***

После того разговора парни довольно сильно сблизились, а Итачи так и не мог понять, почему ему нравилось общаться с Сасори. Они могли часами просто разговаривать обо всём, что в голову взбредёт, но наряду с этим, рыжий частенько рассказывал Учихе о своём бывшем. И чем больше Итачи слушал о нём, тем сильнее начинал ненавидеть того человека.
Он видел, как на людях хорохорится Сасори, но так же становился свидетелем того, как из бурной радости, рыжий впадал в глухую угнетающую тоску, от которой спасался белыми «дорожками» стерильного «порошка».
- Рыжий, ты опять обнюхался? – недовольно ворчал брюнет в трубку, когда Сасори в очередной раз звонил ему под кайфом и лепетал что-то о том, какой Учиха замечательный.
Пару раз на это Итачи отвечал:- Сасори, ты обдолбанный придурок, прожигающий свою жизнь, - после чего бросал трубку и мрачнел.
А в результате рыжий уже не от желания забыться, а от злости и обиды на Учиху, начинал «марафонить» по нескольку дней подряд. Остановить его мог всё тот же Учиха, до которого доходили слухи о том, чем занят Сасори, и начинавший названивать непутёвому другу с просьбами взяться за ум.
- Ита, скажи, что ты меня любишь и я перестану, - стонал в трубку полуживой от наркоты Сасори. – Я уже четыре дня не спал и хочу к тебе!
- Вот и будь умницей, - уговаривал его Учиха. – Брось «каку» и иди поспи.
- Нет, ты мне скажи, что любишь и я пойду, - не унимался рыжий.
- Сасори, ты придурок, иди спать, - отрезал брюнет.
- Итачи! Это ты придурок! Я тебя люблю, а ты ведёшь себя, как бесчувственный пень! – срывался рыжий и бросал трубку.
Учиха из чувства самосохранения приказывал себе не перезванивать, хотя внутри всё сжималось от осознания того, что рыжий вновь под кайфом. Конечно, ему хватало мозгов понимать, что Сасори делает это не только из-за него, но и потому, что сам этого хочет, тупо прикрываясь тем, что Итачи не желает выполнять его маленький каприз. Но Учиха всё равно не понимал, почему он тогда чувствует вину и почему вообще продолжает возится с этим придурком.
Он много думал после их первого разговора в мужском туалете, и чем больше узнавал Сасори, тем лучше начинал понимать плачевность неудавшейся судьбы нового друга. Итачи видел, как рыжий легко сходился с людьми, был балагуром и очень общительным парнем. Да, Сасори был немного груб, бесстыж и не стеснялся в крепких выражениях, однако, Учиха всё чаще замечал, что бессознательно ищет в нём только хорошее.
Как не странно, но ему было искренне жаль Сасори, ведь тот так и не смог пережить того, что случилось с ним.
«Справиться с тем, что тебя изнасиловали, несомненно трудно, - думал парень, - тем более, если это сделал лучший друг, от которого ты никогда не ждал такого предательства… Но всё же зайти настолько далеко – это что-то на грани безумия», - никак не укладывалось в его голове.
Мало того, что рыжий смирился с произошедшим с ним, он заставил себя полюбить своего насильника, причём полюбить настолько, чтобы затем стать для него тем, кем изначально не был. А в том, что Сасори любил того «зверя», у Учихи не оставалось никаких сомнений, стоило только ему увидеть, как вспыхивали глаза рыжего в тот момент, когда он говорил о нём.
- Так почему же вы расстались? – как-то спросил Итачи после очередного залихватского рассказа об одном из их похождений.
- А кто сказал, что мы расстались? – ответил вопросом на вопрос Сасори.
- Так ты с ним ещё живёшь? – удивлению пополам с непонятной досадой не было предела. – Почему?
- Это сложно объяснить, Ита, - задумчиво посмотрел поверх его головы рыжий. – У него есть «сила» и он умеет держать меня на коротком поводке.
- Сила? Но ты же не собака, Сасори, - с тупым непониманием в голосе возразил Учиха.
- Собака, - усмехнулся рыжий.
- Ты себя ей считаешь не потому, что являешься ею, а потому что хочешь ею быть, - Итачи помрачнел.
Нет, - качнул головой рыжий. – Потому что по-другому я не могу…
И Итачи понимал это его «не могу», и бесился от того, что Сасори не желает брать на себя ответственность за свою жизнь и за то, чтобы изменить её. Намного проще было вверить себя в «заботливые» руки «друга» и не беспокоится о своём дальнейшем существовании. Но тот факт, что это было именно существование, а не жизнь, рыжий принимать отказывался.
«Я не мать Тереза, мне надо угомонится и оставить в покое этого придурка», - усиленно внушал он себе, но то, с какой открытостью и доверием тянулся к нему парень, с головой окуная в свои душевные и психологические переживания, лишало Учиху способности трезво мыслить. И он не понимал, что становится для рыжего кем-то вроде его второго «друга», с той лишь разницей, что тот нёс ответственность за материальные блага Сасори, а Итачи взваливал на свои плечи духовные.
Но так продолжалось не всё время, а лишь до тех пор, пока однажды, сидя в парке на газоне, под тёплым майским солнышком, Сасори накрыл ладонью руку Итачи и тихо сказал:
- Ита…ты мне очень нравишься..и мне кажется, что я тебя люблю…
Неизвестно, как бы всё повернулось, если бы Учиха пропустил это высказывание мимо ушей, как он обычно делал это с Дейдарой. Однако личная и до сих пор не объяснимая симпатия Итачи к рыжему, заставила эту фразу зацепится в его голове и прочно в ней обосноваться.
Не то, чтобы он не думал о том, чтобы было в том случае, если бы Сасори остался девушкой. Учиха даже не сомневался в том, что уже давно предложил бы рыжей красотке встречаться, потому как ему нравилось в друге всё, ну или почти всё из того, что он видел в нём. Все остальные, приобретённые пороки, он считал устранимыми и не видел в них особого препятствия. Но тот факт, что теперь Сасори теперь являлся парнем, оказался для него непреодолимой стеной на пути к каким-либо отношениям, выходящим за рамки дружеских.
- Сасори, - осторожно начал он и запнулся, - рыжий, понимаешь, ты мне тоже очень нравишься, ты интересный и весёлый человек, и если бы ты остался девушкой, то я бы с готовностью ответил на твои чувства взаимностью. Но теперь ты парень, а мне не нравятся парни, извини…
Учиха с тяжёлым сердцем закончил фразу и с надеждой на понимание заглянул в глаза Сасори.
- А какая разница, Итачи? – в голосе рыжего чувствовался заметный холодок.
- Да, я знаю, что если любишь – пол не имеет значения, - понимая, что это провал, пробормотал Учиха, - но видимо мне не суждено этого понять, потому как у меня есть глаза и мозги, чтобы видеть и понимать, чем ты отличаешься от девушки…
Если бы тогда брюнет ответил мягче, не говоря напрямую то, что думает и придал этому разговору чуть больше значения, то возможно многое сложилось бы иначе. Но в тот момент Итачи понадеялся на понимание друга, не беря в расчёт его чувства, и именно этот момент стал поворотным в их отношениях.
Сасори после этого разговора, стал заметно холоднее относится к Учихе, и как гром среди ясного неба, начались эти бесконечные «марафоны», во время которых рыжий проявлял свою истинную натуру, болтаясь неизвестно где и неизвестно с кем.
- Ты опять был с ним? – не понимая зачем, спрашивал Итачи, пока они переходили из одной аудитории университета в другую, одновременно чувствуя, как где-то в глубине горла появляется неприятное пощипывающее ощущение то ли досады, то ли горечи.
- Нет, - улыбался в ответ рыжий, чуть ли не припрыгивая рядом. – Я сбежал! – хитрые глаза блестели. – Я решил, что уйду от него, и тогда ты меня полюбишь! Ты же хотел, чтобы я ушёл?
- Да, потому что он зверь и постоянно насилует тебя, - отвечал сбитый с толку Итачи. – Ты же сам говорил. И это ты хотел, а не я, - оправдывался брюнет, чувствуя, как приятно теплеет в груди.
Конечно, здравый смысл не переставал твердить ему о том, что если бы рыжий не хотел, то никто бы не заставил. И в свою очередь, он не стесняясь говорил это Сасори, на что рыжий убийственным голосом отрезал, что его желания там никто не спрашивает.
- Ита, он тупо сильнее меня, и «берёт» меня тогда, когда ему вздумается. Я ничего не могу с этим поделать, - в очередной раз, за много дней до этого, припечатал рыжий пока они бесцельно бродили по коридорам университета.
- Так уйди от него! –зашипел обычно хладнокровный Учиха.
- Я не могу. Он работает в бизнесе моей матери, а её бизнес – это я, - Сасори опустил голову и отвёл глаза.
- Не понял? – Итачи остановился и увлёк рыжего в нишу перехода, по которому они шли.
- Ита, понимаешь, учёба это ещё не вся моя жизнь…
Учиха терпеливо ждал, хотя в этот момент ему хотелось хорошенько встряхнуть Сасори, чтобы тот наконец-то решился и заговорил.
- Ещё когда я был совсем маленьким, моя мать отдала меня в модельный бизнес. Мне было всего одиннадцать, а рыжие волосы и большие глаза сразу привлекли ко мне внимание многих журналов. Вот только эти журналы были «для взрослых»…
Итачи почувствовал, как волосы на его затылке становятся дыбом, от понимания того, что собственная мать могла отдать своего ребёнка в такой «бизнес».
- Но тогда ты.., - выдохнул Учиха, чувствуя, что ничего больше не может произнести.
- Да, тогда я ещё был красивой маленькой девочкой, ведь операцию мне сделали всего четыре года назад, но теперь цена на меня наоборот возросла…
Внутри Итачи всё похолодело и он почувствовал, что не смог бы даже сделать и шага, даже если б и захотел, потому что его ноги словно приросли к полу:
- Ты продаёшь себя за деньги? – он нервно сглотнул и не отрываясь смотрел в одну точку, где-то на уровне плеча рыжего.
- Нет, нет! – золотисто-рыжая голова взметнулась вверх и Сасори отчаянно замотал ей. – Это всего лишь что-то вроде промо-акций, или можно называть подработкой. Моя задача хорошо одеться, прийти в клуб, повертеть задом и свалить. Меня даже трогать запрещено, но это необходимо, чтобы поддерживать «статус» и чтобы со мной заключали новые контракты на фотосессии.
В голове Учихи вновь всё смешалось. Он не мог понять, что конкретно чувствует в этот момент, а когда попытался осознать, что его друг не только транссексуал, живущий с геем, но ещё и модель журналов эротического содержания, его мозги окончательно съехали набекрень. К тому же он очень сильно сомневался в том, что на «подработке» в ночных клубах, Сасори только «вертел задом», а не давал его тому, на кого укажет его «менеджер».
- А при чём тут Он? – не найдясь, что ещё спросить и чувствуя, как его захлёстывает волна дикого ужаса, задал вопрос Итачи.
В принципе, после того, как он узнал ВСЁ, ему было уже всё равно, но почему-то его сознание хваталось за мысль о любовнике Сасори, как утопающий за соломинку. Ему мгновенно стала ясна та грандиозная по своему разрушительному характеру картина, от которой рыжий пытался убежать, ныряя с головой в «белый порошок».
- Он мой телохранитель…Мать приставила его ко мне после школы, после того случая, когда меня и ещё нескольких моделей выкрали из агенства и требовали денег. Тогда всё обошлось довольно мирным путём, но больше рисковать она не стала. Но не переживай, сейчас я пытаюсь подложить под Него своего брата, чтобы отстал от меня хотя бы в сексуальном плане. И тогда мы сможем быть вместе! – рыжий просиял.
А Учихе показалось, что он уже ничему не удивится, даже если Сасори ему скажет, что спит за деньги с животными или снимается в порно, и всё же на полуавтомате спросил:
- Подложишь собственного брата?
- Ну, да, -пожал плечами рыжий, - он хорош в постели, я спал с ним и знаю, что ему он понравится.
- Спал с братом? – Итачи всё же удивился, а затем удивился повторно тому, что всё ещё вообще способен на удивление.
- Ну, да, - всё так же невозмутимо ответил рыжий, - Когда хочется секса, а спать не с кем, не пойдёшь же искать заразу на стороне? А брат «чистый», не подцепишь от него ничего, да и грубым слишком он не будет.
«А ведь у меня тоже есть брат», - с каким-то отупением думал Итачи, слушая откровенные до неприличия признания Сасори. «Саске», - и в этот момент Учиха понял, что больше не хочет слышать подробности от рыжего. Ему было достаточно описания и малой толики тех ужасов, которые окружали его друга, настолько привыкшего к ним, что уже воспринимал их как нечто само собой разумеющееся. Но вместо того, чтобы в отвращении отвернуться от той грязи, в которой барахтался Сасори, Учиха откинул все моральные устои, которые закладывались в него с детства и по-человечески пожалел рыжего.
Пожалел за то, что нерадивая мать отдала несмышлёную смазливую девчушку в грязный бизнес, по сути отняв у неё беззаботное детство и заставив работать и торговать своим телом. За то, что с самого детства Сасори приучили к лёгким деньгам, ведь достаточно было просто «повертеть задом», чтобы у него появилась выпивка, шмотки и наркота. И ведь он понимал, что рыжий скорее всего и сам знал, что не протянет так долго, потому что красота не долговечна, и как бы Сасори не старался, а ночная и разгульная жизнь уже истаскала его. И скорее всего, рыжий поступил в университет в двадцатилетнем возрасте, только потому, что наверняка до этого «модельная карьера», тянула из него все жизненные соки, не оставляя времени и желания на учёбу.

- Учиться…Ты должен учиться, Сасори, - в очередной раз рычал Учиха в трубку, не зная, как ещё образумить вновь обдолбавшегося в очередной раз друга. – Жизнь проходит, и ты не сможешь вечно позировать и шляться по клубам! А без образования – ты «никто» и звать тебя «никак».
- Не вопи, Ита, я завтра приду на занятия, - недовольно ворчал в ответ Сасори и бросал трубку.
И каждый раз Учиха трепал себе всю ночь нервы, переживая по поводу того, соврал ему рыжий или нет. Но как ни странно, Сасори своё слово держал и с заспанными, с полопавшимися сосудами глазами, являлся на утренние пары.