Я закрываю глаза и идея мироздания становится не такой сумашедшей. Мое тело давно уже не мое. Но только с закрытыми глащами я могу ощутить полноту не себя. Кадлый атом меня отделяется на микроны от другого, словно стремиться быть самостоятельной единицей, не понимая, что уже является таковой. Постеменно мое я превращается во всеобщее нечто и окружающий меня мир, наконец-то, до конца становится мной. Я уже не ощущаю ни пальцев, ни коленок, ни сердца. Шум сердца сливается с шумали космоса и сквозь него прорывается вибрация замли. На какое-то мгновения я выхватываю идущего по пескам Сахары мальчишку и становлюсь им.
Облизываю потресканные губы. Отчаянно думаю о воде и стараюсь ускорить шаг, иначе мои пятки спалит песок быстрее, чем солнце голову. Я провожу рукой по голове. Жесткие и кучерявые волосы. Волосы о которых я мечтаю с рождения. Волосы, кажущиеся мне эротичными, чем сам мир в момент оргазма. Рука опускается вниз и я снова становлись всем и ничем. Мальчишка остается где-то внизу. Далеко на Земле и внутри меня. В районе ладошек, с ощущением его волос. Темнота и холод разрушает шум и я открываю глаза.
Голубые глаза. Холодные глаза. Я чувствую свои глазные яблоки и мне кажется, что лед лежит где-то на самом их дне, и отражает летящий город. Пустыня кажется не реальным воспоминанием. Реальность есть здесь и сейчас, в этой суматохе машин, плавно огибающих мое тело и сумашедше сигналящих, стремящимися лопнуть от натуги, клаксонами. Я снова женщина, но это тело менее поддатливо и эротично. Рядом резко тормозит такси и пассажир с заднего сидения открыв дверь вталкивает меня во внутрь. Наверное, он кричит «Дура!», но я не слышу его голоса. Я только вижу перепуганные карие глаза, на дне которых притаилось пламя. И мне всеравно, что будет через мгновение, ибо приходит осознанание предстоящей ночи и понимание, что война льда и пламени будет не в пользу первого.
Поддатливость. И снова я растворяюсь во всем. И снова все есть я. И не от меня зависит в кого я войду в следующюю секунду. Идеальные атомы тела сами выбирают носителя и мгновения его информации. Хотя моего тела как такового нет. Есть иллюзия и стремление стать всем и каждым.
Мой голос срывается на фальцет и я вижу как множество глаз обращены ко мне. Не мой мой голос разрезает воздух огромного храма и незнакомые слова вылетают из меня как пули. Все эти глаза полны сострадания, а воротник неприятно натирает шею. Впервые за много веков и за единственное мгновение я ощущаю кадык. Кадык выпирает. Перетекает вверх – вниз. Стремится выродить звук, как молодая и испуганная роженица, в предвосхищении крика. В воздухе напряжено и сконцентрированно ощущение Слова. Еще немного и горло разорвется им. Кадык выпрыгнет куда-то во вне и станет чем-то еще – несущим смысл.
Я разрываю пространство и время. Я становлюсь ничем и взрываюсь сверхновой. Я ору от боли и необяснимо-прекрасной любви ко всему и каждому, вырываясь из оболочки в небытие новым словом.
У слова нет горла. У слова нет глаз. У слова нет волос, дотрагиваясь до которых можно испытать оргазм. У слова нет ничего, ибо слово есть все.
Сумашедшая идея мироздания становится мной. Я – носитель основ мироздания. И не спрашивайте у меня о смысле жизни. Не заставляйте становиться вами. Оставьте в идеальном состоянии всего и ничего. Быть может вы сами дойдете до истины. Быть может. Хотя мне почему-то кажется, что еще одно мгновенние или миллиарды лет и я снова стану Вами.