалиста, понимая, насколько он был прав.
- А теперь...я устал...и не хочу больше быть твоим другом..., - добил его Руки.
Кай испуганно поднял лицо и с тревогой посмотрел на спокойное и умиротворённое лицо согруппника, сердце внутри жалобно ёкнуло, а руки предательски задрожали. Он с ужасом приготовился слушать дальше то, что хотел сказать ему Руки.
- Я устал быть твоим другом, а посему, я освобождаю себя от этих обязанностей, и в знак, этого, я дарю тебе этот ошейник, - не торопясь Руки встал и близко подошёл к Каю.
Его руки скользнули по шее парня, словно лаская кожу и осторожно приподнимая длинные пряди волос, убирая их назад. Затем, опустив кисти по обе стороны от головы Кая, вокалист протянул их к украшению, и взяв тонкими пальцами, осторожно одел его на шею друга, тихо щёлкнув замком. Ударник с холодком почувствовал, как плотное, но совсем не давящее и не тугое кольцо обхватило его шею, заставляя замирать, а затем он почувствовал горячее дыхание Руки возле самого своего уха.
- И этот ошейник, - продолжил шептать ему в ухо Руки, касаясь губами нежной кожи, - будет означать, что теперь я не всепрощающий и со всем смиряющийся друг, а твой единственный любовник и властный хозяин, который прекратит все твоё блядство и дикие выходки.
Вместо холода, Кая захлестнуло непонятной горячей волной, поднявшейся откуда-то снизу и накрывшей с головой, заставляя кожу покрыться мурашками. В следующее мгновение, прикрыв глаза, он почувствовал, как горячие и властные губы Руки накрывают его приоткрытый рот, без спроса вторгаясь языком во внутрь и яростно переплетаясь с его языком. А потом они как безумные начали целоваться прямо в закрытой кабинке ресторана.
Руки посадил Кая на себя верхом и запустил руки под его футболку. Ударник лишь восторженно хихикал, жался к льнущим к его коже влажным губам и тихо постанывал от ищущих и уверенных движений пальцев. Задрав футболку Кая, вокалист припадал горячим языком к его соскам, покусывая их и выписывая восьмёрки, иногда подхватывая тёмные ореолы губами и втягивая их в рот. Ударник лишь негромко вздыхал и выгибал шею, чувствуя приятное лёгкое давление ошейника, возбуждаясь от этого ощущения ещё больше. Свои пальцы он запускал в волосы Руки, поглаживал его шею и голые от безрукавки плечи. Одной рукой Руки сдвинул в сторону тарелки и бокалы, освобождая место на столе, и уложил на него Кая, одной рукой нетерпеливо сдирая с него штаны.
Ударник выгнулся и застонал, когда губы Руки нашли то, что искали. Язык порхал вокруг напряжённой и покрасневшей от притока крови головки, а руки неторопливо поглаживали ствол и напряжённые яички, заставляя Кая в нетерпении елозить голым задом по краю стола и притягивать голову друга ближе. Наконец, Руки сжалился и полностью вобрал в рот затвердевшую плоть, начиная нарочито медленно посасывать её, доводя ударника до конвульсивных судорог и еле сдерживаемых всхлипов.
Когда же Руки уже пришлось зажимать рот Кая ладонью, чтобы на его глухие животные стоны не сбежался весь персонал ресторанчика, он наконец-то оторвался от своего приятного занятия, моментально рванувшись вверх и накрыв губами стонущий рот Кая:
- Мммм..ты такой сладкий, - мурлыкнул он, гладя шею друга и проникая пальцами под обод ошейника.
Ударник лишь ещё сильнее застонал в рот Руки, не в силах справиться с захлёстывающим его желанием и возбуждением.
- Рууукиии, - только и смог выдохнуть он, забираясь руками под чёрную безрукавку согруппника и отчаянно вцепляясь накрашенными ногтями в его спину.
Дважды ударнику упрашивать не пришлось, и оторвавшись от Кая, вокалист одним движением перевернул его на столе животом вниз, приспуская свои собственные штаны. Всё в том же бумажном пакете, он нащупал тюбик с лубрикантом, выдавил себе на пальцы и начал подготавливать ударника. Кай уже вздрагивал и трясся от каждого движения, прикосновения и подавался бёдрами навстречу руке друга. Наконец, Руки не выдержал и резко вошёл в податливое тело ударника, прошипев от лёгкой боли:
- Яриман....
Кай зажмурился от нового болезненно-яркого ощущения, но после пары секунд передышки выдохнул с усмешкой:
- Твоя яриман...
Вокалист довольно рыкнул и начал двигаться внутри ударника, сначала медленно и размеренно, ощущая, как плотные мышцы сладкой болью сдавливают его плоть, а затем уже всё быстрее и быстрее, наращивая тем и постанывая от накатывающего наслаждения. Кай впивался пальцами в противоположный край стола и терзал губами скатерть, стараясь не стонать от страсти, чтобы их никто не услышал, а в это время, горячая и влажная от лубриканта ладонь Руки, яростно ласкала его возбуждённый до предела член.
Когда они кончали, то всё же не удержались от глубоких протяжных стонов, а потом, как нахулиганившие пацаны бочком-бочком смывались из ресторанчика, оставив на столе деньги за ужин и бумажный пакет....

***
Этот вечер они оба запомнили надолго, а ночью, лёжа в объятиях Руки, Кай тихонечко поинтересовался:
- А что же ты понял год назад ???
Вокалист усмехнулся и щёлкая друга по носу произнёс:
- Что безумно хочу тебя и твой вертлявый блядский зад !!!
Он сгрёб в охапку хихикающего и в шутку упирающегося Кая и принялся покрывать его счастливое лицо поцелуями.
Конечно, один раз Кай всё же сорвался, за что Руки не разговаривал с ним несколько дней подряд, но все эти дни Кай не снимая носил усыпанное камнями Сваровски украшение, вызывая недоумённые взгляды окружающих. И, в конце концов, Руки не выдержал. Требовательно и больно, на глазах у всей группы он дёрнул ударника за блестящий ошейник, заломил руку и запечатал губы жёстким наказывающим поцелуем, а Кай лишь блаженно закрыл глаза и мысленно поклялся, что уже никогда не расстанется с подарком, подаренным самой судьбой, и этим подарком был Руки...

Настроение сейчас - гы-гы-гы))))

Откровение

Автор: Arata Taira
Жанр: яой, лав стори, немного юмора
Пейринг: Уруха/Руки

Руки и сам не понял, когда именно ему стало плохо. Он ждал Рейту, который должен был зайти к нему в пять, чтобы вместе пойти отдохнуть в соседний бар, раз уж все разъехались на выходные. Аой и Кай укатили за город, ища уединения и возможности наконец-то остаться вдвоём, Урухе нужно было к родителям, а Рейта предложил составить Руки кампанию, чтобы набраться, как следует, снять девчонок и оттянуться на выходных. А пока вокалист бродил по квартире, ища второй чистый, но безнадёжно потерянный носок с пальчиками, который планировал надеть.
Он запомнил лишь то, как в глазах внезапно потемнело, квартира качнулась, а потом он резко провалился в черноту...
Наверное, ему крупно повезло, что он оставил дверь открытой, ожидая прихода басиста, и тот сразу нашёл его. Но об этом Руки уже подумал потом, когда очнулся в просторной белой палате на жесткой больничной койке.
Он с трудом разлепил глаза, повернул голову и охнул от боли, поняв, что когда он падал, видимо здорово приложился затылком об пол. С брезгливым отвращением он почувствовал иголку в вене, через которую ему в кровь медленно поступала какая-то прозрачная дрянь из капельницы. Естественно он захотел выдернуть её, но тело было настолько ослабшим, что рука поднялась с большим трудом, как в замедленной съёмке, грузно перемещаясь в воздухе. Но тут цепкие сильные пальцы перехватили её и положили на место. Руки шире открыл глаза и простонал:
- Рейта... какого хрена тут происходит ???
Басист выглядел очень встревоженным и расстроенным, отчего внутри вокалиста неприятно похолодело, а язык внезапно прилип к нёбу.
- Что ??? Всё настолько плохо ???
Рейта опустил лицо и закрыл глаза, не в силах, что либо произнести, но затем сказал каким-то странным тихим шёпотом, от которого внутри вокалиста всё похолодело:
- Руки... я нашёл тебя без сознания и сразу привёз в больницу. Ты долго, очень долго не приходил в себя, и пока ты был в отключке, врачи успели обследовать тебя...
Парню показалось, что у него потихоньку отнимаются ноги и руки от ужаса того, что случилось что-то непоправимое.
- Руки, - как то зловеще тихо продолжил басист, - они сказали, что тебе совсем не долго осталось валяться на этой койке...
Глаза вокалиста в ужасе раскрылись, а пальцы судорожно вцепились в покрывало, заставив с особой остротой почувствовать противную иглу капельницы.
- Я...я уже позвонил ребятам...
Руки испуганно сглотнул, во все глаза глядя на согрупника.
- Кай и Аой смогут приехать только завтра, а Уруха обещал быть через час, ему добираться по пробкам, сам понимаешь...
Вокалист упёрся глазами в потолок и понял, что в голове нет никаких мыслей, абсолютно никаких, просто пустота...
Рейта посидел с ним ещё минут пятнадцать, напряженно слушая тишину, но "приговорённый" упорно молчал, не произнося ни слова.
Наконец, басист не выдержал и нервно взглянув на часы сказал:
- Руки..это... ну, сейчас уже Уруха подъедет, он посидит с тобой, а я пока...мне надо всех обзвонить..предупредить... ты ведь понимаешь….
Вокалист каким-то отстранённым взглядом посмотрел на Рейту и коротко кивнул, отпуская его. Парень тяжело встал, похлопал друга по плечу и уткнув глаза в пол, направился к двери, и посмотрев ему вслед, Руки увидел, как спина басиста подрагивает.
"Не уж то он плачет… из-за меня… спасибо, друг..." - вяло подумал Рейта.
Уруха и вправду приехал совсем быстро, даже быстрее, чем ожидал вокалист, быть может от того, что он просто тупо увяз в вязкой черноте, затопившей его мозг. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник гитарист, его било крупной дрожью, а глаза были огромными от ужаса.
- Рууукиии...., - тихо прошептал он.
В следующее мгновение, Уруха уже сидел на кровати вокалиста, и резко подняв его с подушек, с силой прижал к себе. Руки слегка удивился и попытался вяло сопротивляться столь бурному и неожиданному проявлению чувств, но Уруха только сильнее прижал его к себе и всхлипнул.
- Уру, ты чего..не надо... я всего лишь..меня всего лишь..., - он не мог произнести этого слова "не станет", так как губы пересохли и не слушались его.
- Что ??? - гитарист нервно оторвался от парня и взглянул в его лицо, продолжая всё ещё держать его руками за плечи. - Ты понимаешь, что происходит ??? - он вновь нервно всхлипнул и его опять начала бить дрожь.
- Уруха, не разводи столько паники... ну, подумаешь... вы сможете найти нового вокалиста...
- ДУРАК !!! - глаза Урухи пылали яростью, а руки довольно сильно тряханули вокалиста, заставив того поморщиться от напомнившей о себе ушибленной голове. - При чём тут это ??? Меньше всего я сейчас думаю о группе !!! Как ты не понимаешь ??? У меня не станет тебя !!!
Руки пару минут удивлённо смотрел на друга, пытаясь осознать услышанное, а потом увидел, как лицо Урухи быстро приблизилось к нему, и ощутил его горячий рот на своих губах. Он явно не ожидал такого поворота событий, причём гитарист не пытался лапать его или целовать взасос, а просто вот так со всей силой и отчаянием прижимался губами к его губам. Через несколько долгих мгновений он оторвался от его лица и вновь заглянул вокалисту в глаза.
- Уруха.. что... что..., - Руки всё никак не мог ничего больше сказать, теряя дар речи.
- Руки, я люблю тебя..., - только тихо прошептал гитарист, а потом его словно прорвало. - Я полюбил тебя с первого взгляда, как только увидел, и я сразу понял, что ты навсегда изменил мою жизнь. Твои глаза, твой голос, твой мягкий смех, движение головы, рук... Ты не представляешь, сколько ночей я не спал, думая о тебе и не смея подойти и сказать тебе об этом, сидя рядом с тобой, слушая тебя, не в силах и не в праве просто прикоснуться к твоей руке, но сейчас... Я так боялся не успеть тебе сказать этого...
Глаза Урухи блестели от слёз, а губы дрожали не в силах произнести больше ни слова. Руки лишь ошарашено смотрел на него, просто не зная, что ему сделать или сказать. Но Уруха решил всё за него. Он вновь потянулся к лицу согруппника, и вместе с ощущением влажной от слёз кожи, он вновь почувствовал губы друга, только теперь они уже были мягкими, нежными и зовущими. Руки чуть не вздрогнул, когда почувствовал, что язык Урухи осторожно пробирается в его рот, исследуя его и касаясь его собственного языка. Вокалист был настолько ошеломлён происходящим и растерян, что и не заметил, как инстинктивно начал отвечать на робкий поцелуй. Уруха же, почувствовав ответную реакцию, глухо застонал и начал яростнее целовать вокалиста. Напор согруппника слегка ошарашил Руки, но внезапно он почувствовал, что ему нравиться быть в сильных объятиях Урухи и хочется, чтобы он целовал его сильнее, заставляя почувствовать, что он ещё жив, пока ещё....
Осознав весь ужас и катастрофизм ситуации, Руки уже сам яростно принялся отвечать на поцелуи Урухи и прижиматься к его груди. Он внезапно осознал, как именно Уруха дорог ему больше всех из его друзей, его безмолвный тихий страж, который всегда был готов подставить плечо или жилетку, а сам на самом деле давно скрывал глубокие и сильные чувства к нему.
А Уруха уже принялся гладить его плечи спину, проскальзывая пальцами в прорези больничной рубахи, держащейся только на тоненьких завязках на спине, заставляя отвлечься от мыслей и сосредоточиться на ощущениях. Его губы переместились на шею, скользнули по ключице, но Руки уже чувствовал, что хочет больше.
Он всё-таки не выдержал и выдернул мешающуюся и колющуюся иголку из руки, а Уруха, заметив это, тут же припал губами к маленькой ранке зализывая кровь и заставляя Руки вздрагивать и покрываться мурашками. В его голове вновь зашумело, как тогда, перед обмороком и он безвольно рухнул на подушку, но не отпуская от себя Уруху и машинально притягивая его к себе.
Гитарист повалился на него всем телом, но тут же приподнялся на руках и принялся покрывать поцелуями его лицо и губы, заставляя Руки почувствовать железный привкус собственной крови. Одна его рука уже задрала казённое стерильное одеяние до груди, и беспорядочно блуждала по его совершенно нагому под ней телу.
Вокалисту же всё происходящее казалось нереальным, каким-то чудовищным сном, в котором он, возможно единственный раз в своей жизни будет с по-настоящему дорогим и близким ему человеком. Он выгнулся и застонал, когда Уруха принялся ласкать его тело языком, касаясь напряжённых сосков и опускаясь ниже. Его руки уже сами толкали голову гитариста вниз, желая получить только одно, и когда Уруха исполнил его немую просьбу, Руки вновь застонал и запустил пальцы в волосы гитариста.
Уруха действовал уверенно, и с каким-то упоением, наконец-то воплощая свои мечты в реальность и заставляя друга выгибаться и закусывать губы. Руки накрывало тёплыми волнами, чрёсла наполнялись раскалённым огнём, а бёдра сами собой начали двигаться навстречу пылким губам:
- Уру… я... я больше не могу...
Услышав срывающийся охрипший голос возлюбленного, Уруха молча расстегнул штаны и даже не снимая их, очутился между ног Руки. Неспешно, позволяя Руки привыкнуть к новым ощущениям, он осторожно начал подготавливать его пальцами, а затем, когда вокалист перестал напрягаться и начал двигаться навстречу его руке, Уруха смочил слюной свою возбуждённую плоть и начал медленно погружаться в тело любимого. Увидев, как Руки всё же вздрогнул и зажмурился, он виновато уткнулся носом в его шею, и тихо прошептал:
- Прости за боль, сейчас пройдёт...
Руки, отчаянно вцепившийся в этот момент в плечи гитариста, разжал плотно сжатые губы и выдохнул:
- Всё хорошо, не останавливайся...
Уруха глухо застонал и начал осторожно двигаться, прислушиваясь к рваному дыханию Руки. Постепенно он наращивал темп, чувствуя, как то же самое делает постанывающий под ним друг, а затем они отчаянно рвались навстречу друг другу, обнимаясь, прижимаясь теснее, яростнее и практически одновременно кончая. Лишь за мгновение до того, как Руки кончил, гитарист обхватил его член рукой, заставляя взорваться от переполнивших его ощущений, а затем разрядился сам, обессилено заваливаясь на вокалиста.
- Руки, Руки я люблю тебя слышишь ??? Я..я...
- Тише... Тише Уру..., - и он успокаивающе погладил друга по голове, чувствуя, на плече влажное тепло слёз и понимая, как его собственные глаза затягиваются мокрой пеленой.
Он думал, что не сможет уснуть, но слабость после оргазма и общее состояние сморило его, погружая в черноту...

***
Руки проснулся от яркого света, бьющего в окно, и сначала не понимал где он, но когда до него дошла ужасная реальность, он лишь нервно сглотнул и повернул голову. Лицо Урухи лежало рядом с его плечом, а тёплая ладонь накрывала его кисть. Он видимо, всю ночь просидел рядом с любимым, а под утро всё же не выдержал и задремал, положив голову на кровать. Рейта долго рассматривал его встревоженное во сне лицо и постепенно начал понимать, что тоже любит его и любил Уруху всё это время, считая, что это всего лишь сильная привязанность...
Звук открываемой двери заставил его вздрогнуть:
- Доброе утро !!! И как себя чувствует наш симулянт ??? - незнакомый мужчина в длинном белом халате вошёл в палату и улыбнулся Руки.
Он в ответ лишь устало прикрыл глаза и произнёс:
- Доктор, я всё знаю... Мой друг, Рейта, вчера мне всё рассказал и я уже смирился с тем, что умру...
От звука его голоса, голова Урухи поднялась, а сонные глаза испуганно заморгали, переводя взгляд то на Руки, то на врача.
Но мужчина внезапно усмехнулся, и с издевкой в голосе произнёс:
- Руки-сан !!! Я уж не знаю, что вам сказал ваш друг, но от нервного перенапряжения и синяка на затылке у нас в больнице ещё никто не умирал !!!
У обоих парней одновременно округлились глаза и вытянулись лица, а в это время в дверном проёме появилась довольная ухмыляющаяся физиономия Рейты:
- Ха-ха, я так и знал, что вы двое неровно дышите друг к другу и просто обязан был положить конец тайным вздохам Урухи!!! - его улыбка стала ещё шире.
- РЕЙТА !!! СУКА !!! - одновременно взревели два возмущённых голоса.
Руки не знал, откуда у него взялись силы, но он подлетел на кровати, видя боковым зрением, как рядом взлетает Уруха.
- МЕРЗКАЯ СКОТИНА !!!
Два тела метнулись вперёд, а Рейта, расширив глаза от ужаса отпрыгнул от порога, внезапно осознав, что перестарался со своей чудовищной шуткой, но всё же понимая, что не воспользоваться такой заманчивой ситуацией просто не мог, и лишь вспоминал как отчаянно пытался сдержаться вчера и не заржать.
Он летел на всех порах по больничному коридору и хохотал, как ненормальный, а вслед ему летел отборный мат и нецензурные угрозы.
Догоняя басиста, Руки споткнулся и тут же с благодарностью и безграничной нежностью почувствовал, как рука Урухи подхватила его и уже не отпускала, пока они бежали по коридору, да и вообще уже никогда не отпускала....

Наказание

Автор: Arata Taira
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Гакт/Уруха
***
Они столкнулись случайно на одном из концертов, но что-то зацепило Уруху в этом холодном высокомерном взгляде. Гакт прошёл мимо, словно нарочно больно задев его плечом, и не извинился. Кулаки сжались сами собой, и захотелось съездить ими по этой наглой самодовольной физиономии, которая сверкала и светилась.
После этого гитарист частенько вспоминал эти холодные бездонные глаза, и они никак не давали ему покоя. Сначала он даже не понимал почему, но потом понял, что его жутко заводил этот взгляд, и ему хотелось наказать этого холодного высокомерного человека, заставив стать беззащитным и податливым.
С тех пор, Уруха принялся упорно отслеживать перемещения музыканта и караулить его на совместных концертах....
***
Ему всё же удалось выследить Гакта, когда он после выступления направился в гримёрку. Согрупники направились отмечать удачное выступление, а Уру придумал неплохую «отмазку», чтобы задержаться в концертном зале, и свято пообещав, что подъедет позже. Ребята особо не стали заморачиваться и согласившись с гитаристом, укатили в бар.
Уруха с замирающим сердцем, как злоумышленник, прокрался тёмными коридорами подсобки к гримёрке Гакта и осторожно открыл дверь. Певец сидел напротив зеркала, устало уткнувшись лицом в переплетённые пальцы рук, и слабый желтоватый свет, дающий отдых глазам, мягко окутывал его стройную фигуру. Уруха осторожно зашёл вовнутрь помещения и закрыл за собой дверь. Отреагировав на звук закрывающейся двери, мужчина оторвался от переплетённых рук и с удивлением посмотрел в зеркало, отражающее стоящего слегка в тени гитариста.
- Ты ??? - он удивлённо и высокомерно изогнул бровь.
- Я..., - тихо отозвался Уруха, не в силах оторваться от двери и сделать хотя бы шаг.
Сердце внутри бухало, а кровь прилила к голове, мешая думать и говорить.
Гакт не поворачиваясь и не отрываясь смотрел своими пронзительно голубыми сапфирами глаз на парня, отражавшегося в зеркале, медленно изучая его лицо, словно видя впервые.
- Уруха, - тихо произнёс он.
Сердце гитариста провалилось гуда-то вниз от осознания того, что Гакт знает его имя, а значит, выделил его из толпы других JRockеров... Он словно прилип к этой чёртовой двери и не мог сделать ни шага, к предмету его обожания, что заставлял его нервно читать сводки о всех его следующих концертах.
Гакт внезапно улыбнулся и, продолжая смотреть в отражение и не оборачиваясь, протянул руку назад, по направлению к Урухе:
- Иди сюда...
Не веря столь тёплому приёму, Уруха заставил себя всё же оттолкнуться от проклятой двери и как во сне двинуться к протянутой руке музыканта. Гакт ухватил его за край рубашки и притянул к себе, утыкаясь лицом в живот.
- Ты очень плохой мальчик, - еле слышно прошептал он.
Уруха нервно сглотнул, ведь он уже давно не считал себя маленьким, а был вполне созревшим взрослым мужчиной, который пришёл сам, чтобы удовлетворить свои тёмные желания, а не затем, чтобы его называли юнцом и в чём-то обвиняли. Но голос Гакта, такой бархатный и ласкающий, проник в его мозг, не давая проронить и звука.
Руки Гакта по-хозяйски легли на его бёдра, а нос, сдвинув край рубашки вверх, уткнулся в голый живот Урухи. Тот лишь сдавленно вздохнул, продолжая стоять, как деревянный истукан, не в силах пошевелиться, или хоть что-то сделать. Губы мужчины оказались как раз напротив обнажившегося пупка гитариста и он, не задумываясь, погрузил в него свой язык, осторожно и нежно лаская небольшое углубление. Уруха сдался, нервно вздохнул, и его ладони легли на сильные покатые плечи Гакта, вцепляясь в них с силой и настойчивостью.
Усмехнувшись, певец начал увеличивать амплитуду кругов вокруг пупка гитариста, сменяя язык губами и безупречно ровными зубами. Он осторожно прикусывал кожу на грани полоски штанов, заставляя Уруху вздрагивать и сильнее сжимать его плечи. Руки его неторопливо заскользили вверх, поднимая полы рубашки, а затем, когда он приподнялся, и вовсе стянули её через голову Урухи.
На мгновение холодные и слегка жестокие сапфировые глаза замерли, изучая горящий нетерпеливый взгляд гитариста, а затем спокойные, безупречно гладкие губы коснулись раскрывающихся навстречу губ Урухи. Движения языка были вызывающими, порхающими, а рот дразнящим и издевающимся. Уру понял, что Гакт играет с ним, заставляя терять голову и возбуждаться, и он с силой рванул певца на себя и больно укусил его за губу, наказывая за издёвку. Музыкант вздрогнул, и занёс руку, чтобы ударить обидчика, но Уруха вовремя заметил её и, не отрывая губ, перехватил запястье на лету, заводя его за спину Гакта и заламывая до боли.
- Рррр..., ты делаешь мне больно, - прошептал певец, прекращая их затяжной поцелуй.
- Знаю, - коротко бросил Уруха, - так надо...
Гакт скривил губы в усмешке и вновь принялся целовать гитариста, но уже более настойчиво и открыто. Язык его яростно переплетался с языком Урухи, губы посасывали и захватывали, зубы оголялись и покусывали. Свободной рукой певец продолжал гладить грудь гитариста, иногда, словно случайно задевая напряжённые соски, а иногда и специально пощипывая и выкручивая их. После очередного такого приёмчика, Уруха не выдержал и застонал, теряя самообладание и выдержку. Гакт довольно улыбнулся и опустился ниже к его груди, заменяя руки языком и губами. Зубы теребили округлые ореолы, заставляя Уруху запрокидывать голову и дышать чаще. Он и не заметил, как отпустил заломленную руку, и теперь они обе блуждали по его телу, заставляя вздрагивать и постанывать, когда чуткие пальцы находили особенно чувствительные места на нём. Пальцы блондина непроизвольно погрузились в шелковистые волосы Гакта и принялись перебирать каждую прядку не в силах сделать что-то большее.
Прошла ещё пара минут, прежде чем певец принялся нетерпеливо дёргать металлическую пряжку на поясе Урухи, заставляя того вздрагивать и судорожно помогать. Их пальцы переплетались, скрещивались и вновь расставались, пока, наконец, не освободили возбуждённую плоть Урухи из штанов. Гакт сначала левой рукой, а потом и губами накрыл увлажнившуюся головку члена и принялся осторожно её посасывать, делая круговые движения языком и всем ртом, стараясь довести Уруху до стонов и нервных всхлипов. Гитарист лишь отчаянно вздрагивал, закусывал губы и впивался пальцами в плечи нечаянного любовника, отдаваясь на волю наслаждению и накатывающим ощущениям.
Почувствовав, что парень приближается к финалу, Гакт оторвался от своего занятия и вытер тыльной стороной ладони припухшие губы. Опустив один палец в рот, он намочил его слюной и медленно ввёл его в анус Урухи, разогревая и подготавливая к вторжению. Гитарист протестующее упёрся Гакту руками в грудь, но тот лишь усмехнувшись, поймал его губы и усадил голым задом на туалетный столик, прижимая ягодицы к зеркалу, перед которым совсем недавно сидел сам, и развёл длинные стройные ноги любовника в разные стороны. Вновь оторвавшись от губ Урухи и опустившись на колени, он принялся языком ласкать его тугое отверстие. Гитарист лишь глухо застонал, ощущая горячий влажный язык на своей коже и напряжённых мышцах. Не в силах больше терпеть, он рванул Гакта за плечи вверх и принялся судорожно стягивать с него штаны. Мужчина лишь сдавленно рассмеялся и помог неторопливым рукам Урухи раздеть его, а затем смочив головку члена своей слюной, он упёрся ей в напряжённый анус любовника и начал медленно входить в него.
Уруха зажмурился и прокусил от боли губу до крови.
- Ну что же ты, - как бы извиняясь, прошептал своим эротичным голосом Гакт в самое ухо гитариста, и слизнул образовавшуюся на губе капельку крови.
Мягкими, но настойчивыми движениями он принялся двигаться внутри Урухи, судорожно цепляющегося в его плечи короткими накрашенными фиолетовым лаком ногтями, и оставляя на белой коже ярко красные полосы. А когда гитарист в открытую начал постанывать и льнуть всем телом к певцу, тот не выдержал и начал двигаться быстрее. Красивое лицо, искажённое страстью, покрылось маленькими бисеринками пота, а глаза прикрыли напряжённо вздрагивающие веки.
Уруха не стеснялся в выражении своих чувств и ощущений, обвивая любовника ногами, прижимаясь всем телом и постанывая от каждого движения. Гакт же напротив был молчалив, но так же отчаянно льнул к Урухе и наращивал темп. Когда же им начало казаться, что они не просто трахаются, а пытаются словно убить друг друга яростными толкающими движениями, Гакт поспешно обхватил рукой вздрагивающий член Урухи, отчаянно трущийся о его голый живот и заставил гитариста кончать с всхлипами, стонами и судорогами до боли в мышцах. Почувствовав горячую жидкость на своей руке, Гакт расслабился и кончил сам, издавая низкий грудной стон, выражающий всю гамму чувств и эмоций неповторимого яркого оргазма.
Они дышали как две, выброшенные на берег рыбы, жадно глотая воздух и захлёбываясь собственным пряным запахом пота, дорогих одеколонов и терпким запахом секса. Но наконец, зыбкое очарование оргазма начало постепенно улетучиваться и Гакт осторожно вышел из Урухи. Приподняв его лицо за подбородок, он заглянул своими пронзительно синими глазами в его чёрные бездонные глаза и осторожно коснулся губами его губ, выдыхая в приоткрывающийся рот:
- Ты можешь прийти вновь, когда захочешь, Уруха...
Сердце гитариста счастливо замерло в груди, и он прильнул к горячему рту Гакта в длинном глубоком поцелуе...

В колонках играет - The Gazette
Настроение сейчас - шальное)))

Вдохновение

Автор: Arata Taira
Жанр: яой, лав стори
Пейринг: Кай/Аой

***
Я всегда любил наблюдать за тобой. Твоё врождённое чувство ритма, твоя сила удара всегда впечатляли меня, хотя, не было бы их, ты бы и не был, наверное, нашим ударником.
Мне так нравилось видеть, как ты откидываешь назад голову, оголяя нежную шею, отбрасывая назад свои великолепные волосы. Глаза твои прикрывались, рот наоборот приоткрывался, а руки бешено отбивали установку. В эти минуты ты полностью отдавался во власть музыки и был великолепен в своём экстазе.
Но неожиданно с тобой стало что-то происходить. Ты стал рассеянным и каким-то потерянным. Нет, на репетиции ты приходил, как точные швейцарские часы, но был каким-то отстранённым, играл в пол силы, а в последнее время, под твоими красивыми глазами начали появляться фиолетовые круги от постоянных недосыпаний, которые не мог скрыть даже тональник. Визажисты сокрушённо вздыхали над твоим прекрасным лицом, а ты лишь отводил глаза и смотрел в пол.
Меня начинал мучить вопрос: "Кто она ??? Кто тебя изводит ночами и мешает тебе спать, кто занял твои мысли и сны ??? " Я потихоньку начинал ревновать. Пару раз я пытался завести разговор на эту тему, но ты, всегда такой общительный и открытый, тупо отмалчивался, закрываясь от меня.
Я терпел долго но, когда однажды ты пришёл на репетицию совсем не выспавшимся и совсем несчастным, я решил, что нужно положить этому конец, и кто-то должен был переключить тебя с этой таинственной особы, имя которой ты упорно скрывал.
***
Я пришёл к тебе под вечер, для храбрости выпив пару коктейлей в соседнем с твоим домом баре. Ты открыл мне дверь и очень удивился, я прочёл это по твоим глазам, но выпроваживать меня ты не стал, а лишь пропустил в дверь с тихим:
- Проходи...
Ты ни о чём не стал меня спрашивать, просто кинул мне банку с пепси, а сам устало плюхнулся за установку и, взяв в одну руку палочки, принялся тихонько ими отбивать ритм, грустно глядя в окно. Я сначала долго пил из предложенной банки, рассматривая твою голую грудь под распахнутой рубашкой, а потом осторожно спросил:
- Кай, кто она? Она настолько хороша, что ты не можешь спать ночами из-за неё?
Ты лишь повернул голову от окна, вновь тяжело вздохнул и протянул:
- Аой...всё оооочень слооожнооо...
То, как ты произносил это, вытягивая свои наверняка мягкие губы, заставило меня нервно сглотнуть и отвести глаза. Но я уже принял решение и не хотел останавливаться, мне всего лишь нужно было узнать, готов ли ты к этому, хотя, как можно быть готовым к такому??? Я осторожно поставил наполовину полную банку на столик и сделал к тебе пару шагов, легонько касаясь кончиками пальцев тарелок на установке и легонечко поглаживая их. Заметив, что я подошёл ближе, ты отчего-то вздрогнул и испуганно поднял на меня свои прекрасные глаза. Или мне только показалось, что испуганные???
- Кай, а ты не думал о том, что никто не стоит того, чтобы вот так ты изводил себя?
Ты как-то странно посмотрел на меня и тихо произнёс:
- Этот человек стоит...
Что-то больно кольнуло меня в груди и я понял, что не хотел слышать этих слов, но сказанное уже не вернуть и мне пришлось смириться с мыслью, что такой человек существует для ударника. Вся моя решимость враз улетучилась, и я опустил руку, отчего тарелки тихонечко звякнули, ударяясь друг о друга.
- Ксо..зря я, наверное, пришёл, - произнёс я тихо и стал разворачиваться к выходу.
Но внезапно, твоя рука метнулась вверх и поймала меня за край рукава:
- Аой, и вправду, зачем ты пришёл?
Я обернулся и увидел твои глаза...Что-то в них было такого, несчастного и одинокого что ли, отчего мои ноги стали ватными, дыхание перехватило, а желание сграбастать тебя в свои объятия просто захлестнуло меня. Видимо, алкоголь в это время в моей крови достиг самого пика, и не задумываясь о последствиях, я просто шагнул к тебе и поймав в ладони твоё лицо припал к твоим губам.
Да, они и вправду оказались мягкими, как я и предполагал, нежными и чувственными, как у девушки. Мне всё казалось, что ещё мгновение, и ты со злостью отпихнёшь меня от себя, и мне ещё повезёт, если ты не съездишь мне по моей наглой роже. Но спустя пару мгновений, твои губы дрогнули, и я услышал, а точнее почувствовал твой тихий вздох. Тут же, больше не раздумывая, я осторожно скользнул языком в твои полуоткрытые губы и начал осторожно ощупывать твой рот, осторожно касаясь твоего языка своим. И каково же было мой ликование, когда я почувствовал, как ты отвечаешь мне на поцелуй, сначала робко, затем увереннее, а затем так, словно ты голодный. Я даже сам не ожидал такого напора, но тут же решил не теряться. И пусть я всего лишь сейчас стану бездушным предметом, на котором Кай выпустит всю свою страстность, недосказанность и боль, но я сам хочу этого.
С этими мыслями, я осторожно скользнул руками по его шее, плечам, снимая расстёгнутую рубашку, и не прекращая нашего поцелуя. Твои руки в ответ потянулись ко мне, обхватывая за шею и притягивая ближе.
освободив тебя от рубашки, я принялся жадно покрывать поцелуями твоё лицо, шею, плечи, грудь. Я уже стоял перед тобой на коленях, поигрывая языком с твоими напрягшимися сосками. Как только я прикусил один из них, ты тут же вздрогнул и тихонько застонал, стоило лишь мне начать зализывать укус. Мне уже откровенно сносило крышу и хотелось чего-то большего, чем просто поцелуи. Я принялся покусывать твою кожу, а ты лишь откидывался на стуле, запуская свои пальцы в мои волосы и притягивая моё лицо ближе к твоему извивающемуся гибкому телу.
Одна моя рука уже мяла твои стройные бёдра, а второй я судорожно сдёргивал с тебя штаны вместе с бельём, словно боясь, что ты сейчас одумаешься и оттолкнёшь меня. Но ты не оттолкнул, а лишь принялся судорожно хватать ртом воздух, когда мои губы сомкнулись на потемневшей головке твоего члена. Я делал это медленно, аккуратно, нежно поглаживая рукой тёплые шарики у основания и не помогая себе рукой, а действуя одним ртом. Мне казалось, что ты задыхаешься, потому что дыхание твоё стало рваным, срывающимся, и я видел, как ты закидываешь назад голову, выгибаясь и больно вцепляясь пальцами мне в волосы. И я наслаждался каждым движением, каждым твоим стоном, а другой рукой поглаживал себя между ног, иногда тоже всхлипывая и вздрагивая.
Ты всё же довольно резко дёрнул меня за волосы вверх, но от этой грубости, у меня только сильнее поползли мурашки по спине, а затем твои губы жаждущие, ищущие, голодные принялись терзать мой рот. Ты внезапно встал, и мы резко поменялись местами, теперь я сидел на стуле, а ты нависал надо мной и нервными движениями сдирал с меня остатки одежды и мне стало немного стыдно от того, что я решил побрить себя там, перед тем, как пойти к тебе.
Когда же ты начал ответный минет, я чуть ту же не кончил от тех ощущений, что накрыли меня с головой. Ты делал это так пылко и так страстно, что я был вынужден остановить тебя, чтобы не забрызгать спермой твое прекрасное лицо. Твои губы опухли, глаза горели и выглядели слегка огорчёнными тем, что я прервал тебя, и тогда я решил немного поиздеваться над тобой. Моя рука скользнула к барабану, на котором лежали твои палочки, и схватила одну из них. Опустив её более толстый конец, за который обычно держались твои тонкие пальцы, себе в рот, я тщательно смочил его слюной, а затем осторожно начал вводить его в свой анус, не отрывая своих глаз от твоего лица. Ты смотрел на мои действия, как завороженный, не в силах пошевелиться, или отвести взгляд, и тогда, я перехватил твоё запястье и положил его на барабанную палочку, заставляя осторожно и не глубоко двигать ею. Ты подчинился, сел на колени и принялся мучить меня. Казалось, что ощущения меня просто утопят, настолько яркими, острыми и обжигающими они были.
Когда же ты больше не смог сдерживаться, то резко отшвырнул на пол барабанную палочку и приставил подрагивающую головку члена к моей разогретой дырочке.
- Давай, - прошептал я тебе на ухо и прикусил мочку.
Ты не стал дожидаться повторных уговоров и с размаху вошёл в меня. Резкая боль на мгновение затмила разум, мешая думать, а ногти отчаянно впились в твои сильные плечи, оставляя на них красные полумесяцы. Осознав, что причинил мне боль, ты дал мне небольшую передышку, и принялся медленно и осторожно двигаться внутри меня, заполняя собой и заставляя стонать от дикой смеси боли и удовольствия. Постепенно ты наращивал темп, а я расставил руки, упираясь в барабаны и мысленно чертыхаясь, что мы так и не удосужились спуститься хотя бы на пол, и ты самозабвенно трахал меня на стуле, на котором обычно играл за установкой.
- Сильнее..ещё, - шептали мои губы, а тело выгибалось навстречу, яростно вцепляясь ногтями и кусаясь ровным рядом белоснежных зубов.
Дыхание наше слилось в единое целое, бисеринки пота выступили на обнажённой коже и теперь сверкающими капельками стекали по ней. Я благодарно всхлипнул, когда твои пальцы обхватили мой возбуждённый член, и ты принялся жёстко двигать ими вдоль ствола, но я лишь до крови закусывал губы и пытался сдержать вырывающийся стон.
Наконец, я понял, что не могу больше сдерживаться - слишком долго я этого ждал, и заливая спермой твою руку, я почувствовал, как ты кончаешь внутри меня.
Ты всё же стащил меня с этого чёртова стула, который оказался жутко неудобным! И как ты на нём играешь??? А потом, задыхаясь, и всё ещё не в силах привести сердцебиение и дыхание в норму, ты захлёбываясь принялся рассказывать, как потерял сон, аппетит и желание играть, когда понял, что безумно хочешь меня...
Я лишь улыбался и поглаживал рукой твои волосы, понимая, что наконец-то по-настоящему счастлив.
***
Я видел потом, как ты смущённо берёшь барабанные палочки на репетициях, и как розоватая волна стыда заливает твои щёки и шею от одного воспоминания о том, что я и ты вытворяли ими в тот вечер. И пусть это были уже совсем не те палочки, но само воспоминание давало тебе такое вдохновение, что ты со всей страстностью и пылкостью молотил ими по установке, заставляя меня заливаться тёплыми волнами желания, словно ты вовсе не играл на ударных, а пытал меня своими губами, руками и ... А ночью, ты плевать хотел на свою установку, и умело отыгрывал свою партию на моём жаждущем и бесконечно твоём теле...