Название: Настоящий друг
Фандом: Волчонок (Teen Wolf)
Автор: Arata Taira
Пейринг: Дерек Хэйл/ Стайлз Стилински, Скотт МакКоул
Рейтинг: NC-15
Жанр: отношения, юмор
Размер: 1640 слов
Дисклеймер: права на сериал и героев мне не принадлежат, выгоды не извлекаю
От автора: как то раз Стайлз пришёл к другу с необычным вопросом.. что было дальше и что из этого получилось – читайте сами) (дурачусь)

***
- Скотт! - Стайлз окликнул друга, неловко переминаясь с ноги на ногу у входа в школу.
- Привет! - волчонок махнул в ответ ладонью и приветливо улыбнулся, подходя ближе.
- Мне нужно с тобой поговорить, - замялся Стилински, внезапно начиная краснеть.
- Что..? - начал было Скотт и замер, ощутив, как от друга почти за километр несет его собственным Альфой. - Хм..., - только и смог озадаченно выдать парень, даже боясь спрашивать о том, почему весь Скотт насквозь пропах Дереком.
- Мне кажется, у меня проблема, - друг попытался выдавить улыбку, которая в итоге получилась довольно нервной и даже идиотской.
- Дерек? - ляпнул Скотт, тут же понимая, что попал в яблочко, так как уже и шея друга пошла красными пятнами.
Вчера он даже не видел своего Альфу, потому как Хэйл упорно избегал свою стаю в полнолуние, а вчера как раз была такая ночь. Нехорошее предчувствие о том, где мог быть в нее старший волк, осторожно кольнуло МакКоула, но он отчаянно старался не паниковать. В его голове возникли самые жуткие картины, но с виду Стилински покусан не был, одежда цела и царапин не видно. Подхватив друга за локоть, Скотт оттащил его от входа в школу, чтобы суметь начать разговор, который не должны были слышать окружающие.
- Он что-то тебе сделал? - их никто не слышал, но от чего-то Скотт шептал.
- Нет, то есть, да, ну...., - замялся Стайлз, то ли запутавшись, то ли не зная, как продолжить.
- Ну!? - нетерпеливо одернул его волчонок, начиная не на шутку волноваться за друга.
- Ну, - эхом повторил Стилински и начал вновь усиленно краснеть. - Это ваше...полнолуние, - наконец-то выдавил он из себя. - Когда вы звереете, шатаетесь по лесу и просыпаетесь...в самых разных местах, - было видно, что каждое слово дается Стайлзу с трудом, что настораживало МакКоула еще больше, потому как обычно его сложно было заткнуть. - С тех пор, как Дерек стал Альфой...
- Стайлз, не тяни резину! - заворчал волчонок, начиная чувствовать, как его беспокойство вырастает до гигантских размеров.
- В общем, каждуютакуюночьДерекзасыпалвмоейкомнате, - внезапно, как на духу выстрелил одним длинным словом Стилински, наконец, становясь похожим сам на себя.
- Что? - все же переспросил Скотт, решив, что чего-то не понял. - В смысле? - сразу уточнил он на всякий случай.
- Ну, что тут не понятного, Скотт! - друг всплеснул руками. - Набегается по лесу, нажрется всякой дряни, а под утро вваливается весь в чужой крови и грязный, как черт, задолбался за ним простыни перестирывать! - откровенно пожаловался Стилински, как заправская домохозяйка.
- Не понял, - Скотт действительно не разобрался в том, о чем ему только что поведал друг. - Он тебя из собственной постели что ли выгоняет?
- Не совсем, - шея Стайлза вновь предательски заалела, а опушенные мягкими ресницами глаза опустились, утыкаясь в шнурки на кроссовках, словно ничего интереснее нельзя было найти.
- О, нет, - внезапно осенило Скотта, и он сначала открыл рот, а потом с громким клацаньем зубов закрыл его.
Такого поворота событий он никак не ожидал, и уж тем более не ожидал подобного от своего Альфы.
- Нет, нет! - тут же замотал головой Стилински, - это не то, что ты подумал!
- А что? - выдавил из себя Скотт.
- Он это неосознанно, понимаешь? - голос друга зазвучал не так как обычно, и волчонок мотнул головой, подтверждая, что нифига не понимает. - Ну, он приходит ночью, забирается в мою кровать, стискивая до хруста в костях, иногда в довольно неудобной позе, хочу заметить, а если начинаешь сопротивляться, так грозно начинает рычать, что можно просто обгадиться от страха! - лицо слушавшего МакКоула сменилось на озадаченное, хотя он с трудом представлял, что его Альфа может впадать в подобное беспамятство и выдавать такие...перлы! - А утром он смывается либо пока я сплю, либо сразу же, как я начинаю просыпаться, - уж как-то слишком сокрушенно выдал Стайлз, отчего волчонок вновь на него покосился.
- И? - он все же осторожно спросил, уже заранее страшась того, что может за этим последовать.
- И!? - возмутился Стилински. - Чувак, каждое полнолуние в мое окно влазит голый оборотень, забирается в мою постель, использует меня, а потом делает вид, что ничего не произошло!
- Так все-таки использует, ага, - рассеянно повторил Скотт, даже не пытаясь себе представить то, что слышит.
- Да нет же! - откровенно психанул Стилински и его глаза засверкали праведным гневом. - В том-то и дело, что нет! - следом обиженно выдал Стайлз, тут же резко осекаясь и начиная вновь краснеть.
- О, боже, Стайлз! - все оказалось намного травматичнее для бедного мозга МакКоула, и он сдавленно застонал, потому как думать о друге в подобном свете было по крайней мере непривычно. - Ты в своем уме!? - куда уж "непривычно", это было настоящим шоком. - Он же оборотень! - отчего-то именно это взволновало волчонка намного больше, чем тот факт, что его друг оказался ... геем?
- Ну, ты же тоже оборотень! - упрямо выпалил Стилински, сверля друга глазами.
- Э! - Скотт опешил, внезапно понимая то, что раз Дерек попадает под те же характеристики, что и он, то это значит что он сам тоже может быть интересен другу, как...
- Фу! Совсем придурок!? - поняв ход его мыслей, Стайлз мгновенно отвесил волчонку звонкого леща, чтобы остановить их. - Если я запал на Дерека, это еще не означает, что я гей, - пробурчал он уже тише.
- Ага, - с откровенным сомнением подытожил Скотт. - И? - он просто не нашелся, что еще сказать.
- Мне это сложно объяснить, - взгляд Стилински стал каким-то отстраненным, и волчонок увидел в нем нечто такое, что предпочел бы не видеть никогда. - Я понимаю, что это не нормально, р я совсем не хочу, чтобы мне нравился Дерек..нет, он, конечно, классный мужик и все такое, но не в таком же смысле, - Стайлз опять начал краснеть. - Но от него исходит такой животный магнетизм, может, какие-то феромоны, - парень отчаянно жестикулировал, расширяя глаза и открывая рот, как выброшенная на берег рыба. - Меня всего начинает трясти, когда он ко мне прикасается, от желания..., - уточнил он на всякий случай, и МакКоул почувствовал острое желание заткнуть друга. - И..
- Стоп! Стоп! - Скотт его прервал, не давая изливаться на него чужим гормонам. - Чувак, я понял, - волчонок предупреждающе выставил руки вперед, мечтая перестать дышать, потому что возбуждение Стилински мокрым полотенцем стегануло оборотня по чувствительному обонянию. - От меня ты-то что хочешь?!
- Ну, ты же тоже...волк, - Стайлз посерьезнел. – Может, ты сможешь объяснить, что происходит?
- Ну, у тебя стояк, - сдавленно выдавил МакКоул.
- Придурок! - друг наградил его очередным звонким подзатыльником. - Не со мной, а с твоим чертовым Альфой! Про стояк я и без тебя знаю, - он недовольно проворчал, и все же прикрылся школьной сумкой.
- Блин, ну откуда я могу знать, что творится в его башке, Стайлз! - зашипел от удара волчонок. - Он меня в такие интимные подробности не посвещает, - МакКоул поддразнил друга, за что тут же получил в ответ убийственный взгляд. - Ладно, ладно, - он поднял руки в примиряющем жесте. - Ты то сам с ним говорил?
- Нет, - взгляд карих глаз Стилински стал совсем щенячьим. - Он упорно избегает меня, а я не могу...
- Что не можешь?
- Блин, ну как ты себе это представляешь, м? - парень встал в позу. - Эй, Дерек, может хватит просто так приходить ко мне?
- Ты хочешь, чтоб я его попросил тебя трахнуть? - Скотт даже не поверил тому, что сам произнес.
- Эм.., - похоже, что Стайлз и сам опешил от такой прямоты, но на этот раз почему-то ни драться, ни возражать не стал.
- Э, нет, приятель, - волчонок даже отступил на шаг, шарахаясь от друга. - Как-нибудь уж сами!
- Скотт! Но я не знаю, что мне делать! - в глазах Стайлза собралась немая мольба всех голодных детей Африки.
- Стайлз, ты идиот! - теперь уже начал краснеть сам МакКоул. - Откуда я могу знать, что делать?
- Но у тебя же есть Эллисон, - звучало убедительно, но только все равно под определение Дерек-Стайлз не подходило.
- Чувак, это другое, - Скотт даже поперхнулся, - она же девушка, а Дерек...он Альфа!
- В том-то и дело, - тихо простонал Стилински. - Я рядом с ним даже пошевелиться или заговорить боюсь, не то, чтобы рискнуть сделать что-то еще...но я уже не могу!
- Стой, стой, попридержи коней! - волчонок чуть тоже не заскулил, смываемый шквалом подростковых гормонов, прущих из всех пор друга. - Я тебя понял! Но ты же понимаешь, что он может меня просто проигнорировать или сказать, что это не моего ума дела.
- Пожалуйста, Скотт! Мне нужна твоя помощь!
- Я ненавижу тебя, Стайлз! - процедил сквозь стиснутые зубы волчонок. - Из-за тебя я рискую лишиться головы, ты же знаешь, какой он!
- Знаю, - серьезно кивнул Стилински. - Но ты хотя бы сможешь быстро восстановиться, а вот меня он может совсем прихлопнуть.
- Хорошо, - вздохнул Скотт, я попрошу его поговорить с тобой...но это все! - МакКоул одернул друга, который уже хотел что-то возразить. - Ты...ты хотя бы любишь его? - Скотт не знал зачем уточнил это, и даже пожалел о том, что спросил, когда увидел, как стушевался Стайлз.
- Думаешь, я бы стал просить просто так? - совсем тихо прошелестел с каким-то безграничным отчаянием в голосе друг, отчего у самого волчонка защемило в груди.
- Понятно, - проговорил Скотт и внезапно усмехнулся. - Я рад за тебя.
- Пффф! - закатывая глаза выдал в ответ Стилински и тоже неуверенно улыбнулся.
- Наверное, долго мучился, прежде чем рассказать? - МакКоул улыбнулся шире.
- А то! - тихо рассмеялся Стайлз, и по его голосу и лицу было видно, что ему и вправду полегчало от того, что он смог с кем-то поделиться.
- Надеюсь, что-нибудь получится, - Скотт обнял за шею Стайлза и потрепал его пятерней по ежику волос.
- Надеюсь, - парень обнял его в ответ и вновь улыбнулся. - Спасибо, Скотт...ты настоящий друг.
- Да брось, - улыбнулся в ответ Маккоул и потянул Стилински по направлению к школе.

В колонках играет - Massive Attack - Teardrop

Настроение сейчас - Задумчивое...

Название: Удавка
Фандом: Волчонок (Teen Wolf)
Автор: Arata Taira
Пейринг: Дерек Хэйл/Джексон Уиттмор, Дерек Хэйл/Стайлз Стилински
Рейтинг: NC-15
Жанр: драма, отношения
Размер: 2089 слов
Дисклеймер: права на сериал и героев мне не принадлежат, выгоды не извлекаю
От автора: вдохновился на данную работу после прочтения пары фанфов Дерек/Джексон, которые хоть и были написаны чертовски глубоко, но всё же вызвали в душе негодование за то, что Джексона умудрились связать с Дереком…Впрочем, к концу написания, мне уже было самому жаль молодого Омегу…

***
С тех пор, как Джексон стал оборотнем, ему можно было справедливо полагать, что наконец-то жизнь удалась. Лидия, неустанно продолжала бегать за ним, как преданная маленькая собачонка, забрасывая электронными письмами и спамя смс-ками, в лакроссе он стал не победим, вновь завоевывая потерянное было уважение команды, и только Скотт по-прежнему оставался единственной занозой в заднице, его негласным соперником, но по крайней мере теперь у блондина был реальный шанс сравнять счет, хотя у МакКоула и была фора в виде нескольких пережитых полнолуний. Ко всему прочему, у Джексона появился настоящий сильный и строгий наставник, не чета его тренеру по лакроссу и неродному отцу, который мог научить новоиспеченного волка куда более нужным и востребованным навыкам, чем просто умению забивать мяч в ворота или водить машину. Парень был необычайно горд тем, что Дерек обратил его, принимая в стаю, и теперь всячески пытался зарекомендовать себя, чтобы заслужить ответное одобрение со стороны Альфы. Он очень старался, проявляя себя на волчьих тренировках, как послушный и прилежный ученик, словно кожей впитывая каждое слово своего вожака и выкладываясь по полной, но пока все его попытки были безрезультатными, и даже Скотт получал скупую похвалу намного чаще, чем лезущий вон из шкуры Омега. Решив в какой-то момент, что причина может быть в отсутствии более близкого межличностного общения, Джексон предложил Дереку сходить куда-нибудь вместе, поболтать, выпить пива, на что Альфа ответил довольно грубым отказом, добавив что пить вообще вредно, и для единения стаи вполне достаточно тренировок и совместной охоты, которую он периодически устраивал для молодых оборотней с целью укрепления их духовной связи. Блондин хотел было возмутиться, что это не так, но Хэйл не захотел его даже слушать, отмахнувшись, как от надоедливого щенка и аргументировав это тем, что ему нужна хорошо слаженная и подчиняющаяся его приказам команда, а не собутыльники. Сказать, что молодой Омега был обижен, означало не сказать ничего, и решив во что бы то ни стало добиться расположения Альфы, подросток начал упорно искать с ним встречи, пытаясь выловить его везде, где только было можно, оправдываясь тем, что ему недостаточно тренировок и его мучает ощущение того, что связывающие их вместе узы еще не достаточно крепки. Он постоянно околачивался возле разрушенного дома Хэйлов, шарился по лесу, но взрослый вожак все время ускользал от него, как заговоренный, то ли специально водя за нос, то ли просто игнорируя все попытки Джексона сблизиться с ним лично, вне рамок стаи. Иногда ему все же удавалось выцепить Дерека, но каждый раз тот с завидным упорством отправлял его домой, слушая от силы минут пять, или до тех пор, пока мальчишка не начинал ему надоедать. Джексон злился, мысленно проклинал самоуверенного, принципиального Альфу, но не оставлял попыток, и через несколько недель упорного наблюдения, блондин начал понимать, что просто не там ищет Хэйла, встречая его уже либо уставшим, либо загруженным своими проблемами, решение которых отодвигало докучливого Омегу на задний план. Как выяснилось, во второй половине дня, после работы, Дерек довольно часто зависал в городе, причем рядом со школой, постоянно оказываясь на довольно близком расстоянии от Стилински. Дав шанс этой необычной теории, совсем скоро Джексон убедился в том, что Альфа постоянно околачивается рядом с этим недоумком, и найдя Стайлза, можно было быть уверенным в большинстве случаев в том, что Дерек где-то неподалеку. Решив поискать подтверждение своим догадкам, Джексон даже попытался сблизиться с лучшим другом Скотта, вызвав у него то ли крайнюю степень удивления, то ли приступ внезапного ужаса, и особым желанием продолжать общение с ним Стайлз вовсе не горел. Для себя же Джексон отметил странный факт о том, что Стилински будто насквозь пропах запахом Альфы, словно не просто пересекался с ним, а носил его вещи и спал в его постели. Мыслей от этого открытия было много, но Джексон предпочел отмахнуться от них, списав подобное наиглупейшее предположение на свою больную фантазию, разыгравшуюся от недавнего разговора с Денни.
***
- Дерек..., - тихо шипел Стайлз, шумно сопя и то и дело награждая кожаную куртку Альфы звонкими шлепками, которыми с подобным же успехом мог колотить бетонную стену. - Перестань!
- Нас никто не увидит, - странно хриплый голос оборотня, удивил застывшего за углом школьного спортзала Джексона, решившего проследить за смывшимся с тренировки сыном шерифа. - Давай, - блондин не имел возможности видеть всю картины, но она мгновенно со всей ясностью встала перед его глазами, складывая воедино все кусочки мозаики и поражая его, как гром среди ясного неба.
- Дерек..., - вновь протестующе выдохнул Стилински, но уже немного с другой интонацией, словно сдавался под упорным натиском. - Мффф, - новый протест утонул в очередном приступе мокрой и жаркой возни за углом, от звуков которой шея и лицо Джексона пошли бордовыми пятнами.
Разумеется он прекрасно понимал их природу, пару раз сам участвуя в чем-то подобном с Лидией, но у него в голове не укладывалась мысль о том, что его Альфа тоже может делать нечто подобное.
"Нет, ну может, но не со Стайлзом же!" - застыв в оцепенении, Омега даже не мог шелохнуться, вынужденно продолжая слушать жаркие вздохи Стилински и глухое нетерпеливое рычание Хэйла.
- Ахх, - до омерзения сладкий стон Стайлза полоснул уши Джексона.
Последовавшее за ним сдавленно удовлетворенное рычание Дерека, в унисон с начинающимися короткими хлюпающими звуками, исходящими от двух разгоряченных тел, заставили молодого оборотня с предельной осторожностью попятиться назад, чтобы тут же броситься наутек, как можно дальше от этого шокирующего открытия, пока увлеченный процессом Альфа не почуял его.
"Как!? Когда!? Почему!!??" - вопросы раскалывали сознание Омеги, заставляя вихрем промчаться через поле, мимо своей команды, которая даже приостановила тренировку, из-за пролетевшего мимо "метеорита".
- Джексон! - окликнул его Скотт, уже в спину, но разумеется тот даже не отреагировал.
Парень влетел в свою машину, пытаясь дрожащими пальцами попасть в замок зажигания, соскальзывая мимо отверстия, вновь промахиваясь, роняя ключи и, наконец, заходясь в приступе захлестнувшей его ярости, бешено замолотил ладонями руль.
- Фак! Фак!! Фак!!! - раздирающее разочарование, смешавшееся с нестерпимой обидой на весь мир и на Дерека в частности, в итоге вылилось в одну единственную, выжигающую каленым железом мозг мысль: "Почему не я!? "
Джексон был готов расплакаться от придавившего его унижения и чувства жгучей несправедливости, выставляющей его никчемным, ненужным и бесполезным дураком, тут же перерастая в ощущение лютой ненависти и отчаянного желания убить Стилински. С прорезавшихся клыков Омеги капала слюна, от одного представления о том, как он перегрызает глотку этому жалкому человечишке, чтоб он даже не смел посягнуть на ЕГО Альфу, принадлежащему только ЕМУ и никому боле! Осознание острого собственнического чувства внезапно пришло так четко и ясно, что не было никакого сомнения в том, что это он, Джексон, должен был так сладко вздыхать там, за углом спортзала с не просматриваемой стороны, а не Стайлз, и это он должен был быть сучкой Дерека, вместо него, ведь это именно его тогда пометил Дерек своими когтями, пускай и случайно. Эта мысль ледяным душем окатила Омегу с ног до головы, и он внезапно успокоился, с легкостью беря под контроль свою теперь такую управляемую и холодную ярость.
"Так вот о чем говорил Дерек", - от осознания того, что он справился с самым главным заданием Альфы, у Джексона появилось ощущение абсолютной власти не только над своим телом и даром, но и всем миром в целом.
Теперь он был способен доказать свою силу и свое превосходство над Скоттом, и заслужить не только похвалу, но и признание со стороны своего Альфы. То, что он хотел оказаться под ним, нисколько не смущало, внезапно став для всегда гетеросексуального Джексона чем-то самим собой разумеющимся, словно это не он так долго привыкал к странностями Дэнни. Переполненный святой уверенностью в том, что Альфа, должно быть, просто ошибся с выбором, Джексон вновь зашелся в истерическом избиении руля, уже прекрасно зная Дерека и понимая, что ничего не сможет изменить, раз вожак что-то втемяшил себе в голову, но он просто обязан был попытаться. Должен.
***
- Дерек, - голос Омеги чуть вибрировал от напряжения, когда он окликнул его на ступеньках крыльца перед домом Хэйлов.
- М? - Альфа обернулся и бросил на него пронизывающий взгляд, заставляя одновременно поежиться и испытать легкую волну возбуждения.
- Я ведь хорош? - он коротко облизнул пересохшие губы и выжидающе посмотрел на своего вожака, одновременно ожидая похвалы за удачную охоту, и пытаясь выяснить немного больше, чем скрывалось за этими словами.
- Не достаточно, - больно уколол его Хэйл, делая это в своей манере привычного безразличия и вновь начиная подниматься по ступенькам.
- Но я же делаю успехи, - Джексон двинулся следом, злясь, но, все же, стараясь сдержать этот порыв, концентрируя его где-то в районе груди, чтобы перекрыть исходящую оттуда лёгкую боль.
- Да, но этого мало, - Альфа будто издевался над ним и пытался вывести из себя, своими колкими комментариями и повернутой спиной, всем своим видом выражая нежелание продолжать этот разговор.
- Но я же научился контролировать свои эмоции, - он упрямо сжал кулаки, поймал Дерека за рукав куртки и развернул к себе, проявляя настойчивость подобную той, которой тот сам обладал.
- Джексон, ты хороший ученик, но в последнее время думаешь не тем местом, - в красноречивом взгляде Хэйла отразилось раздражение, но он все же остановился.
- Почему это? - ощерился Омега, не желая показывать то, как его задели слова Дерека.
- Потому что я чувствую, как изменяется твой запах, когда ты приближаешься ко мне, - Джексон судорожно сглотнул, отступая назад от внезапно шагнувшего к нему вожака.
- Но, Дерек...
- Никаких "но"! - резко рявкнул Хэйл. - Вы что, двое? Сговорились? - по глазам оборотня можно было с уверенностью сказать, что он едва сдерживается, и если услышит еще слово, то не раздумывая порвет тупоголовго Омегу. - Мне нужна хорошо слаженная, и беспрекословно исполняющая мои приказы стая, а не обезумевшая от похоти собачья свадьба!
"Двое?" - Джексон не сразу понял, что Дерек подразумевает Скотта, по всей видимости, тоже запавшего на своего Альфу.
- Если вы хотите быть членами моей стаи, то должны научиться контролировать свои инстинкты и гормоны, чтобы мне не приходилось делать это за вас! - словно подтверждая догадку, добил его словами вожак, заставляя почувствовать заливающий шею стыд. - Сбрасывай напряжение где-нибудь в другом месте - я твой Альфа, а не предмет для удовлетворения потребностей! - слова больно жгли и казались клеветой, ведь Джексон совсем не так думал о нем.
"Значит, Скотта отчитали так же?" - чужая неудача приободрила, но не на столько, чтобы успокоить бушевавшие гормоны, а жажда переубедить затмевала здравый смысл.
- Тогда Стайлз ...
- То, чем я занимаюсь со Стайлзом, тебя совершенно не касается, - перебил его Дерек. - И если по твоей вине хоть волос упадет с его головы, Богом клянусь, я порву твое горло собственными зубами, - полыхающие красным глаза не лгали, обещая любому, кто посмеет его ослушаться долгую и мучительную смерть. - Более того, - Альфа почти рычал, - ты сам, лично, будешь защищать его так же преданно, как я или Скотт, а если ты посмеешь ослушаться, то незамедлительно вылетишь из стаи! Тебе все понятно?!
Хваленая выдержка Джексона полетела ко всем чертям от одного только повышенного тона Хэйла. Он и раньше орал на него, но никогда не делал Омеге таких прямолинейных и безапелляционных приказов, и на этот раз Альфе было нужно не понимание со стороны молодого оборотня, а беспрекословное подчинение и признание его приказа, как единственно верной прописной истины. Джексон не замечал, как на глаза навернулись жгучие слезы, а руки сами сжимались в кулаки, но возразить своему вожаку он не мог. Внезапный страх лишиться его, пускай даже как наставника, сковал его мозг, и слова протеста, рвущиеся из груди, застряли поперек горла.
- Я не слышу ответа! - Дерек резко схватил подростка за шиворот и грубо встряхнул, словно едва сдерживался от того, чтобы не вышибить из него дух.
- Да, - все же сорвавшимся голосом выдавил из себя Джексон, чувствуя, как задрожали губы. - Понятно..
- Прекрасно! - зло повторил Дерек и вновь встряхнул его для острастки, прежде чем опустить на пол. - И подотри сопли, ты - волк, а не болонка.., - уже чуть тише проворчал Альфа. - На сегодня ты свободен, - добавил он, прежде чем развернуться и шагнуть в дом.
Как только дверь за Дереком закрылась, Джексон сполз на холодные доски крыльца и тихо заскулил, размазывая по лицу соленые слезы, кусая губы и тщетно пытаясь взять себя в руки. Ноги не слушались его, голова кружилась, а в груди болезненно билось сердце, каждым своим тактом подтверждая факт того, что он все еще жив, не смотря на отчаянное желание умереть. Он не мог поверить в то, что его так безжалостно отвергли, и что он сам согласился на эту пытку, поддавшись даже не угрозам, а банальному шантажу этого чертового Альфы. Он уже не представлял своей жизни без его прожигающих насквозь глаз, его мёртвой хватки и рычащего голоса, и был готов лизать пятки этому идиоту Стилински, лишь бы его не прогнали, и Джексон ненавидел за это Стайлза, ненавидел за это Дерека, но больше всех ненавидел самого себя, за это подлое чувство, которое удушающе ласковой, лавсановой удавкой накинулось на его шею, чтобы никогда уже не отпустить…

В колонках играет - 30 Seconds To Mars - Alibi

Настроение сейчас - Умиротворённое

Бессовестно стырил пикчу справа отсюда http://alaolga.diary.ru/p172281331.htm?oam#more1 , с полным согласием о том, что она гласит : "Вокруг меня одни идиоты". Собственно, она не плохо вдохновляла на написание новой "фантазии на тему", так что хотел бы сказать автору "СПАСИБО"!
А теперь, достаточно слов - просто наслаждаемся))


Название: Сказка на ночь
Фандом: Волчонок (Teen Wolf)
Автор: Arata Taira
Пейринг: Дерек Хэйл/Стайлз Стилински и Лидия Мартин(мимокрокодил))
Рейтинг: NC-15
Жанр: комедия, романтика
Размер: 2877 слов
Дисклеймер: права на сериал и героев мне не принадлежат, выгоды не извлекаю
От автора: долго испытывал угрызения совести из-за предыдущего фанфа, потому с наслаждением устроил себе и героям отдушину *хитро усмехнулся*

***
"О, Лидия! Как великолепны твои волосы, так восхитительно ярко вспыхивающие в солнечном свете, как прекрасны твои глаза, лукаво блестящие из под длинных ресниц, как невообразимо заманчивы твои губы, наверняка такие мягкие и сладкие на вкус..."
- Стайлз, может, хватит уже!? - внезапно резко рявкнул из темноты комнаты Дерек, до этого не подававший никаких признаков бодрствования.
- Ась? - вздрогнул парень, словно его застукали за чем-то неприличным, и вцепился пальцами в край одеяла.
- Твоя однообразная сказка на ночь настолько выедает мозг, что уже начинает казаться не только твоей манией, но и моей собственной, - глухой рычащий клекот в очередной раз предупреждающе раздался со стороны пола.
В отремонтированном доме Хэйлов начали перекрашивать стены, и из-за жуткого запаха растворителя Альфа не мог долго находиться там, начиная жутко чихать еще на крыльце возле входной двери. Разумеется, о ночевках на улице речи быть не могло, и на это время было решено, что оборотень на время переберется жить к кому-нибудь из членов стаи. И разумеется, что как всегда пришлось отдуваться Стилински, совсем не являющимся ее членом, но вынужденным участвовать во всех ее событиях, тем более, что решающим фактором стало то, что только в его доме присутствие еще одного мужчины не смущало ни одной особы женского пола.
Уже вторую неделю Дерек уходил утром, появляясь под вечер только для того, чтобы переночевать, словно ему и вправду было неудобно смущать кого-то своим присутствием. Подобная тактичность даже была отмечена уважительным замечанием шерифа - отца Стайлза, который так был этому удивлен, что даже начал приглашать оборотня к столу, выказывая ему таким образом симпатию и благодарность за отсутствие лишних хлопот. Но самому Стайлзу от чего-то казалось, что отец слишком хорошо думает об Альфе, которому по большому счету было без разницы, где спать и вообще по барабану, что о нем думают остальные - лишь бы ему самому было от этого комфортно. Порой парень даже удивлялся наивности отца, но мысли свои не озвучивал, потому как опасался ставить под угрозу разрешение на пребывание в их доме оборотня, что, несомненно, не понравилось бы Скотту. Благо сам Дерек не злоупотреблял проявленным гостеприимством, каждый раз вежливо отказываясь от предложения, то ли потому, что слышал мысли Стайлза, то ли потому, что действительно не хотел этого.
- Тебе самому не надоело? - Альфа беспокойно заворочался на полу в импровизированной из матраса и спального мешка постели, скорее всего, пытаясь найти более удобную позу.
- Мне - нет, а ты не подслушивай чужие мысли! - недовольно буркнул в ответ Стилински, тут же тяжело вздыхая на вновь вставший перед глазами "чистый образ".
- Да я бы рад, но ты делаешь это слишком громко! - Альфа явно злился, что заставило парня нервно сглотнуть и подумать о чем-нибудь другом, но мысли упорно возвращались к божественной Лидии и ее формам, что бы он не пытался предпринять.
- Достал! - через минуту Дерек не выдержал и вновь громко рыкнул, резко садясь на матрасе и поворачивая на Стилински сверкнувшие красным глаза.
- Эй, эй! - подросток переполошился и тоже осел на кровати, отползая к ее спинке и подбирая под себя ноги, словно волк мог его тяпнуть за них. - Я реально пытаюсь делать все, что возможно! - в голосе парня одновременно прозвучал испуг и попытка оправдаться, хотя с большим удовольствием он лучше бы пнул под зад эту тупую псину, чтоб не мешала думать ему о...о, Лидия!
- Аррр! - словно эхом тут же отозвался оборотень, взметнувшись во весь рост возле кровати парня. - Если бы ты действительно делал все, что возможно, то сейчас бы был у нее дома и дал бы мне спокойно выспаться! - руки Дерека сжимались в кулаки, а взгляд был настолько суров, что Стайлз начал серьезно беспокоиться за сохранность своей шеи.
- Тебе легко говорить, - неуверенно проблеял он, прижимая край одеяла к груди, словно оно было щитом и могло спасти его от гнева зверя. - Может для тебя это и просто - вон какой...- Стилински окинул взглядом сверху вниз мощную фигуру Альфы, силясь подобрать подходящий эпитет, но в голову лезла дурацкая бредятина, - ...здоровый, - наконец выдавил он из себя, не придумав ничего получше.
- И что с того? - изогнул бровь Дерек.
- Тебе легко добиться расположения любой девушки, - Стайлз не был уверен, что говорит допустимые в присутствии этого зверя вещи, но заткнуться уже просто так не мог - видимо, накипело. - Я не блистаю такими же...ммм... выдающимися данными, как ты!
- Скотт тоже "данными" не блещет, но это не мешает ему встречаться с Эллисон, - выражение лица Хэйла вновь приобрело невозмутимо суровый вид, от чего подросток все же рискнул продолжить затронутую тему.
- Но он оборотень.
- И что?
- Он сильнее, больше и вообще..., - Стайлз запнулся, не решаясь развивать дальше, чтобы Альфа не дай бог не подумал о том, что парень завидует другу.
- Никогда не наблюдал такого явления, чтобы внезапно возросшая сила влияла на наличие мозгов, скорее наоборот - дури добавляет, - Дерек демонстративно брезгливо дернул верхней губой, чуть обнажая клыки. - От спермотоксикоза, по всей видимости, эффект такой же.
- Тупица!
- От тупицы слышу.
- Но что я могу!?
- То же, что и любой другой подросток твоего возраста.
- Но, Лидия...
- Такая же обычная девушка, как и остальные.
- Не правда!
- Попробуй убедить, - кривая ухмылка, как вызов, заставила Стайлза возмутиться до глубины души.
- Она умная, красивая, чувственная...
- И знает себе цену.
- Ты невозможен!
- Но разве я не прав? - очередной «гол» и Стайлзу пришлось смириться.
- Ну, да, - он сел на кровати, скрещивая по-турецки ноги и бессильно опуская на них сцепленные в замок руки. - Она такая...богиня! А я кто...
- Неудачник? - любезно подсказал Альфа, на что тут же получил в ответ уничтожающий взгляд.
- И что мне делать? - в голосе Стилински впервые прозвучало отчаяние, услышав которое ему стало противно от самого себя.
- Убиться об стену, - услужливо предложил Дерек, все с тем же равнодушным непробиваемым лицом.
- Конечно! - всплеснул руками Стайлз, закатывая глаза к потолку. - Можешь издеваться сколько влезет! Хотя лучше бы предложил, как мне найти к ней подход, раз на твой взгляд она самая обычная девушка!
- С какой стати? - Дерек вновь вопросительно изогнул бровь.
- Ну, ты же хочешь выспаться, - мгновенно съязвил Стайлз.
- Больше крайних не нашлось? - желваки на скулах оборотня заходили ходуном, словно он мысленно перекусывал подростка пополам.
- А с кем еще я это могу обсудить?! - искренне возмутился Стилински.
- Скотт?
- Так ничего толкового предложить и не смог.
- Отец?
- Не воспримет.
- Дэнни?
- Не по этой части.
- Джексон?
- Бывший парень? Смеешься?!
Альфа замолчал, глядя в сторону, затем тяжело вздохнул и, видимо смирившись с выпавшей на его участь долей, тряхнул головой и сел на кровать Стайлза, с лицом откровенно говорящим о том, что вокруг него одни идиоты.
- Валяй, - он согнул одну ногу в колене, подворачивая ее под себя и удобнее устраиваясь на пружинящей поверхности, отчего та в ответ жалобно скрипнула под весом крупного тела.
Стайлз, обрадовавшись, как ребенок, чуть ли не подпрыгнул от радости, елозя на своем месте и довольно потирая руки. И тут же на пару минут между ними повисло неловкое молчание, в течение которого Дерек выжидающе смотрел на парня, а тот с открытым ртом смотрел на него в ответ, внезапно понимая, что даже не знает, с чего начать.
- Мффф, - на сей раз глаза к потолку закатил Альфа, вновь всем своим видом транслируя свою последнюю мысль. - Хорошо, - он сделал примиряющий жест рукой. - Что Лидии нравится в парнях?
- Эээ, - Стайлз на мгновение повис, усиленно разглядывая одеяло, словно на нем находился ответ, и тут же воспрял:
- Мышцы! - по выражению лица Дерека он понял, что промахнулся и тут же выпалил следующий вариант: - Внешность? - опять мимо. - Успех? Поведение? Быть самим собой!? - с каждым новым предположением оборотень становился все мрачнее и мрачнее. - Ну, что!? - не выдержал Стайлз.
- Умение преподнести себя, идиот, раз уж иного не дано, - Дерек неопределенно качнул головой и сделал приглашающий жесть рукой. - Давай, представь, что я Лидия и попробуй подкатить.
- Кто? Ты? Фу! Ты ж мужик, как я могу.., - Стилински запнулся на полуслове, поняв по изменившемуся лицу волка, что если продолжить, то Альфа просто перегрызет ему горло собственными зубами. - Ладно, ладно, - добавил он примиряюще и отвел глаза. - Хорошо, - еще мгновение он молчал, собираясь с духом: - Лидия! - он поднял глаза и словил ступор, глядя на выжидающее выражение лица Дерека. - Блин, ну, чувак, ты не мог бы сделать лицо попроще? Я не могу сосредоточиться.
Альфа мгновенно наклонил голову лбом вперед, глядя на парня убийственно расчленяющим взглядом из под сшибшихся на переносице бровей и издавая тихое рычание, на что тот тут же поднял руки ладонями вверх, признавая, что "в корне не прав".
- Лидия! - вновь начал он. - Я давно хотел тебе сказать, что..., - лицо оборотня вновь стало вопросительно выжидательным. - ...что.., - вновь запнулся Стайлз.
- Ну, что!? - нетерпеливо одернул его Хэйл.
- Блин, я так не могу!
- Аррр! - оборотень дернулся с места, видимо потеряв всякое терпение, но подросток поймал его за руку и вернул на место.
- Ладно, извини, я попробую еще! Пожалуйста! - он умоляюще посмотрел на Хэйла, и тот остался сидеть на кровати, глядя на Стилински так, что ещё одна неудачная попытка и он препарирует его, как лягушку на уроке биологии.
- Лидия, я всегда считал, что ты самая умная, красивая и привлекательная девушка нашей школы, - Стайлз действительно взял себя в руки, вживаясь в образ. - И что этот идиот Джексон даже мизинца твоего не стоит, - видя одобрение во взгляде Дерека, он для правдоподобности взял его за руку и накрыл пальцами второй. - Под этой маской, ты очень хрупкая и ранимая, хотя и пытаешься казаться сильной, - Альфа, явно не ожидавший никаких дополнительных действий, изумленно изогнул бровь, но отнимать руку не стал, то ли смирившись, то ли справедливо рассудив, что раз Стайлзу хватило смелости (наглости?) взять за руку его, то с Лидией проблем точно не будет. - Быть может я еще не капитан команды по лакроссу, но это только пока! - недоверчивого удивления на лице Дерека стало больше, что, по всей видимости, только еще больше подстегнуло подростка. - Я докажу тебе, что способен на большее даже без сверхчеловеческих способностей оборотня.
- Неужели? - все же не сдержался и ляпнул Хэйл.
- Можешь не сомневаться! - глаза Стилински горели фанатичной искренностью, и он словно даже не заметил иронии в голосе Альфы.
- Ладно, я тебе поверил, - качнул головой Дерек и все же забрал руку из взмокших пальцев парня. - За такое легко можно наградить поцелуем.
- Ты думаешь? - Стайлз расплылся в довольной улыбке.
- А почему бы и нет? - пожал плечами волк. - Только тут нельзя будет облажаться, чтоб не испортить эффект.
- В смысле? - не понял парень.
- В смысле, поцеловать ее качественно и так, чтоб у нее колени подогнулись, - со знанием дела поделился Альфа. - Ведь ты же не думаешь, что такая просвященная и опытная в подобном вопросе Лидия впечатлится слюнявым чмоком?
- Эээ.., - неуверенно протянул подросток.
- Проблемы?
- Иии ... да, - все же признался Стилински, становясь пунцовым под вопросительно хмурым взглядом. - Я не умею.
- Совсем? - обе брови Дерека взметнулись вверх, но затем он тут же обреченно вздохнул и покачал головой. - Ты прав, глупо было даже предполагать.
- Дерек!
- Ну, а что?
- Ничего! Что мне делать?
- Учиться, - оборотень решительно посмотрел на губы Стайлза, от чего тот внутренне похолодел.
- Совсем сбрендил? - в голосе парня прозвучала откровенная паника. - Ты ж мужик! Я не могу!
- А есть выбор?
- Лидия...
- Ага, щаз, ты еще Эллисон предложи.
- Ты придурок, - зашипел подросток, но все же с сомнением посмотрел в ответ на губы Альфы, машинально облизывая свои и прикидывая сможет ли он пересилить себя ради Лидии.
- Достал своей Лидией, - обреченно мотнул головой Дерек, словно от пытки в виде медленно капающей на темя воды, резко подаваясь вперед и ловя сильной ладонью шею Стайлза чуть ниже затылка. - Не дергайся и запоминай, - Альфа притянул лицо парня к себе и сам наклонился ближе, как-то иначе заглядывая в его глаза, а затем переводя взгляд на его губы.
Не отводя взгляда от приоткрывшегося от неожиданности рта, оборотень медленно повел носом вдоль скулы подростка, бесшумно вдыхая запах чужой кожи, словно пробуя его и проверяя, сможет ли сам пойти на подобное. Прохладные пальцы мягко шевельнулись на коротко стриженом затылке, чуть ероша колючие пряди, от чего у Стилински внезапно захватило дыхание и бросило в жар, словно широкая ладонь оборотня была неимоверно горячей, и кожа под ней словно вспыхнула и покрывалась на удивление приятными, даже сладкими мурашками.
- И не забудь дышать через нос, - последнее напутствие Дерека обожгло горячим дыханием губы Стайлза, после чего он, почти почувствовал влажное мимолетное прикосновение языка оборотня, коротко облизавшего свои губы.
Парень вздрогнул от новой волны необычных для него щекочущих ощущений и вовсе перестал дышать, так же внезапно понимая то, что поразительно мягкие и одновременно требовательные губы Альфы медленно накрыли его рот… Если Стайлзу до этого казалось, что ему было жарко, то теперь ему стало по настоящему горячо, причем всему телу одновременно, и он задохнулся от подхватившего его вихря ощущений, на мгновение теряя ощущение времени и пространства. А когда губы Дерека раскрылись спустя мгновение и парень интуитивно открыл свои ему навстречу, в его рот тут же проник осторожный, даже ласковый язык, подхвативший его собственный и вызвавший внутри Стилински очередной взрыв ощущений, от которых ему показалось, что еще немного и он потеряет сознание.
- Напряги язык, - свистящим шепотом выдохнул в его рот Альфа, на мгновение, отрываясь от поцелуя и вновь сминая ставшие совсем мягкими и податливыми губы, одновременно притягивая парня свободной рукой и прижимая его к своему большому сильному телу.
До этого Стайлз как-то и не обращал внимания на обнаженный торс Дерека, но сейчас ощущение прикосновения мучительно нежной бархатной кожи к его собственной голой груди, вызвало в нем очередную волну какого-то безумного наслаждения, сдавившего грудную клетку и заставляющего даже не думать, а только чувствовать всем своим существом ставший более настойчивым язык оборотня и собственное желание сделать то, что было велено, прижаться губами теснее, а всем телом ближе, чтобы как можно дольше продолжать это удивительное наслаждение, захватившее его с головой. Его руки машинально скользнули на шею оборотня, а напрягшиеся соски теранулись о широкую грудь, от чего Альфа шумно вздохнул и стал более настойчивым, углубляя поцелуй и заставляя Стилински окончательно потерять голову, и чуть не забыть, что можно вздохнуть через нос, чтоб не потерять сознание от нехватки кислорода.
- Для первого раза нормально, - от чего-то совсем хриплым голосом просипел Дерек, словно очнувшись после короткого рваного вздоха Стайлза и явно с трудом отрываясь от тянущихся за его губами губ, упираясь лбом в лоб парня и продолжая прижимать его к себе.
- Еще..., - так и не открыв глаза, просящее тихо выдохнул в ответ Стилински, облизывая опухшие от затяжного поцелуя губы и пытаясь вновь прижаться к сладкому рту оборотня, будто в нем сейчас заключался единственный смысл его жизни.
- Стайлз.., - глухо повторил Альфа, но тот его уже не слушал, вновь прижимаясь губами к клыкастому рту и теперь уже самостоятельно пробуя всё то, что ему только что продемонстрировал оборотень.
Руки Дерека скользнули вверх по его спине, оглаживая мягкую кожу и взлохмачивая коротко стриженый затылок, в то время как сам подросток поддался всколыхнувшимся в нём инстинктам и желаниям, в ответ, проводя робкими ладонями по широкой груди. Он прижимался к ней, словно одурманенный животной притягательностью Альфы, и неожиданно почувствовал, как тяжёлым свинцом налилось желание в паху, бросая его тело то в холод, то в жар, мешая думать и полностью отключая остатки хоть какого-то здравого смысла.
- Стайлз! – внезапно резко рявкнул Хэйл, грубо разрывая их поцелуй и дыша так часто, словно взбирался бегом на Эльбрус.
- Ммм, - ему пришлось открыть глаза, бросая затуманенный похотью взор на Дерека и мгновенно трезвея от вида опасного красного блеска в нечеловеческом взгляде оборотня. – А! – он вскрикнул, испугавшись непонятно чего, тут же вспыхивая от внезапного понимания ярким бордовым цветом: от кончика носа, до кончика ушей.
- Спокойной ночи, - вновь рявкнул волк, резко вставая с кровати, открывая окно и как ошпаренный выскакивая в него, словно это была дверь.
- Дерек! – всё ещё пунцовый от стыда, парень метнулся следом, вывешиваясь из окна и пытаясь вглядеться в непроглядную тьму ночи, в которую только что сиганул его «учитель». – Фак! – разумеется, что он ни черта не увидел, только больно стукнувшись впопыхах лбом об оконную раму. – Чтоб тебя! – оглохший от безумного стука собственного сердца, так и не желающего униматься после столько волнительных событий, а так же болезненного стояка, теперь причиняющего массу неудобств, Стайлз рухнул обратно на кровать потирая лоб и окончательно запутавшись в охвативших его ощущениях и чувствах….
***
"О, Дерек! Как великолепны твои глаза, так пронзительно ярко вспыхивающие в темноте, как восхитительно соблазнителен твой обнажённый торс, к которому сами тянуться руки, как невообразимо заманчивы твои губы, такие мягкие, дурманящие и сладкие на вкус..."
- Стайлз, какого хрена!? – Альфа не выдержал и взметнулся с пола, взглядом расчленяя парня на сотни маленьких, отдельно упакованных друг от дружки в аккуратные бумажные пакетики, кусочков.
- М? – подросток с самым невозмутимым видом вернул взгляд, в ответ, словно раздевая и так уже почти голое тело оборотня.
- Совсем страх потерял? – с рычанием насупился Хэйл.
- Я делаю всё, что возможно…, - на лице Стайлза медленно расплылась довольная улыбка, а рука небрежно откинула край одеяла в приглашающем жесте.
- Что б тебя…., - тяжело вздохнул Дерек и шагнул к кровати…

В колонках играет - System of a down - Aerials

Сим произведением открываю новый цикл работ по сериалу \"Волчонок\" (Teen Wolf)
Да, простят меня его фанаты, но слэшить персонажей буду отчаянно и разнообразно)) Слабонервным и не понимающим однополых отношений не рекомендуется!!!
И разумеется, излюбленным пейрингом будет Дерек Хэйл/Стайлз Стилински, с которых и начну...

Название: Капкан
Фандом: Волчонок (Teen Wolf)
Автор: Arata Taira
Пейринг: Дерек Хэйл/Стайлз Стилински
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, насилие
Размер: 1822 слова
Дисклеймер: права на сериал и героев мне не принадлежат, выгоды не извлекаю
От автора: обычно, наивысшим проявлением моей любви к персонажам является факт понимания, что я хочу сделать им больно (ну чтоб хоть немного отпустило!) Так что не судите строго – от переизбытка чувств, а не забавы ради…

***
Неправильно. Все это изначально было неправильно, что стало понятно с самой их первой встречи, и что можно было предположить уже тогда, но Дерек пустил всё на самотёк, упустив момент, когда что-то еще можно было исправить. Щенячий восторг, перекрывающий даже чувство страха, поразительное безрассудство и жуткая привычка везде совать свой нос, затмевали всякий здравый смысл этого парня, заставляя более опытного Альфу откровенно удивляться подобной опрометчивости. Ко всему прочему к этому коктейлю подмешивались юношеский максимализм и излишняя самоуверенность подростка, добивающая наповал и отбивающая всякое желание вообще лезть во всё эти дебри. Поначалу он просто не обращал на него внимания, резко одергивая и проявляя откровенную неприязнь, когда Стайлз становился чересчур навязчивым, но этот парень, словно бешенный хомяк с еще большим упорством продолжал лезть в пасть дикого зверя, совершенно потеряв страх после того, как они одолели предыдущего Альфу.
Иногда Дереку казалось, что мальчишка просто тупой, потому и проявляет подобное бесстрашие, но ещё до этого ему пришлось признать, что в заячьем хвосте, трясущемся от ужаса перед крупным хищником, смелости и решимости было намного больше, чем в том же Скотте, который до сих пор иногда сомневался, вспоминая свою прошлую жизнь. В какой-то момент Хэйл даже понял, что ему есть за что уважать этого глупоглазого щенка, но он каждый раз гнал от себя эту мысль, считая что тот еще просто слишком неопытен, потому и страдает отсутствием здорового чувства самосохранения, да и в целом запрещая себе даже думать о Стайлзе в любом ключе...
***
- Дерек! - оборотень почувствовал Стилински еще до того, как тот приблизился к заброшенному дому, и пытался определиться с тем, как ему поступить. - Я знаю, что ты здесь! - Альфа отчаянно боролся между яростным порывом выйти дать пинка Стайлзу, вышвырнув за дверь, и откровенным желанием заткнуть уши и сделать вид, что незваного гостя не существует. - Дерек! - не унимался подросток, судя по звукам вошедший в дом и переместившийся к лестнице, замирая около нее в нерешительности. - Мне нужно с тобой поговорить, - его голос одновременно сочетал робость и поразительную решительность, которая всегда поражала Альфу.
- Что ты здесь забыл? - от внезапно выросшей на вершине лестницы фигуры, Стайлз громко охнул и отшатнулся, тут же хватаясь за грудь и наклоняясь вперед с громким выдохом.
- Хватит пугать людей, придурок! – ясные карие глаза метнули в оборотня укоризненный взгляд и он снова выпрямился, неопределённо качнув головой и поднимая лицо вверх, чтобы видеть оборотня.
Дерек промолчал в ответ, оставаясь неподвижным и не спуская с подростка внимательного угрюмого взгляда, словно без подобного контроля тот мог превратиться в безумную макаку и начать вытворять черте что, хотя Стайлз уже это делал, подтверждая сей факт уже одним своим присутствием в логове Хэйла.
- Ты перестал приходить, - в его голосе послышались не только вопросительные, но и обвиняющие нотки, и Альфа отдал бы что угодно, только бы не слышать их....или они ему только показались?
- И что? - Дерек сделал паузу, стараясь, чтобы в его голосе звучало только равнодушие без признаков звенящей внутри стали. - Пришел позвать меня на свидание? - ни одна мышца на его лице не дрогнула, в то время как лицо и уши Стайлза вспыхнули багровым цветом, указывая на то, что дурацкая шутка оказалась не такой уж далёкой от правды.
Худшие предположения Дерека лишний раз получили неоспоримое подтверждение, хотя он мог даже не сомневаться в них, так как феромонами и разыгравшимися гормонами Стилински пахло в радиусе километра, а от самого «эпицентра» любого могло сразить наповал в приступе острого спермотоксикоза. В мыслях парня творился ещё больший бардак, и Альфа с трудом выудил из них пару связанных фраз, которые подросток, по всей видимости, готовил заранее, но при виде оборотня они смешались в сплошную кашеобразную массу, в которой вряд ли вообще что-то можно было теперь разобрать.
- Ты! - явно онемевшими от возмущения губами выдохнул Стайлз, но тут же мгновенно изменился, рефлекторно защитившись маской юношеской бравады. - А что, если и так? - в сторону Хэйла пахнуло шквалом удивления подростка собственной наглости, и вдобавок ко всему он сунул руку в карман и непринуждённо пожал плечами, словно предложил Альфе сделать вместе домашку.
- Ты в своем уме, щенок? - предупреждающе рыкнул Дерек, мрачнея всё больше с каждой минутой, от чего любой нормальный человек уже предпочёл бы убраться из под прицела хищного взгляда, пока цел.
- Ну.., - неуверенно, но все же упрямо-утвердительно выдохнул Стайлз, неподвижно замерев там, где стоял, словно врос ногами в пол.
Хэйл слышал, как оглушительно бьётся сердце парня, чувствуя, как у него самого начинает покалывать кончики пальцев от перенапряжения. В устремлённом на него взгляде по-прежнему и даже с большей силой плескался настоящий шквал эмоций, который, наверное, было даже невозможно выразить словами, и который, как надеялся Альфа, может улечься, если он перестанет видеться со Стилински, но видимо, эти надежды были такими же глупыми, как вся эта нелепая ситуация.
- Обычно ты отличаешься большей сообразительностью... уж не головой ли ударился? - блеснувшие красным глаза сузились, но Хэйл давал шанс глупцу одуматься, понимая, что ему становится всё сложнее контролировать себя.
- Почему же? - не унимаясь, парень упрямо вскинул голову, выдвигая вперед подбородок и явно чувствуя себя в безопасности на таком расстоянии от зверя.
С трудом сдерживая накатывающую с новой силой злость, Альфа отвернулся и двинулся по верхнему этажу в сторону от лестницы, всем своим видом показывая, что разговор окончен и Стилински может убираться ко всем чертям. И чего он только хотел добиться, придя сюда!?
- Дерек! - возмущенно одернул его Стайлз, видимо окончательно потеряв всякий страх и решительно наступая на первую ступеньку лестницы, чтобы догнать...
В следующее мгновение он, наверное, даже не понял, как оказался сбит с ног, с глухим стуком ударившись затылком и оказавшись прижатым к твёрдому полу тяжёлым телом разъяренного оборотня. Альфа увидел это по перепуганным округлившимся карим глазам и застывшему на лице ужасу, но вместо того, чтобы попытаться оттолкнуть его, Стайлз с каким-то безумным отчаянием вцепился в футболку Дерека скрюченными от страха пальцами, и то открывая, то закрывая рот, как мультяшный персонаж.
- Почему, как ты думаешь, я перестал приходить? – в глазах Хэйла плескалась неприкрытая ярость, в то время как его когтистая рука опустилась на хрупкое горло, а губы приблизились настолько, что лицо подростка обдавало горячим дыханием на каждом слове. - Ты же такой умный парень, - злость, казалось, едким ядом сочилась с его языка, в то время как ладонь с плохо сдерживаемым напором опустилась на грудь Стайлза, болезненно цепляя отросшими когтями его соски сквозь тонкую ткань на груди. - Неужели тебе не хватило мозгов понять причину? - спустившись на вздрагивающий напряжённый живот, пальцы бесцеремонно отдернули футболку парня вверх, а затем грубо дернули ремень его джинс.
- Дерек, - это движение, наконец, вывело Стилински из оцепенения, и он вяло дернулся под придавившей его тушей, хоть как-то начиная упираться в грудь Альфы. - Отпусти, - неуверенно прошептав это, он сделал слабую попытку вырваться, но одновременно с этим, острый нюх оборотня резанул терпкий запах чужого возбуждения, словно волной прошедшегося по телу парня и накрывшего Дерека с головой.
- Щенок, - глухо захрипел Альфа, понимая, что его действия вызывают совершенно обратный эффект того, которого он пытался добиться. - Ты думаешь, что это нормально? - в его голосе клокотал гнев, в то время как хищные пальцы принялись бесцеремонно стаскивать с бедер Стайлза джинсы вместе с бельем.
- Прекрати! - внезапно начиная чувствовать, что с намерениями Альфы что-то не то, громче возразил Стилински, и Дерек с мрачным удовлетворением отметил, что на сей раз метод возымел действие.
- Думаешь, это настолько приятно, что стоит думать об этом каждый раз, как видишь меня? - на лице Стайлза мгновенно отразилось озарение от запоздалого осознания, от чего его глаза еще больше расширились, а то время как оборотень хладнокровно стянул с него мешавшую его действиям одежду.
- Ты знал? - Дерек не мог слышать этот сдавленный шёпот и видеть это беззащитное недоумение на лице Стайлза, потому резко крутанул его под собой, заламывая худощавую руку за спину, прижимая лицом к полу и заставляя глотать поднявшуюся с него в воздух пыль.
- Это отвратительно, Стайлз, - задыхаясь от лезущего в нос возбуждения и чувствуя, как пересохло в собственном горле, Хэйл отрывисто провел по спине парня рукой вниз к его ягодицам, оставляя на коже длинные красные ссадины от когтей.
Стилински застыл, все его мысли замерли, подобно дикому зверю, внезапно попавшему в ослепляющий свет фар на дороге, и это безропотное бездействие было сродни тяжёлой наковальне неизбежно раз за разом, снова и снова опускающейся на голову оборотня. Понимание того, что он делает, было невыносимо, но остановиться уже не хватало ни сил, ни самообладания, хотя было достаточно простого короткого «нет»... Разведя в стороны худые голые бёдра коленом и нисколько не заботясь о какой-либо заблаговременной подготовке, Альфа вогнал в податливое мягкое тело под ним сразу два пальца, выбивая ими рваный крик из груди подростка, болезненно стеганувший сознание Дерека, как хлыстом.
- Это чертовски неприятно и против природы, - с глухим рычанием он стиснул зубы и сухо выдыхал слова в ухо извивающегося и скулящего от боли Стайлза, начиная делать рукой механические поступательные движения, надрывая нежную кожу на входе и добавляя воздуху в доме, внезапно ставшему сдавленным, тяжелый металлический запах крови. - Насмотрелся на Дэнни и тоже решил попробовать? - парень под ним вздрагивал натянутой струной, грозя вывихнуть себе заломленную руку, скребя короткими ногтями свободной деревянный пол и продолжая выть от охватившего его ужаса и боли. - Это мерзко, Стайлз, а в сочетании с оборотнем и вовсе опасно для жизни.
Альфа продолжал трахать пальцами девственный зад Стайлза ещё несколько мучительно долгих для обоих минут, до тех пор, пока не убедился, что в голове подростка не осталось ничего, кроме животного ужаса и отчаянного желания прекратить грубое насилие. Лишь только после этого он оставил в покое порванный анус, и так же резко, как и налетел, откатился с дрожащего тела, задыхаясь от гнева и чувствуя, как бешено пульсирует в висках собственная кровь.
– Чтобы духу твоего тут не было, когда я вернусь, - он всё никак не мог взять себя в руки, стараясь даже не смотреть в сторону корчащегося на полу Стайлза, внезапно сорвавшись и бросившись вон из дома.
Глаза застилала мутная пелена, и только благодаря животной реакции Дерек избегал прямого столкновения с летящими навстречу стволами деревьев, на максимальной скорости проносясь мимо них, словно бежал от самого дьявола. Сердце стучало, как бешенное, делая совершенно глухим к посторонним звукам, перед глазами предательски всплывала картинка с худым бледным телом, ослепляющим своей наготой, а собственное возбуждение хлестало по венам с такой безумной силой, что казалось, что ещё немного и Альфа взорвётся, сгорев, как подожжённый фитиль. Невыносимое понимание непоправимости душило его, сжимая грудь в стальные тиски капкана обжигающей боли, мешая вздохнуть или хотя бы закричать, но из него словно разом выбили весть дух и даже сил бежать больше не осталось. Словно запнувшись, Дерек как подкошенный рухнул в опавшую листву, кубарем прокатившись по ней, с бессильным протяжным воем утыкаясь лбом в пропахшую прелой сыростью землю и с чудовищной силой сдавливая ладонями собственную голову. А в ней, словно пойманные птицы, ломающие в безумном припадке крылья о прочный лавсан сети, бились смешавшиеся мысли и чувства, и лишь одна из них отчётливо, как молния, пронзала всё его существо, калёным железом впиваясь в мозг и заставляя жалеть о том, что голова, не лапа, которую можно просто отгрызть: «Неправильно. Все это изначально было неправильно»…

Вот и добил последнюю главу)))
не обращал раньше внимания на то, что их как раз 21, как рейтинг NC-21))
надеюсь, не разочаровал)


***
- Ты виделся с ним, - Саске не спрашивал, он констатировал факт, а Итачи не знал, куда спрятать глаза, только бы не встречаться взглядом с братом.
- Да, я видел его и говорил с ним, - отпираться не было смысла. – Но теперь.. я не хочу даже вспоминать о существовании этого типа, - парень недовольно поморщился, вспоминая их трудный разговор. – Я, наконец-то, разобрался со всем этим… раз и навсегда, и никогда больше не желаю связываться с ним.
Младший Учиха угрюмо молчал, рассматривая узор деревянных панелей на полу, и Итачи не знал, верит ему брат или нет. Быть может, он с лёгкостью поверил бы, но было кое-что ещё, о чём знали они оба, но молчали.
В тот вечер, помимо разговора с Сасори, старший Учиха умудрился сделать ещё одну глупость, из-за которой теперь и повисла эта напряжённая тишина, угнетающая обоих Учих.
Побродив по тёмным коридорам, Итачи вернулся в шумную кампанию приятелей и вылакал ещё бог знает сколько алкоголя, прежде чем к нему подсела бывшая подружка. Почти не стесняясь, после пятиминутного разговора, она соблазнительным шёпотом сообщила, что не прочь вспомнить былые времена, подальше от всего этого шума и гама. Взъерошенному после разговора с рыжим Учихе, идея по началу показалась бредовой, но он всё же позволил настырной девчонке увести его пьяную голову с вечеринки. Как они оказались на заднем сидении её авто, парень уже не помнил, но он запомнил, как упоённо восхищался красивой голой грудью, бесстыдно уткнувшейся ему в лицо, а уже в следующее мгновение Итачи с энтузиазмом забирался пальцами в привычные кружевные женские трусики. Хрипя, потея и вздрагивая от захлестнувшего удовольствия, когда наваливаясь на подружку, он ускорял темп, Учиха как никогда трезво осознал, что натурал до мозга костей, и что никогда в его глазах мужское тело не сможет сравниться с женским. Вдыхая запах каких-то цветочных духов, сминая горячими ладонями колышущиеся груди и двигаясь ещё быстрее, Итачи хмелел от феерических ощущений простого животного секса, которого он лишал себя всё это время, в погоне за призрачными чувствами и не осуществимыми мечтами.
Девица вернула его под утро, притормозив напротив дома на той самой машине, в которой они кувыркались несколько часов подряд. Когда же Итачи склонился к водительскому окну для прощанья, она высунулась над опущенным стеклом и куснула нижнюю губу Учихи. Он шутливо огрызнулся на подружку и выпрямился, похлопывая ладонью, по крыше её авто, давая тем самым сигнал, наконец, уже ехать. А когда Учиха обернулся на окна дома, то заметил лёгкое колебание длинных штор в их с братом окне, которое не оставляло сомнений в причине его возникновения.
В комнату он вошёл совсем не скрываясь и не пытаясь быть тихим, хотя и пришёл с рассветом. Пропахший ментоловым дымом, чужими духами и весь в цветастых засосах, как в синяках, он не раздеваясь мешком свалился в собственную постель. О том, что сексом от него разило так же, как и спиртным, можно было бы и вовсе не упоминать, но медленно трезвеющий разум старшего Учихи отчаянно требовал, чтобы брат не лез к нему сейчас с расспросами и чужими проблемами.
И Саске не полез, сделав вид, что спит, за что Итачи мысленно поблагодарил его, прежде чем сам провалился в сон…
… Но этот разговор должен был состояться, и когда мальчик начал расспрашивать его о Сасори, старший Учиха решил, что отпираться глупо, потому как только ленивому было не известно, что где гулянка, там и рыжий. Так же Итачи понимал, что даже простой разговор с Сасори уже задевал Саске, а про ту девицу он даже заикнуться боялся, понимая, что облажался вдвойне. Вот только и выводы из произошедшего он извлёк совсем не те, которые хотелось бы. После того бездумного и ничего не значащего секса в машине, Итачи так же понял, что не хочет брата и уже никогда не будет даже пытаться переспать с ним, даже из чувства благодарности, и даже если тот будет его об этом просить.
То временное помешательство, которое бросало его в пучину страстей, умерло вместе с чувствами к Сасори, и это стало ему понятно сразу после того, как он, уставший и удовлетворённый, лежал на заднем сиденье авто, пытаясь прийти в себя. Но его чувства к Саске не прошли, напротив, теперь Итачи понимал, что ещё сильнее дорожит и любит брата, но именно слово «брат» было в этом понимании ключевым, и старший Учиха был готов кусать локти от бессилия перед чётко сложившейся мозаикой нелепых случайностей и глупых ошибок.
- Я понимаю, что не смогу заменить тебе женщину, - тихо скрипнув зубами, Саске так тяжело вздохнул, словно был самим Сизифом.
- Дело не в этом, - попытался слабо сопротивляться Итачи.
- Да нет, я всё понимаю, - перебил его мальчик. – Против природы не попрёшь, - он горько усмехнулся и бессильно пожал плечами.
- Саске…, - старший Учиха не знал, как объяснить маленькому глупому брату ту чудовищную ошибку, которую он совершил, но и тут ему не дали договорить.
- Что ж, пусть всё будет так, - мальчик вновь вздохнул. – Если так тебе будет лучше, я приму это, потому что я люблю тебя, Итачи, и сделаю всё для того, чтобы тебе было хорошо…
Саске медленно встал с кровати, так же медленно наклонился к брату и очень бережно поцеловал его в губы, чтобы тут же отстраниться и выйти вон из комнаты. Он оставил младшего Учиху наедине с его собственными мыслями о том, что уже когда-то… почти давным-давно… так давно, что уже позабылось...то, что он сам сказал нечто подобное одному рыжему, обрекая себя на вечную кабалу...

...

***
Саске еще пару раз приставал к старшему брату, когда их родители уезжали или задерживались на работе, но затем Итачи сам начал искать предлог, чтобы сбежать из дома и не оставаться с ним наедине. До самого секса он так и не стал доводить, чувствуя, как этого побаивается младший Учиха, и понимая, что и сам не хочет этого.
После того раза, да и после двух других он понял, что близость с братом не приносит ему никакого морального удовлетворения, давая разве что обычную физическую разрядку, как если бы он делал это сам в душе или с какой-нибудь мало знакомой девицей, подцепленной на пьяной вечеринке. И лишь об одном он неустанно не переставал спрашивать себя... «Почему?»
Итачи не мог понять, куда делись все его чувства к Саске, а тот в свою очередь, становился всё более угрюмым и отчуждённым, видя, как старший брат избегает его. Он перестал настаивать на близости с несостоявшимся любовником, но даже после этого они не могли изменить своей привычке и подолгу сидели обнявшись в полной темноте, не произнося ни звука и слушая только биение сердец друг друга.
Перекрашиваться Саске так и не стал, но Итачи привык и к этому, продолжая чувствовать лишь лёгкую неприязнь к внешности брата и всё чаще впадая в необъяснимую самому себе меланхолию. Чтоб немного развеется, он как-то напился на одной из университетских вечеринок, устроенных его друзьями. Обычно старший Учиха никогда не злоупотреблял спиртным, но сегодня парню захотелось действительно напиться, чтобы надебоширить от души и как следует встряхнуться. Итачи заранее предупредил брата, чтобы тот его не ждал сегодня, и теперь, в сгустившихся сумерках, бродил по пустым коридорам университета с бутылкой коктейля наперевес. Он совершенно незаметно ускользнул от шумных друзей и теперь просто брёл в темноте, изредка прикладываясь к узкому горлышку.
Когда он заметил мерцающий в темноте красный огонёк, до его носа тут же донёсся знакомый ментоловый дым, и уже не сомневаясь в том, кто сидит чуть впереди, забравшись с ногами на подоконник, Учиха подошёл ближе и просипел:
- Опять куришь, рыжий, - хрипловатая усмешка сорвалась с его губ сама собой, и парень тяжело привалился плечом к косяку окна.
- А ты опять пьёшь, Ита, - тоже весьма не трезвым голосом отозвался Сасори, который знал, что Итачи напивался только в тех случаях, когда ему становилось совсем хреново.
- Вот как-то получается так, Учиха развёл руками, не зная, как продолжить разговор, но и не отходя от стены.
- И как же ты поживаешь, Ита? – в голосе рыжего сквозили какие-то странные нотки, и брюнет догадался, что Сасори не просто пьян, но ещё и под кайфом.
- Да, откровенно говоря, хреново, рыжий, - в горле Учихи защемило от ощущения того, что ничего не изменилось с тех самых пор, как они с Сасори расстались.
Словно только вчера они вот так же стояли с кровоточащими сердцами, которые один заливал алкоголем, а другой засыпал белым порошком.
- Почему всё так вышло, Сасори? – Итачи не знал, зачем говорит это вслух, но, видимо, алкоголь решил высказаться за него.
- Как «так»…, - тихо прошелестел рыжий, и Учиха услышал, как его голос дрожит.
- Ты знаешь…мой брат.. Саске…, Он такой замечательный.. так тянется ко мне, столько делает, так понимает…, - брюнет оборвался, так и не договорив.
- Понимает? – усмехнулся Сасори. – Так понимает, что ты не можешь найти покоя и говоришь сейчас со мной? – в голосе рыжего сквозила обида и как в зеркале отражалась сосущая его изнутри боль Итачи.
- Этот дурачок готов ради меня на всё, - словно не услышал его Учиха. – Представляешь, он перекрасился в рыжий цвет…
- Дурак! – зло зашипел Сасори, в миг понимая всё, что хотел этим сказать брюнет.
- Да, дурак, - грустно улыбнулся Итачи. – Он хотел нравится мне, а в результате напомнил тебя…
В воздухе повисла давящая на барабанные перепонки тишина, которая кричала и плакала от боли, намертво связывая две одинокие фигуры у окна.
- Зачем ты не вернул меня, рыжий? – это был даже не вопрос, и Учиха молча глотал колючие, обжигающие скулы слёзы.
- Я пытался вернуть тебя, - просипел дрожащим голосом Сасори, и хоть Итачи не видел в темноте его лица, но почти слышал, как и его душат слёзы.
- Но ты так и не вернул меня, - брюнет добивал сам себя.
- Я пытался, вспомни! – в отчаянии Сасори встрепенулся и схватил Учиху за руку. – И сейчас! Я молю тебя, Ита! Вернись ко мне!
Итачи всё же поднял лицо, и хватило всего мгновения, чтобы он, забыв обо всём, моментально растворился в любимых бездонных серых глазах, дрожащих от слёз и мерцающих в темноте невыразимой мольбой.
- И что тогда будет, рыжий? – парень не узнал своего собственного свистящего шёпота.
- Будем только ты и я, Ита! Слышишь? – Сасори почти кричал, встряхивая друга за плечо.
- Рыжий…, - брюнет, наконец, не выдержал и жадно впился в манящие губы, которые Сасори с готовностью тут же подставил ему навстречу.
Прикосновение их ртов было ошеломляющим, переплетение языков безумным, и Учихе показалось, между ними проскочил высоковольтный разряд, от которого закололо даже кончики пальцев. Как голодные они тесно прижимались телами, словно хотели съесть друг друга, но ограничивались лишь поцелуем, которым никак не могли насытиться.
Но именно в этот момент перед глазами Итачи возникло лицо Саске, то самое, когда он просил брата о том, чтобы рыжий больше не подходил к нему. Его длинные трепещущие ресницы, слегка затянутые дымкой глаза и замеревшая на губах мольба…
«Саске», - со стоном отрезвил себя Учиха. Понимая, что уже ничего не исправить.
Он отшатнулся от задыхающегося Сасори и протестующе замотал головой.
- Нет, нет, нет, - он схватился за голову и попятился, роняя бутылку с громким звоном разбитого стекла.
- Ита, Ита…Итачи! – окликнул его рыжий, протягивая руки и пытаясь перехватить запястья брюнета. – Но ты же любишь меня! Глупо это отрицать! – Сасори сорвался на крик, пытаясь остановить необратимое.
- Да! Я люблю тебя! – закричал Учиха в ответ, надрывая связки. – Но ничего уже не изменить! – теперь он тоже задыхался, но уже не от страсти, а от захлестнувшей его пьяной ярости. – Тогда! Тогда ты предал меня! И не раз! Ты предавал меня снова и снова, рыжий! Я падал, разбивался в кровь, зализывал раны, но продолжал верить тебе! А ты продолжал делать это снова и снова! Я не могу тебе простить этого! – Итачи трясло и он не мог заставить себя молчать.
- Но этот щенок не может тебе заменить меня! Даже обнимая его ты думаешь обо мне, ты видишь меня, Ита! – Сасори слетел с подоконника и, схватив Учиху за ворот рубашки, ощутимо встряхнул.
- Убери руки! – брюнет скривился и оторвал от себя железную хватку. – Да, он не идеален, но он намного лучше тебя, рыжий! Он любит меня!
- Но ты не любишь его! Ты любишь меня! – шипел Сасори, гневно сверкая глазами, но больше не делая попыток схватить Учиху.
- Да! Я люблю тебя! Но я ненавижу тебя за это! Я ненавижу тебя за то, что ты такая блядь, что спишь со всеми, кто подвернётся под руку, и привык прогибаться под любого, кто сильнее тебя. Пред любым, кто может согнуть тебя в бараний рог, ты готов лечь и раздвинуть ноги, но не потому, что ты слаб, а потому, что только это приносит тебе удовольствие! Это желание низменное, животное, и ты сам животное, не способное на любовь! – Итачи самому не верилось, что он наконец-то сказал вслух то, что всегда боялся произнести.
- Суууукаааа! - взвыл Сасори, кидаясь с кулаками на Учиху. – Ты никогда не слушал то, что я говорил, ты хотел переделать меня и подстроить меня под себя!
- Это я сука?! – Учиха с холодностью перехватил чужие взметнувшиеся руки. – Я всегда воспринимал тебя именно таким, каким ты был, и слушал каждое твоё слово! И знаешь что? Это было моей ошибкой… Да, возможно я и хотел что-то изменить, но я не настаивал на этом. Я показывал лишь альтернативу, что всё может быть иначе! Я лишь показывал тебе, что у тебя тоже может быть право выбора, однако, ты привык, что с тобой обращаются, как с собакой! А я хотел любимого, а не домашнего питомца, который может при любом удобном случае загрызть. Так что сука тут ты, Сасори….
Итачи отшвырнул от себя рыжего, который не переставая скулил и обзывал Учиху. Он понимал, что поступил с ним слишком жестоко, но больше парень не мог выносить того, что жило в нём и в рыжем, решив окончательно и бесповоротно убить это в них обоих, без права на возрождение.
Перешагнув осколки пустой бутылки, Итачи зашагал прочь от Сасори, чувствуя, как снова раскровилось сердце и взорвалась в клочья душа, но на этот раз он точно знал, что когда рубец перестанет истекать гноем воспоминаний и покроется коркой времени, то затянется навсегда, чтобы уже никогда не вскрыться вновь.

***
- Я хочу стать твоим, - Саске смотрел на брата с той своей оленьей трепетностью в затянутых влажной бархатной дымкой глазах.
- Саске? – горло Итачи схватили скользкие холодные пальцы дикой паники.
С тех пор, как младший Учиха перекрасился в рыжий, старшему хотелось всё время бежать от него без оглядки. Разумом он понимал, что это всего лишь цвет волос и больше ничего общего, но психологически это настолько отталкивало его, что теперь парень испытывал чуть ли не отвращение, когда обнимал брата. Хотя совсем скоро он понял, что это было не отвращение. Это была сама настоящая боль и поднимающаяся из глубин его сознания тоска…
Он вздрагивал каждый раз, стоило рыжей макушке появиться в его комнате, и первой реакцией всегда было только желание резко встать бежать, бежать прочь от сжимающего сердце отчаяния.
«Я подожду», - всё чаще стучали в его голове слова Сасори, сказанные ему тогда в туалете, и всё чаще Итачи начинало казаться, что его затылка касается дымно-ментоловое дыхание спокойной полуулыбки.
- Ты же сделаешь меня своим, брат? – повторил Саске, опрокидывая старшего Учиху на подушки и забираясь на него верхом.
Их родители уехали на весь день, и оба Учихи знали, что до самого вечера остались одни. Случая, чтобы сделать «это» лучше было и не придумать, но Итачи с леденящим душу отчаянием понимал, что не хочет делать того, что просит у него брат.
«Давай же, ты же так этого хотел,» - пытался мысленно подстегнуть он себя, одновременно понимая, что так получается только хуже.
В помещении царил полумрак и Итачи был искренне рад тому, что этот сумрак спасёт его хотя бы от необходимости смотреть, но то ли Саске было страшно, то ли он не хотел упустить ни одного мгновения процесса, но он встал и включил все лампы в комнате. Ярко-рыжие волосы вспыхнули светящимся ореолом, и старший Учиха бессильно застонал, закрывая глаза и понимая, что сейчас ему предстоят самые невыносимые и мучительные мгновения в его жизни.
Отказать Саске он не имел права, потому как это разрушило бы всё то, что было между ними, а он слишком дорожил тем, что давал ему младший брат.
«Вот ты и попал в свой собственный капкан», - с горькой иронией подумал Итачи, отчаянно мечтая в эту секунду оказаться где угодно, только не сейчас, не здесь, не в своей комнате, не рядом с братом.
- Иди ко мне, - с затаённой обречённостью в голосе, он тихо вдохнул в губы Саске, привлекая его к себе и плотно закрывая глаза.
Он постарался откинуть все посторонние мысли, заставляя себя сосредоточиться на том, что делает. Его губы со всем старанием мяли рот Саске, соскальзывая к чувствительным местам за ушами и прихватывая кожу на его шее. Его руки уже блуждали где-то под футболкой мальчика, осторожно покручивая заострившиеся соски и поглаживая вздрагивающий живот. Саске коротко всхлипывал, отрывисто вздыхал и зарывался пальцами в волосы брата. Итачи же, сдёрнув с него футболку, мысленно приказывал себе не торопиться и быть нежным, отголосками сознания ужасаясь тому, что совершенно ничего не чувствует. Все его движения казались ему настолько механическими, доведёнными до автоматизма, словно он был не живым человеком и ласкал такого же живого человека, а конвейерным роботом, произведённым для чёткого выполнения своих функций…и ничего более.
«Не так…Всё должно быть не так!» - панически пульсировало в его голове. «А с Сасори было бы так же?» - его спина похолодела, а руки слишком отрывисто дёрнули ширинку на штанах Саске, отчего тот коротко вздрогнул.
- Шшш, - не понимая, кого он успокаивает – себя или брата, тихо проговорил Итачи, понимая, что всё же торопиться и слишком быстро раздевает дрожащее тело, желая только того, чтобы это поскорее закончилось.
Не чувствуя ни грамма возбуждения, старший Учиха всё же облегчённо вздохнул, увидев, что младший, в отличии от него, реагировал абсолютно на всё, что с ним делал брат. Совершенно голый, лежащий на спине, он закрывал одной рукой глаза, а другой вцеплялся в диванную обивку, и было заметно, как он борется с желанием прикрыть свой, вставший почти торчком, член. Итачи вновь глубоко вздохнул и осторожно накрыл его своей ладонью, мягко обхватывая пальцами и слегка сжимая. Саске тут же замер, как испуганный маленький кролик, и чтобы хоть как-то расслабить его, старший Учиха склонился к его губам и бережно поцеловал. Мальчик, словно ожидавший именно этого, с внезапной готовностью отвечая на поцелуй, задрожав всем телом и обвивая руками шею и плечи брата. И тот целовал его до тех пор, пока Саске сам не оторвался от его губ, задыхаясь и стаскивая с Итачи его футболку, а затем с упрямой настойчивостью стягивая штаны. Прикасаться к чёрным «боксёрам» он не торопился, замерев в нерешительности на мгновение, а старший Учиха, внутренне порадовавшись этой короткой передышке, вновь взял инициативу в свои руки, принимаясь осыпать тело мальчика поцелуями.
Он всё же увлёкся процессом, начав на автомате прислушиваться к реакции Саске на его действия и решив про себя, что если не себе, то хотя бы ему доставит удовольствие. Для него было довольно необычно ощущать у себя во рту чужой член, и Итачи старался припомнить все те штучки, которые выделывали его подружки и грудастые порно актрисы в небезызвестных фильмах. Младший тихо поскуливал и часто вздыхал, то сжимая, то разводя в стороны бёдра, а старший всё время боялся сделать ему больно, стараясь действовать с предельной осторожностью. Решив, что нужно сделать больше, он опустил свой мизинец в рот, обильно смачивая его слюной, а затем начал осторожно вводить его в сжимающийся анус брата. Мальчик в ответ на это только вновь напрягся, но терпел, а Итачи мысленно чертыхался, понимая, что ни он, ни его брат не готовы к тому, чтобы пойти до конца.
«А с Сасори ты бы пошёл до конца?» - внезапно спросил он себя, так некстати наткнувшись глазами на заметавшуюся по поверхности дивана рыжую голову.
К его ужасу, ответ был незамедлительным и утвердительным, и в отчаянии Итачи тут же убрал руки от брата, думая только о том, что вновь хочет только того, чтобы этот фарс, наконец-то, закончился.
Конвульсивные движения Саске теперь казались ему глупыми, смешными и нелепыми, а от тихих стонов хотелось заткнуть себе уши или рот, эти звуки исторгающие. Проще было бы вообще просто встать, всё бросить и уйти, но он не мог…он не мог оставить всё вот так, раз зашёл так далеко…
Сосредоточившись на том, что делает, и стараясь больше ни на что не отвлекаться, ни о чём не думать, Итачи закрыл глаза и быстрее заработал губами и рукой, ускоряя темп и надрачивая ртом член брата до тех пор, пока тот, наконец, жалобно всхлипнул и в горло старшего Учихи ударила тоненькая струйка. От неожиданности он рефлекторно сглотнул, чтобы жидкость не попала в дыхательные пути, и ощутив во рту странный привкус, с едва заметной брезгливостью оттёр рот.
- Ты как? – Итачи склонился над мальчиком, убирая прилипшие к его мокрому лбу дерзко-кричащие оранжевые пряди.
- Мне было приятно, - не слушающимися губами пролепетал Саске, не осмысленно хлопая ресницами и притягивая к себе брата.
Поцелуй принёс ему немного облегчения и он с нежностью отвечал на него, пока не понял, что задумал Саске
- Тебе не нужно…, - воспротивился Итачи, чувствуя, как рука мальчика накрывает его пах.
- Ты сделал хорошо мне, и я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, - брат говорил с ним, как с маленьким, уговаривая и осторожно гладя ладошкой, и от этого Итачи захотелось убиться.
Однако, решив, что раз он и так натворил столько того, за что никогда себя не простит, то хуже уже не будет. Откинувшись на спину, он полностью расслабился и позволил Саске делать с ним всё, что тот хотел.
Мальчик действительно старался, а Итачи бесился от того, что всё равно не возбуждается. В отчаянии он начал вспоминать все те жаркие эротические сцены и фантазии, которые раньше помогали ему быстро получить разрядку без особых заморочек. Как ни странно, но это сработало, и вскоре парень уже инстинктивно вцеплялся в рыжую голову, борясь с желанием глубже войти в горячий влажный рот брата. В какой-то момент он почувствовал, как Саске прибег к его «приёмчику» и робкий влажный палец толкнулся в его анус, но Итачи было уже как-то всё равно, что с ним делают и как. Он хотел просто кончить, получить разрядку и больше не думать о том, что сейчас происходит. Но ощущения оказались настолько необычными, что Итачи коротко охнул, когда ищущий палец наткнулся на какую-то точку внутри.
- Тебе больно? – мгновенно встрепенулся Саске, выпуская его член изо рта.
- П-п-продолжай, - простонал в ответ старший, а когда младший продолжил, он отдался во власть захлестнувшей его похоти, начав коротко бросать: «Глубже! Чаще! Жёстче! Ещё!»
Перед его глазами поплыли разноцветные круги, пах налился расплавленным свинцом, а пальцы и рот Саске в это время безостановочно теребили болезненно сладкие точки в его теле, отчего хотелось кричать и метаться. В какой-то момент Итачи обнаружил себя содрогающимся в сладких конвульсиях, и Саске, прижимающегося к нему и неловко вытирающем тыльной стороной ладони рот.
- Мне было хорошо, спасибо, - выдохнул измождённый Учиха, выравнивая дыхание и радуясь тому, что всё, наконец, закончилось…

Заранее прошу простить мой творческий кризис и такую долгую задержку))) я вернулся и теперь добью эту историю)))

***
По их возвращению домой, оба не обронили ни слова, и только Итачи тихо посмеивался, слыша, как брат с негромким чертыханием заперся в ванной и пытался хоть как-то спасти испорченные штаны. Сам старший Учиха дал себе разрядку только в душе, перед тем как лечь спать. И в момент накрывшего его оргазма, его губы непроизвольно выдохнули: «Саске», а перед глазами всплыло то самое беззащитно-доверчивое выражение лица с приоткрытым ртом и трепещущими ресницами.
Однако, сегодня младший брат к нему спать не пришёл, и Итачи ещё долго ворочался, вслушиваясь в ночную тишину и едва различимое в ней дыхание Саске на соседней кровати. В голове его роились разные мысли и самой адекватной была та, что скорее всего мальчик мог напугаться своего неожиданного порыва, но когда на следующий день младший Учиха повёл себя так, словно ничего не произошло, это насторожило и слегка напрягло Итачи.
Общались они всё так же, как и раньше, но ничего кроме разговоров не происходило ни на следующий день, ни через следующий. Саске вновь стал слегка замкнутым, немного задумчивым и совсем не тянулся к брату. Через силу Итачи его целовать не хотел, но мысленно весь извелся от того, что ему вновь было дозволено лишь взять за руку и ненадолго коснуться губами щеки, в то время как хотелось изо всех сил стиснуть, прижать, подмять и наделать кучу глупостей, но уже по настоящему, совсем не так, как тогда в арке.
В итоге, в голову старшего Учихи забралась мерзкая мысль о том, что тот раз был не более, чем проявление чувства собственности Саске, ведь Итачи сам рассказал ему о том, что виделся с Сасори. А теперь выходило, что тем разговором, он подтолкнул брата к тем действиям, о которых мальчик сейчас, скорее всего, жалеет.
От осознания этого факта, на душе у парня стало совсем паршиво, и теперь он даже не стремился к тому, чтобы даже лишний раз подойти к младшему брату. Но больше всего его угнетало то, что если его догадка была верной, то Саске говорил, что любит его и позволял ему всё, что тот хотел только потому, что того хотел сам Итачи, а не его брат. И выходило, что старший Учиха напридумывал себе то, чего в действительности нет. Но сам парень не мог в это поверить, вспоминая взгляды и жесты брата, и в самый последний момент отметал эту «дурацкую» идею. Но на смену ей тут же приходила другая, ещё более мучительная. Гадкое ощущение того, что младший Учиха пытается посадить его на короткий поводок так же, как это делал Сасори, дистанцируясь и избегая с ним близости, оставляло во рту отвратительный привкус горечи и обиды.
«Что ж я – собака?» - с закипающей злостью думал он. «Пока ластюсь, ношу палку и преданно смотрю в глаза – меня можно не принимать во внимание? Лишь только так, изредка погладить по голове, дабы подпитать теплящиеся чувства? А стоит посмотреть на другого хозяина, так пожалуйста – вот лакомый кусочек, больше похожий на долгожданную подачку».
Сам старший Учиха кривился от этих мыслей, гнал их от себя, но всё чаще замечал, что задумчивые, с поволокой глаза Саске, в которых он раньше видел какую-то тоску, невысказанную печаль и робость, теперь отблескивали для него затаённой выгодой, какими-то безумными планами и бесконечным недоверием.
«Ты дурак, Итачи», - ругал он сам себя. «О чём ты только думаешь? Он же сам говорил, что любит тебя, что ты нужен ему! Хотя…Хотя Сасори тоже много чего тебе говорил…Да, несомненно, но рыжий при этом изменял тебе направо и налево, и каждое его слово было абсолютной ложью. Почему? Да потому, что он даже не хотел тебя…Но и Саске не хочет тебя…Этот маленький волчонок тоже не хочет тебя…А тот раз? А тот раз был нужен только для того, чтобы удержать тебя рядом с собой. Но зачем? А кто его знает», - всё больше злился Учиха. «Конечно ему приятно, что его старший брат возится с ним, слушает его, любит, а он…А он – волчонок…
Итачи и сам не заметил, как такое начало происходить с ним, но постепенно то яростное желание, которое он испытывал к Саске, начало сходить на «нет». Он проводил с мальчиком столько же времени, так же подолгу говорил с ним, катал по городу на своей «Ямахе» и уже вновь привык спать один. Только теперь он не чувствовал той острой необходимости, просто взять Саске за руку и наслаждаться её теплотой, всё глубже запахиваясь в себя и пытаясь разобраться с тем, что же с ним всё-таки происходит.
Саске же, по-видимому почувствовав перемену в брате, наоборот начал тянуться к нему, осознавая, что тот уже не так сильно в нём нуждается. Мальчик начал чаще повисать на Итачи, иногда даже целуя его, вот только не было уже в этих поцелуях того опаляющего их жара. Старший Учиха воспринимал это очень тяжело, отчаянно цепляясь за тающие на глазах остатки своих чувств, и при этом понимая, что медленно, но верно их отношения заходят в тупик. Он не считал себя сексуальным маньяком и вполне мог бы обойтись без интима с Саске, но то, что брат совершенно никак не реагировал на него, спохватившись только в тот момент, когда ситуация начала вытекать в необратимые последствия, не могла не удручать его.
Но всё же Итачи не мог поверить в то, что всё, что он испытывал к брату, было временным и основанным только на том безграничном чувстве благодарности, которое он испытывал, когда Саске поддержал его. Он чувствовал, что по-своему любит мальчика и с готовностью отзывался на все попытки младшего Учихи, стараясь возродить собственные угасающие чувства.
Но лишь с одним Саске очень сильно просчитался, окончательно подкосив намерения брата…
- Ну, как тебе? – младший Учиха сиял, а у старшего отнялся язык и округлились глаза.
«Что ты сделал с собой, придурок!?» - в ужасе стонал про себя Итачи, лицезря ярко-рыжую макушку младшего брата.
- Ты похож на бешенную морковку, - старший Учиха всё же заставил себя улыбнуться. – Зачем? – он продолжал натянуто ухмыляться, постаравшись не выдать голосом своего истинного состояния.
- Ну, помнишь ты говорил, что у тебя слабость к рыжим? – мальчик морщил нос и косился на свои непривычно светлые пряди.
«Какого хрена, Саске!?» - кричал про себя Итачи, продолжая внешне оставаться спокойным и даже расслабленным.
- Говорил, но это не означало, что тебе нужно было краситься в рыжий. Ты мне нравился и в своём привычном – чёрном, - он взъерошил рыжие пряди брата рукой и почувствовал, как от прикосновения по его пальцам распространяется неприятный холод.
- А мне надоел чёрный, - поджал губы Саске, - побуду немного рыжим, пока не надоест, - мальчик тряхнул морковной макушкой и повис на старшем брате.
Итачи по привычке обнял его, утыкаясь носом в его волосы и едва сдерживаясь от того, чтобы не отшатнуться от переливающихся на солнце золотисто-рыжих прядей, таких же, какие были у Сасори.

***
В тот вечер Итачи затащил брата в суши-бар и, дурачась, они кормили друг друга роллами.
- Кстати, не поверишь, кого я сегодня встретил, - усмехнулся старший Учиха, запивая очередной ролл любимым мятным чаем Саске.
- И кого же? – скорее из вежливого поддержания разговора, нежели из простого любопытства, спросил мальчик.
- Не поверишь, - хмыкнул Итачи. – Это был Сасори.
- Сасори? – Саске встрепенулся и внимательно посмотрел на брата. – И?
- Что «и»? – передразнил старший Учиха, но затем всё же сжалился и продолжил. – Просил меня вернуться к нему…
- А ты? – было очевидно, что мальчик занервничал и даже заёрзал на своём месте.
- Не дёргайся, - улыбнулся на это парень и, перегнувшись через стол, осторожно накрыл ладонью тёплые пальцы руки брата. – Я сказал ему, что люблю тебя и только с тобой я наконец-то счастлив, - Итачи улыбнулся, видя, как на лице Саске медленно проступило громадное облегчение, а затем появилась робкая улыбка. – И знаешь что?
- Что? – улыбаясь ещё шире, переспросил мальчик.
- Это правда, - глупо ухмыляясь ответил старший Учиха.
Они не спеша доели свой заказ, но у Итачи появилось стойкое ощущение того, что Саске начал куда-то торопиться после их разговора. Но после того, как братья покинули заведение, было принято обоюдное решение немного прогуляться перед сном.
Однако у природы были свои планы на этот вечер. Поздняя осень набирала свои обороты и мелкий дождик, который в итоге превратился во всё усиливающийся ливень, загнал их в небольшую нишу какого-то дома, больше похожую на высокую арку. Итачи почти одновременно устроил свою сумку рядом с портфелем Саске на сухом месте, после чего, младший Учиха тут же потянулся к старшему, и через мгновение, Итачи с удивлением понял, что Саске целует его. Это было слегка неожиданно, но парень отреагировал мгновенно, с каким-то животным глухим стоном прижимая маленького брата к холодной шершавой стене, наваливаясь всем телом и с жаром отвечая на требовательный поцелуй. Он вновь с жадностью вспоминал каждый сантиметр мягких нетерпеливых губ, чувствуя, как короткие ногти тонких пальцев впиваются в его куртку и, не удерживаясь, соскальзывают по ткани, царапая и вновь нетерпеливо вцепляясь. Итачи каким то остатком дееспособного в этот момент сознания понял, что уже не контролирует себя, ощущая лишь только дрожь в коленях, но всё же сообразив, что они оба уже задыхаются, парень с невероятным трудом отстранился от мальчика.
- Саске, - зашептал он, беря лицо брата в свои ладони и осыпая его поцелуями.
Мальчик открыл глаза и Итачи с удивлением обнаружил, что тот с трудом может сфокусировать взгляд:
- Я не хочу, чтобы он искал тебя, - младший Учиха почти задыхался и его губы, ещё влажные от поцелуя, слегка приоткрылись причудливо-упрямо изгибаясь уголками вниз.
В тот момент Итачи поклялся себе, что никогда не забудет этот беззащитный глубокий взгляд, как у раненой лани.
- Я обещаю, что он никогда больше не сделает этого, и Итачи вновь склонился к тянущимся к нему подрагивающим губам.
Стремясь не разрывать поцелуй, Саске тянулся вверх, привставая на цыпочки, а Итачи напротив, нагибался к брату, подхватывая его за талию и подтягивая к себе. Пальцы обоих запутывались в их волосах, нетерпеливо ныряя за высокие воротники курток, но даже их холод не мог остудить охвативший их жар. От ярости поцелуев, их зубы то и дело сталкивались, дыхания не хватало, и внезапно Итачи ощутил, как Саске, тихо постанывая и прижимаясь к нему ещё сильнее, с короткими вздохами начал тереться о его ногу пахом.
- Саске, - оторвавшись от мягких губ, с животным стоном прорычал Итачи, всё ещё пытаясь контролировать себя, а затем снова накинулся на влажные губы.
Руки его скользнули на округлый зад мальчика, прижимая его пах сильнее к своей ноге и чувствуя, как стало тесно в собственных джинсах. От одного понимания того, что Саске, наконец-то, захотел его, старший Учиха едва сдерживался, чтобы не кончить от одной этой мысли.
А дыхание мальчика в этот момент окончательно сбилось и, пару раз конвульсивно теранувшись дыбящейся ширинкой о ногу брата, он коротко всхлипнул и дёрнулся, обмякая в руках Итачи.
Старшему всё же удалось сдержаться и не кончить в штаны так же, как Саске, но он тоже был близок к этому. Теперь в паху отчаянно ломило, а перед глазами плавали разноцветные круги, мешая сосредоточиться и срывая дыхание. Но Учиха всё же взял себя в руки, сдерживая собственное желание, и, подняв к себе ладонями лицо брата, он как можно мягче и нежнее расцеловал умиротворённую мордашку.
- Пошли домой, - сказал он одними губами, на что Саске коротко кивнул и на не слушающихся ногах пошёл за братом.

На какое-то время Итачи ощутил непомерное облегчение, избегая необходимости сдерживать себя всякий раз, как только Саске прикасался к нему. Но спустя пару недель, он понял, какую подлянку устроил сам себе.
Младший Учиха, восприняв его пожелание, больше не позволял себе что-то большего, кроме объятий, касания рук и изредка мог поцеловать Итачи в щёку. В остальном же их отношения и вправду нисколько не изменились, и даже наоборот, стали ещё более нежными и трепетными. Однако, старший Учиха всё острее начинал чувствовать нехватку того, немного большего, что они раньше позволяли себе. Понимая, что и так поступил достаточно эгоистично, ограничив Саске, теперь он всё чаще замечал, как мальчик стал ещё больше остерегаться тех моментов, когда Итачи забывался и, слушая, как мальчик что-нибудь читает ему вслух или рассказывает о том, как провёл день в школе, начинал помимо объятий, покусывать его шею не в силах справиться с собой. Саске в такие моменты напрягался и замирал, а Итачи резко брал себя в руки, замечая это и целомудренно целуя брата в щёку. После этого, он спрашивал, как ни в чём не бывало: «И что потом?» Мальчик в ответ вздыхал с какой-то укоризной в глазах и продолжал, а Итачи начинал беситься от неудовлетворённости и ощущения, что ситуация с Сасори повторяется, причём на этот раз по его дурацкой инициативе.
В результате он и вовсе перестал хоть как-то притрагиваться к брату, всё чаще вспоминая рыжего и чувствуя, как почти забытая им ядовитая тоска заползает в его сердце. Он не понимал, что твориться с Саске, потому как до этого открытый и жизнерадостный мальчик, теперь вновь стал замкнутым и всё чаще Итачи начал замечать, что его радость и веселье наиграны. Он мог предположить, что могло угнетать его младшего брата, но тоже ничего не говорил в ответ, надолго замолкая и начиная ненавидеть себя за то, что хочет мальчика. Старший Учиха вновь ломался, сажая себя на цепь и запрещая себе то, что хотелось больше всего.
Наверное, всё так бы и продолжалось бы, не случись с Итачи знаменательной встречи. Как-то проходя по коридорам института, он услышал, как кто-то окликнул его. Учиха даже сразу не узнал позвавший его голос, пока Сасори, а это был именно он, не схватил его за руку и не втащил силком в мужской туалет.
- Итачи, - со своей обыкновенной мягкостью в голосе, повторил он его имя и брюнет ощутил, как у него засосало под ложечкой.
- Зачем? – только и смог выдохнуть в ответ Учиха.
- Что зачем? – удивился Сасори. – Разве ты не понимаешь, что я хочу поговорить?
- Рыжик, уже прошло пол года, - Итачи устало потёр виски. – И по-моему понятно, что нам больше не о чём разговаривать.
- Но почему же? – Сасори щелкнул зажигалкой и закурил любимые ментоловые.
Итачи в ответ поморщился, но промолчал. Он бросил курить по просьбе Саске, когда тот пару раз заявил, что ему не нравится запах дыма и остающийся на пальцах запах табака, и утверждая, что курить вредно и совершенно не модно. Старший Учиха тогда на это только фыркнул, но всё же решил, что ради нового возлюбленного откажется от последнего воспоминания о бывшем.
- Я ведь тогда даже не понял, что ты бросил меня, Итачи, - продолжил Сасори, глядя на брюнета своим не мигающим гипнотизирующим взглядом.
- Мне очень жаль, Рыжик, - парню на удивление не хотелось ссориться с бывшим и он ощутил, как давно забытые чувства внезапно накатили на него, ломая всю уверенность в том, что ему удалось забыть свою неудавшуюся любовь. – Мне тогда показалось, что я достаточно дал тебе понять, что не собираюсь больше терпеть твои выходки, - парень вновь поморщился, чувствуя, как неприятно сдавило грудную клетку.
- А я думал, что ты, как обычно, пере психуешь и отойдёшь, - голос рыжего дрогнул.
- Что ж, это было не так, - просипел Итачи и, внезапно чувствуя, как эмоции берут верх, он уступил той давно похороненной в глубине души боли и с горечью добавил: - Я правда любил тебя, рыжик, но ты предпочёл трахать и любить кого угодно, только не меня.
Теперь пришла очередь морщиться Сасори, который не вынес высказанного замечания и тут же ядовито зашипел:
- И поэтому ты предпочёл трахать своего маленького братца?
Сердце Итачи неприятно кольнуло, но он решил, что ответная колкость вновь приведёт их в тот тупик, в который они бесконечно утыкались в своих спорах с Сасори. К тому же отрицать и говорить, что это «не его рыжего ума дело», не имело никакого смысла. Он знал, что вся их компания уже вовсю шушукалась о том, что Итачи просто помешался на своём брате, впрочем, тут же радуясь, что он наконец-то выкинул из головы Сасори, который не приносил ему ничего, кроме сплошной нервотрёпки, извечных психозов и не прекращающейся чёрной депрессии.
- Саске понимает меня и даёт мне то, что не смог дать ты, - Итачи внезапно почувствовал, что его новая влюблённость и так бережно похороненная старая любовь, вступили в явное противоборство. – И он любит меня, - добавил он, скорее для себя, чем для Сасори.
- Но любишь ли ты его, Ита? – фыркнул на это рыжий и стряхнул серый пепел прямо на пол.
- Да, - выдавил из себя Учиха, отчётливо осознавая, что всё это время врал не только себе, но и Саске.
- Как-то не убедительно звучит, - скривил губы Сасори и почувствовав, как Итачи вновь со скрипом, но поддался ему, тут же перешёл в наступление. – Ита! Забудь о нём! Я люблю тебя и прошу о том, чтобы ты вернулся ко мне! – ладони рыжего накрыли руки брюнета и он заглянул с надеждой в его лицо.
Но Итачи, словно бы и не заметил этого движения и только отметил то, что Сасори даже не удосужился отбросить сигарету, демонстрируя, что так и не изменился ни на йоту. И теперь, вонючая и так горячо любимая раньше брюнетом ментоловая сигарета, дымилась меж зажатых пальцев рыжего.
- Ты не любишь меня, Сасори, иначе ещё тогда бы попытался хоть что-то изменить и вернуть меня, - Учиха не хотел говорить это, но специально заставлял себя, потому как понимал, что возможно Сасори просто пытается вернуть свою «непослушную игрушку», и благодаря этой мысли, его уверенность в том, что он хочет быть только с Саске, росла.
- Так в чём же дело? Вот он я! И я пытаюсь вернуть тебя! Я люблю тебя и не поверю, что ты забыл меня, - в голосе рыжего сквозила привычная самоуверенность.
- да, не забыл, - от понимания, что ничего никогда в Сасори не изменится, как бы он ни старался, Учиха, наконец, разозлился. – Скажу даже больше! Я всё ещё люблю тебя, рыжий, да так сильно, что даже проведя пол года в объятиях Саске, я не смог избавиться от этого разрушающего меня чувства, - лицо Сасори дрогнуло, а Итачи продолжил, вкладывая в свои слова всю боль, невыраженную любовь и тоску, что всё это время дремала внутри него. – Но пойми, любимый, прошло слишком много времени и теперь я с Саске. Этот мальчик стал мне ещё более дорог, близок и с ним я по настоящему счастлив. И мне кажется, что я даже люблю его. Да, этому чувству не сравниться с тем, что я испытывал и продолжаю испытывать к тебе, но я устал и просто хочу забыть тебя, как жуткий сон! Просто стать счастливым, понимаешь? – Учиха выдохся и почувствовал, как ему внезапно стало легче от того, что он, наконец, обрывал в себе те последние нити, что , оказывается, продолжали его до сих пор связывать с Сасори.
- Я понимаю, - явно обдумывая услышанное, медленно проговорил рыжий, а немного погодя, добавил: - Но я подожду…
Итачи вздрогнул от этой железной убеждённости в его голосе и отнял свои руки из мертвенно холодных ладоней рыжего.
- Нечего ждать, Сасори, - вздохнул он и покачал головой. – Как бы не хотелось тебе или мне, но я никогда не вернусь к тебе и мы не будем вместе…
- Я подожду, - с тупой уверенностью повторил рыжий и, больше ничего не говоря, отправил сигарету в урну и вышел из туалета.

После того разговора прошло более двух месяцев, и Итачи внезапно понял, как далеко он продвинулся в работе над собой. Для начала он запретил себе даже думать о Сасори, стараясь избегать любых столкновений с ним. Кисаме, словно почувствовав, что друг хочет забыть о существовании рыжего, больше никогда не упоминал о нём и, по всей видимости, запретил всей компании даже заикаться о нём. О том, чтобы кто-то перестал общаться с Сасори, Итачи не знал, но был благодарен, что все благоразумно помалкивали, и с бережностью хранил в себе ту злобу, ненависть и отвращение, которое он испытывал, когда видел его с Орочимару. Все остальные мысли и эмоции он посвящал Саске, беспрерывно строча ему смс-ки и проводя с ним всё своё свободное время.
Звать его в свою постель он перестал, но не потому, что не хотел, а потому, что это было для него вовсе не обязательным, потому как ещё до того, как погаснет свет, Саске оказывался в ней первым. Они совсем отвыкли от того, чтобы спать раздельно, но постепенно Итачи начал напрягать тот факт, что младший брат не хотел его. Не то, чтобы он зацикливался над этим, предпочитая придерживаться мысли, что «всему своё время», но у него появилось стойкое ощущение того, что только он испытывает влечение к Саске, с завидной регулярностью возбуждаясь практически моментально, стоило младшему Учихе обнять его под одеялом со спины и уткнуться носом в его затылок, ощущая только то, что в трусах брата ощущается «полный штиль». Но с одной стороны Итачи был даже рад этому, потому как постепенно он начал осознавать во что он вообще, собственно, вляпался.
Тот факт, что Саске ещё даже не совершеннолетний, достаточно ощутимо нервировал его, потому как сам он всегда был против развращения малолетних, совершенно забыв об этом, когда ходил в жёстком депресняке и навесил на брата свои душевные переживания. К тому же он даже не мог себе представить, как бы он смог сделать ЭТО с ним. С технической стороны он конечно же представлял себе весь процесс, но как-то совершенно не мог спроецировать это «дело техники» на Саске реально понимая, что они оба парни. Именно в этот момент всколыхнулась его прошлая нетерпимость однополых отношений, впрочем выливаясь совсем иначе, чем раньше. Что-то внутри всё равно подхлёстывало его попробовать сделать это с Саске, заставляя вспыхивать от каждого его прикосновения, но какое-то гадкое чувство запрета и неуверенности того, что ему действительно понравится, не давало Итачи раскрепоститься и первым начать приставать к подростку. О том же, что мальчик его брат, старший Учиха даже боялся задуматься и просто отметал любые мысли на эту тему, стоило им только забраться в его голову.
И тем не менее, удивляясь тому противостоянию, что происходило в нём, Итачи не мог противиться тому, как реагировало его тело на объятия и прикосновения Саске. Мальчик же теперь словно всё больше провоцировал его. Он избегал затяжных поцелуев, а Итачи и не настаивал, потому как ему хватало мозгов держать в секрете то, как брат действовал на него. Постепенно, они оба и не заметили, как совсем перестали целовать друг друга, но младший Учиха теперь ещё крепче прижимался ночью к брату, заставляя того закусывать губы и сжимать кулаки, пытаясь успокоить разыгравшуюся кровь.
- Я люблю тебя, Итачи, - шептал по обыкновению Саске, едва касаясь губами его шеи, цепко обнимая его со спины горячими ладонями и переплетая их ноги.
- И я тебя, Саске, - едва не стонал в ответ парень, чувствуя, как всё его тело покрывается маленькими пупырышками, приподнимающими самые крохотные волоски на его теле, и задыхаясь от накатывающего желания, сосредотачивающегося тянущей тяжестью в паху.
«Неужели ты не видишь того, что происходит со мной, мой глупый младший брат?» - в отчаянии думал Итачи, стараясь унять колотящее его желание и не решаясь в открытую показать, как он хочет мальчика.
И однажды, не выдержав, парень решил принять меры:
- Саске, теперь ты будешь спать в своей постели, - не глядя ему в глаза, небрежно бросил старший Учиха, уловив боковым зрением, как тот по обыкновению направился к его кровати.
- Почему? – тут же, как вкопанный, остановился мальчик, замирая посреди комнаты.
- Саске, ты помнишь, что говорил, что тебе было неприятно, когда этот Узумаки зажимал тебя? – слова застревали в его горле, но он продолжал выталкивать их из своего рта.
- Да, - почти неслышно выдохнул младший Учиха, опуская голову, сжимая кулаки и начиная сверлить взглядом пол.
- Я помню, что ты говорил, что раз мы любим друг друга, то всё в порядке, но я вижу, как ты вздрагиваешь каждый раз, стоит мне только прикоснуться к тебе. Я ведь не ошибаюсь, так Саске? – Итачи нашёл в себе силы и повернул голову, чтобы посмотреть на брата.
- Так, Итачи…Глупо отрицать, - лицо мальчика стало угрюмым, а на щеках стали заметны вздувшиеся желваки.
- Ты ведь не готов к чему-то большему, - скорее утверждая, чем спрашивая произнёс Итачи. – Либо просто не хочешь меня.
Саске резко вскинул голову и его рот раскрылся в протестующем возгласе, но Итачи остановил его жестом.
- Да, я согласен с тем, что ты, возможно, хочешь меня, но это совсем не то, как хочу тебя я, - глаза старшего Учихи опасно сверкнули, отчего рот Саске сам собой захлопнулся, и мальчик непроизвольно отшатнулся. – Вот видишь, - криво усмехнулся Итачи, чувствуя, что реакция брата ему была, как ножом по сердцу. – Я не хочу давить на тебя, потому как действительно люблю тебя и не в моих правилах насиловать любимых людей, - Саске теперь испуганно смотрел на него во все глаза. – Я подожду, пока ты захочешь меня так же, как я хочу тебя, - тихо продолжил Итачи и казалось, что его голос звенит напряжённой струной в гробовой тишине комнаты. – Ничего между нами не изменится, мы будем так же общаться, я буду так же увозить и забирать тебя со школы, гулять по городу, но спать мы будем порознь, потому как мне трудно выносить то, что происходит со мной при твоём приближении и держать себя в руках, понимаешь, брат? – Итачи почувствовал, как словно кто-то невидимой рукой схватил его за горло и в груди, к жгучему желанию, постепенно начала примешиваться тупая боль, от того, что младший Учиха молча слушал его и не возражал.
Он понимал, что своими словами ставит Саске что-то вроде ультиматума, ограничивая в близости и одновременно требуя намного большего. Но так же он понимал, что это необходимая мера, потому как иногда его просто переклинивало и Итачи хотелось накинуться на совсем беззащитного, спящего с ним рядом Саске, жадно насилуя языком его рот, требовательно исследуя руками каждый миллиметр его тела и бесстыдно забираясь пальцами в его трусы, и плевать он хотел на то, что в них. А быть может, мысль о том, что он обнаружит там совсем не то, что было у всех его подружек, подхлёстывало его ещё сильнее, заставляя хотеть младшего брата с ещё большей силой.
Но так же, Итачи догадывался, что Саске девственник и возможно никогда не испытывал того, чем наслаждался более опытный старший Учиха, в объятиях вешающихся на него красоток. Это объяснялось и возрастом мальчика и тем, что в отличие от Итачи, он никогда не запирался в туалете надолго и ни разу не был замечен братом в «рукоблудстве», хотя они и постоянно находились вместе в одной комнате. Это слегка настораживало парня, но он мог принять то, что в свете его необщительности и неудачного опыта с этим белобрысым Узумаки, мальчик вовсе махнул рукой на секс и ушёл с головой в учёбу, предпочитая не забивать её «пестиками и тычинками». Однако, теперь налицо было два «пестика» и было глупо делать вид, что ничего не происходит. В итоге Итачи понимал, что ему тупо не хватает выдержки и терпения, но не подтолкнуть Саске к более близкому контакту он не мог, тут же проклиная себя за то, что своими словами надавил на брата.
Но и это было не последним фактором, из-за которого старший Учиха говорил всё это. Десятки раз, с бережной осторожностью выскальзывая из объятий Саске, как только он чувствовал, что тот уснул, он запирался в туалете и в несколько яростных движений ненасытной руки наконец-то сбрасывал невыносимое напряжение, понимая, что не просто хочет брата, но и любит его с такой силой, которая заставляет его вот так скрываться, подобно вору или преступнику. И его не на шутку угнетало то, что он не может просто открыться ему, боясь, что Саске сочтёт это мерзким и пошлым. И каждый раз, с остервенением отмываясь в душе, Итачи возвращался к спящему мальчику и мысленно просил у него прощения за свои низменные инстинкты, которые после всего проделанного вновь казались старшему Учихе грязными. И с каждым разом, к парню приходило убеждение, что так больше не может продолжаться, что что-то нужно менять, потому как ситуация всё больше начинала напоминать ему то время, когда он так же безответно хотел Сасори.
- Хорошо, - тихо проговорил Саске. – Я понимаю, брат, - добавил он с такой серьёзностью, от которой что-то, с глухим щелчком по натянутым нервам, оборвалось внутри Итачи.
В этот момент, он почувствовал, что вновь загнал себя в ловушку из собственного желания, которое теперь был вынужден беспрестанно обуздывать, и вновь начинающих душить его не понятых младшим братом чувств.
И всё же ему было легче от того, что этой ночью он спал один.

Естесственно, что в то утро Итачи в очередной раз влетело от матери за отсутствие рубашки, но к её удивлению, он даже не огрызнулся с небывалым аппетитом накинувшись на завтрак. А затем, он шокировал её ещё больше, сказав «Спасибо, ма», «клюнув» в щёку и выдернув из-за стола за шкирку едва успевшего доесть Саске с тем, чтобы закинуть его в школу по дороге в универ.
После того утра он отвозил брата каждый день, и мальчик всегда крепко прижимался к его спине, пока сытая бензином спортивная «Ямаха» послушно урчала в сильных руках, затянутых в кожаные без пальцев перчатки. Сам же Итачи давно не чувствовал эмоционального подъёма и внутренней лёгкости. То, что кто-то понял его в первые за несколько тяжёлых месяцев, которые теперь казались ему настоящим адом, по сравнению с тем, что теперь давал ему Саске, не только внутренне, но и внешне окрыляло парня. Глаза его вновь блестели, загадочная полуулыбка не сходила с губ, а с языка вновь сыпались привычные друзьям шуточки и подколы «а-ля, Учиха».
- Не уж то ты влюбился, Учиха? – ухмылялся Кисаме, а затем от радости встряхивал друга за плечи. – Я уж думал, прощай Итачи.
- рано меня похоронил, синелицый, - фыркал в ответ парень и давал другу ощутимый тычок в бок, за проявленную вольность.
Но тот равно радовался, как рабёнок, и даже не думал обижаться. Но не со всеми в их кампании Учиха продолжил общаться так же, как и перед каникулами. Теперь он нехотя общался с Орочимару, чувствуя перед ним вину и стараясь его по возможности избежать. Он никак не мог простить себя за то, что так поступил с ним, ведь в первую очередь блондин был его другом, а теперь получалось, что после того, как он сам же бросил Сасори, их отношения были испорченны совершенно бессмысленно и зря. Это угнетало Итачи, но он всё равно дал понять Дею, что в любом случае будет не против, если тот по-прежнему будет считать его другом, предоставляя дальнейшее развитие событий на усмотрение блондина.
Но так же тот факт, что Учиха перестал общаться с Сасори, не ускользнул от внимания окружающих. Однако, все благоразумно помалкивали, стараясь не вмешиваться в их непростые отношения. Пару раз Итачи всё же хотелось подойти к рыжему, заговорить с ним, он сам не знал зачем, но скорее всего для того, чтобы почувствовать, что тот всё же не забыл и хоть изредка вспоминает о нём, но каждый раз, как только он видел, что Сасори в открытую «висит» на змееглазом Орыче, он с яростью дёргал со стола шлем и, забив на пары, срывался к Саске.
Всю дорогу до его школы, он злился на себя за проявление слабости, с остервенением запинывая в самый дальный угол своего сознания всё ещё стонущие и кровоточащие чувства. Но стоило ему увидеть брата, его вмиг загорающиеся глаза, приоткрытые губы с замершим на них дыханием, как ему тут же хотелось схватить Саске в охапку и никогда не отпускать, утопая в той нежности, благодарности и в каком-то щенячьем счастье, что он у него есть. Естественно, что Итачи никогда этого не делал, но забирая брата с занятий раньше времени, он вёз его в парк или к озеру, где они долго болтали, валяясь на траве или на скамейке. Парень, как правило, укладывался головой на колени к Саске, а тот, рассуждая на темы проблем современной молодёжи или всего человечества, распускал длинный хвост брата и перебирал тёмные пряди пальцами.
Итачи нравилось общаться с мальчиком и он с удивлением понимал, что Саске не по годам умён. В то время, как у других подростков его возраста в голове были одни девчёнки, тачки и стильные шмотки, его брат совсем не интересовался всем этим, с удовольствием обсуждая последние новости в мире политики, экономики и науки. Их вкусы в музыке тоже были очень схожими, разве что Итачи любил помимо простого рока, лёгкую альтернативу, а Саске частенько зависал под панк-рок. Но в результате, они оба сошлись на том, что под настроение можно послушать и то и другое. В остальном же, во вкусах, в манере одеваться и вести себя, они были практически идентичны, а мелкие несостыковки вовсе оставались незамеченными, и разве что иногда отмечались тем, что «ну, хоть чем-то мы должны отличаться».
Итачи упивался младшим братом, тем, как он смотрел на него, тем, как и что говорил, и не мог насытиться обилием внимания и понимания. С их первого поцелуя, они практически не прикасался к нему, делая акцент на общение, и всё же ему нравилось видеть, как Саске смущается и краснеет, стоило ему прижать его в тёмном коридоре их дома или обнять, хмелея от переполняющей его нежности. Но была ещё и другая причина, после которой Итачи не особо настаивал. Во-первых, он сам чувствовал, что не настолько нуждается в том, чтобы целовать Саске, хотя каждую ночь он откидывал одеяло и терпеливо ждал, пока младший брат прошлёпает босыми ступнями по полу и не уляжется рядом, крепко обнимая и прижимаясь к нему всем телом. А во-вторых, он не мог не уловить то, как мальчик напрягался всякий раз, стоило старшему Учихе прикоснуться к нему.
- Саске, тебе не нравится? – как-то спросил его Итачи.
- Не совсем, - промямлил в ответ мальчик.
- Ты брезгуешь, потому что я парень и твой брат? – затаив дыхание, продолжил старший Учиха.
- Нет, бака! – тут же запротестовал подросток. – Конечно же нет, - а затем, слегка запинаясь, добавил: - Я уже целовался с парнем, дело не в этом...
- И кто же это был? – хмыкнул Итачи.
- Мой одноклассник, - нехотя пробормотал Саске.
- Тот белобрысый парень, который вечно приходит к нам поесть? Узумаки, кажется? – предположил старший Учиха.
- Ну, да, - с ещё большей неохотой ответил мальчик. – Только... Только я не стал больше делать этого с ним, потому что ему только нравилось целоваться и зажимать меня, а на то, что я чувствую, ему было совершенно наплевать...
Саске замолчал, а Итачи показалось, что ему врезали чем-то тяжёлым промеж глаз. Нет, он не испытывал ревности, ведь и брат был у него не первым, и тот без утайки знал все подробности их отношений с Сасори. Хотя что-то внутри неготяжело шевельнулось и недовольно заворчало от осознания того, что кто-то совсем недавно прижимался к «его Саске». Но больше всего его «хлестнул» тот факт, что он сам не особо задумывался над тем, что думает и чувствует к мальчику, когда прижимался к нему.
И Саске тут же «добил» его:
- Но тебя я люблю, так что то, что делаешь ты, мне приятно и мне совсем не важно – любишь ли ты меня, - и мальчик уткнулся носом в плечо брата.
Итачи непроизвольно обнял поникшие плечики и, не успев остановить себя, произнёс:
- Я тоже люблю тебя, Саске, - и он чувствовал, что в этот момент не лжёт.
Вся накопленная за долгое время нежность, ласка не получившая выхода к Сасори, теперь обильно выливалась из него на Саске, подталкиваемая всё той же благодарностью, что теперь он был понят и услышан. И всё же Итачи чувствовал и понимал, что не то, что до той любви, что он против своей воли продолжал испытывать к Сасори, но и до простой влюблённости было так далеко, что это понимание просто убивало старшего Учиху.
- Я тоже люблю тебя, Саске, - вновь повторил он увереннее, чувствуя, как прижимаются к его шее дрожащие губы брата, и крепче обнимая его. - «И я обязательно сделаю так, чтобы это чувство стало настоящим...», - только и добавил он про себя.

Проснувшись на утро, Итачи с нежностью прижал у себе спящего брата и поцеловал в висок, одновременно удивляясь внутренней лёгкости и умиляясь детскому выражению на его лице. От прикосновения Саске захлопал ресницами, открыл глаза, нахмурился, а затем, всё вспомнив, робко улыбнулся, по привычке переводя улыбку в ухмылку.
- Проснулся? – Итачи коснулся кончиком указательного пальца носа брата.
- Угу, - хмыкнул Саске, по-видимому боясь даже пошевелиться, чтобы не нарушить то хрупкое равновесие, что сейчас, наконец-то, установилось между ними.
- Тогда чего продолжаешь ко мне прижиматься? – в голосе сквозанул привычный холодок.
Щёки и шея Саске моментально «вспыхнули», заливаясь ярко-красной краской, и он коротко дёрнулся, словно старший Учиха ударил его элекрошокером. Но тут же Итачи не выдержал и громко расхохотался, ещё сильнее стискивая худые плечи и чмокая мальчика в темноволосую макушку.
- Глупый младший брат, - довольная улыбка впервые за много недель расплывалась на его лице.
- Ты...ты !!! – сначала возмущённо зашипел Саске, а затем с силой лягнул старшего в голень.
- Ааа, - картинно завопил Итачи, а затем подмял под себя младшего и принялся его щекотать.
Мальчик, уже сообразив, что брат подтрунивает над ним, тут же принялся брыкаться и щекотаться в ответ, не выдерживая «злостного нападения» и начиная хихикать, сначала тихо, а потом громче и заливистие.
В результате оба, задыхаясь от смеха, переворошив всю постель и стараясь увернуться от взаимных щекоток, откатились в разные стороны. Причём Итачи слегка не рассчитал траектории и с грохотом свалился с кровати, чем вызвал новый приступ восторга и громкого смеха у младшего Учихи.
- Ааа, нет чтоб пожалеть, - голова морщившегося от боли Итачи показалась над кроватью и брюнет кряхтя, приподнялся с пола на локте, потирая одной рукой ушибленный зад.
- Ладно, ладно, не буду, - добровольно сдался Саске, улыбнулся и свесившись с кровати коснулся губами губ брата.- Так лучше? – чёрные глаза блестели, а вся физиономия мальчика светилась.
- Лучше, - оторопел Итачи. - Но зачем ты это сделал, брат? – в его голосе не было осуждения, скорее что-то вроде недоумения и лёгкого удивления.
- Ты же хотел, чтоб я тебя утешил, - фыркнул младший Учиха. – Вот я и решил, что это будет лучшим утешением для моего братика-гея, - Саске по-видимому понял, что переборщил и принял свою обычную глухую оборону, пытаясь скрыть неловкость за язвительностью.
В любой другой ситуации Итачи непременно ответил бы что-нибудь колкое и обидное, чтобы поддеть брата за уязвлённое самолюбие. Однако, слово «гей» прозвучало из уст Саске не как насмешка, а скорее как если бы он флиртовал с братом, возможно даже не подозревая об этом.
Было видно, как мальчик напрягся и был готов в любую минуту вскочить, уворачиваясь от оплеухи, а лицо его медленно становилось всё мрачнее и мрачнее, изменяясь под тяжёлом гнётом повисшей тишины. Наблюдая за этим, Итачи искренне умилился и понял, что не хочет, чтобы брат вновь стал таким угрюмым после всего того, что он сделал для него. Захлестнувшее его ещё ночью чувство благодарности, накатило на него с новой силой:
- Что ж, тогда я буду просить, чтобы ты утешал меня чаще, - с этими словами, Итачи неожиданно для самого себя потянулся к застывшему брату, видя, как его глаза широко распахиваются от удивления и чувствуя, как мальчик вздрогнул, когда губы старшего брата накрыли его собственные.
Плохо соображая, что делает, Итачи, не размыкая их губ, приподнялся и, стоя на коленях возле кровати, мягко опрокинул Саске на спину, одновременно осторожно проникая в его рот языком.Мальчик коротко дёрнулся, а затем обмяк, стоило руке старшего Учихи зарыться пальцами в его волосы. Итачи же было невыразимо приятно целовать брата. Он мягко ощупывал его нёбо, щёки и язык, поддевая его своим, на что Саске сначала робко пошевелил губами, а затем, набравшись смелости, сам переплёл их языки.
«Наверное, он уже с кем-то целовался», - отстранённо подумал Итачи, чувствуя, как тонкие руки брата обвили его шею, прижимая к себе и запутываясь в длинных волосах на затылке.
От этого прикосновения у старшего Учихи разбежались стада мурашек от спины по шее, он глухо рыкнул, не чувствуя никакого сопротивления, и уже не сдерживаясь накинулся на сладкий, тёплый и влажный ротик, жадно сминая губами губы и не слыша ничего, кроме собственного шумного дыхания.
- По-по-подожди, - через минуту оттолкнул его от себя Саске и, вытаращив глаза, начал жадно глотать воздух. – Я же так задохнусь, придурок! Дай передохнуть! – губы его распахивались в такт дыханию, а руки с ощутимым нажимом упирались в плечи брата.
- Ты чего? Не дышишь во время поцелуя? – осенило Итачи. – Задерживаешь дыхание? – уточнил он, не веря, что такое возможно.
- Ну, конечно! Ты же закрыл мне рот и целуешь! Как мне дышать? – недовольно заворчал мальчик, наконец-то отдышавшись.
После этой гневной тиррады, старший Учиха всё же не выдержал и громко расхохотался над своим младшим братом.
- Глупый! А когда ты сам закрываешь рот, ты же не задыхаешься? – продолжал смеяться Итачи, поднимаясь с пола, забираясь на кровать и укладываясь рядом с мальчиком. – Смотри, - он тут же накрыл губами его рот, пару раз шумно выдохнул через нос и тут же отстранился. – Дыши через нос, как и я, - напутствовал он его. – Попробуй!
Глаза парня озорно сверкнули и он вновь припал к губам Саске, но не углубляя поцелуй. Выждав, пока брат не вдохнул пару раз, он начал мягко мять губами его губы, а затем проскользнул вглубь его рта, продолжая наблюдать за тем, как дышит его брат.
Младший Учиха же теперь не просто дышал, а «ой, как дышал». Движения его языка стали напористее, смелее и он вновь прижал к себе старшего брата руками, неловко перебирая пальцами по его голой спине и запутываясь в длинных, рассыпавшихся по ней волосах. А Итачи, убедившись, что теперь всё в порядке, вновь расслабился и попытался распробовать поцелуй. Он внезапно подумал, что Сасори целовался совсем иначе, движения его были мягче, неторопливее, ленивее что ли, и это придавало его поцелуям какую-то дополнительную эротичность, от которой Итачи хмелел и переставал чувствовать ноги. У Саске же движения были резкими, отрывистыми и как бы старший Учиха не старался «смягчить» его поцелуй, мальчик продолжал черезчур старательно врезаться в его рот губами, и Итачи начало казаться, что брат пытается его съесть. Впрочем, одновременно это безумно ему польстило и постепенно мысли парня рассеялись, и в мире не осталось ничего, кроме рвущихся к нему губ Саске...
- Саске! Итачи! Завтрак уже на столе! На сборы пять минут, а то на занятия опоздаете! – внезапно раздалось под самой дверью.
Оба брата моментально вздрогнули и Итачи резко отшатнулся от Саске, чувствуя, как мальчик тоже инстинктивно вжался в постель от материнского голоса. Ещё пару секунд они судорожно хватали ртами воздух, ошалело глядя друг на друга и вслушиваясь в удаляющиеся от двери шаги, пока Итачи, наконец, не выдержал и тихо хохотнул. Саске в ответ неуверенно улыбнулся, на что старший Учиха, уже не скрывая накатившего веселья, расхохотался во весь голос и, сгребая брата в охапку, выдохнул в его губы:
- Чудо ты моё! – он вновь запечатлил лёгкий поцелуй на его губах, а затем отпустил. – Кто последний, тот неудачник! – он показал брату язык, с удовольствием отмечая, что расплывающаяся на лице Саске улыбка замерла, глаза блеснули и маленький бесёнок встрепенулся с постели, устремляясь к ванной.
- Неудачник тут только ты! – весело, уже на бегу, крикнул ему младший Учиха, рыбкой ныряя в дверь.
Но Итачи всё же успел быстрее, чем он успел её захлопнуть и пару секунд поперепихавшись, хохоча и лягаясь, парень всё же прорвался внутрь к Саске, не выдержавшему напора и поддавшись силе старшего брата. Продолжая пихаться и брызгаться, Итачи успел перепачкать нос и одну щёку брата зубной пастой, на что тот мстительно разрисовал ему белой массой подбородок и шею, но всё же они умудрились умыться и рванули наперегонки назад в комнату.
- Я же говорил, что ты неудачник! – ехидно поддразнил брата Саске, нырнув в футболку и видя, как Итачи прыгает на одной ноге, пытаясь второй попасть в другую штанину.
- Не говори того, что не знаешь наверняка, - старший Учиха всё же попал в штанину и поймал выскальзывающего из комнаты Саске за запястье.
- Но на тебе даже рубашки нет! – успел возмутиться мальчик, прежде чем старший Учиха припечатал его своим весом к дверному косяку и жарко накрыл его рот своим, бесцеремонно вторгаясь внутрь языком.
Руки Саске тут же взметнулись вверх, судорожно вцепляясь в голые плечи брата, и Итачи едва успел подхватить за талию сползающего на пол подростка, у которого от неожиданности подкосились ноги.
- На этот раз тебя утешал я, маленький неудачник, - старший Учиха тихо усмехнулся, медленно облизывая свои влажные от поцелуя губы.
Он резко отпустил брата и, застёгивая на ходу ширинку джинс, направился в кухню быстрым шагом, довольно улыбаясь и что-то насвистывая под нос.
- Это запрещённый приём, - слабо простонал ему в след Саске, а Итачи был готов поклясться, что щёки брата сейчас пылали жарким румянцем.

*сидит вдохновляется на арт Лилу*

***

- Итачи, Итачи, - брюнет встрепенулся, понимая, что кто-то будит его. – Ты стонал во сне...
Взъерошенный и заспанный Саске сидел на краю его кровати и тряс его за плечо, взволнованно взглядываясь через темноту в лицо брата. Итачи буркнул в ответ что-то нечленораздельное и закрыл глаза, чувствуя, что не может смотреть на него.
- Итачи, - тихо проговорил Саске, немного помедлил, а затем добавил, - Итачи, расскажи мне...
Он не стал продолжать и в воздухе повисло напряжение, от которого внутри старшего Учихи всё сжалось, а затем, вместо того, чтоправить Саске спать, он заговорил...
Сначала медленно, с надрывом, начиная от самого первого их разговора с Сасори, а затем быстрее, словно боялся что-то упустить, что-то забыть, не умалчивая ни о чём, словно Саске был для него пастырем, который должен был отпустить ему грехи после искренней исповеди. К концу своего рассказа, он и не заметил, как сел на кровати и судорожно вцепился в плечи младшего брата, а когда заметил, то тут же отпустил мальчика, закрывая лицо руками и чувствуя по пальцами влагу.
- Я не писал и не звонил ему уже несколько недель. Я жалок, но я люблю его, одновременно понимая, что мы не можем быть вместе, - подрагивающим голосом добавил итачи, чувствуя жуткий стыд за проявленный порыв и ощущая себя ещё больше униженным, чем раньше. – Ты думал, я гордый и сильный, а я слабый и жалкий, - добавил он сам себе и без сил рухнул обратно на подушку.
Саске с минуту молчал, видимо пытаясь переварить услышанное, и Итачи мысленно сжался, ожидая, что брат встанет, развернётся и ляжет спать, так ничего ему и не сказав. Но мальчик не встал. Он осторожно наклонился и мягко поцеловал брата в губы, обнимая его за шею, а затем укладывая голову на его грудь.
- Ты мой брат, Итачи, - проговорил он с такой серьёзностью, какую старший Учиха никогда не слышал от него. – Ты очень храбрый и очень сильный, - добавил мальчик, - но не потому, что ты мой брат, а потому, что слабый человек не смог бы пройти через всё то, что произошло с тобой, оставшись не сломленным, и которому хватило сил вырваться из той трясины, что затягивала тебя. Я верю, что ты сделал всё возможное и он полный кретин, раз не смог понять и почувствовать то, как ты его любишь, хотя это понял даже я. И ты знаешь, я завидую тому, что ты так сильно любишь его, а не меня...
Ошарашенный Итачи долго лежал и не слышал ничего, кроме собственного, ухающего в горле сердца, пока не произнёс: «Спасибо, брат».
Саске так больше ничего и не произнёс, но и не ушёл спать в свою кровать, забравшись под одеяло к Итачи. Он всю ночь обнимал его, от чего у старшего Учихи щипало в глазах, и чувство коллосального облегчения и безграничной благодарности поочерёдно захлёстывало его тёплыми волнами. То, что младший брат понял его и поддержал, принесло ему такое успокоение, что Итачи не заметил, как отрубился, и впервые за много месяцев, его не мучили кошмары.

***
Созванивались они теперь очень редко, замолкая на неделю, а затем срываясь и повисая на проводе на долгие часы. Но теперь, почти каждый их разговор оканчивался взаимными упрёками и обидами.
- Сасори, почему ты спишь со всеми, кроме меня? – бесцветным голосом уже в сотый раз спрашивал Учиха.
- Пойми, это просто потребность, и с ними у меня просто секс, а тебя я люблю. Как ты не можешь понять? Ты особенный и по-этому у нас ничего не было, - в сотый раз повторял рыжий.
- Ложь, - припечатывал Итачи, - Каждое слово ложь. Когда любишь человека, стремишься слиться с ним воедино и морально и физически. Ты же ещё больше закрылся от меня, даже мысленно не подпуская.Это не любовь, Сасори...
- Не правда! Я люблю тебя! – злился рыжий.
- Тогда почему ???
- Как ты не поймёшь, ты – другое, - вновь затягивал он и Итачи в бессилии бросал трубку.
Сасори же вновь начинал сбегать от проблем с помощью наркоты, бесконечно пропадая в ночных клубах, и когда Учиха в очередной раз уличил его в измене, что-то внутри него надорвалось. Он ещё раз попытался хотя бы получить объяснение или причину поведения рыжего.
- Почему? Зачем? – сплошные вопросы, и Учиха тонул в них, не понимая и не находя ответа.
- Просто я такой..., - уже совсем равнодушно бросил ему Сасори.
- Хорошо, будь таким, а с меня хватит. Я устал...
Учиха развернулся, хлопнув дверью, уходя, оставляя и убегая. Не осталось у него сил терпеть, верить и надеяться на то, что Сасори хоть когда-нибудь изменится. За те пол года, что они прообщались, Итачи достаточно хорошо узнал его, чтобы понять, что одной любви и желания Учихи не достаточно для того, чтобы рыжий хоть как-то изменился в лучшую сторону.
Сасори вечно ставил ему в вину то, что Итачи хотел его переделать. Брюнет отвечал, что не хочет его «переделывать», но показывает альтернативу другой жизни, того, как может быть подругому, и что в мире есть не только жестокость, агрессия, насилие и предательство.
- Я всегда отношусь к людям по-человечески, - говорил он. – Каждый, абсолютно любой человек имеет право на то, чтобы к нему относились так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе. Я никогда не лгу, не подставляю, говорю то, что думаю и принимаю, что все люди равны. Нет кого-то хуже или лучше, все мы рождаемся одинаковыми с двумя ногами, двумя руками и одной головой. Наше же поведение и реакция на социум, это всего лишь влияние воспитания, либо его отсутствие, какие-то внешние факторы или внутренние заморочки, но ничто не мешает нам стать такими, какими мы захотим. Что мешает нам не лгать, не притворяться, стать человечнее, отзывчивее? Ну, наступили тебе на ногу в автобусе, ну что тебе мешает вместо злобного взгляда и шипения, улыбнуться и скаазть «извините»? Человеку самому станет неловко и в следующий раз он будет и осторжнее, и внимательнее, а если вновь наступит кому-то куда-то, то первый извинится. Это в наших силах – влиять на мир вокруг нас, но для этого необходимо измениться самому. Да, это сложно – удержать себя в руках и не давать себе и своим желаниям поблажек, когда вокруг пьют, курят, орут матом, хамят, гадят друг другу, завидуют, плетут интриги... Так и хочется иной раз ответить гадостью на гадость, особенно если это человек, с которым ты общался и верил ему, а он, как оказалось, не понял тебя и предал, обидел, поддавшись какой-то выгоде и не ценя того, что ты предложил ему. Да, можно развернуться и уйти, но что мешает тебе переступить через глупую обиду и дать ему ещё шанс? Просто сесть и поговорить, объяснить, что тебе больно, обидно, но ты тоже его понимаешь. Понимаешь и принимаешь, но чувствешь разочарование и не думал, что сделал что-то такое, чем мог «заслужить» такое от него. Нормальный и не безнадёжный человек задумается и вполне возможно, что изменит своё мнение и хотя бы к тебе начнёт относиться иначе. А если не поймёт, то зачем он тебе? Да, это большой риск, ведь предавший единожды, может предать и второй раз, но если вспомнить себя, мы ведь тоже не сразу усваивали всё то, что преподносит нам судьба и часто ошибались. Не поверю, что есть кто-то, кого никогда не прощали или кто-то не простил тебя! Так что же стоит вновь обсудит «косяк» друга и не дать ему ещё шанс? Да, кто-то назовёт это доверчивостью, кто-то глупостью, кто-то чрезмерной добротой, но по крайней мере, рядом со мной нет лжецов, льстецов и предателей. Но так же, я не видел, чтобы те, кто изменился по отношению ко мне, не изменился сам и не стал лучше относиться к окружающим его людям, так же меняя их. Вот вам и цепная реакция, по которой мы меняем мир, - любил добавлять он в конце.
Однако, теперь он с горечью осознал то, что слишком много шансов давал Сасори.
«Я просто любил», - думал брюнет, вынимая из брови пирсинг, не желая, чтобы хоть что-то напоминало ему о рыжем.
Так же он понимал, что общаясь с Саори, он не мог адекватно воспринимать то, что тот делал с ним, опуская «планку» восприятия реальности,. Поддавшись чувствам он сам опускался всё ниже и ниже, не осознавая этого или просто отказываясь принимать. Но теперь Итачи был полон решимости забыть друга, ещё не осознавая до конца всю силу своих чувств.
Учиха расставался с Сасори ещё очень долго. Ему не хватало сил выбросить пачку его любимых ментоловых, и хоть Итачи пытался списать это на привычку курить, но каждый раз затягиваясь, он вспоминал, как это делал рыжий.
Не было вечера, чтобы Учиха, когда ложился спать, подолгу смотрел в потолк, вспоминая, как рядом с ним на этой постели спал сасори. Он не хотел думать об этом, но не мог перестать и иногда он начинал терять разум от накрывающих его воспоминаний и раздирающих чувств. Было намного проще просто позвать Сасори и сказать, что он любит, но тогда бы всё началось сначала и было бы только больнее. И Учиха терпел...
И всё же порой он не выдерживал, и ворочаясь в кровати, с ужасом понимал, что стонет. Молчаливый и тихий Саске в такие моменты поднимался с кровати и долго всматривался в темноте в тёмную, корчащуюся фигуру Итачи, и старший Учиха, понимая это, ненавидел себя за минуты слабости.
- Брат, - иногда не выдерживал Саске. – Брат, тебе плохо? – тихий голос слегка дрожал.
- Спи, - хрипло отвечал Итачи, и тишина вновь воцарялась в их комнате.
- Зачем ты так много куришь, брат, - вновь спрашивал младший Учиха, когда Итачи не выдерживал, садился в темноте на подоконник прямо в их комнате, и, тяжело привалившись спиной к окну, курил одну за одной, стараясь заглушить внутреннюю боль никотиновым опьянением.
- Не твоё дело, - следовал бесцветный ответ.
Но на удивление, всегда огрызающийся в ответ Саске молчал и больше не лез с вопросами.
«Вот что бы ты понимал», - с какой-то горечью думал Итачи, понимая, что глупо злиться на брата, и всё равно злился на его молчаливость и «невмешательство». Хотелось его задеть, зацепить, разговорить...рассказать? Старший Учиха ни с кем не мог поговорить о Сасори, а Саске был единственным, кто стал свидетелем того, что рыжий не показался Итачи, что он и вправду был здесь, рядом с ним в этой комнате. И постепенно брюнет начал понимать, что его тянет к брату, чтобы наконец выговориться, поделиться своей болью, своими мыслями, потому как только он мог выслушать его и не осудить.
Итачи внезапно осознал, что кто-то может его осудить. Его любовь к Сасори теперь казалась ему грязной, пошлой и делающей грязным его самого. Он не мог сказать кому-то, что его столько раз унижали, издевались, расстреливали равнодушным взглядом его чувства, а Саске... Саске всегда любил его и восхищался им, хоть и привык огрызаться на издёвки брата. Но старшему Учихе хватало одного взгляда, чтобы понять, что младший Учиха ловил каждое его слово и бессознательно копировал поведение. Он ни разу не упомянул Итачи о том, что увидел тогда у него чужого парня, хотя было заметно, что ему было безумно интересно узнать о том, что же он всё-таки видел. Не было даже обычных насмешек от Саске, и Итачи чувствовал, что причиной был не страх, а какое-то понимание, и это понимание больше всего и бесило парня.

***

«Вишу на скале и жалею только о том, что рядом нет тебя...», - смс разбудила Учиху посреди ночи.
Он посмотрел на время отправки и понял, что послание запоздало минимум на пол дня, а то и на сутки. И всё же он не утерпел и ответил.
«Прости, но ты же знал, что я не мог приехать. Я скучаю...», - брюнет нажал «отправить» и уставился невидящими глазами в потолок.
Это должен был быть поход. Учиха недолюбливал палатки, назойливых насекомых и прочие «прелести» отдыха на природе, но в этот раз ему было наплевать на подобную ерунду, раз рядом с ним должен был быть Сасори. Но всё же он так и не смог удрать из дома, находясь под бдительным вниманием родителей, да и сам уже не был уверен, что сможет спокойно общаться с рыжим.
Он лежал и думал о том, что всё же не мог его друг быть таким сволочным и не мог просто играть с ним. Итаче не то что не верил, он не хотел верить в это, вспоминая всё то, что Сасори говорил ему в минуты наибольшей близости, как смотрел на него, как обнимал...
Его мысли неожиданно прервал звук полученной смс, и с замирающим сердцем, он уставился в светящийся в полумраке комнаты дисплей:
«Он спит. Зачем ты тревожишь его?»
Все внутренности брюнета вмиг перекрутило от жгучей, всколыхнувшейся с самых глубин души боли и кусающей сознание ревности, но он сумел сдержать себя и всё же ответил:
«Я не тревожу. Я просто люблю его и хочу, чтобы он был счастлив. Позаботьтесь о нём, пожалуйста...»
Итачи с трудом нашёл нужную кнопку, отправил и только потом понял, что его глаза застилают злые слёзы. Он не мог поверить в то, что Сасори в этот момент делил постель с кем-то другим, таким близким, что тот позволил себе влезть в телефон рыжего и ответить.
Впрочем, Сасори никогда не скрывал, что постоянно спит с кем-то, то с братьями, то с бывшими подружками, то со своим первым – телохранителем.
- Зачем ты спишь с ним? – в сотый раз шипя, спрашивал у него Итачи.
- Я не хочу этого, но он сильнее меня, - слабо отбивался Сасори.
- Пойди на курсы самообороны! – не выдерживал Учиха, а затем, всё понимая, добовлял: - Если бы ты не хотел, тебя бы никто не тронул...
Рыжий тогда вздыхал и отводил глаза, переводя тему.

- Какая же ты блядь, Сасори, - бессильно простонал Учиха в подушку, жадно впитывающую наконец-то хлынувшие слёзы. – Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу за то, что люблю...

***

«Глупо, как это всё глупо», - думал Итачи, провожая глазами отходящий поезд и оставаясь совсем один на пустом перроне.

Последний день, на который он возлагал столько надежд, пролетел быстро и совершенно бессмысленно. Сасори перестал злится, а Итачи уже не мог себе вернуть тот энтузиазм, что был у него в начале недели. Между ними сквозила тянущая тоска и Учиха и не заметил, как сам окончательно закрылся от рыжего, бережно нянча ноющее сердце, старательно укрывая его от возможных новых ударов Сасори.
Весь день после завтрака они бродили в окресностях, вернувшись в квартиру только для того, чтобы забрать вещи рыжего, и сразу поехали на вокзал. Итачи не отпускало ощущение, что всё вокруг него похоже на неправдоподобный жуткий сон. Даже движения их были какими-то заторможенными, плавными и осторожными, как в замедленной съёмке, словно если бы они коснулись друг друга чуть сильнее, то оба тут же разлетелись на мирриады мельчайших осколков. И оба, затая дыхание, ждали вечера.
- Я люблю тебя, - всё же сказал Итачи, уткнувшись лбом в его плечо.
- Я тоже люблю тебя, - ответил ему Сасори, обнимая его и вдыхая запах чёрных волос. – Я попробую вырваться и устроить пару выходных, чтобы ты смог приехать ко мне...
- Я попробую, - вздохнул Учиха, не ощущая внутри ничего, кроме кричащей пустоты, острыми когтями рвущей его сердце.
- И я попробую, - губы рыжего накрыли его губы, легко, нежно, прощаясь.
Колёса поезда глухо стукнули и Сасори, оторвавшись от Итачи, запрыгнул на подножку:
- Я попробую...
- Ты только позови меня, обязательно, - срываясь на шёпот попросил вновь Итачи, стараясь запомнить каждую чёрточку любимого лица и понимая, что больше никогда не увидит рыжего.
Почему он так решил? Он не знал, Учиха просто чувствовал, что эта минута подытожила их отношений, которые с этой минуты медленно и неизбежно начали близиться к концу.
Сасори, возможно, не понимал этого, как это понимал Итачи, но он тоже почувствовал, и брюнет видел это понимание в его глазах.

Учиха так и не поехал к Сасори, не потому что не хотел, а потому что не смог. Родители, словно почувствовав неладное, посадили парня под домашний арест и Итачи бесился от того, что Рыжик даже не захотел слушать причины. Он закатил Учихе громкую истерику по телефону, намекая на то, чтоесли он всё же не приедет, то это будет точкой в их отношениях. Итачи злился, заламывал руки и, сорвавшись, устроил погром в своей комнате, чем увеличил арест ещё на неделю. От отчаяния ему хотелось даже заплакать, но он с ужасом понимал, что не может.
«Где твоя грёбанная гордость, Учиха?» - подстёгивал он сам себя, пытаясь хоть как-то привести свои мысли в порядок.
Где-то далеко, в сутках езды, был его человек, такой родной и одновременно совершенно чужой. Человек, для которого матерный язык был разговорным, а секс, наркотики и рок – привычным дополнением к повседневной жизни. Человек эгоистичный, стервозный, ведущий разгульный и аморальный образ жизни, лживый, готовый обмануть или предать только для того, чтобы выгородить собственный зад. Человек, привыкший приносить ничего, кроме боли, совершенно не умеющий любить, и всё же по своему любящий его- Итачи...
Учиха не мог это не чувствовать, хотя всё больше убеждался в том, что скорее был интересен рыжему, как бабочка лепидоптерологу, а любил он на самом деле клубы, развлечения и лёгкие деньги.

- Ты знаешь, что мне сказала мать? – спросил в трубку Сасори, и Учиха услышал, как он глубоко затянулся любимыми ментоловыми.

В тот раз у них так ничего и не вышло. Вернувшись с прогулки, они досмотрели тот злополучный фильм, а затем исступлённо целовались оставшиеся пол часа до поезда Итачи.
- Не уезжай, - со стоном отрывался от его губ рыжий.
- Ты же знаешь, что я не могу, - чувствуя, как тяжелеет в штанах, выдыхал на его губы Учиха, а затем они вновь льнули друг к другу ртами, руками и выгибающимися телами.
Опоздав на последний автобус, они поймали такси и уже возле поезда, на перроне, Сасори жадно прижимался к брюнету и почти не разлучая губ, жарко шептал, как он любит Учиху и обязательно приедет к нему. Итачи чуть и на поезд не опоздал, всё же с трудом оторвавшись от мягкого рта рыжего и запрыгнув в отходящий вагон.
- Вечно я от тебя отлепиться не могу, - только и успел шепнуть ему Сасори.
- Не отлепляйся, любимый, никогда..., - не думая ответил Учиха, прежде чем от подножки поезда не отплыл перрон со стоящим на нём рыжим.
Уезжая, он был абсолютно уверен в том, что любил Сасори, и вот уже почти месяц тот не мог вырваться кнему. Работа навалилась в полном объёме и рыжему с лихвой пришлось отрабатывать те два дня, что он отдал Итачи.

- Учиха, ты слушаешь? – вытряхнул его из воспоминаний мягкий голос.
- Да..И что? – Итачи поднёс к губам зажигалку и тоже прикурил.
Он и сам н е знал зачем закурил, но так у него хотя бы создавалось впечатление, что Сасори рядом. Либо же ему этого просто так хотелось и он специально покупал ту марку ментоловых, которую курил рыжий.
- Она сказала, что я дурак, и что она говорила мне, что придёт время, когда мне встретится мой человек и я пожалею о том, что сделал с собой...
Сигарета в руки Итачи дрогнула и он смог выдавить из себя только: «Понятно».
Позже он жалел о том, что не перевернул всё в шутку, не сказал что-то ободряющее или просто не сказал рыжему «не парься», но в тот раз он просто промолчал.
Через пару дней Учиха сам перезвонил рыжему:
- Через неделю предки уезжают к родне. Ты сможешь приехать и мы побудем вместе. Я знаю, у тебя работа, но может, ты сможешь вырваться на пару дней?
- Ты ещё спрашиваешь, Ита? – хмыкнул в ответ рыжий. – Готовься морально и физически.
Всю оставшуюся до приезда друга неделю, Итачи казалось, что за его спиной выросли крылья. Обычно отстранённый и погружённый в свои мысли, он шокировал родителей хорошим расположением духа и даже начал замечать Саске, который пугливо шарахался от неожиданного «Доброе утро».
Ещё вечером выпроводив родню из дома и кое-как дотерпев до утра, Итачи рванул на вокзал, где они с Сасори снова шокировали народ жаркими поцелуями и объятиями.
На этот раз Итачи даже не задумывался над тем, кто такой рыжий. Он просто смотрел на него влюблёнными глазами, не на мгновение не отпуская его руку и ловя каждый вздох и каждый взгляд, направленный на него.
Несколько дней подряд они изнывали от стоящей на улице жары, отлёживаясь дома и занимаясь ничегонеделанием. Август стоял в самом разгаре и казалось, что стоит выйти на улицу, как солнце сразу испепелит «смелую голову», а если нет, так сдавит тяжёлым влажным и плавящемся от температуры воздухом.
Они просыпались, завтракали, неторопливо курили, валяясь на диване и рассказывая друг другу истории из своей жизни, смотрели фильмы и изредка целовались. Причём Учихе казалось, что эти поцелуи нужны только ему, и было похоже, что Сасори скорее позволяет себя целовать, чем сам хочет этого. Дальше поцелуев дело так и не заходило, и хотя они спали в одной кровати, стоило рыжему залезть под одеяло, как он жестко пресекал все поползновения Итачи и они засыпали, повернувшись друг к другу спинами. Утром же Сасори вёл себя, как ни в чём не бывало, обнимал сонного Учиху, целовал ещё не раскрывшиеся глаза и протягивал уже подпаленную сигарету, с которой начинался их каждый день.
Итачи не торопил рыжего, но постепенно его начали терзать сомнения. Он не мог понять поведения друга: от прежней весёлости Сасори не осталось и следа. К брюнету Рыжик совершенно не тянулся, предпочитая с головой уходить в стоявший в комнате Учихи комп.
- Мне кажется, что ты приехал не ко мне, а к моему компу, - смеялся Итачи, не в силах больше терпеть равнодушие рыжего.
- Не говори глупостей, Ита, - не отрываясь от монитора, бросал через плечо Сасори. – Просто у моего друга по переписке не очень хороший период в жизни и его надо поддержать. Ты же понимаешь? – рыжий, наконец, отрывался, хлопал ресницами, целовал пару минут брюнета и вновь погружался в недра интернета до самого вечера.
Итачи скрипел зубами, изнывал, но терпел, довольствуясь тем, что пару часов Сасори всё же уделял ему. К тому же он искренне надеялся на то, что это не продлиться дольше пары дней, но неделя подходила к концу, а в отношениях между ними так ничего и не менялось. Итачи начинал нервничать, злиться и пытался хоть как-то оттащить Сасори от компа, который всё глубже увязал в сетях интернета и даже реже стал его целовать. Учиху выводило из себя равнодушие друга и он постепенно начинал выказывать открытое недовольство от поведения Сасори.
- В чём дело, рыжий? Где твой позитив, твоя жизнерадостность? Оторвись, наконец, и посмотри на меня! – почти срываясь на крик, тряс его за плечи Учиха.
Он не понимал, что съедало изнутри Сасори, который теперь был больше похож на безликую амёбу, которой ни до чего нет дела, а особеннно до того, что происходит в душе итачи. Казалось, что по всей комнате от него расползается какая-то тёмная и беспробудная тоска, и сасори ни при каких условиях не хотел выбираться из неё.
- Я всегда такой и я такой, какой есть, - огрызался рыжий и вновь утыкался в монитор, яростно дымя ментоловыми.
Итачи в такие моменты вспоминал покорёженную жизнь друга, голос его смягчался и он предпринимал новую попытку:
- Сасори, но ведь так не может продолжаться вечно. Ты же теперь не один, у тебя есть я. Зачем ты возводишь эту невидимую стену между нами, - он так же намекал и на то, что рыжий не хотел его.
- Я не знаю, зачем отгораживаюсь от тебя, Ита, - хрипло отвечал рыжий. – У меня такое ощущение, что когда-то ты очень сильно обидел меня и теперь я не могу тебя простить. И я не могу перестать злиться на тебя...
Итачи закрывал глаза и от бессилия стискивал кулаки, не понимая, почему так происходит, ведь теперь они были вместе и помешать им могли разве что родители Учихи, но ему теперь было откровенно наплевать на их мнение. Он чётко помнил, что никогда не сказал Сасори плохого слова и даже в шутку давным давно перестал называть его придурком. Но больше всего добивало то, что рыжий не хотел его. Он понимал, что если в голове друга твориться психологический бардак, то там уже не до физической близости, но бесило то, что Сасори нравилось это состояние и он ничего не хотел менять. Учихе казалось, что рыжий упивается своей непонятной обидой, порождавшей боль, выплёскивающуюся через агрессию или безразличие. И чем больше Итачи общался с ним, тем больше понимал, что Сасори – это могильник из застаревших ран, обид, и что было самым ужасным, что рыжий жил всем этим. Он с фанатичной бережностью вспоминал каждый день все свои необъяснимые печали и всё самое тоскливое, что случалось с ним. Учиха видел это в его отстранённом взгляде и понимал, что как ни пытается, но не может выдернуть рыжего из этой трясины.
Если раньше Итачи и чувствовал это, пытаясь как-то повлиять на друга, не с целью изменить его, потому как считал, что никто не в силах поменять человека, если он сам не захочет измениться, но с желанием показать, что всё может быть по другому, лучше, позитивнее, но только сейчас он понимал, что Сасори похоронил себя заживо под ворохом пережитого.
- Рыжий, я люблю тебя! Неужели этого так мало, чтобы ты сделал хотя бы шаг навстречу? – Учиха чувствовал, как в горле стоит ком.
- Мне и так хорошо, - не мигая, как большой сытый удав, отвечал Сасори и вновь тонул в сигаретном дыму.
А Итачи казалось, что он уже не может думать от отчаяния, и что в его голове сплошной дым, все его попытки и усилия дым, и всё, что казалось таким нереальным, внезапно став возможным, теперь тоже рассеивается, как дым. Вот оно, рядом – протяни руку, но пальцы лишь колыхнут сизые клубы.
К концу недели Учиха перестал пытаться что-то изменить и растормошить рыжего, потому как морально измотался и слишком устал. Он знал Сасори пол года, но оказалось, что его друг был совершенно другим человеком, который вёл себя так, словно Учиха ему чужой, незнакомый, и лишь изредка на него накатывала прежняя знакомая брюнету нежность. И в такие моменты Итачи прощал ему всё, чувствуя, как от прикосновения желанных рук и жарких губ плавятся его мозги и его тело. Но затем всё начиналось сначала, и Учиха сам вернулся в своё прежнее состояние, став угрюмым и молчаливым. Он чувствовал внутри себя словно «сжатую пружину», готовую в любую секунду «выстрелить», но он терпел, зная, что Сасори уже на следующий день уезжает, а портить их последние часы громкими выяснениями отношений он не хотел.
Рыжий же словно почувствовал перемену в Итачи и на удивление вновь стал весёлым, начал поддразнивать брюнета, но ещё больше раздражал его этим.
«Почему? Почему пока я «прыгал» перед тобой, говорил, что люблю и был готов на всё ради тебя, тебе было наплевать на то, что происходит?» - с наростающей злостью думал он. «Но стоило мне «забить» на тебя, отвлечься и просто начать тебя игнорировать, как ты тут же встрепенулся, потому как потерял контроль над своей любимой игрушкой...Игрушка...Я не нужен тебе, ты просто играл со мной...», - нестерпимая обида подкатывала к его горлу, потесняя теплющуюся внутри грудной клетки любовь и надежду.
А рыжий как буд-то назло ещё больше раздразнивал его неуместными злыми шутками, усугубляя ситуацию и смеясь с глухой и всё той же беспробудной тоской в глазах.
Но и в свой последний совместный вечер они легли спать вместе. Итачи даже не пытался приставать к Сасори, потому как понимал, что это уже не уместно, и тупо пялясь в монитор с каким-то слюнявым фильмом о любви, который ему предложил посмотреть Рыжик, он даже не заметил, как отрубился, устав от тяжёлых раздумий.

Однако, выспаться им так и не удалось. Громкий звонок мобильного заставил Итачи подскочить, как ошпаренного. Быстро глянув на входящий звонок, парень удивлённо увидел имя «Мелкий». Так в его книжке был записан младший брат, и звонок мог означать только одно, что случилось что-то невероятное, раз Саске звонил ему.
- Да, - прохрипел сонным голосом в трубку старший Учиха.
- У тебя две минуты, чтобы спуститься и открыть мне дверь. Ты оставил ключи в замке, придурок, - и младший Учиха оборвал звонок.
- Твою мать, - громко прошипел Итачи, слушая короткие гудки и понимая, что раз Саске тут, то и родители вместе с ним.
Естесственно приезд Сасори оставался для всех них «маленьким» секретом, и мысль о том, что его предки могут найти в постели примерного старшего сына полуголого друга, ему совсем пока не улыбалась.
- Сасори, подъём! – он принялся тормошить за плечо сонного рыжика. – Предки приехали!
Тихо матерясь, Сасори продирал глаза и нехотя вылазил из под одеяла, когда Итачи уже метнулся к двери, на ходу пытаясь попасть ногой во вторую штанину джинс.
- Чего так долго? – проворчал Саске, протискиваясь мимо брата в квартиру.
- А чего вы так рано? – игнорируя вопрос мелкого, выглянул за порог Итачи, пытаясь высмотреть там родичей.
- Это что-то новое, что ты ко мне вот так, на Вы, - пошутил Саске и фыркнул. – Предки приедут завтра, как и планировали, а я отпросился на день пораньше.
- Придурок, - зашипел на него Итачи, громко хлопнул дверью и отвесил брату подзатыльник.
- Сам придурок, - огрызнулся Саске и потирая ушибленное место, двинулся в комнату.
Родительская квартира была не большой и у братьев была одна комната на двоих, и обнаружив на кровати брата кого-то постороннего, Саске замер в дверях и тихонько присвистнул. Судорожно пытаться придумать какую-нибудь нелепую отмазку, было делом бесполезным, потому как младшему Учихе хватило ума явиться домой в такую рань, что ни один нормальный человек по гостям ходить не станет. Однако то, что было очевидно, что рыжий спал в кровати старшего Учихи, отметало и ту отговорку, что друг «просто остался у него переночевать».
- Привет, - внезапно помрачнев буркнул Саске и с размаху бросил на свою кровать тяжёлый рюкзак с вещами.
- Привет, - ответил рыжий, даже не глядя на младшего Учиху.
- Сасори, это Саске, мой брат. Пошли завтракать, - без перехода продолжил он и не оборачиваясь направился в кухню.

***
На следующий день они проснулись уже ближе к обеду, а точнее, их разбудил друг Сасори, который завалился к нему домой с целью кого-нибудь «продырявить».
На удивлённый взгляд Итачи, Сасори расплылся в лыбе:
- Я подумал, что ты захочешь это сделать это со мной и позвал его, - от вчерашней ревности рыжего не осталось и следа, и теперь это был вновь тот весёлый и одновременно нежный Сасори, каким его знал брюнет.
Они долго не могли определиться с местом прокола, потому как на рыжем не было свободного места, а затем всё же решились на бровь. Улыбчивый и говорливый друг Сасори решил начать с Рыжика:
- Спокуха, ща всё будет быстро и безболезненно.
- Да, он мастер, - кивнул Сасори и разулыбался, подставляя другу лицо.
Но было совсем не так, как они оба обещали. Игла оказалась слишком тонкой, и новёхонькая штанга никак не желала вставляться в проделанную дырку. Парень сопел, и воткнув тупой конец серьги в отверстие, старался пропихнуть её глубже, ища сквозной выход. Сасори же только стойко морщился и изредка вытирал со скул сочащиеся помимо воли слёзы. Учиха не мог на это спокойно смотреть и закусывая губы, вцепился в коленку рыжего, стараясь отвлечь от боли и мысленно проклиная эту дурацкую затею. Он понимал, что ничем не может помочь, и до хруста в пальцах сжимал обеими руками ногу Сасори, словно пытаясь забрать его боль себе и не в силах смотреть на то, как «мастер» продолжает насиловать его бровь пальцами.
- Во, вроде пролезло, - друг рыжего облегчённо вздохнул и вытер со лба пот.
Было видно, что ещё никогда он так долго и с таким усердием не возился с проколами, и теперь чувствовал свою вину в том, что просчитался с размерами.
- Отлично, - выдохнул Сасори и осторожно потрогал растерзанную бровь. – Для Итачи возьми потолще.
- Нет! – Учиха упрямо мотнул головой. – Меня той же!
- Ита, не ерунди, - рыжий поморщился так, словно «мастер» продолжил ковырять его.
На все возражения Итачи никто даже не обратил внимания и его самого прокололи иглой потолще за две секунды, так же две ушло на то, чтобы вдеть серьгу в бровь, и облегчённо вздохнув, друг рыжего выразил желание убраться восвоясьи.
Пока они провожали «мастера» до остановки, Учихе ужасно хотелось поцеловать рыжего, но он мужествено решил потерпеть до дома, потому как эпатировать прохожих ему не особо хотелось, да и всё равно он немного побаивался, что Сасори ещё не отошёл после вчерашнего.
Однако дома их ожидал весьма неприятный сюрприз.
- Мать, - севшим голосом объявил Рыжик, стоило им переступить порог квартиры. – Мать приехала, но ты не парься. Её вчера не было, да и сейчас она не надолго. С сестрой потрепется и свалит, - у Учихи неприятно засосало под ложечкой. – Мы на пару минут зайдём поздароваться и свалим гулять, пока она не уедет, - продолжал тараторить Сасори почти на одном дыхании.
- Хорошо, - кивнул Итачи, чувствуя, как внутри всё холодеет.
Он никогда не боялся знакомиться с чужими родителями, умея грамотно и с надлежащей учтивостью отвечать н а их распросы. Но эта женщина была матерью Сасори и она знала, кто такой Учиха. По её мнению, как предполагал брюнет, он был безнадёжно испорченным геем, извращенцем и тем, кто не даёт Сасори работать.
Но на деле всё оказалось не так страшно. Мать рыжего оказалась женщиной в возрасте, выглядевшей очень усталой, не здоровой и рано постаревшей. Сасори совсем не был похож ни на неё, ни на свою сестру, которая чинно сидела на стуле рядом с ней. Но рыжий ещё давно говорил, что его мать много раз была замужем и что у всех её детей, Итачи не запомнил сколько их, были разные отцы.
Перекинувшись с ней парой фраз о погоде и достопримечательностях города, Учиха поддержал разговор, тем не менее не стисняясь смотреть этой женщине в глаза. Он считал, что если хочет быть с Сасори, а вэтот момент он в этом и не сомневался, то не должен её бояться.
По всей видимости женщина оценила это и после того, как сначала долго присматривалась к парню, в итоге тепло улыбнулась ему, сказав лишь то, что нужно колоссальное терпение, чтобы выносить характер Сасори.
- Мама, - буркнул на это Рыжик. – Ну, ты скажешь! Всё! Мы гулять! – он фыркнул и потянул Учиху на улицу, не давая ему даже что-то сказать в ответ.