Среди густых туманов, там где речка
Петляет за околицей села,
Давно, в убогом домике с крылечком,
Одна колдунья старая жила.

Ходила, не боясь, в густые чащи
За ведомой одной лишь ей травой,
Варила ночью зелье под щемящий,
Привычный и понятный волчий вой...

Зловещим звуком грозовых прелюдий
Раскатисто гремел над крышей гром...
И даже в злую непогоду люди
Сторонкой обходили этот дом...

В глухом окне, ветрами обожжённом,
Горела одинокая свеча.
Лишь изредка покинутые жёны
Украдкой к ней стучались по ночам...

А следом и разлучницы, бывало,
Шли попросить любовный приворот...
Увидел на своём веку немало,
Мурлыкая на лавке, чёрный кот.

Да помогало, видимо, не каждой -
Ведь счастье легче выпустить из рук,
Чем снова изловить... И вот, однажды,
Раздался ночью осторожный стук...

Открыла дверь - девчонка на пороге...
“Ну, заходи, не бойся, раз пришла.
У Господа свои пути-дороги...
Ведь я тебя давно уже ждала”

Захлопали ресницы удивлённо...
И замерла, не зная, что сказать.
Пронзительно смотрели и бездонно
В лицо её старухины глаза...

Да нет же... это вовсе не старуха!!!
Лишь вьётся под платком седая прядь.
Без признаков душевного недуга
Лицо, и нестареющая стать.

“Ну, что молчишь? - промолвила устало -
Хотя известна мне твоя беда...
Любимого, наверно, потеряла?
Другую полюбил?...” - В ответ ей - “Да...”

“Ну что ж, и так бывает...” “Но откуда
Ты знаешь?...” - А колдунья ей в ответ:
“Да знаю... не такое это чудо,
Когда живёшь на свете много лет”

“Так ты поможешь мне? Ну ради Бога,
Прошу - назад его приворожи!”
“Приворожить - не жить... Ума не много...”
“Да ты сама любила ли?! Скажи!”

И осеклась от пристального взгляда,
Не выдержав, потупила глаза...
“Была и я ведь молодой когда-то...
Давно... лет тридцать пять тому назад...”

“Мне свет одной не мил” - шептала тихо
Девчонка, слёзы капали из глаз...
“Да знаю я... Кабы не это лихо,
Да разве б я была одна сейчас?

Ума да красоты Господь отмерил -
Не пожалел... Да, видимо, цена
Была тому высокой... Не доверил -
Любовь досталась мне всего одна...”

“Что, умер твой жених?” - “Его, родная,
Подруга перед свадьбой увела...”
“Так он живой?” - “Живой...и я живая -
Да вот душа как будто умерла” -

Сказала женщина... “Так ты поможешь
Любимого вернуть мне?!”... “Помогу...
Но только помни - в душу не положишь
Свою любовь ни другу, ни врагу!”

Закапал дождик, тучею нахмурясь,
Предутреннюю моя синеву,
Когда в дверях девчонка обернулась,
Держа в руках заветную траву.

“Скажи мне только - если ты любила,
Ведь ты могла...Ну почему же ты...”
Вдруг молния в окошке осветила
Уставшей старой женщины черты.

Присела у стола, поправив платье...
“Ты прожила всю жизнь одна... любя...
И даже не наслав на них проклятье?”
“Да ведь тогда бы не было тебя...”

Там, за окном, сменялась ночь рассветом,
Забрав дождя холодную струю...
“Меня? Не понимаю...” - “А об этом
Спроси-ка лучше бабушку свою...

Ну а теперь - ступай себе. Но помни -
Ты травами разбудишь только плоть
И кровь, но душу этим не заполнить...
Любовь нам посылает лишь Господь!”

“Возьми моё колечко...” - “Бог с тобою!
Мне твоего не надобно добра...
Я самое на свете дорогое
Когда-то отдала. Без серебра...”

Росистым утром, вдоль туманной речки,
Шла девушка тропинкой луговой,
Оставив у колдуньи на крылечке
Свой свёрток с приворотною травой...

А в старом доме, хлеб достав из печи,
И глядя на отрезанный ломоть,
Колдунья, косы опустив на плечи,
Сказала тихо: “Вот и свёл Господь...”

Кони свадебные мчатся,
Снег летит из-под копыт!
На ходу - догонишь разве?
Едет, едет чьё-то счастье...

Да не едет, а летит!
Звонкой песней колокольцы
Заливаются окрест!
По селу гуляет солнце -

В замороженных оконцах
Лица завтрашних невест:
На окошки дышат жарко,
Трут ладошкой, щурят глаз:

Едут! Быстро - полушалки,
Шубки (опоздаешь - жалко!)
Одевают... Торопясь,
Выбегают на крылечко,

Застят ручкою глаза.
Ах, колотятся сердечки...
Сбруи, ленточки, уздечки -
Ближе!... Громче голоса!...

Закрывают рот ладошкой,
И подружкам на ушко
Что-то шепчут... Но с дорожки
Глаз не сводят... Стынут ножки,

В спех обутые легко.
Эх, скорее бы дождаться -
Кто бы что не говорил -
И невестой оказаться,

В тройке свадебной промчаться
Рядом с тем, кто сердцу мил!
Пролетели...! В снежной пыли -
Лёгким облачком фата.

Скрип полозьев...Кони в мыле...
“Стой, родимые!” - застыли
У подворья... Суета
У родительского дома -

Хлеб да соль для молодых...
На старинную икону
Покрестясь, идут с поклоном
В дом невеста и жених.

Ох и свадьба, всем на диво!
Яства - ломятся столы,
Все хмельны и говорливы,
Ходят ходуном полы!

Заливается гармошка,
Ноги сами рвутся в пляс.
Отряхнув с коленей крошки,
Старый дед, перекрестясь,

От обильного застолья
Оторвался, вышел в круг,
Девки, бабы - вот раздолье!
Раз притопнул, два, вокруг

Расступились - мать ядрёна! -
Подбоченился дедок!
Вместо низкого поклона
Лишь кивнуть девчатам смог!

Только форсу не убавить -
Дед прищурился хитро,
Хочет свадьбу позабавить -
Озорно - да не старо!

Ну выделывать коленца -
Ногу с пятки на носок!
Разошёлся так, аж сердце
Улетает в потолок!

А частушки льются звонко,
Эх, гармошка рвёт меха!...
Симпатичная девчонка
Глаз не сводит с жениха...

Вышла в круг - да дробью, дробью...
Рассыпает, как орех!
На щеках румянец - с кровью
Молоко, под общий смех

Дед, притоптывая резво,
Перед нею петухом
Ходит... Жениху невеста
Что-то шепчет за столом...

А девчонка пляшет-вьётся -
Расступается народ!
То чертёнком разойдётся,
То лебёдушкой плывёт...

Смотрят гости - загляденье!
До чего же хороша!
И не знают, к сожаленью,
Что в отточенных движеньях

Плачет девичья душа...
А жених сидит невесел,
Он весь вечер хмурит бровь...
Не светло ему от песен

Да частушек про любовь!
На красавицу-невесту
Не глядит... Ему она
Улыбается, и тесно

Прижимается... До дна
Опрокидывает чарку
Он - да не берёт вино!
От плясуньи - сердцу жарко...

Да теперь не всё ль равно?
Сам когда-то “До свиданья”
Ей сказал, ушёл с другой.
Что ж теперь за наказанье?

Не идёт она долой
Из души... Незваной гостьей
Входит в мысли... Он с трудом
Взгляд отвёл... Веселье, тосты,

Крики “Горько” за столом -
Всё в разгаре! И девчонка,
Отплясав, в кругу подруг
Затерялась, и в сторонке

Встала тихо... Только вдруг
Растревожилось сердечко...
Быстро к выходу пошла,
Золочёное колечко

С пальца тонкого сняла...
И, нисколько не жалея,
Положила на крыльцо...
В небесах заря, алея,

Занималась. Ей лицо
Охолаживая, трогал
Прядь льняную ветерок...
И пошла - своей дорогой.

Незнакомый паренёк
Пошагал за нею следом -
Не обидел бы никто!
Только не домой, а к деду

Повернула... В решето
Превратилось, видно, небо -
Словно белою пыльцой,
Посыпало землю снегом...
Вот и дедово крыльцо!

Утро, солнышком сияя
Наступило... Лишь продрог
Весь, девчонку поджидая,
Незнакомый паренёк.

Упала ночь в туманы предрассветные,
С небес на землю тихо падал снег.
Нехоженой тропой, едва заметною,
Сутулясь, шёл усталый человек.

Осталась позади села околица,
И вот - опушка леса... До земли
Заснеженные лапы елей клонятся,
Да филин где-то ухает вдали.

Прошёл ещё немного... Или кажется? -
Чуть шире стала узкая тропа.
Ну, если только леший не куражится,
То вот она - заветная изба!

Окно закрыто реденькими ставнями,
Едва заметный пропускает свет.
Сугробы, наметённые недавнею
Метелью, обнесли крылечко. След

Не виден в темноте, да, верно, хожена
До этой двери снежная тропа.
Взошёл... Остановился настороженно...
Потом рукой дотронулся едва -

Со скрипом приоткрылась дверь... не заперто!
Толкнул сильней - волной по телу дрожь.
И голос женский - из далёкой памяти:
“Я знала, что когда-нибудь придёшь”

Снял шапку с головы, и неуверенно
Шагнул вперёд, на свет - из темноты.
“Сказала внучка... Сразу не поверил, но
Пошёл... Всё думал - неужели - ты?”

“Как видишь - я...” - “А бабы всё судачили,
Колдунья поселилась у реки...
Ни голоса, ни лая, мол, собачьего
Оттуда не слыхать... И не с руки

Сюда ходить мне было, и не ведал я,
Что здесь ты...” - “Мне в родимое село
Лежит теперь дорога заповедная...
Моё не любят люди ремесло.

Хоть и идут - с болезнями, с печалями...”
“Так ты давно здесь?” - “Я уж десять лет,
Как тут, вблизи живу... Тогда, с отчаянья,
Хотелось мне покинуть белый свет”

“Ведь я искал... Напрасно время минуло,
А ты как в воду канула тогда...”
“Хотела было кануть, в омут кинулась...
Да вот не приняла меня вода.

Наверно, водяной на берег вытолкнул,
Да не на этот будто... На другой...
Очнулась, чую - смотрит кто-то пристально...
Старуха незнакомая с клюкой!

Она меня и приютила... Травами
Лечила, заговором... И всему,
Что знала, научила... Словно правою
Рукой была я ей...” “Но почему

Ты не вернулась?” - “Что теперь уж спрашивать...
Ты не во сне женился... Наяву...
А я себя похоронила заживо.
Да и колдуньей только лишь слыву.

Мне сила колдовская и неведома” -
“В селе, выходит, попусту твердят?” -
“Ведь люди ищут со своими бедами
Лишь то, во что уверовать хотят.

А травы лечат - душу лечат, тело ли...
Кому огонь дают, кому покой...
А я без ворожбы настои делаю...”
“Прости, я виноват перед тобой...”

“К чему теперь... Годков уж сколько минуло...
Забыл, поди, что было...” - “Не забыл.
Как будто бы одной холодной льдиною
Застыло сердце...Жил - или не жил...

Всё как в тумане, годы ли, столетия
Промчались мимо - спросишь - не скажу...
Всё думал, видно, ты кого-то встретила.”
“Да полно...Будет... Зла я не держу...”

И усмехнулась женщина, украдкою
Рукой слезу смахнула со щеки...
Из-под платка колечко - белой прядкою,
Во взгляде нет ни злости, ни тоски.

Мужчина замолчал, и, шапку комкая,
Ей виновато заглянул в глаза,
Знакомые до боли, те же тонкие
Черты... Она, ни слова не сказав,

Куда-то отлучилась ненадолго. Он,
Один оставшись, поглядел вокруг...
Бревенчатые стены... Старым пологом
Завешена кровать...Большой сундук,

Стол, лавка под окном, мурлычет ласково
У жаркой печки греясь, чёрный кот.
Убогие, сколоченные наскоро
Полати закрывают дымоход...

И пряный запах трав, густой, дурманящий,
Висят пучки по стенам и венки...
Лесной колдуньи скромное пристанище
В сухих букетах - сладки ли, горьки,

От лихорадки, разума ль затмения,
Чужому разобраться не дано...
Ему вдруг показалось на мгновение -
Он видел это всё однажды...Но

Открылась тихо дверь - вернулась женщина,
Держа в руках какой-то узелок.
На чистой лавке развернула бережно -
Смотрел он, взгляда оторвать не мог

От вышитой мужской рубахи шёлковой,
По вороту с узорною каймой.
Рисунок не закончен чуть - иголкою
Дошить бы два стежка - и с плеч долой...

“Её я для тебя когда-то вышила,
Всё торопилась - к свадьбе бы успеть.
Да так и не успела... Вас под вишнею
С подругой увидала... Словно плеть

Мне сердце захлестнула... К дому бросилась,
В глазах темно...Схватила узелок
С шитьём - и с ним к обрыву... Глупость, молодость,
А дальше - знаешь... Вырвать бы не смог

Никто из рук моих подарка этого,
Я с ним тонула - с ним же и спаслась.
Рубашка та, тобою не одетая,
Была всегда со мною... каждый раз,

Как видела во сне я дни минувшие,
Её я доставала и стежок
Всего один лишь делала, проснувшись, и
Теперь почти дошила, вышел срок.

Она привычно, ловкими движеньями
Проткнула ворот тонкою иглой,
Простая нить узорами волшебными
Лежала на рубашке... Серой мглой

Входило утро в дом сквозь ставни редкие,
И догорала на столе свеча...
Щетинилась метель, еловой веткою
Снаружи, словно путник, в дом стуча.

Под этот стук последний крестик вышила,
И завязала нить на узелок...
Оплавившейся свечки пламя рыжее
Потухло... В жаркой печке уголёк

Раздула - полыхнул весёлым пламенем,
Другую от него зажгла свечу...
Стоял мужчина изваяньем каменным,
С поникшей головой... “Молчишь?” - “Молчу...

Я шёл сюда - сказать хотелось многое...
А увидал - пропали все слова...” -
“Ты думал, что идёшь ко мне дорогою,
А оказалось - лесом...” - “Ты права...

Как бес попутал, как нашло затмение...
Казалось мне - другую полюбил...
А сам ночами тёмными, осенними
Ходил на наше место... Свет не мил

Стал без тебя... Да поздно было, вскорости
Родился сын, а вслед за ним и дочь...
Всё чередом - и радости, и горести...
А я забыть не мог ту нашу ночь...”

“Я знаю всё, ты можешь не рассказывать.”
“Ты знаешь?... Но откуда?...” - “Посмотри
Как вышита рубашка... Тут - размазано,
А здесь - играет красками зари...

А ведь не серебром, не позолоченной
Я ниткой вышивала, а простой.
Вот здесь узор неясный, здесь - отточенный...
Видать, Господь водил моей рукой.

Коль блёкло выходило, и нерадостно,
Я знала, что в душе твоей тоска.
С тобой грустила вместе... Но негаданно
Вдруг шила крестик весело рука,

И видела - детей твоих рождение,
И новый урожай, и новый дом...
Теперь узор закончен, и видениям
Конец...” И, словно громом поражён

Он тихо опустился на колени, и
Стоял пред ней с повинной головой:
“Я знаю, что не будет мне прощения,
Ни мужнею женою, ни вдовой

Ты прожила... И я не жил, а маялся,
Прости меня, коль сможешь!” - “Да ведь я
Сама судьбу решила... Будет каяться!”
“Ведь ты одна совсем...” - “Мне лес - семья.

Разбудит птица, дерево поклонится,
Трава прошепчет...” - “Ты, себя губя,
В лесу осталась вечною затворницей...”
“А всё же я счастливее тебя!

Ты у меня прощения не спрашивай,
За всё Господь прощает. А теперь
Иди... Рубаху некому донашивать,
Хоть и дошита... Свиделись! Я дверь

Сегодня навсегда закрыла в прошлое.
Последний крестик - на печалях крест...”
Обратно, по тропинке припорошенной
Шёл медленно старик. Сурово лес

Бросал ему вдогонку пыль метельную -
Всё ниже опускалась голова...
А в домике лесном, укрытом елями,
Трещали в печке весело дрова.

И женщина, спокойно и возвышенно
Смотрела, как становятся золой,
Сгорая, лоскуты рубашки, вышитой
По вороту узорною каймой.

Эвелина Пиженко